Хотя теперь мы знали расположение святилищ, я была слишком занята в подземном архиве, чтобы посетить их. Нужно было найти какой-то обходной путь. Было бы идеально, если бы я повторила то, что мы сделали с первым святилищем, и отправилась туда вместе с Хильдебрандом или Ханнелорой, но это было невозможно, так как нам строго-настрого приказали не бродить по территории.
«Думаю, я была бы не против поделиться информацией о святилищах с госпожой Эглантиной на случай, если она захочет посетить их сама…»
Не придумав ничего путного, я направилась в подземный архив, где снова собирались проводить утро Эглантина и Анастасий. Казалось, это был обычный день, но когда я вошла в архив с письменными принадлежностями в руках…
— Госпожа Розмайн, подождите минутку.
Я повернулась и сказала:
— Да, госпожа Эглантина?
Она улыбалась, словно распустившийся цветок, Анастасий же рядом с ней выглядел довольно сурово.
— На сегодня планы изменились — я должна попросить вас посетить святилища вместе с нами. Я хочу сама увидеть вашу масштабную очищающую магию. А также некоторые другие вещи, возможно…
Анастасий уточнил:
— Ты единственная, кто может так быстро их очистить.
Это стало подтверждением: такова была воля королевской семьи.
«Так вот как они собираются действовать, да?»
Это было последствием того, что я так расплывчато говорила с Эглантиной. Они решили заставить меня посетить святилища и внимательно наблюдать за мной всё это время.
«Я не хотела верить, что Эглантина с Анастасием прибегнут к таким методам, но… вот как вышло».
В животе внезапно возникла тяжесть, как будто я только что проглотила камень, но мои возможности были до боли ограничены. Повесив голову в знак поражения, я неохотно последовала за Эглантиной и Анастасием из библиотеки, захватив свою свиту. Разумеется, я была на своем звере: Анастасий вел нас в святилище, которое находилось с другой стороны здания служащих, и я никак не смогла бы угнаться за взрослыми пешком.
— Розмайн. Вот, — сказал Анастасий и протянул мне магический инструмент для защиты от подслушивания. Я взяла инструмент и посмотрела на Анастасия, но увидела, что он смотрит на меня с недовольством. — Похоже, ты продолжала что-то скрывать от Эглантины, хоть она и не пожалела сил и устроила встречу наедине, не допустив меня. Прошлой ночью Эглантина была подавлена, ты знаешь.
— Если кто и должен чувствовать себя подавленной, так это я. Со стороны госпожи Эглантины было откровенной подлостью задавать мне вопросы, на которые мой статус не позволяет мне ответить.
Если бы я сказала, что не могу войти в святилище, меня обвинили бы во лжи королевской семье. Признание, что я могу и что я приобрела табличку, сделало бы только хуже: в их глазах я стала бы ещё большей изменницей, чем Дитлинда, чьи проступки до сих пор не простирались дальше нескольких вероломных замечаний.
«Можно ли меня винить за молчание?»
Как бы я ни хотела скрыть правду, я не могла отказаться от королевского приказа — я буду вынуждена прикоснуться к святилищу, если они мне прикажут. Меня угнетало, что именно эти двое, из всех людей, действовали так властно. Я никогда не думала, что мои старания общаться с Эглантиной в дворянской манере закончатся тем, что меня заставят раскрыть свои секреты.
— Мои извинения, — сказала Эглантина. — Я делаю это только потому, что у меня не осталось других вариантов.
Как бы мило она ни извинялась, в груди у меня по-прежнему было тяжело. Я предполагала, что она ищет какую-то секретную технику, которая позволит Сигизвальду войти в святилища и тем самым избежать новой войны, но у меня не было ответов, которые она искала. В крайнем случае, я могла лишь предложить чтение табличек в архиве. Я, конечно, не могла признаться, что хочу получить Книгу Местионоры, прочитать её, а затем использовать в качестве разменной монеты, чтобы Фердинанд не был наказан.
