После завершения выпускной церемонии студенты покидали дворянскую академию и возвращались домой. Так было во всех герцогствах. Даже в Аренсбахе поклажу с багажом одну за одной переносили в зал перемещения общежития.
— Госпожа Дитлинда, — позвала Мартина, слуга-ученица. — Все готово. Возвращаемся домой?
Дитлинда оглядела общий зал, нахмурив брови в явно выражая недовольство.
— Я выпускница, ты знаешь. Как и Фатих, я намерена оставаться здесь, в дворянской академии, до самого последнего момента. Вспомните, что моя церемония была несправедливо прервана.
Израсходовав слишком много маны во время посвящения, Дитлинда на два дня потеряла сознание, а как только очнулась, начала гневно кричать о том, что «хитрость госпожи Розмайн» испортила ее драгоценную церемонию выпуска. Мартина вспомнила, как она и другие последователи постарались подбодрить ее, рассказав ей о словах главы храма.
«Он сказал, что вы ближе всех к тому, чтобы стать следующим зентом! — кричали они. — И это естественно так!»
Но, несмотря на это, выпускникам действительно полагалось оставаться в общежитии до самого конца учебного года, однако мало кто хотел, чтобы вечно эгоистичная Дитлинда оставалась. Ее присутствие постоянно заставило бы других выпускников быть слишком учтивыми, а ее последователи с младших курсов не смогли бы вернуться домой. Кроме того, после кончины герцога ей было чем заняться в Аренсбахе.
Прежде всего, никто не хотел, чтобы она создала в дворянской академии еще больше проблем.
«В конце концов, ее проблемы отражаются на наших оценках, как слуг», — подумала Мартина.
Мартина обменялась взглядом со своими товарищами по несчастью — им нужно было придумать, как поднять настроение Дитлинды. Вскоре появилась и сама Фатих.
— Я прекрасно понимаю ваше желание остаться, госпожа Дитлинда, но ваше присутствие здесь осложнит отъезд первокурсников. Если возможно, мы бы попросили вас вернуться в Аренсбах чтобы приветствовать их.
Мартина кивнула.
— Все, несомненно, поспешат вернуться домой, если вы будете ждать их.
Дитлинда самодовольно улыбнулась и направилась к залу перемещения.
— Боже мой. Я полагаю, мы не можем допустить, чтобы первокурсники вечно ждали такой чести. Очень хорошо, тогда так. Учитель Фраулерм, позаботьтесь обо всем в мое отсутствие.
Главная слуга Дитлинда поспешила следом за ней, а прочие последователи работали вместе, чтобы устранить все возможные отвлекающие факторы.
— Это наше самое главное занятие, — сказала Мартина, облегченно вздохнув.
Они каким-то образом убедили Дитлинду уехать по расписанию. Ее взрослые последователи будут ожидать ее прибытия по другую сторону круга перемещения, а значит, те, кто еще оставался в дворянской академии, могут получить столь необходимый отдых, пока их вещи будут упаковываться.
Мартина продолжила:
— Фатих, ты ровесница госпожи Дитлинде, верно? Пожалуйста, проведи ближайшие дни в свое удовольствие. Ты также должна поговорить со своим женихом, я полагаю.
— А ты еще на пятом курсе, — ответила она, — что означает, что у тебя будет целый год покоя здесь, в дворянской академии. Я несколько завидую.
— Ты так говоришь, но ты поздно стала ее последовательницей и следующей весной выйдешь замуж в другое герцогство. Я бы предпочла такую судьбу.
Мартина получила от отца указание вступить во фракцию госпожи Георгины сразу после крещения, поэтому у нее почти не было времени на отдых. К тому же, поскольку к ней была благосклонна Дитлинда, следующий ауб, ей было трудно сбежать через брак в другое герцогство.
— Более того, — продолжала она, — отец уже подыскивает мне партнера в Аренсбахе. Он, должно быть, считает поддержку ауба нашим долгом, как побочной ветви герцогской семьи.
— О, конечно. Твой отец раньше был членом герцогской семьи, верно? В Аренсбахе, как только сменяется ауб, все старые кандидаты в аубы понижаются до высших дворян, но в Веркштоке этого не произошло бы. В другом герцогстве ты была бы кандидатом в аубы. Это действительно печально.
Действительно, Мартина не раз пыталась представить себя частью герцогской семьи со своими собственными последователями, в противоположность дворянке, обязанной служить другому. Но сейчас она отвергла эту фантазию.
— Не думаю, что это так уж обидно, — сказала она. — Моя мать из Фрёбельтака. Принадлежность к герцогской семье могла бы стоить мне жизни.
Во время чистки, последовавшей за гражданской войной, многие из герцогских семей проигравших герцогств были казнены. Это было общеизвестно. Фрёбельтак лишился своей герцогской четы и пары, которая должна была их сменить, а вместо него править назначили ребенка третьей жены — мальчика, который никогда не занимался политикой. Тем временем вторая жена ауба Аренсбаха из Веркштока была казнена. Двоих ее детей пощадили после долгих уговоров герцога, но они все равно были разжалованы в высшие дворяне.
