Ханнелора заметно колебалась, не в силах решить, стоит ли ей поддаться искушению и прочитать следующий том как можно скорее или подождать последнего. Тем временем первая жена ауба Дункельфельгера вместе с Сильвестром перешли к обсуждению методов продаж.
«Насколько я слышала, состязание герцогств считается своего рода прелюдией к собранию герцогов… так что, полагаю, как-то так и выглядит настоящее собрание герцогов» — размышляла я.
Я обратила свое внимание на окружающих служащих, когда внезапный веселый голос вырвал меня из раздумья.
— Вам всем, похоже, очень весело, так что прошу прощения, но я должна вмешаться.
Это была Дитлинда в сопровождении Фердинанда.
При появлении человека, послужившего прообразом Фернестины, на лице Сильвестра появилась слабая улыбка. Обычно в такой ситуации Фердинанд спросил бы: «Что ты замышляешь?», — но сейчас он просто молчал, сохраняя фальшивую улыбку и стоя на полшага позади Дитлинды.
«Боги! Он выглядит таким… таким больным!»
Его бледное лицо с первого взгляда выдавало, что Фердинанд не высыпается, а фальшивая улыбка не могла скрыть истинных чувств — он выглядел рассерженным. Может быть, Дитлинда сделала что-то, что сделало его несчастным?
Дитлинда продолжала мрачным голосом:
— Я должна приветствовать каждое герцогство вместе со своим женихом. О, я так ужасно, ужасно занята… Как удобно, что первая жена ауба Дункельфельгера здесь.
«Ааа… Фердинанд улыбнулся еще шире».
Дитлинда начала разговаривать с Зиглиндой и Ханнелорой, полностью игнорируя нас с Сильвестром. Ее интересовали только наши совместные исследования.
— Ваши исследования с Эренфестом чрезвычайно интересны и, похоже, вызвали большой интерес… но исследования Аренсбаха, возглавляемые учеником моего жениха господина Фердинанда, также замечательны. Посмотрите.
Фердинанд бросил на нее взгляд, оставив свое мнение о ее бесстыдной рекламе невысказанным, а затем начал приближаться к нам с Сильвестром. Я поспешила к нему навстречу, после того, как Сильвестр разрешил мне встать, конечно же, стараясь оставаться элегантной.
— Господин Фердинанд, прошло столько времени… Ай, ай, ай!
По какой-то непонятной причине он ущипнул меня за щеки, как только я оказалась в пределах его досягаемости. Я потерла щеки и уставилась на него, со слезами на глазах от боли, о которой почти забыла… и только тут заметила, что его фальшивая улыбка полностью исчезла. Теперь он смотрел на меня холодными глазами, нахмурив брови.
«Почему он так взбешен?! Я ведь старалась не сообщать ему ничего, что могло бы его разозлить!»
— Есть целая гора вещей, которые я хотел бы тебе сказать — сказал он, — но пока воздержусь.
— Тогда воздержитесь от того, чтобы щипать меня за щеки, пожалуйста.
— Хм. Я подумаю над твоим мнением позже.
— Не думайте, а согласитесь с ним, — огрызнулась я в ответ, но Фердинанд лишь пренебрежительно фыркнул. Я чувствовала, что в ближайшее время мне не грозит опасность.
— Мы решили зайти сюда, когда увидели Дункельфельгер — сказал Фердинанд. — У вас есть плащ?
— Конечно.
Я повернулась к Рихарде, которая тут же подала плащ. Фердинанд взял его, а затем направился к рыцарям, стоявшим наготове позади Зиглинды, и сказал:
— Не могли бы вы позвать Хайсхица?..
Один из рыцарей послал ордоннанц, и не прошло и мгновения, как к ним бросился Хайсхиц. Он выглядел очень взволнованным, хотя шансов на то, что они сыграют в диттер, было ноль.
— Господин Фердинанд, поздравляю вас с помолвкой. Я был вне себя от радости, когда узнал, что вы освободились из храма. На самом деле, должен признаться, это я предложил ваш союз и убедил зента его исполнить.