— Ты должна была войти в это святилище, — рассуждал Анастасий. — Ты так часто молилась, получила столько божественных защит, управляла божественными инструментами по своему желанию и совершала бесчисленные церемонии. Зачем вообще пытаться это скрыть?
— Насколько я помню, именно вы посоветовали мне узнать, сколько стоит информация, и не разглашать её свободно. Разве вы не должны похвалить меня за то, что я так хорошо усвоила ваш урок?..
— Розмайн, — сказал он, сузив глаза.
— Вы собираетесь приказать мне рассказать вам всё?
— Да. Если от меня что-то пытаются скрыть, это обязательно перерастет в нечто чудовищное за кулисами. Именно потому, что мы были честны друг с другом, до сих пор всё шло хорошо, не так ли? Я не вижу причин, менять это сейчас. Не существует мира, в котором такого набожного человека, как ты, не пустило бы святилище.
Вместо того чтобы похвалить меня за то, что я веду себя как настоящая дворянка, он приказал мне ничего от него не скрывать.
— Возможно, здесь я виновата, поскольку именно моё собственное поведение заставило вас ругать меня, но да будет вам известно, что я не могу предложить удобное решение, которое ищет госпожа Эглантина.
Я говорила правду, но Анастасий лишь приподнял бровь и сказал:
— Интересно…
По его выражению лица я поняла, что он сомневается во мне, но единственное, что я скрывала, это комментарий, слишком грубый, чтобы его произносить.
Сигизвальд не мог войти в святилище, потому что не обладал всеми атрибутами, когда получал свой штап. Он не обладал атрибутами, потому что королевская семья не читала документы в подземном архиве, в которых подробно описывалось их значение. Они не читали эти документы не только из-за колоссального количества смертей во время гражданской войны и чисток, и обилия знаний, которые были потеряны в результате, но и потому, что никто из королевской семьи не изучал древний язык и не умел читать на нём.
Честно говоря, я в этом не виновата. Не из-за меня люди могли получить свой штап только один раз, и не я была в состоянии что-то изменить. Неужели я так плохо поступила, решив, что Эглантина или Хильдебранд должны посетить святилища, ведь они были единственными членами королевской семьи, которые могли получить Грутрисхайт? Дворяне сочли бы это гораздо более приемлемым, чем обращение к кому-то из Эренфеста. Я могу придумать только один способ для Сигизвальда стать следующим королем, не имея возможности самому получить Грутрисхайт.
— Может ли кто-нибудь обвинить меня в том, что я хочу молчать, когда очевидно, как королевская семья отреагирует на то, что я могу войти в святилище? — спросила я. — Я предпочту умереть, чем оставлю свою семью в Эренфесте, чтобы стать третьей женой человека, второй брак которого я совсем недавно благословила.
— Значит, ты научилась пользоваться своей головой… — пробормотал Анастасий.
— Значит ли это, что вы будете говорить открыто, а не отмахиваться от моих вопросов? — Эглантина хихикнула, надев свою обычную мягкую улыбку. Она полностью проигнорировала часть моего ответа «я бы предпочла умереть». — Я понимаю ваши чувства, госпожа Розмайн, но мы должны любой ценой избежать войны в Центре: мир только недавно начал возвращаться. Получение Грутрисхайта имеет первостепенное значение. Вы поможете нам, верно?
Я отвела глаза. В их словах было достаточно смысла, чтобы я не могла просто отказаться, но в то же время мне очень не хотелось соглашаться. Они продолжали давить на меня с молчаливыми улыбками, пока мы проходили мимо учительского сада с травами у здания служащих и вскоре добрались до святилища.
***
— Значит, действительно есть ещё святилище… — удивились последователи королевских особ, не в силах скрыть своей реакции. Моя же свита была слишком обеспокоена моим положением, чтобы реагировать — их глаза метались от Эглантины к Анастасию и ко мне.