— Насколько я понимаю, — сказала Фатих, — из-за чистки сын госпожи Георгины, господин Вольфрам, оказался единственным кандидатом в аубы мужского пола, оставшимся в Аренсбахе. Но я не знаю подробностей. Я стала последователем только после его внезапной кончины, когда госпожа Дитлинда была выбрана следующим аубом.
Фатих была высшей дворянкой из бывшего Веркштока, который теперь находился под управлением Аренсбаха. В тот неспокойный период никто не знал, как обойдутся с их герцогством. Неудивительно, что она так мало знала о положении дел в Аренсбахе. Скорее всего, она также не решалась задавать вопросы о смерти старшего брата своей госпожи.
Мартина порылась в памяти. После чистки Георгина собрала фракцию для противостояния первой жене ауба Аренсбаха, ядром которой стал Вольфрам. Чтобы объединиться с фракцией второй жены, она заключила брак между своей дочерью Альстедой и Блазиусом, одним из сыновей второй жены, разжалованным в высшие дворяне. Их ребенок должен был быть принят в герцогскую семью, как ребенок Георгины.
— Во время моего крещения госпожа Георгина не обладала большой властью, — заключила Мартина в конце концов. — Среднее герцогство, такое как Эренфест, не могло обеспечить хорошей поддержки, и многие не были уверены в том, что господин Вольфрам станет следующим герцогом, хотя он был единственным кандидатом-мужчиной. Когда стало ясно, что первая жена добивается удочерения собственной внучки, раскол на фракции стал неизбежным.
— И тебя попросили служить госпоже Дитлинде в такой политической обстановке? — спросила Фатих, явно ошеломленная. — Как смело.
«Напротив. Это был стандартный дворянский маневр», — усмехнулась Мартина.
— Отец не рекомендовал меня аубу в качестве потенциального последователя госпожи Дитлинды. Скорее, он просто сказал мне присоединиться к фракции госпожи Георгины. Но не заблуждайся, он также позаботился о том, чтобы у него были дети и во фракции первой жены. Меня выбрали для поддержки госпожи Георгины только потому, что, как я уже упоминала, моя мать была из Фрёбельтака.
На самом деле, было много причин, по которым Мартина была направлена во фракцию Георгины. Во-первых, младшая сестра Георгины вышла замуж во Фрёбельтак, и ее муж стал его аубом. Во-вторых, первая жена ауба Аренсбаха была из герцогства-победителя, что усложнило бы вступление в ее фракцию. В-третьих, старшая сестра Мартины Аурелия, которую уже направили во фракцию Георгины, не прислала никаких значимых сведений. Вдобавок ко всему, Мартина была в подходящем возрасте, чтобы стать второй женой Вольфрама или последовательницей Дитлинды.
— Честно говоря, я бы очень хотела, чтобы моя старшая сестра была немного более компетентной… — сказала Мартина. — Она так плохо умеет добывать информацию и взаимодействовать с другими людьми, что даже предпочла стать рыцарем, а не служащей.
— Вполне понятное решение, — ответила Фатих. — Насколько я помню, Аурелия редко говорила, и у нее всегда было такое строгое, устрашающее выражение лица. Мне сказали, что она вышла замуж за одного из сыновей командира рыцарей Эренфеста. Как она поживает?
Выражение лица Аурелии было безусловно холодным, и у нее были очень острые глаза, но тот, кто думал, что она подходит для того, чтобы стать рыцарем, жестоко ошибался. Многие считали ее нарочито некрасивой — даже ее собственный отец говорил, что она не очень-то симпатична, и при том она была трусихой-затворницей.
Вместе со своей сестрой Мартиной Аурелия была вынуждена терпеть сильную неприязнь из-за того, что её мать была из проигравшего герцогства. Робкий характер и пугающая внешность в дополнение к этому фактически обрекали ее на гибель, что, в свою очередь, вдохновляло Мартину всегда казаться яркой и жизнерадостной. Эти попытки казаться более привлекательной в конечном итоге принесли свои плоды. Теперь она пользовалась благосклонностью не только отца, но и Георгины и Дитлинды.
— Госпожа Георгина присоединила фракцию второй жены ко своей собственной, — продолжала Мартина, — но как только все начали думать, что господин Вольфрам станет следующим аубом, он скончался в результате совершенно неожиданного несчастного случая.
Естественно, весь Аренсбах погрузился в панику. Смерть Вольфрама означала, что Дитлинда была единственным оставшимся кандидатом в аубы, — те, кто уже вступлили в брак в других герцогствах или был разжалован в высшие дворяне, не могли вернуться. Проблема для многих заключалась в том, что Дитлинда так и не получила должного образования.
— Вдобавок ко всему, госпожа Летиция была взята из Древанхеля, верно? — спросила Фатих. — Я хорошо это помню. Казалось, власть вернулась к первой жене, но потом все встали на сторону госпожи Георгины, которая так много сделала для спасения бывшего Веркштока.