«Ты сделал самое ненужное, что когда-либо делал человек!» — хотелось воскликнуть мне. Вместо этого я просто заставила себя улыбнуться, стараясь не показать своего гнева.
Фердинанд также очень мягко улыбнулся, отвечая:
— Ах, да. Мне сказали, что Дункельфельгер и многие другие работали вместе, чтобы оказать мне самую большую помощь, какую только можно себе представить. Благодаря всем вашим усилиям я теперь помолвлен с госпожой Дитлиндой, внучкой госпожи Вероники. Эмоции, которые я испытываю, не передать словами.
— О, господин Фердинанд, — застенчиво сказала Дитлинда. — Вы всегда осыпаете меня такими комплиментами.
Все остальные тоже начали поздравлять, но Хайсхиц просто застыл. Его кожа стала пепельно бледной, а выражение лица заметно поменялось.
«Он должен знать. Он знает, что Фердинанд подвергался издевкам со стороны госпожи Вероники».
Я продолжала смотреть на Хайсхица, единственное застывшее лицо среди всех рыцарей. Я была достаточно хорошо знакома с Фердинандом, чтобы знать, что он никогда и никому не расскажет об издевательствах. Возможно, Хайсхиц узнал об этом через Юстокса или Экхарта, а может быть, даже через Хиршуру. По крайней мере, новость наверняка пришла от кого-то из близких Фердинанда — от одного из немногих избранных, кто был в курсе.
— Поскольку мой долг теперь — поддерживать госпожу Дитлинду в Аренсбахе, я больше не в состоянии сражаться с вами в диттер — сказал Фердинанд. — Таким образом, я должен вернуть это. Я не могу ждать вечно.
— Это…
Хайсхиц смотрел то на улыбающегося Фердинанда, то на синий плащ, который так нарочито сунули ему в руки. Он был в оцепенении — должно быть, до него дошло, почему Фердинанд из кожи вон лез, чтобы вернуть накидку сейчас, хотя он этого не сделал при входе в храм.
— Разве не здорово? — сказал один из рыцарей Хайсхицу, хлопая его по спине. — Я знаю, как много значит для тебя этот плащ.
— Твоя жена будет на седьмом небе от счастья — сказал другой, усмехаясь.
Они еще не заметили, что Хайсхиц смертельно побледнел.
Фердинанд улыбнулся своему другу, лицо которого застыло.
— Наконец-то ты вновь обрел плащ, который потерял, столько лет назад. Я ожидал немного большего восторга, Хайсхиц.
Его последние слова прозвучали так холодно, что почти прозвучали как приказ: «Будь в таком же восторге, как и от моей помолвки».
Хайсхиц опустил глаза вниз, сжимая плащ в руках, затем натянул дрожащую улыбку.
— Я никогда не думал, что обрету этот плащ таким образом. Моя жена будет… по-настоящему счастлива.
Наконец-то Хайсхиц понял, что, несмотря на его добрые намерения, он поставил своего друга в наихудшую ситуацию из всех возможных. Фердинанд даже потребовал от него вести себя весело, не дав ему возможности извиниться.
Не успели они обменяться еще одним словом, как кто-то встал между ними.
— О боже! А почему у господина Фердинанда был такой дорогой для этого человека плащ? — спросила Дитлинда. Она смотрела на Хайсхица, ее глаза сверкали от удивления, а сама она совершенно не обращала внимания на напряжение в воздухе.
Окружающие рыцари принялись объяснять, пока наконец не прозвучало окончание:
— И вот с тех пор, как они учились в дворянской академии, Хайсхиц пытается вернуть свой плащ.
— Боже! — воскликнула Дитлинда. — Как жестоко, отнять накидку, вышитую будущей невестой! Я не думала, что господин Фердинанд способен на такую жестокость. Она очень серьезно отнеслась к юмору рыцарей, что заставило их всех тяжело сглотнуть и поправить себя..
— Вообще-то… господин Фердинанд предложил вернуть его, но Хайсхиц настоял на том, чтобы возвращение произошло с помощью диттера.
