Вишневое дерево во дворе уже давно растеряло лепестки цветов со своих ветвей, сейчас на нем были только сухие и желтые листья.
Под дуновением легкого утреннего ветерка листья осыпались, словно золотой дождь.
Окита Содзи поднял лицо и глубоко вздохнул, чтобы почувствовать вкус мира, который не желал покидать. Затем посмотрел на Чжан Хэна и сказал: “Я учился у мастера Кондо Сюсукэ, третьего мастера Тэннэн Рисин-рю, и получил Мэнкё Кайдэн в возрасте девятнадцати лет. Затем я приехал в Киото со своим старшим братом Кондо Исами, вступил в Шинсенгуми и участвовал в убийстве ведущего командира Серидзава Камо и его помощника Хираяма Горо, а также в последующей операции Икеда-я и других миссиях различного масштаба. Я не помню точно, сколько людей я убил, но мое мастерство владения мечом становилось все лучше и лучше. Полгода назад в Гионе мы сражались бок о бок, но если ты все еще смотришь на меня теми же глазами, что и тогда, боюсь, что ты окажешься в невыгодном положении …”
Окита Содзи сделал паузу: “Мне нечего было делать в то время, пока я болел, кроме как думать о чем-нибудь каждый день, чтобы облегчить боль, и в это время я больше всего думал о своем мастерстве владения мечом, я переосмыслил почти все свои предыдущие бои, ища и размышляя о том, что я мог бы улучшить, и провел долгое время, восстанавливая силы, так что я не лгу, я действительно сейчас нахожусь в лучшем умственном и физическом состоянии”.
“Так получилось, что в последнее время я также занимался самосовершенствованием”, — ответил Чжан Хэн, кивнув головой. “Похоже, мы можем проверить достижения друг друга, которые приобрели за это время”.
“Я рад услужить”.
Окита Содзи больше ничего не сказал, поднял деревянную катану в руке и встал в позицию.
В следующий момент вся его аура изменилась, больше не было той ауры смерти, которая довлела над ним раньше, казалось, что все его тело наполнилось бесконечной жизненной силой и бодростью, которые заставляли других совершенно забыть о том, что он серьезно болен. Если Хандзиро Накамура был похож на тигра, спускающегося с горы, то нынешний Окита Содзи был подобен яркой луне, висящей ночью высоко над рекой.
Она роняла свой свет в реку, и казалось, что она была в пределах досягаемости, но в то же время очень далеко.
“Будь осторожен, господин Абэ”. Когда Окита Содзи закончил говорить, он вскинул деревянную катану к правому плечу и начал двигаться легко, как бабочка, порхающая среди цветов, почти в мгновение ока он оказался перед Чжан Хэном, быстрее него была только деревянная катана в его руке, которая опустилась вниз разрубающим ударом.
Чжан Хэн, напротив, оставался неподвижным и почти не двигался, но его взгляд не отрывался от рук Окита Содзи.
В тот момент, когда деревянная катана нанесла удар, Чжан Хэн уверенно поймал удар.
Но в следующий момент Чжан Хэн судорожно вздохнул, поскольку деревянная катана Окита Содзи неожиданно исчезла из его поля зрения.
Затем в одно мгновение последняя появилось снова и ударила его тыльной стороной клинка.
Деревянная катана в руке Чжан Хэна опустился вниз, и Окита Содзи не упустил редкую возможность нанести удар прямо в открытую грудь своего противника. Однако Чжан Хэн не был в опасности, навыки владения телом, которые он оттачивал на волнах, снова помогли ему, и он вовремя уклонился от клинка.
Но это было только начало.
После этого Окита Содзи воспользовался возможностью и непрерывно атаковал Чжан Хэна, и каждый удар был хитрее и мощнее другого, а ветер от клинка поднимал опавшие на землю листья, как бы создавая великолепное музыкальное произведение.
Чжан Хэн мог ясно почувствовать, что Окита Содзи не солгал ему, он действительно сильно улучшился по сравнению с той ночью в Гионе. Если бы сейчас перед ним стоял Хандзиро Накамура, то, скорее всего, последний не продержался бы больше двадцати ударов, что было просто невозможно представить, учитывая нынешнее физическое состояние Окита Содзи.
