То, что Мэн Цзяньчжоу убил Мэн Цзяньюаня, было правдой.
Однако до сегодняшнего дня Юнь Че никогда не слышал имени [Мэн Цзяньюань]. Но на самом же деле, во всей Бездне не было никого, кто бы не знал этого имени.
Потому что это имя некогда принадлежало Божественому Сыну Плетения Снов.
Фраза «Это я убил Мэн Цзяньюаня», выкрикнутая Мэн Цзяньчжоу под давлением Юнь Че, действительно была его самым страшным секретом. То, что Юнь Че не знал имени «Мэн Цзяньюань», в глазах проницательных людей выглядело бы достаточно большим несоответствием или даже огромным изъяном.
Хотя [Мэн Цзяньюань] не являлся законным сыном, он был самым любимым среди детей наложниц Мэн Куньчаня.
В то время как в пяти других Божественных Царствах божественные сыновья и дочери уже пробудили свою божественность в должной мере, Божественное Царство Плетения Снов стояло в стороне. Беспокойство Мэн Куньчаня в те времена можно было себе только представить.
Тогда, среди многочисленного потомства Мэн Куньчаня, только Мэн Цзяньчжоу, один из двух законных его сыновей, имел шестьдесят процентов божественности. Хотя шестьдесят процентов не соответствовали требованиям «божественного наследования», потому что для него требовалось восемьдесят, равных ему не было, и потому, в сочетании с его довольно высоким талантом культивации глубокого пути, он высоко ценился в глазах Мэн Куньчаня.
Божественность определяется не только врождёнными характеристиками. Хотя пробуждение божественности после рождения было крайне редким явлением, оно ни в коем случае не было невозможным. Все, в том числе и сам Мэн Куньчань, ожидали, что произойдет чудо, и Цзяньчжоу пробудит восемьдесят процентов божественности и станет Божественным Сыном Плетения Снов.
Но вскоре родился Мэн Цзяньюань… с врождёнными восьмьюдесятью процентами божественности.
За одну ночь весь мрак сошёл с лица Мэн Куньчаня, и он засиял от радости. Даже сегодня говорят, что его громкий смех тогда заставлял всё Царство Плетения Снов содрогаться три дня и три ночи.
Все взгляды, похвалы и ожидания Божественного Царства Плетения Снов оказались направлены на Мэн Цзяньюаня.
Что же до Цзяньчжоу… его новообретённый статус оставлял желать лучшего.
В то время как некоторые люди, попав в безвыходную ситуацию, приложат вдвое больше усилий и, даже если им всё равно суждено проиграть, сделают себя сильнее, выйдя в итоге на новый уровень, другие начнут становится хаотичными и беспокойными до такой степени, пока у них не зародится ядовитое сердце… Мэн Цзяньчжоу, несомненно, относился к последним, даже несмотря на то, что его противник нёс на своих плечах будущее его Божественного Царства, даже несмотря на то, что риск был очень велик, и даже несмотря на то, что разоблачение погубит его в одночасье.
Мэн Куньчань не мог дождаться десятилетия Мэн Цзяньюаня, чтобы провозгласить его Божественным Сыном Плетения Снов. С того дня никто в Бездне не мог не знать имени его имени.
И в тот же день ревность и ненависть Цзяньчжоу к нему достигли своего предела.
Будучи законным сыном Мэн Куньчаня и ближайшим старшим братом Мэн Цзяньюаня, он как никто другой знал об уязвимостях в характере Мэн Цзяньюаня и лазейках в его ментальной защите.
Он спрятал свое ядовитое сердце и очень терпеливо выжидал своего звёздного часа… Наконец, через триста дней после того, как Мэн Цзяньюань был провозглашён Божественным Сыном Плетения Снов, когда ему не исполнилось и одиннадцати лет, Мэн Цзяньчжоу обнаружил момент, которого так долго ждал, и с помощью мощного божественного нефрита и под прикрытием Мэн Цзинчжэ лично убил Мэн Цзяньюаня.
Его тело было уничтожено, после чего Пыль Бездны, выпущенная из заготовленного Ядра Бездны, поглотила его останки.
Самый молодой и самый недолговечный Божественный Сын в истории Божественного Царства Плетения Снов пал именно так, не оставив после себя ни единого следа плоти или крови.
Мэн Куньчань был потрясён так сильно, что едва не сошёл с ума от гнева.
Он даже пошел на то, что нарушил табу своего Царства, применив силу «Плетения Снов» на своем собственном народе, включая детей и внуков.
Но, в конце концов, его усилия были напрасны… Сила «Плетения снов» не могла быть использована против представителей его народа, это было родовое ограничение и табу, оставленное Великим Предком Клана, которое никогда не могло быть нарушено.
Однако это также послужило основанием для смелости Цзяньчжоу.