Для рыцарей ситуация Хайсхица, вероятно, была обычным источником шуток, но оставление плаща, подаренного невестой, в чужих руках ради использования его как ставки в диттере — не то, что было легко понять обычным людям.
— И все же, — пробормотала Дитлинде, — чтобы плащ, в вышивку которой ты вложила всю душу, вот так забрали…
— Все в порядке. Человек из Дункельфельгера никогда не прекратит борьбу за его возвращение.
Я не была уверена, что «все в порядке» — правильные слова, но рыцари быстро перешли к объяснению Дитлинде так называемой «романтики диттера». Фердинанд сделал непринужденный шаг назад, оставив свою невесту в их руках, и вернулся к столу, где извинился перед Сильвестром за то, что вызвал суматоху, а затем поприветствовал Зиглинду и Ханнелору.
— Господин Фердинанд, сюда, пожалуйста — сказала Брюнхильда. Она приготовила для него место и все необходимое, как только увидела, что Дитлинда занята. Сильвестру тут же поднесли больше чая и сладостей, и он немедленно отведал их.
Фердинанд тоже сделал глоток чая, а затем сказал:
— Ах, аромат Эренфеста…
По искренности его голоса я поняла, что сорта из Аренсбаха сильно отличаются.
Мы также приготовили пирог с чайными листьями, который так понравился Фердинанду, но он тут же передал его своим последователям.
— Юстокс, Экхарт, вы тоже долгое время обходились без ароматов вашего дома. Вот.
Должно быть, он хотел, чтобы они отдохнули, пока находятся в окружении Эренфеста и могут расслабиться.
— Мы благодарим вас, — ответили они оба, принимая тарелки и отступая на шаг.
Фердинанд снова отпил из своего бокала, его рыцарь сопровождения из Аренсбаха все еще стоял наготове позади него, а затем посмотрел на Зиглинду.
— Несколько минут назад я наблюдал за совместными исследованиями Эренфеста и Дункельфельгера, и должен сказать — я удивлен, что столь древняя церемония сохранилась в вашем герцогстве до сих пор. Я считаю замечательным, что в результате исследований студенты получили божественную защиту от большего числа богов.
Я могла только удивленно моргать.
— Но, господин Фердинанд, учитель Руфен преподавал, когда вы были студентом. Неужели вы действительно не знали о ритуале Дункельфельгера?..
Фердинанд ответил просто:
— Я не знал этого.
И тогда Ханнелора вмешалась, чтобы объяснить.
— Я узнала об этом только в ходе нашего исследования, но учитель Руфен начал преподавать ритуал только после того, как другой профессор рыцарского курса ушел на пенсию, и его назначили ответственным.
— Судя по всему это танец, который знают все представители нынешнего поколения в каждом герцогстве — сказал Фердинанд. — Приезжие взрослые рыцари говорят, что хотели бы научиться ему, поскольку он может помочь и в охоте на магических зверей. Возможно, это еще больше усилит влияние Дункельфельгера.
Сильвестр кивнул.
— Эренфест также хотел бы научиться этому перед охотой на Повелителя Зимы в следующем году.
Наши рыцари, по-видимому, уже пробовали после того, как мы сообщили им об этом, но им не удалось получить благословения. Логично, что им потребуется больше времени — большинству рыцарей, которые были нашей основной огневой мощью, для начала нужно было научиться исполнять этот танец.
— Даже в общежитии Дункельфельгера успех ритуала составляет всего восемьдесят с небольшим процентов, — пояснила Зиглинда. — Взрослые жители нашего герцогства в основном преуспели в этом, и мы предполагаем, что результат связан с количеством маны, жертвуемой во время ритуала.
Оказалось, даже жители Дункельфельгера начали проводить ритуал благословения, узнав о нем из дворянской академии. Это привело к многочисленным сражениям в диттер, а также к инциденту, когда их ауб привел в храм отряд рыцарей, надеясь прикоснуться к божественным инструментам, чтобы научиться воссоздавать их с помощью своих штапов и сделать свои подношения маны более эффективными.