Примерно в то время, когда госпожа Летиция прибыла в Аренсбах, первая жена внезапно заболела и скончалась из-за подорванного здоровья.. Впоследствии Георгина заняла ее место первой жены.
Фатих продолжила:
— Госпожа Георгина действительно была внимательна к бывшему Веркштоку. Она также неустанно работала над тем, чтобы две пары, прежде разлученные из-за споров между герцогствами, воссоединились. Именно из-за того, как меня так вдохновляло желание отплатить ей, я и решила служить госпоже Дитлинде.
— Понятно, — ответила Мартина с едва заметной улыбкой.
В Аренсбахе большинство считало, что Георгина спасла браки Аурелии и Беттины из милосердия и во имя любви. Мало кто понимал, что эти две девушки на самом деле были шпионками, посланными для сбора ценной информации об Эренфесте.
«Не то чтобы моя сестра действительно добыла какие-то сведения. Она вышла замуж в семью командира рыцарей Эренфеста, но даже сейчас она совершенно бесполезна. Слава Богам, что есть госпожа Беттина», — думала Мартина.
Аурелия не посылала никаких сведений в Аренсбах и не заводила связей с дворянами, которых предлагала Георгина. Она просто держалась в стороне. Даже когда Мартина приехала на церемонию помолвки Дитлинды, она отказалась от встречи — хотя еще неизвестно, было ли это по ее собственной воле или по воле герцога и командира рыцарей Эренфеста. Даже отправка писем не принесла результатов — Аурелия говорила только о пустяках, например, о том, как хорошо с ней обращаются.
«О чем она только думает? Она бесполезна в любом деле, за какое только не возьмется», — возмущалась последовательница Дитлинды.
Мартина была в настолько хороших отношениях с Дитлиндой, что ей было приказано всегда оставаться рядом с госпожой, поэтому Мартине было трудно собирать сведения о других герцогствах в дворянской академии. Она надеялась, что Аурелия исправит ситуацию с переездом в Эренфест… Но пока дела шли не очень хорошо.
— Итак, Мартина… Почему ты решила служить госпоже Дитлинде? — спросила Фатих. — Полагаю, по приказу твоего отца?
— Это устроила госпожа Георгина, а не мой отец.
Мартина вступила во фракцию Георгины после крещения, согласно указаниям отца, и сразу же начала собирать сведения и относиться ко всем с предельной вежливостью. Георгина вскоре заметила это. «Я нахожу честных и трудолюбивых девушек просто восхитительными, — сказала она. — Стань слугой и следуй за Дитлиндой».
«Хотя на самом деле я хотела стать служащей и быть последовательницей либо господина Вольфрама, либо самой госпожи Георгины», — признавалась себе Мартина.
Тем не менее, она отбросила свое желание и с улыбкой приняла наставления, решив, что так жить разумнее. В тот же день Мартина приступила к обучению в качестве слуги при дворянке, к которой ее приставала Георгина.
Мартина, естественно, сообщила о ситуации своему отцу, который похвалил дочь за то, что она крепко укоренилась во фракции. Однако, как только началось ее обучение, он понял, что все это было коварным планом Георгины ради контроля информации и предотвращения любых жалоб на ситуацию. Отец Мартины вскоре стал раздражаться, что не получает почти никаких сведений, сокрушаться, что его дочь служит скромной Дитлинде, и даже начал проклинать имя Георгины, называя ее «Эренфестской камеварейн¹».
— Я считаю, что Георгина обладает прекрасными политическими навыками, — сказала Фатих, а затем вздохнула. — Я просто хотела бы, чтобы она была немного более строгой при воспитании госпожи Дитлинды.
Мартина согласилась, но также встала на защиту Георгины.
— Другие дети госпожи Георгины, госпожа Альстеда и господин Вольфрам, были гораздо более нормальными кандидатами в аубы. Госпожа Дитлинда, похоже, является скорее исключением.
Обязанностью Мартины и других последователей было не дать Дитлинде слишком сильно упасть в глазах других герцогств. От них ожидалось, что они поддержат ее и проведут ее через выпускной курс без проблем — задание, которое, по мнению Мартины, было гораздо сложнее, чем просто сбор информации.
Мартина вздохнула.
— Госпожа Дитлинда не могла бы найти лучшего примера для подражания, чем госпожа Георгина. Как же она стала такой невероятно легкомысленной? Ума не приложу.
— В каком-то смысле, наверное, приятно жить в таком потрясающем невежестве, — сказала Фатих.
Действительно, как бы ни заботились о ней ее последователи, Дитлинда оставалась неудержимой силой хаоса. Каждый год она умудрялась создавать проблемы тем или иным ненужным поступком. Хуже всего были грубые и неосторожные замечания, которые она делала во время чаепитий, когда ее слуги были бессильны остановить ее.
Фатих продолжила:
— Этот год стал для нее решающим — последним наказанием, которое мы должны были вынести. Все надежды, за которые я цеплялась, улетучились как песок, и хотя это была и моя собственная церемония выпуска, во мне не было ни капли восторга.