Ведь, пока он находился рядом с переполненным гневом Мэн Куньчанем, его страх был намного сильнее возбуждения. Ему даже в некоторой степени повезло, потому что из-за [отсутствия следов убийства, тела и свидетелей], все люди… и особенно Мэн Куньчань надеялись, что Мэн Цзяньюань всё ещё жив, и, не жалея усилий, пытались его разыскать.
Естественно, найти его было невозможно. А вскоре Мэн Куньчань и вовсе отвлёкся от его поисков.
Потому что другой его сын, вечно молчаливый Мэн Цзяньси, пробудил тридцать процентов божественности, достигнув девяноста процентов, сполна достаточных для божественного наследования!
Он оказался даже лучше Цзяньюаня.
За десять небольших лет Мэн Куньчань пережил столько взлетов и падений, что можно было себе только представить, сколько внимания, заботы и защиты он начал уделять Мэн Цзяньси.
Научившись на горьком примере Цзяньюаня, Мэн Куньчань без колебаний рассеял часть своей души, чтобы пометить своего наследника. В то же время в целях «равного обращения», он символически рассеял небольшие частички своей души для своих наиболее важных потомков… в том числе и для первого законного сына Мэн Цзяньчжоу.
Мэн Цзяньси, ставший Божественным Сыном Плетения Снов, внезапно обнажил свою истинную остроту.
И тот Мэн Цзяньси, которого видел Мэн Цзяньчжоу, был далеко не тем Цзяньси, который показывался на публику.
Его младший брат, на которого он когда-то смотрел только с презрением, не опуская носа, оказался порочнее него в тысячу раз.
Постепенно амбиции Мэн Цзяньчжоу были подавлены глубоким страхом, и он уже не смел и помыслить о соперничестве.
В условиях самоотречения, не смея больше иметь амбиций, единственное, что ему оставалось — это смиренно накапливать уныние, страшась проявить даже самое малейшее недовольство перед Цзяньси.
Культивирование и статус Цзяньси с каждым днем росли как на дрожжах, в то время как Мэн Цзяньчжоу не добился никакого прогресса и постепенно превратился в соломенное чучело в глазах собственной семьи.
……
«В общем, как-то так,» Юнь Че скучающим тоном пересказал его историю Ли Суо.
Вражда между тремя братьями — Цзяньчжоу, Цзяньюанем и Цзяньси — не показалась ему интересной или необычной.
Больше всего его заинтересовала сила «Плетения Снов» клана Мэн.
Это был фундамент, на котором держалось великое Божественное Царство, сильнейшая божественная сила души Бездны.
«Ли Суо, не помнишь ли ты о такой способности, как «Плетение Снов»?» спросил он неуверенно.
«Нет,» Ли Суо прошептала: «Древняя божественная сила испытала на себе невзгоды времени и пространства. Возможно, её имя уже давно не соответствует тому, что она раньше носила».
«Действительно,» Юнь Че слегка кивнул, больше не гадая и не задавая вопросов.
«Твой разум во время рассказа был спокоен,» Ли Суо спрашивала медленно: «Но почему до этого твоя душа была так взволнована?»
«Потому что… я увидел кое-кого в недавних воспоминаниях Цзяньчжоу».
Уголок глаза Юнь Че опустился, когда он медленно произнёс это имя: «Хуа… Цай… ли!»
Точнее говоря, он не совсем «увидел» её. Просто недавно Мэн Цзинчжэ ощутил ауру Хуа Цайли и срочно передал Мэн Цзяньчжоу убираться как можно дальше.
Это произошло всего четыре дня назад.
Читайте ранобэ Восставший против неба на Ranobelib.ru
Другими словами, по крайней мере четыре дня назад Хуа Цайли ещё находилась в Море Тумана.
Левая рука Мэн Цзяньчжоу была сломана Хуа Циньин и не могла быть восстановлена в течении трёх лет. Поэтому в последнее время однорукий Мэн Цзяньчжоу, несомненно, много думал о «Хуа Цайли» и о «Хуа Циньин».
Из-за этого в воспоминаниях Мэн Цзяньчжоу, захваченных Юнь Че, было много мыслей о этих двоих.
Она… действительно являлась богиней Царства Разрушения Небес Хуа Цайли.
А той, кто её тайно охраняет, была Фея Меча Хуа Циньин….
Первая после Истинных Богов Бездны!
Чтобы стать телохранителем Божественной Дочери Божественного Царства, нужно было обладать несравненной силой. Однако репутация Хуа Циньин шокировала Юнь Че.
Святая Меча, Первая после Богов, культивирующая путь беспощадного меча… Всего несколько слов делали её такой пугающей.
Неудивительно, что, как бы ни был силен Мэн Цзинчжэ, когда он убегал с Цзяньчжоу из Царства Цилиня Бездны, он оказался так напуган.