— Я выражаю свои соболезнования тем, кто находится в вашем храме — сказал Фердинанд. — Полагаю, ты тоже сочувствуешь им, Розмайн. Они, должно быть, были заняты своим ритуалом посвящения, в конце концов.
Я попыталась поставить себя на место главы храма Дункельфельгера. Их храм ранее совершенно игнорировался дворянами, и вот, внезапно, ауб и толпа рыцарей потребовали божественные инструменты на середине ритуала посвящения. Я удивлена, что они не поднялись по высокой лестнице, учитывая стресс, который это им, несомненно, причинило.
— Это действительно было время великого конфликта для меня — сказала Зиглинда с отстраненным взглядом в глазах. — Меня почти охватило чувство обиды на вас, госпожа Розмайн.
«Мне жаль. Мне очень, очень жаль. Я не хотела, чтобы так получилось…» — подумала я, принося молчаливые извинения и Зиглинде, и главе храма Дункельфельгера, где бы тот ни находился.
Фердинанд бросил на меня взгляд.
— И чем же Розмайн заслужила такой гнев, позвольте спросить?
— Ой! Я…
Мой разум помутился, но Ханнелора быстро встала на мою защиту.
— Госпожа Розмайн не сделала ничего плохого. Это был просто случай, когда наше герцогство потеряло самообладание.
Я была так тронута, что мне захотелось обнять ее, но мое облегчение было мучительно кратким.
— На самом деле, именно благодаря заслугам госпожи Розмайн Дункельфельгер научился получать такие благословения. Она подражала нашему ритуалу, который в то время был лишь тенью его предполагаемой формы, и испустила ману копьем Лейденшафта, заставив столб света устремляться в небо. Получившееся благословение было настолько мощным, что мы сразу же захотели вернуть ритуал в его истинное состояние.
«Нееет! Госпожа Ханнелора, остановитесь! Я… Я не могу выдержать взгляд, которым Фердинанд смотрит на меня! Это ужасающе!»
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— О?.. — с любопытством ответил Фердинанд.. — Розмайн не сообщала таких подробностей в своих письмах. Теперь я вижу, что она сыграла важную роль во всем этом.
— Это верно. Ритуал посвящения, который она провела, тоже был чудесным. Даже зент был вне себя от восторга после участия.
«Пожалуйста. Я уже мертва».
Я из кожи вон лезла, чтобы написать только безобидные подробности о ритуале посвящения, поэтому мне не хотелось, чтобы она дала Фердинанду еще больше поводов злиться на меня перед ужином.
— Г-господин Фердинанд! — воскликнула я. — Вы же должны сегодня поприветствовать все герцогства, верно?! Вы, должно быть, очень, очень заняты! Было бы очень грубо задерживать вас здесь еще дольше, так что, пожалуйста…
— Не волнуйся, Розмайн. Госпожа Дитлинда все еще разговаривает с рыцарями, поэтому я обязан остаться. Более того, я хотел бы узнать больше о том, чем вы занимались. Кажется, в ваших письмах многого не было упомянуто.
По выражению его глаз я поняла, что он знает, как много я от него скрываю, и кровь отхлынула от моего лица, когда он потребовал больше информации от Сильвестра и Ханнелоры. Первый из них получил мои подробные отчеты об инцидентах, о которых шла речь, а вторая лично присутствовала при большинстве из них.
«Это плохо… Кто-нибудь, спасите меня!»
— Итак, что вы все обсуждаете? — спросила Дитлинда, подойдя к столу. Ее разговор с рыцарями, по-видимому, завершился.
Ханнелора улыбнулась и дала честный ответ. Как только Дитлинда услышала слова «совместные исследования», ее темно-зеленые глаза засияли.
— Совместное исследование Аренсбаха было выполнено учеником господина Фердинанда и началось с попытки сделать магические инструменты библиотеки как можно более эффективными с точки зрения расхода маны. Видите ли, после гражданской войны задача обеспечения библиотеки инструментами была полностью возложена на госпожу Соланж, среднюю дворянку, которая не могла справиться самостоятельно. Эти исследования привлекли большое внимание королевской семьи благодаря их использованию для сохранения документов.