Упав в обморок во время посвящения, Дитлинда навлекла на себя беспрецедентный позор. Ее последователи не произнесли ни слова во время обеда после этого инцидента, столовая Аренсбаха погрузилась в тишину. Затем, пока они готовились к послеобеденной церемонии, от королевской семьи пришел ордоннанц. Фердинанда должны были допросить о состоянии его невесты. Всем было ясно, что его ждет основательный выговор.
— Хотя центральный храм все же облегчил ситуацию, — сказала Мартина. Во время дневной церемонии глава храма объявил, что магический круг, который все видели во время танца Дитлинды, предназначен для выбора следующего зента, а значит, она подходит на эту роль.
С этого момента обсуждение выпускной церемонии Аренсбаха перешло на магический круг и открытие того, что среди них есть будущий зент. Они не могли говорить о том, что один из их собственных кандидатов в аубы совершил серьезный и позорный промах, который никогда не удастся исправить, но они могли обсуждать, что, заставив круг появиться, она достигла того, на что не была способна даже королевская семья. Все быстро проигнорировали доклад, который Фердинанд сделал по возвращении после разговора с королевской семьей, — о том, что она даже не смогла активировать круг и поэтому не может считаться кандидатом в зенты.
— Господин Фердинанд сказал, что она никогда не будет править Юргеншмидтом, но для нас это не имеет большого значения, — сказала Мартина. — Аренсбах не получил выговора от королевской семьи. Теперь мы должны сделать все возможное, чтобы скрыть позор нашей госпожи.
— Верно, — согласилась Фатих. — Первоочередная задача — избежать дальнейших неприятностей в дворянской академии. В Аренсбахе, вдали от проницательных глаз других герцогств, мы можем сделать так, что любая проблема исчезнет. Кроме того, с этого момента обязанности по присмотру и поддержке госпожи Дитлинды лягут на господина Фердинанда. Наконец-то с нас снимается бремя.
Мартина и Фатих дружно захихикали. Независимо от обстоятельств, Дитлинда окончила академию, и это радовало их больше всего.
***
Через несколько дней после возвращения Мартины из дворянской академии Дитлинду вызвали во дворец Георгины.
— Мама хочет обсудить мое будущее, поскольку я стала кандидатом в зенты, — объяснила она.
— О, госпожа Георгина закончила переезд, пока мы были в дворянской академии? — спросила Мартина, удивленная тем, что она действовала так быстро. — Я думала, она останется в жилых герцогских покоях, пока вы не закончите окрашивать основание.
Ауб скончался в конце осени, но Дитлинда была слишком занята в дворянской академии, чтобы окрашивать основание своей магической силой. Поэтому она все еще жила в боковом здании для кандидатов в аубы.
«В главном здании нет ни одного члена семьи герцога. Это нормально?» — размышляла Мартина.
— Освободите комнату, — приказала Георгина, и Мартина с другими последователями перешла в приемную. По пути они прошли мимо нескольких дворян.
«По дворцу бродит все больше незнакомых лиц», — подумала Мартина.
— Это были новые последователи госпожи Георгины? — спросила она.
— У одного из мужчин был магический протез левой руки, — ответила Фатих. — Возможно, это еще один последователь, которого она пригласила из бывшего Веркштока.
— Я не видела его руку с того места, где я стояла — его плащ мешал, но… протез, хм? Какая редкость. Должно быть, он был тяжело ранен и не успел исцелиться.
Рыцарям были не чужды сражения, поэтому нередко можно было увидеть человека с магическим протезом вместо руки или ноги, но этот мужчина, похоже, был служащим. Это было необычно, но в бывшем Веркштоке было много тех, кто бросался в жестокие сражения во времена гражданской войны. Возможно, он оказался вовлечен в последовавшую за этим чистку.
— Не знаю, зачем госпожа Георгина приняла бы кого-то, кто нуждается в протезе… — пробормотала Мартина.
— О, Боги. Ты сомневаешься в ее решениях?
— Вовсе нет. Просто из-за мыслей о том, что нас ждет, я чувствую себя немного мрачно и хочу отвлечься.
Все обменялись взглядами и легкими улыбками. Чтобы Дитлинда не создавала проблем в дворянской академии, от нее скрывали чрезвычайно много информации, но так больше не могло продолжаться. Сегодняшняя встреча должна была состояться для того, чтобы Георгина смогла открыть правду.
Мартина уже могла представить, как расстроится Дитлинда, когда узнает, что она всего лишь временный ауб и что после свадьбы с Фердинандом королевский указ заставит ее удочерить Летицию. А когда дворянин был крайне расстроен, его слуги часто становились легкими мишенями. Мартина не могла не чувствовать себя подавленной из-за того, что должно было произойти.
— Кстати говоря, — сказала Фатих, — помнишь ли ты, как обрадовалась госпожа Дитлинда, когда стала кандидатом в зенты? Как ты думаешь, согласится ли она быть временным аубом в этих новых обстоятельствах?