Я вернула Анастасию магический инструмент, блокирующий звук, а затем улыбнулась своим последователям.
— Мы просто обсуждали, как очистить святилища.
Я вылезла из своего пандобуса, а затем использовала масштабный вашен. Грязь исчезла в мгновение ока, оставив всё вокруг сверкающим.
— Как замечательно, — с улыбкой сказала Эглантина, явно впечатленная.
— Розмайн, — добавил Анастасий, — проверь, заперта ли дверь.
Я сделала всё, как он велел, с тяжелым сердцем. Не успели мои пальцы коснуться двери, как меня втянуло внутрь.
— Это… святилище Бога Тьмы?
Как и в святилише Лейденшафта, передо мной выстроились тринадцать статуй. Самая центральная из них изображала самого Бога Тьмы в большом плаще, который сверкал, как ночное небо. В его руке, как и полагается, была табличка из магического камня, но эта была не голубой, а чёрной. В отличие от той, которую описала Эглантина, она была целая, и я уже могла разглядеть на ней текст.
— Думаю, мне всё же стоит помолиться. На всякий случай.
Не решаясь взять табличку без молитвы, я подняла обе руки и левую ногу.
— О Бог Тьмы, о Штеррат, бог звёзд, о Фёрберген, бог сокрытия, о Феадреос, бог избавления… Избавь меня от этой беспокойной королевской семьи, которая думает только о себе и предъявляет ко мне такие суровые требования. Хвала богам!
Я молилась в гневе. Среди подчинённых Бога Тьмы был Бог Избавления, который в идеале должен был позаботиться о королевской семье за меня.
«О, текст на этой табличке отличается от того, что я видела в святилище Бога Огня. Давайте посмотрим здесь… “Произнеси имя, которое я дал тебе”?»
«Чье имя? Бога Тьмы»?
Внезапно в моем сознании всплыло имя, которое было начертано на практических занятиях третьего курса.
— Слава Шикзантрахту, богу тьмы, — произнесла я, отчего чёрная скрижаль всосала немного магической силы, а текст на его поверхности изменился.
«Твои молитвы дошли до меня, и твоя заслуга была признана. Сейчас я дам тебе слово, необходимое для получения Книги Местионоры. Однако одного этого слова недостаточно: кандидат в зенты должен получить слова и других богов».
Я дочитала текст, затем черная табличка вошла в меня и слилась с моим внутренним штапом. Как только она исчезла, мне на ум пришли слова Шикзантрахта.
— Виледеал.
Мгновение спустя я снова оказалась за пределами святилища. Мои глаза встретились с глазами Анастасия и Эглантины, которые пристально смотрели на меня — без сомнения, желая не пропустить момент, когда меня засосет в дверь. Я поняла, что пытаться солгать им и сказать, что ничего не вышло, просто не выйдет.
— Ну, теперь есть чёрные полосы… — сказала я.
— Что?
Над святилищем теперь были не только синие, но и чёрные линии. Эглантина и Анастасий проследили за моими глазами, затем обменялись взглядами в замешательстве.
Я одарила их обоих неопределенной улыбкой.
— Может, посетим другие святилища?
Эглантина недоверчиво посмотрела на меня, а затем забеспокоилась.
— Выдержит ли ваше тело?..
— Да. На данный момент я в порядке. Хотя без моего зверя я бы точно рухнула.
Часть меня хотела рухнуть на месте и из злости разрушить их планы, но использование пандочки не требовало особой выносливости. К сожалению, большого количества магической силы я также не потратила.
— По этой боковой тропинке мы быстрее доберёмся до следующего святилища, — воскликнула я, когда Анастасий и Эглантина направились обратно в здание служащих. Они повернулись ко мне, и тогда я жестом указала на тонкую тропинку, ведущую через лес. Для меня она казалась светящейся, но, скорее всего, не для всех остальных присутствующих здесь: предположительно, это был маршрут, по которому кандидаты в зенты в прошлом обходили святилища.