«Это почти слово в слово то, что было сказано в моем отчете, за исключением того, что в нем отсутствует самая важная часть — то, что исследование крайне необходимо для любого человека, который хочет самостоятельно содержать библиотеку».
— Прошу меня извинить, госпожа Дитлинда, но мы обсуждали наши совместные исследования с Эренфестом, — сказала Зиглинда. Она ясно дала понять, что никто из нас не спрашивал об Аренсбахе.
Глаза Дитлинды расширились.
— О боже! Господин Фердинанд, я должна попросить вас должным образом объяснить исследования Аренсбаха. Вы не должны быть таким небрежным.
«Э, что?..»
Мы все опешили, когда Дитлинда, которая должна была быть «так ужасно, ужасно занята», приветствуя все герцогства, попросила учеников Эренфеста приготовить для нее место. Затем она присоединилась к нам за столом и начала хвастаться совместными исследованиями Аренсбаха.
— Итак, продолжим — мы усовершенствовали магические инструменты для записи голосов, и тут я получила самый замечательный сюрприз! Нежнейшие слова любви прошептали мне прямо в ухо. Хохохо!
«Да, слова любви от игрушечного шмила».
Я постаралась оставить свое маленькое замечание при себе, но Зиглинда не замедлила высказать свое мнение.
— Не следует ли вам называть это вашим совместным исследованием с Эренфестом? Попытка утаить авторство выглядела бы весьма недобросовестно.
— О, но все исследования были проведены учеником моего жениха, господина Фердинанда. Это приравнивает их к исследованиям Аренсбаха, не так ли?..
Зиглинда одарила меня едва заметной тревожной улыбкой, как бы спрашивая: «Ваши исследования пытаются украсть?» Видимо, ей было интересно, что происходит — после того, как мы уже были так тверды с Дункельфельгером, мы не могли просто позволить Аренсбаху обойти нас.
Я улыбнулась Зиглинде.
— Если вы хотите узнать, как развивались совместные исследования Эренфеста и Аренсбаха, я бы рекомендовала вам увидеть их своими глазами. Мои рыцари сопровождения и слуги очень много работали над этим.
— Не ваши служащие-ученики?.. Это совместное исследование, верно? — спросила Зиглинда, теперь выглядя еще более озадаченной.
При обычных обстоятельствах именно служащие-ученики проводили исследования, представляемые на состязании герцогств. Однако в нашем случае Лизелетта превратила магический инструмент в милую игрушку, а Лауренц предоставил запись голоса.
— Симпатичные шмилы — символ Эренфеста — сказала я.
— Ах, это мне напомнило! — воскликнула Дитлинда, хлопая в ладоши. — Есть кое-что, о чем я хочу попросить господина Фердинанда.
Фердинанд в какой-то момент перестал обращать внимание на Дитлинду во время ее безудержного хвастовства и вместо этого стал задавать различные вопросы Сильвестру и Ханнелоре. Однако после того, как его невеста окликнула его, ему ничего не оставалось, как обернуться к нам и с улыбкой ответить:
— Да?..
— Как я и просила ранее, я хочу, чтобы этот шмил принадлежал мне, — объявила Дитлинда. — И вы, и Раймунд сказали, что он принадлежит госпоже Розмайн, верно? Тогда воспользуйтесь случаем, чтобы она отдала его мне. Вы же исполните мое желание, верно?
Все взгляды упали на Дитлинду. Она хотела заполучить шепчущего о любви шмила. И после того, как Раймунд и Фердинанд уже однажды отказали ей, она решила попробовать еще раз.
— Это прототип, который подготовил Эренфест, верно? — с сомнением спросила Зиглинда.
Я решительно кивнула, чтобы прояснить все недоразумения, затем посмотрела на Дитлинду.
— Приношу свои искренние извинения, но шмил уже занят.
Я планировала отдать его Летиции после демонстрации, поэтому не хотела, чтобы кто-то требовал его.
— Тогда я договорюсь с тем, кто должен его получить — сказала Дитлинда, не желая отступать. — Скажи мне, кто этот человек?