— Независимо от ее реакции, я могу со всей уверенностью сказать, что она никогда не станет следующим зентом. Аренсбаху нужен ауб, а у нас под рукой нет Грутрисхайта.
Все они так долго возвышали ее, но это было сделано лишь для того, чтобы с ней было легче иметь дело, ни один из них не верил, что она может стать следующим зентом. Более важным для них было будущее их герцогства.
Фатих вздохнула.
— Беспокоит, что у Аренсбаха только два кандидата в аубы: госпожа Дитлинда и госпожа Летиция…
— Да, но когда госпожа Дитлинда и господин Фердинанд поженятся, они также смогут удочерить госпожу Бенедикту, — сказала Мартина, вспомнив услышанное ею обсуждение. — Это даст нам еще кандидата в аубы.
Бенедикта родилась между Блазиусом, сыном предыдущей второй жены, и Альстедой, старшей дочерью Георгины. В настоящее время она была высшей дворянкой, но, будучи дочерью двух бывших кандидатов в аубы, она, несомненно, соответствовала требованиям к магической силе, чтобы снова подняться в статусе.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Первоначально планировалось, что госпожа Георгина и ауб Аренсбах удочерят госпожу Бенедикту а после крещения введут ее в герцогскую семью как дочь Дитлинды и Фердинанда, но, ауб, к сожалению, скончался.
— Нам нужно больше кандидатов в аубы, чтобы стабилизировать нашу фракцию, а госпожа Бенедикта, несомненно, обладает необходимым запасом магической силы и воспитанием. По крайней мере, она должна быть более надежной, чем господин Фердинанд, родившийся в Эренфесте от неизвестной матери, или госпожа Дитлинда, которая… ну, госпожа Дитлинда.
Георгина и нынешний ауб Эренфест были потомками Габриэлы, то есть у них было много магической силы, но Фердинанд был кандидатом самого низкого уровня. Ни Дитлинда, ни Мартина не могли почувствовать его магическую силу, так что он был в лучшем случае в нижней части высших дворян.
Мартина и Фатих снова захихикали, но на этот раз заговорила взрослая служащая, которая не училась в дворянской академии.
— О Боги… — сказала она, с любопытством проведя рукой по щеке. — Мы обнаружили, что господин Фердинанд оказался гораздо более искусным, чем ожидалось. Служащие с радостью говорили о том, как много накопившейся административной работы он успел сделать.
— О, неужели? — спросила Мартина.
— Тем не менее, — добавила Фатих, — Умение заниматься бумажной работой — это не то же самое, что изобилие магической силы.
— Надеюсь, его брак с госпожой Дитлиндой состоится в ближайшее время, чтобы у нас было больше людей, способных поставлять магическую силу. Сейчас все гибы испытывают трудности.
Их невинная беседа продолжалась до тех пор, пока не зазвонил колокольчик, призывающий их войти, после чего все слуги вскочили на ноги. Мартина с опаской вошла в комнату Георгины, ожидая самого худшего… но Дитлинда выглядела довольной. Георгина тоже слабо улыбалась, что говорило о том, что их разговор удовлетворил их обеих.
— Теперь, мама… Прошу меня извинить.
— Действительно. Проследи за этим.
Вернувшись в свою комнату, Дитлинда немедленно собрала своих последователей. Они не могли действовать, не зная, что обсуждалось и что их госпожа намерена делать дальше.
— Итак, госпожа Дитлинда… о чем вы говорили с госпожой Георгиной?
— Вы обсуждали слова главы храма Центра?..
Отпив чаю, Дитлинда самодовольно ухмыльнулась. Ее темно-зеленые глаза сияли гордостью, и, выпятив грудь, она заявила:
— Я буду искать Грутрисхайт, чтобы стать следующим зентом. Вы все будете мне помогать.
— Вы получили разрешение госпожи Георгины? — спросила Мартина, широко раскрыв глаза. Ответ на её вопрос был очевиден — Дитлинда вышла с этой встречи переполненная уверенностью в себе, но все же… трудно было поверить, что она действительно намерена править Юргеншмидтом.
Дитлинда посмотрела на своих обеспокоенных последователей и кивнула.
— Конечно. Матушка полностью поддерживает мою решимость. Она сказала, что я могу приложить все усилия, чтобы добиться желаемого — хотя на первый взгляд это может показаться невозможным, имеющиеся в моем распоряжении средства позволят мне добиться успеха.
Трудно было представить, чтобы Георгина сказала что-то настолько безответственное. Стремление Дитлинды стать следующим зентом было достаточно тревожным, но как насчет будущего Аренсбаха? Мартина и другие члены свиты обменялись сомнительными взглядами.
— Но если вы станете следующим зентом, кто будет следующим аубом Аренсбаха? — спросил кто-то. — На данный момент вы являетесь единственным кандидатом в аубы, способным управлять герцогством.
— Верно, — ответила она, — поэтому я потрачу на поиски Грутрисхайта всего год. Если мои усилия не принесут плодов, я соглашусь стать следующим аубом.