«Хуа Цайли?» У Ли Суо было поверхностное впечатление от этого имени, и только постепенно она начала вспоминать, что это была, по предположению Юнь Че, Богиня Разрушения Небес, с которой он пересёкся всего полгода назад в Царстве Цилиня Бездны: «Ты так взволнован из-за неё?»
«Верно!» Юнь Че кивнул, переведя взгляд на глубокое Море Тумана: «Она сейчас в Море Тумана».
Ли Суо была озадачена: «Вы с ней даже не знакомы, почему ты так взволнован?»
«Потому что…» Юнь Че произнес слова, которые Ли Суо не могла понять, «Она — самый простейший кратчайший путь из тех, что приходят в мою голову».
«Кратчайший путь?» Ли Суо засомневалась ещё больше.
Юнь Че медленно ответил: «Мне нужно перевернуть всю Бездну передо мной, а времени у меня не более пяти десятилетий».
«Император Бездны потратил миллионы лет на то, чтобы создать этот Мир. Я же, напротив, должен перевернуть его вверх ногами за такое короткое время. Поэтому я не «могу», а «должен» выбирать быстрые средства… во что бы то ни стало!»
«…О каком именно кратчайшем пути ты говоришь?» Ли Суо поняла, о чём прямо говорил Юнь Че, но ей всё ещё было неясно, о каком коротком пути шла речь.
«Ты поймешь,» Юнь Че задумался, но смог ответить только так.
Ли Суо больше не задавала вопросов, и Юнь Че ничего не говорил, надолго застыв на месте, как будто внезапно погрузился в глубокую задумчивость.
«О чем думаешь?» Ли Суо снова заговорила.
Юнь Че, сохраняя задумчивость, пробормотал: «О том, как вызвать любопытство».
«Хорошо… Наверное?» То, что Юнь Че сегодня ей говорил, запутывало её еще больше.
«Любопытство — самое главное, с чего следует начинать,» Юнь Че довольно непринужденно объяснил: «Неважно, мужчина это или женщина… Может быть, это касается даже и Бога Творения».
«…» Ли Суо, казалось, в какой-то мере поняла намерения Юнь Че, но не стала придираться к его последним, явно излишним словам.
«Маленькая Ли Суо,» Юнь Че выглядел так, будто спрашивает, но на самом же деле он разговаривал сам с собой, «Как думаешь… что нужно сделать, чтобы женщина с благородным происхождением, чистой душой, выросшая в условиях гиперопеки, привыкшая видеть роскошь в руках других с ранних лет и, более того, привыкшая видеть самых выдающихся мужчин в Бездне… начала испытывать постоянное любопытство к представителю противоположного пола?»
«Разве это не должно быть в твоей компетенции?».
«…» Юнь Че внезапно поднял глаза, ответ Ли Суо застал его врасплох.
Ранее складывалось впечатление, что Ли Суо «проснулась» только после того, как он вошел в Бездну.
На самом деле, прежде чем появиться, она, как и Хе Лин, сопровождала его несколько лет… в течение которых не упускала возможности понаблюдать за всеми его телодвижениями.
Юнь Че вытянул палец, и окружающая Пыль Бездны медленно собралась перед ним, сформировав два слова «Разрушение Небес».
Пальцы снова зашевелились, и справа появилось еще два слова «Поднебесное Царство».
Название самого сильного Божественного Царства среди шести Божественных Царств.
На самом деле всё это было привычкой Императрицы Дьяволов. Использование визуальной информации делало размышления гораздо более гладкими, чем сухое раздумывание в море души.
Другой рукой он медленно прочертил тонкую линию Пылью Бездны между «Разрушением Небес» и «Поднебесным Царством».
Однако чертил он эту линию очень медленно и неохотно, делая её настолько хрупкой, что даже легкое дуновение ветра могло унести её вдаль.
Брови Юнь Че постепенно сошлись, долгое время он проводил в молчании, пока шелковая нить медленно размывалась Пылью Бездны.
Он слегка выдохнул, и когда его пальцы уже были готовы опуститься, его глаза внезапно распахнулись.
Кончик пальца потянулся вверх, и ещё одно название сформировалось… расположившись между «Разрушением Небес» и «Поднебесным Царством».
«Плетение Снов»!
«Мэн… Цзянь… юань…»
Он прошептал имя, которому ранее не придавал особого значения, и его зрачки резко выпустили бесконечно глубокий тёмный свет.
Плетение Снов…
Какое замечательное название.
Теперь всё зависит от меня…
Приди ко мне, и для тебя я сплету самый прекрасный сон!
Чух!
После мановения руки слова «Разрушение Небес», «Поднебесное Царство» и «Плетение Снов», витающие посреди воздуха, рассеялись в бесконечной Пыли Бездны.
—-
