Спустя ровно восемь часов начали приходить в себя ласканцы. Первой, несмотря на самые тяжелые травмы, пришла в себя Ирма. Открыв глаза, первым, что она сказала, стало:
— Азрея.
То, насколько сильно беловолосая ласканская ученица приграничной школы подружилась с котенком, вызывало у Хаджара смешную, детскую ревность.
— С ней все в порядке, — успокаивал Хаджар.
Достав из-за пазухи спящего котенка, он положил её на живот девушке. Увидев свою израненную спасительницу, та едва было не заплакала.
— Я видела… видела, — пытаясь удержать голос твердым, шептала она. — как она нас спасала… как она…
Девушка помотала головой и, дрожащими руками переместив Азрею к себе на грудь, потерлась о неё щекой. Котенок промурлыкал и продолжил крепко спать.
Следом за Ирмой проснулась и Алея с Дереком. Последний и вовсе зевнул и сладко потянувшись, по-хозяйски огляделся и, увидев перед собой Аркемейю, потянулся за оружием. И, не обнаружив последнего, натянул плед повыше.
— Она ведь…
— Успокойся, — бросил Хаджар. — Наш новый, временный… ну не союзник, но и не враг.
Подойдя к юноше, он взял его руку и прощупал пульс. Затем посмотрел сквозь Реку Мира.
Проклятье! Чтобы не сделал с ними Степной Клык, это выходило за рамки понимания Хаджара. Разумеется до тети Доры Марнил краснокожий не дотягивал, но, тем не менее, оставил всех человеческих целителей в пыли.
И это учитывая, что он использовал лишь ступку и травы с корешками.
— Ты обзавелся союзником Да’Кхасси? — если бы глаза Дерека не обладали анатомическими ограничениями, то явно бы вылезли из орбит. — А сколько я без сознания пролежал?
— Восемь часов, — Хаджар не стал уточнять, что он привел Аркемейю семь с половиной часов назад.
Дерек, ничего не ответив, поднялся и, взяв с собой плед, отошел к костру. Там, рядом со Степным Клыком, сидели Ирма с Алеей. Последняя была как-то особенно тиха и с момента пробуждения так ничего и не сказала.
Вместе с сестрой они пила травяной чай, приготовленный Степным Клыком и разлитым в вдолбленные из обломков «Пьяного Гуся» чаши.
Краснокожий, окруженный людьми, был как-то необыкновенно спокоен. Да и сами ласканцы больше его не сторонились. Наоборот, в присутствие Аркемейи они искали поддержки у огромного орка.
С одной лишь инстинктивной точки зрения массивный степной житель выглядел надежной защитой и опорой перед угрозой демоницы.
— Может уже введет в курс дела? — спустя добрых четверть часа подал голос Дерек. — Что мы пропустили?
В двух словах Хаджар рассказал о своем посещении ущелья и небольшое разведке. Особое внимание он уделил полям и принцу Да’Кхасси.
— У проклятых кровососов, — Дерек, пусть и напрягшись, но смог проигнорировать свирепый взгляд Аркемейи. — имперские абмиции.
— Это позволит им, как выразился принц, войти в сферу влияния законов Неба и Земли, чтобы это не значило.
— Ну так у нас, вроде, есть прекрасная возможность узнать, не так ли, милая? — Дерек попытался улыбнуться пленнице Хаджара, но, встретившись с той взглядом, едва было чаем не подавился.
— Еще раз назовешь меня «милой», — Аркемейя даже потянулась к эфесам сабель, но те уже довольно длительное время находились в пространственном кольце Хаджара. Вполне достойные артефакты Императорского уровня. — и я засуну твой язык тебе же в задницу.
— Слова, недостойные дочери короля, — в первый раз за вечер что-то произнесла Алея. — Что означают эти законы «Неба и Земли»?
— На твои вопросы, человеческая подстилка, я не должна отвечать.
— Но на мои — да, — за всеми переживания, Хаджар как-то совсем забыл узнать о довольно интригующей оговорке. — Ответь, мне, Аркемейя, что такое законы Неба и Земли.
Хаджар чувствовал, что ему необходимо узнать об этом. Уже не раз и не два, он слышал упоминания о подобном явлении, которому подчинялись и Фрея, и Хельмер и боги.
— Это законы, — как о чем-то само собой разумеющемся говорила Аркемейя. — им подчиняется все сущее, все что было, есть и будет.
Она замолчала, а все, в том числе и Хаджар со Степным Клыком, ожидали услышать продолжения.
— И это все? — спросил Хаджар.
— Все, что я знаю, — ответила полукровка.
В этих простых словах содержался столь открытый намек, что не заметить его было невозможно.