Поскольку о смерти ауба всегда объявляли во время собрания герцогов, иногда случалось так, что его преемник не успевал закончить окрашивание основания герцогства. К счастью, Дитлинде было приказано ни при каких обстоятельствах не упоминать о смерти покойного ауба Аренсбаха — а поскольку точное время его смерти до сих пор неизвестно другим герцогствам, ей было легко отложить свое назначение на год, не вызывая подозрений.
«Может быть, госпожа Георгина установила этот срок, чтобы госпожа Дитлинда легче сдалась?..» — думала Мартина.
Трудно было представить, что Дитлинде за один год удастся найти то, что ускользало от королевской семьи почти десять лет. Другими словами, это была сделка, им нужно было просто подыграть этим «поискам» в течение года, после чего их госпожа согласится стать герцогиней. Такие размышления помогли Мартине успокоиться.
«Госпожа Георгина так талантлива. Она действительно знает, как держать госпожу Дитлинду под контролем».
Однако облегчение Мартины было недолгим, поскольку Дитлинда приложила задумчивый палец к подбородку и устремила взгляд вверх. В большинстве случаев это означало, что она собирается сделать предложение или отдать приказ, который значительно усложнит жизнь всем остальным. Ее последователи знали это по опыту и сразу же напряглись.
— В следующем году мой главный приоритет — привлечь общественность на свою сторону. Мы сделаем союзниками всех тех, кто хочет видеть у власти истинного зента. И если мы получим Грутрисхайт, у короля Трауквала не останется другого выбора, кроме как уступить трон мне.
К удивлению последователей, их госпожа действительно… говорила разумные вещи. Мартина могла только предположить, что она повторяет советы своей матери — что означало, что Георгина всерьез намеревалась, чтобы ее дочь стала следующим зентом.
«Аренсбах едва выживает из-за кризиса магической силы… но вместо того, чтобы наказывать госпожу Дитлинду, госпожа Георгина поощряет ее?» — внезапно Мартина перестала понимать намерения Георгины. Растущее чувство тревоги начало овладевать ею, и она больше не могла молчать.
— Госпожа Дитлинда, я понимаю, что вы хотите стать следующим зентом, но как насчет того, чтобы поставлять магическую силу в основание Аренсбаха?
— Я предложила матушке стать временным аубом. Если мои годичные поиски окажутся безуспешными, тогда я окрашу основание. Однако она отказалась, поскольку не желает становиться аубом. Жаль.
Она выглядела разочарованной, но было вполне естественно, что Георгина отказалась. Возможно, ей не хотелось сомневаться в собственной матери, но правда заключалась в том, что ни один дворянин из Аренсбаха не поддержал бы кандидата в аубы из Эренфеста в роли ауба, временного или постоянного, если еще оставались другие варианты.
— Итак, — продолжила Дитлинда, — у нас есть только один выход, мы сами будем снабжать зал восполнения основания, стараясь не окрасить его полностью. Летиция также поможет нам.
— Вы собираетесь поручить ребенку, который еще даже не поступил в дворянскую академию, помогать с восполнением магической силы? — У всех присутствующих глаза расширились при одной мысли об этом. Конечно, это было слишком тяжелое бремя для такого маленького человека.
— В Эренфесте кандидаты в аубы начинают заниматься восполнением магической силы сразу после крещения. Это помогает им контролировать свою магическую силу. Они могут управлять ею, так что я уверена, что она тоже сможет.
Она обязательно подкрепила свое бессердечное замечание исключительно холодным взглядом в сторону комнаты Летиции. Раньше она была слишком самоуверенной, чтобы даже считать Летицию угрозой, но что-то в ней изменилось.
При виде неприкрытой злобы в выражении лица Дитлинды у Мартины по позвоночнику пробежала дрожь — но, похоже, ее госпоже было что сказать.
— В конце концов, как иначе? Должна же быть причина, по которой и отец, и король хотели, чтобы Летиция стала следующим аубом. Король даже намеревался королевским указом низвести меня до временного ауба. Я не могу придумать ничего более отвратительного.
«А… Так ей сказали», — поняла Мартина.
Сначала это не было заметно — Дитлинда была слишком занята обсуждением своих планов стать следующим зентом. Однако теперь, когда фокус их разговора изменился, кислое настроение, которого все ожидали, наконец, пробилось наружу.
Будучи третьим ребенком от третьей жены, да еще и женского пола, Дитлинда в детстве почти не получала внимания от родителей. Теперь отец просил ее стать временным аубом ради Летиции, а мать хотела, чтобы она уступила место ауба Бенедикте. Не обращая внимания на возможности Дитлинды, Мартина начала понимать, почему она больше стремилась стать зентом.
— Нам и так нелегко поддерживать магическую силу Аренсбаха, — сказала Дитлинда. — По этой причине мы планируем поручить господину Фердинанду надзор за религиозными церемониями в храме.
— Послать в храм мужа ауба?!
— Конечно. Он делал то же самое, находясь в Эренфесте, и мы все видели, насколько полезны эти церемонии.