Стоит ли говорить, что он был гениальным фехтовальщиком, который получил Мэнкё Кайдэн в возрасте девятнадцати лет. Чжан Хэну было интересно, чего бы он смог достичь, если бы этот мастер номер один в отряде Шинсенгуми, который в более поздние времена именоваться как Небесный Меч периода Бакумацу, не умер таким молодым?
К сожалению, ответ на этот вопрос уже никому не суждено было узнать.
Читайте ранобэ 48 часов в сутки на Ranobelib.ru
Но, к счастью, в последние мгновения его жизни здесь были два человека, которые смогли стать свидетелями последнего танца этого несравненного мастера.
С первого момента поединка Аканэ Кояма не могла не затаить дыхание. Для нее, практикующей искусство владения мечом, ничто в мире не могло быть более захватывающим, чем эта битва, представшая перед ней.
Чжан Хэн и Окита Содзи, возможно, сильнейшие фехтовальщики своего времени, сошлись в битве, которая, может быть, не потрясла небо и не всколыхнула* землю этого маленького двора, но которая тронула ее до глубины души, и даже спустя годы, когда она стала мастером искусства владения мечом, она все еще могла вспоминать о ней с большим чувством.
После битвы в Гионе Чжан Хэн уже почти забыл, когда он в последний раз испытывал давление от борьбы с кем-то.
Была ли это разница в талантах?
Пока он все еще упорно трудился, чтобы бросить вызов различным додзё в Киото, постепенно улучшая свое мастерство, Окита Содзи незаметно догнал его. И кто знает, какое просветление пришло этому больному юноше, находящемуся между жизнью и смертью, что теперь эти двое снова оказались на одной стартовой линии.
В этом мире нет ничего лучше, чем встретить достойного соперника и задушевного друга за чашкой с вином.
Чжан Хэн и Окита Содзи, без лишних слов, ясно ощущали чувства друг друга, родство душ, это загадочное и таинственное состояние.
Глаза Окита Содзи загорелись, как звезды на небе, а уголки губ приподнялись в давно забытой, невинной и искренней улыбке.
В отличие от него, Чжан Хэн внезапно закрыл глаза, и в этот момент внезапно ему на ум пришла техника культивирования разума, которой Аканэ Кояма научила его ранее, и которая показалась ему тогда бесполезной.
С этого момента Чжан Хэн естественным образом вошел в состояние познания сути, как это и описывала Аканэ Кояма. Хотя в этот момент его глаза были закрыты, остальные четыре чувства были остры как никогда.
Куда движется сердце, туда и направляется клинок, и было удивительно, но он оставался в условиях звездного мастерства Окита Содзи непоколебимым, как гора.
Неосознанно из глаз Аканэ Кояма покатились слезы, ведь она стала свидетельницей самой трогательной сцены в мире — обычного стремления человеческого сердца к прекрасному. Она видела, что ни Чжан Хэн, ни Окита Содзи больше не сдерживались, беспрекословно отдавая все силы в этой битве.
Окита Содзи, в частности, буквально сражался так, что сжигал себя, только чтобы вспыхнуть в этот момент цветущим фейерверком.
Чжан Хэн также забыл, что он стремится к прорыву в своем мастерстве фехтования, и был настолько поглощен битвой, что даже не слышал, как мимо его ушей проносились системные уведомления. В этот момент он был занят обдумыванием своих следующих действий и разрушением ходов противника. Сражение было настолько яростным, что его тело покрылось испариной, которая, однако, через мгновение превращалась в белый дым. Вдруг в следующую секунду мощная аура перед ним внезапно исчезла без всякого предупреждения.
Небо и земля вернулись в тишину, оставив только побелевшую безбрежную ширь земли, безупречную, как будто ничего и не было.
Однако Чжан Хэн знал, что в этом мире навсегда останутся следы присутствия этого человека.
Когда он открыл глаза, то увидел, что лицо Аканэ Кояма залито слезами.
__________________________________________________
Примечание:
* — потрясти небо и всколыхнуть землю – обр.выражение — потрясающий, поразительный; оглушительный.