— А кто знает больше?
— Мой отец, — широко и весьма плотоядно улыбнулась Аркемейя. — Возможно, перед тем оторвать тебе головы и съесть твои внутренности, он решит позабавить себя беседой.
На ласканцев такая угроза произвела неизгладимое впечатление, в то время как Хаджар уже успел к подобному немного привыкнуть.
— Кто их написал?
Читайте ранобэ Восставший против неба на Ranobelib.ru
— Не знаю.
— Где их можно прочесть?
— Не знаю.
— Что будет за их нарушение?
— Их невозможно нарушить.
— Любой закон можно нарушить, — не согласился Хаджар. — Недавно ты пыталась нарушить свою клятву, которая тоже является законом, и мы оба видели к чему это едва было не привело.
В ответ на это Аркемейя лишь рассмеялась.
— А ты можешь вернуться во вчерашний день? Или не родится? Или воскресить своих отца и мать? Или потушить свет звезды и сделать тьму яркой? Законы «Неба и Земли» не рушимы и все сущее им подчиняется.
— Что за глупость, — возмутился Дерек. — Как можно подчиняться тому, что ни где не записано и никем не произнесено.
Внезапно Степной Клык прокашлялся.
— По старым легендам, — он предупреждающе посмотрел на Хаджара, намекая на необходимость держать язык за зубами. — где-то в обители нечест… Богов. Лежит две книги. В одной записаны судьбы всех существ. Во второй — законы, которым эти судьбы подчиняются.
— Значит их написали боги?
— Книги старше богов, — и, давая понять, что к разговору о богах больше не присоединится, Степной Клык вернулся к своему занятию — продолжил что-то толочь в ступке.
Хаджар же, глядя в костер, размышлял о услышанном. Получается, что Боги руководствовались законами, которые они не писали, но, тем не менее, им подчинялись? Да и вообще — что-то здесь не вязалось.
То, о чем говорила Аркемейя, напоминало законы физики, большинство из которых нарушались различными техниками. Но некоторые действительно, в отличии от «рукотворных» оставались нерушимыми. Слова же Степного Клыка имели совсем иной смысл.
Да и сама суть книг… нет, Хаджар был уверен, что речь шла о совсем разных явлениях.
— Единственное, что нас удерживает в этих землях — законы Неба и Земли, — пожала плечами Аркемейя.
— Получается, вам нужно что-то, что избавит вас от их гнета, — внезапно понял Хаджар. — И это явно не численность и не голая сила, иначе бы вы покинули эти скалы уже очень давно. Хотя нет… ваши разведывательные отряды тысячи лет их покидают… Значит…
— Земли Да’Кхасси не может покинуть только их Король, — пояснил Степной Клык.
Хаджар посмотрел на Аркемейю. Ты, впервые за все время, старательно прятала взгляд.
— Что требуется Королю для выхода в мир и создания Империи?
— Не знаю.
Свечения вокруг неё не появилось, так что технически, она клятвы не нарушила. Но главное слово здесь было — технически.
— А как ты думаешь, — Хаджар сделал ударение на последнее слово. — что ему для этого нужно?
Аркемейя прикусила нижнюю губу. Вокруг неё постепенно начало появляться золотистое свечение. Хаджар даже испугался, что потеряет ценную часть своего будущего плана.
— Ребенок, — выдохнула она. — ему нужен ребенок, который родится, как часть законов Неба и Земли. И тогда он сможет спокойно вмешиваться в жизнь смертных и создать империю, внутри которой каждый будущий чистокровный Да’Кхасси будет частью законов.
Теперь вопрос с тем, как именно появилась на свет Аркемейя.
— Почему с тобой не получилось?
Взгляд полукровки стал недобрым, но она, все же, ответила.
— Черная завеса. Она скрывает эти земли от Неба, даруя нам возможность жить среди смертных. Но и она же не позволила плану моего отца осуществиться.
— Аномалии, — понял Хаджар. — он использует их, чтобы открыть небо. А сделает он это в…
— Ночь Черной Звезды, — закончил за Хаджара Степной Клык. — Она наступит через два дня. В эту ночь грань всех миров сливается воедино и происходят чудеса.
— Зажженная тьма, почерневший свет, — Хаджар вспомнил старую легенду Южного Ветра. — Значит, у нас есть два дня, чтобы помешать планам короля Да’Кхасси.
— Проклятье! — выругался Дерек. — И как же мы это сделаем. Мы ведь даже не знаем, где находится этот самый Король!
Хаджар, в глазах которого пожаром чистого безумия отразился огонь костра, улыбнулся:
— Конечно же самым простым — сдадимся им плен.