Действительно, ритуал посвящения, проведенный в дворянской академии при поддержке королевской семьи, слишком ясно показал силу религиозных церемоний. В Аренсбахе не было дворян, которые согласились бы войти в храм, но Фердинанд провел столько времени в Эренфесте, что, скорее всего, не стал бы возражать против этой идеи.
Мартина слегка кивнула.
— И все же, вы не против, госпожа Дитлинда? Вы всегда так открыто выступали против брака с кандидатом в аубы, который побывал в таком отвратительном месте, как храм…
Она вспомнила, как катастрофически все обернулось, когда ее госпожа впервые узнала о помолвке с Фердинандом. Неотвратимый королевский указ вынуждал ее выйти замуж за кандидата в аубы из герцогства низшего ранга, который при этом прямо сейчас жил в храме. Пытаться утешить ее, пока она рыдала и металась в страданиях, было нелегко.
Однако после встречи с Фердинандом и знакомства с его легендарными достижениями в дворянской академии Дитлинда стала более оптимистично смотреть на их брак. Этому, конечно, способствовало то, что Фердинанд одарил ее такой доброй улыбкой и пообещал исполнить все ее желания. Мартина вспомнила, что их церемония помолвки была похожа на что-то из любовного романа.
«Это был очень ценный опыт для меня. Пока женщина красива и имеет достаточный статус, мужчины будут ею дорожить. Ее личность не имеет ни малейшего значения».
— Как только я получу Грутрисхайт, я смогу просто отменить этот королевский указ, — с усмешкой объявила Дитлинда. — В конце концов, я думаю, мы все согласимся, что господин Фердинанд не годится в мужья зенту. Я позволяю нашей помолвке продолжаться только для того, чтобы не испытывать неудобств, если мои поиски окажутся тщетными.
Другими словами, она намеревалась заставить Фердинанда войти в этот грязный храм и отдавать свою ману Аренсбаху. Затем, использовав его по полной программе, она отменит их помолвку в удобное для себя время. Это было невероятно корыстно и почти бесчеловечно, но такова была Дитлинда. Она всегда говорила всё, что приходило в голову, и никогда не заглядывала в будущее. Мартина и другие члены семьи хорошо это знали, поэтому не пытались ее укорять. Вместо этого они держали язык за зубами, раздраженные тем, что им предстояло.
Совершенно очевидно, чем все закончится. Она не найдет Грутрисхайт, и тогда ей придется выйти замуж за господина Фердинанда, которого она лично загнала в храм, который она так презирает. Интересно, как много она будет тогда ныть?»
— Я должна сделать все возможное, чтобы найти Грутрисхайт в установленные сроки, — сказала Дитлинде, затем на ее лице появилась широкая ухмылка. — Конечно, прекращение моей помолвки — не единственная причина, я не слепа к беде Аренсбаха. Как следующий зент, я издам указ о восстановлении господина Блазиуса в статусе члена герцогской семьи. Затем я назначу его или мою старшую сестру аубом Аренсбаха.
— Это сделает герцогство более стабильным, — сказала Мартина.
Возвращение этих двух пониженных высших дворян в семью герцогов устранило бы самый большой страх Аренсбаха — доверить свое будущее Дитлинде.
«Если только это когда-нибудь случится», — мысленно добавила Мартина.
Довольная таким ответом, Дитлинда начала перечислять все остальные королевские указы, которые она планировала издать.
— Затем, подарив матери то, чего она желает, я займусь поиском мужа, достойного зента. Кстати, я слишком мудра, чтобы проводить чистку, как это сделал господин Трауквал, взойдя на трон. Я буду уважать существующую королевскую семью… до некоторой степени. Возможно, было бы забавно сделать одного из принцев своим мужем.
Ее губы искривились в коварной улыбке.
— Я могла бы украсть принца Сигизвальда у госпожи Адольфины или принца Анастасия у госпожи Эглантины просто по прихоти.
В обоих случаях Дитлинда в основном была не права, но, похоже, она все еще обижалась на те случаи, когда ее ругали во время чаепития и насмехались над ней.
«Ну, я полагаю, нет ничего плохого в том, чтобы позволить ей фантазировать. На самом деле она никогда не получит Грутрисхайт».
— Вы так говорите, как будто сделать принца своим мужем просто, — сказала Фатих, — но это повредит вашей репутации. Не забывайте, принц Анастасий и госпожа Эглантина так сильно влюблены, что отказались от трона ради друг друга.
Дитлинда надулась и нахмурила брови. Мартина поняла, что ее госпожа начинает раздражаться, и быстро сменила тему.
— Если говорить о более важном, что если господин Фердинанд будет против вашего решения отменить помолвку? Я полагаю, он предпочтет жениться на будущем зенте, чем вернуться в храм герцогства низшего ранга.
— О, это не проблема, — ответила Дитлинде. — Я намерена попросить его посвятить свое имя, чтобы он не смог ослушаться.