— Гм, госпожа Дитлинда… — сказала Ханнелора, ее голос немного дрожал. — Не могли бы вы просто попросить ваших слуг сделать вам своего собственного?
— Или вы хотите сказать, что никто в Аренсбахе не может изготовить предмет ваших собственных исследований? — спросила Зиглинда.
Дитлинде отвела глаза, затем гордо выпятила подбородок.
— Я бы обратилась с такой просьбой в случае с обычной игрушкой, но это магический инструмент, причем выставочный экспонат. Госпожа Розмайн отобрала у Раймунда права и схемы еще до того, как я, следующий ауб Аренсбаха, успела отреагировать. Хотя это может быть совместным исследованием, было очень неприятно, что она сделала это без единого слова консультации.
— Я не отбирала их у Раймунда, — запротестовала я. Если бы я промолчала, ее извращенная интерпретация событий стала бы правдой. — Я заплатила ему сполна и по надлежащим правилам. К тому же, человек, ответственный за исследование, волен сам решать, что с ним делать, ему не нужно разрешение ауба, тем более будущего ауба.
Зиглинда выглядела очень недовольной.
Фердинанд, увидев реакцию всех, принял особенно милую улыбку.
— Госпожа Дитлинда, если эта игрушка уже кому-то обещана, то, попросив ее, вы только расстроите всех.
Это был довольно вежливый способ сказать ей, чтобы она прочитала атмосферу и перестала быть такой эгоисткой, но Дитлинда, совершенно не замечая его намеков, бросила на него недовольный взгляд.
— Господин Фердинанд, я говорю, что желаю этого шмила. Если вы мой жених, то хотя бы попытайтесь исполнить мое желание.
— Если ваше желание — иметь идентичный магический инструмент, то я обещаю сделать вам его, когда получу мастерскую в Аренсбахе. Розмайн, прошу прощения, но не могла бы ты прислать мне схемы, когда придет время?..
«Другими словами, если вам нужен этот магический инструмент, дайте мне уже мастерскую».
Я улыбнулась в знак поддержки. Может показаться, что Фердинанд уступил эгоизму Дитлинды, но на самом деле у него были свои интересы.
— Конечно, — ответила я. — Госпожа Дитлинда, свяжитесь со мной, как только господин Фердинанд обустроит мастерскую. Я вышлю схемы письмом без промедления.
— О Боги… — сказала Ханнелора. — Как это, должно быть, замечательно, когда твой жених идет на такие сложности, чтобы сделать тебе подарок. Я не могу сдержать своей зависти.
Она пыталась замять тему улыбкой, но Дитлинда только покачала головой.
— Господин Фердинанд получит мастерскую только после церемонии звездного сплетения. Это еще очень нескоро. Я хочу получить шмила сейчас, пока никто другой не получил его. У госпожи Розмайн уже есть схемы, так не может ли она просто сделать другого?
И с этим наше зарождающееся решение было быстро разорвано в клочья. Фердинанд вздохнул, постучав пальцем по лбу, а Зиглинда и Ханнелора обменялись неловкими взглядами.
— Госпожа Дитлинда, вы всегда предъявляете Эренфесту такие требования? — спросила Зиглинда.
— Но, конечно. Я следующий ауб Аренсбаха, вы же знаете.
Зиглинда приложила руку ко лбу, Фердинанд поднял бровь, а Сильвестр пожал плечами. Тем временем Лизелетта присела у меня за спиной и прошептала достаточно тихо, чтобы только я могла ее услышать.
— Госпожа Розмайн, могу я предложить выставленного шмила госпоже Дитлинде? Я просто сделаю другого.
— Лизелетта…
— Больно видеть господина Фердинанда таким обеспокоенным, не правда ли?
Я кивнула. Я не могла сделать еще одного шмила сама, но, учитывая, что Лизелетта так щедро предложила свою помощь, уступить Дитлинде и избавить Фердинанда от головной боли было лучшим решением.
— Вы можете получить его, как только завершится состязание герцогств — сказала я. — Как вы и говорите, мы просто можем сделать еще.