Услышав, что их госпожа так легкомысленно относится к посвящению имени, все последователи были потрясены до глубины души. Разумеется, Дитлинда не обратила на это внимания и продолжала говорить все так же нагло:
— Как вы сказали, до того, как он приехал в Аренсбах, он застрял в храме герцогства низшего ранга. Он должен быть более чем готов посвятить свое имя женщине, которую он любит. Кроме того, мы не можем допустить, чтобы он болтал о секретах нашего герцогства, когда его отправят обратно в Эренфест. Посвящение имени необходимо, матушка так и сказала.
«Возможно, это и так, но я не могу представить, чтобы господин Фердинанд когда-либо согласился на это».
— На самом деле, я сообщу ему об этом прямо сейчас, — провозгласила Дитлинда. — Вызовите его.
У Мартины не было другого выбора, кроме как подчиниться. В конце концов, обязанностью служащей было угождать тому, кому он служил — даже если желания этого человека были ужасно эгоистичными.
***
— Господин Фердинанд. Вы любите меня, не так ли? Тогда посвятитесвое имя.
Фердинанд встретил эту просьбу своей невесты удивленным взглядом. Естественно. Мало кому понравится, когда его отрывают от работы, чтобы предъявить такое бесстыдное требование.
«Не думаю, что господин Фердинанд когда-нибудь согласится, но интересно, как он выпутается из этой ситуации».
Мартина и другие последователи с интересом наблюдали за происходящим. Слуги Дитлинды, в частности, всегда были рады, если кто-то еще был вынужден хоть немного испытать гнев их госпожи.
— Вы хотите получить мое имя? — пробормотал Фердинанд после некоторого раздумья. — Вы имеете в виду, что мы должны предложить друг другу наши имена? Я помню, как это происходило в истории о двух неразлучных влюбленных.
Мартина тоже узнала эту историю. Во время чаепития в дворянской академии, на котором она присутствовала, кто-то упомянул, что эта история описана в одной из книг Эренфеста.
Конечно, Дитлинда не основывала свою просьбу на романтической истории, ее мотив был гораздо более бесцеремонным. Она сразу же нахмурилась и сказала:
— Господин Фердинанд, я не вижу абсолютно никакой причины посвящать вам свое имя. Честно говоря, вы давно должны были предложить мне свое, когда я так милостиво спасла вас из храма Эренфеста.
Фердинанд медленно покачал головой, мягко улыбнувшись.
— Я бы исполнил ваше желание в одно мгновение, но у меня нет имени, которое я могу преподнести вам.
«Другими словами… он уже посвятил имя кому-то другому?»
Это было настолько неожиданным открытием, что по комнате пробежало волнение.
— Я твоя невеста! — вскричала Дитлинда, краснея с каждым мгновением. — Как ты мог дать свое имя кому-то другому?!
Фердинанд тихо рассмеялся. Несмотря на улыбку, его светло-золотистые глаза были холодными и совершенно лишенными ласки.
— Было две женщины, которым нужно было мое имя, чтобы управлять мной: госпожа Вероника, а теперь вы. Должен сказать… сходство необыкновенное. Что бабушка, что внучка.
Требование посвятить чье-то имя было далеко не обычным делом. Но даже после того, как Фердинанд так ясно выразил свое недовольство, Дитлинда оставалась болезненно забывчивой.
— Бабушка?!
Вместо этого всё, что ее волновало, — это бабушка, которую она никогда не видела, укравшая имя человека, за которого она не хотела выходить замуж. Она еще не знала, что сделала ложное предположение — Мартина, Фатих и все остальные тоже. Из-за обманчивой формулировки, которую выбрал Фердинанд, все они были уверены, что Вероника забрала его имя. На самом деле она только требовала его.
— Сделайте все возможное, чтобы вернуть его! — рявкнула Дитлинда. Она посмотрела на Фердинанда, стиснув зубы от возмущения, но он лишь озабоченно нахмурил брови.
— Теперь, когда я стал центральной фигурой в администрации Аренсбаха, я не могу так легко вернуться в Эренфест. Есть ли у вас полномочия разрешить мне вернуться?
Именно потому, что Аренсбах не мог рисковать тем, что Фердинанд поедет в Эренфест и раскроет секретную информацию, Георгина хотела держать его под контролем. Отправлять его туда, чтобы получить камень посвящения имени, явно не было хорошим вариантом. Дворяне, работавшие с ним, были открыто против того, чтобы он оставался на одну ночь в комнате для чаепитий в общежитии Эренфеста, а поскольку Дитлинда еще не была аубом, у нее не было полномочий их переубедить.
— Вы отказываетесь исполнить мое желание?! Ты действительно Эйвилиб во время прихода весны! — заявила Дитлинда, в лицо назвав Фердинанда бесполезным. Он извинился, но его улыбка не сходила с лица. В глазах Мартины и остальных он смирился с оскорблениями, которые ему теперь приходилось выслушивать.
С этого момента и без того непоправимая пропасть между супругами становилась все шире и шире.
Примечания:
1. Неясный представитель флоры или фауны Юргеншмидта. В оригинале カメーヴァレイン Kamēvarein. Название, вероятно, происходит от Chamäleon «Хамелеон» и Varanidae «Большая ящерица»