— О Боги! — ответила Дитлинда, повысив голос от восторга. — Это великолепно!
— Прошу прощения, Розмайн, — добавил Фердинанд.
Я покачала головой.
— Вам не о чем беспокоиться, господин Фердинанд. Моя слуга хорошо умеет работать руками и готова создать нового.
— Однако…
Фердинанд скривил лицо, но я не думала, что могу сделать что-то еще. Я ломала голову, пытаясь убедиться, что ничего не упустила из виду, когда Ханнелора улыбнулась мне.
— Я сама еще не видела этого шмила, но, возможно, он станет новой тенденцией Эренфеста.
Она пыталась снять напряжение, витающее в воздухе.
— Конечно, — кивнула Зиглинда, тоже улыбаясь. — Нельзя говорить о тенденциях Эренфеста, не вспомнив об украшениях для волос. Будете ли вы носить его, госпожа Дитлинда? Сегодня утром я видела заказанное Лестилаутом украшение. Оно было поистине чудесным.
— Естественно. Господин Фердинанд подарил мне несколько штук. Я намерена показать их всем завтра во время церемонии награждения, так что, пожалуйста, ждите с нетерпением. Надев их сегодня, я бы испортила сюрприз.
«Я не думаю, что это вообще должно быть “сюрпризом”…»
— Я буду присутствовать на церемонии награждения в наряде, подобающей будущему аубу, — продолжала Дитлинда, надувая грудь от гордости, но прежде чем она успела сказать что-то еще, появился ордоннанц. Нас было так много, что с первого взгляда невозможно было определить, кому он предназначается, поэтому мы все протянули руки… и он приземлился на мою.
— ГОСПОЖА РОЗМАЙН! — раздался громкий, пронзительный голос Фраулерм, настолько пронзительный, что мне захотелось закрыть уши. — Что значит этот… этот… заговор Эренфеста?! Не было никакого упоминания о том, что ваш экспонат содержит такое неприемлемое послание! Вы намеренно подставили Аренсбах, не так ли?!
Ордоннанц еще дважды повторил тираду Фраулерм, но я не понимала, о чем она говорит.
— Ты что, не сделала какой-то отчет? — спросил Фердинанд.
— Нет, я абсолютно уверена, что сообщила ей все необходимые подробности… Интересно, что случилось?
— Гм, госпожа Розмайн. Могу ли я получить разрешение говорить? — спросила Лизелетта.
Я разрешила, и она посмотрела на место Аренсбаха.
— Это всего лишь предположение, но… возможно, они имеют в виду последнее сообщение, которое мы записали. Поскольку шмил был принесен на выставку только сегодня утром, учитель Фраулерм могла не дослушать его до конца.
— И что это было за последнее сообщение? — спросил Фердинанд. — Раймунд сегодня утром объяснил мне, что это за инструмент, и я был просто потрясен, услышав, что он наполнен такими дурацкими и странными сообщениями.
Услышав, что шмил был полон романтических фраз и содержал в общей сложности десять сообщений, Фердинанд, видимо, решил не тратить свою ману на то, чтобы прослушать их все.
— Каждая фраза была вручную отобрана из «Историй любви дворянской академии», — объяснила я, — поэтому я решила сделать финальное сообщение рекламой этой книги и книг Эренфеста в целом.
— Рекламой?
Я повторила сообщение так, как запомнила, и тут же брови Дитлинды взлетели вверх.
— Чтобы такое объявление пришло с выставки Аренсбаха… Если вы позволите, я должна уйти! У нас еще много герцогств, которые мы должны поприветствовать! Пойдемте, господин Фердинанд.
Она поспешила прочь в оцепенении. Я размышляла, почему Аренсбах не проверил все сообщения с самого начала, когда Фердинанд встал и засмеялся.
— Итак, реклама книг Эренфеста звучала в то время, как Аренсбах так открыто и настойчиво хвастался тем, что инструмент — это их собственное исследование… О Боги, Розмайн. Ты действительно непредсказуема. — Он положил руку мне на голову и, прежде чем повернуться, чтобы уйти, сказал: — Очень хорошо.