Анастасий зажмурил глаза, а затем снова открыл их.
— Забирайся в своего зверя, Розмайн. Мы пойдем к следующему.
Затем, не колеблясь ни секунды, он начал двигаться по лесной тропе. Должно быть, он узнал местоположение следующего святилища, отчасти благодаря тому, что я сказала, что они находятся на одинаковом расстоянии друг от друга вокруг дворянской академии.
Когда мы пробирались через лес, Анастасий снова передал мне магический инструмент. Он проверил, что я держу его в руках, а затем сказал:
— Мой брат возьмет тебя как третью жену. Это решит все проблемы.
— Нет, не решит. Как бы мне ни хотелось прочитать книгу, принадлежащую богине, я не хочу выходить замуж за принца Сигизвальда.
Да, его предложение «решило бы всё» для королевской семьи… но как насчет моих собственных желаний?
— Эглантина не хочет быть причиной новой войны, и она боится стать следующим зентом. Если она получит Грутрисхайт, все герцогства высшего ранга одновременно начнут действовать, начиная с Классенбурга.
Теперь он действительно выводил меня из себя — он думал об исполнении желания Эглантины и ни о чём другом.
— Действительно, ни королевская семья, ни Центр не пострадают, если вы навяжете мне эту войну и обратите взор герцогств высшего ранга на Эренфест, но неужели вы думаете, что мы согласимся на это? У меня уже есть жених в Эренфесте, и я намерена остаться там.
— Да, — заметил Анастасий, — Ты говорила об этом во время обмена мнениями с Дункельфельгером.
По его тону я поняла, что он всё ещё не собирается уступать.
Я поджала губы, глядя на двух королевских особ.
— Короче говоря… ни один из вас нисколько не заботится об Эренфесте.
Эглантина посмотрела на меня.
— Мы не желаем зла твоему герцогству, но его страдания — небольшая цена за то, чтобы избежать войны в Центре. Ты несомненно должна это понимать.
Так же, как я мало знаю о делах Центра и не думаю о них, Эглантина не может думать об Эренфесте.
— Прежде всего, — продолжал Анастасий, — я должен ставить во главу угла Юргеншмидт, Центр и королевскую семью. То, что я проявляю столь глубокую заботу об Эглантине, само собой разумеется. Если моё сегодняшнее предложение необходимо, чтобы успокоить её сердце и облегчить её заботы, то что ещё я могу сделать? Эренфест может страдать, но только Эренфесту будет до этого дело.
Было очень обидно слышать, что королевская семья так мало заботится о моих чувствах, особенно после того, как я согласилась сделать для них так много. Анастасий открыто признался, что готов полностью пренебречь мной ради тех, кто ему дороже.
— Если вы говорите, что Эренфест должен сам разбираться со своими проблемами, то разве та же логика не применима к Центру? — спросила я. — В случае, если госпожа Эглантина получит Грутрисхайт, Классенбург поддержит её, и центральный храм уже не сможет протестовать. Представьте себе, насколько разрушительнее будет, если книга попадет в руки кого-то не из королевской семьи. Пожалуйста, воздержитесь от переманивания одного за другим кандидатов в аубы Эренфеста.
— Будь осторожна, Розмайн, — предупредил меня Анастасий, сверкнув глазами. — Ты говоришь не так, как подобает человеку твоего статуса.
Я в свою очередь посмотрела на него.
— Вы сказали мне ничего не утаивать, принц Анастасий. Если вы собираетесь заставить меня королевским приказом выйти замуж за принца Сигизвальда, то хотя бы верните господина Фердинанда в Эренфест. Потеряв его, мы все оказались в плачевном состоянии.
— Это невозможно. Аренсбах падёт.
Я сжала инструмент блокировки звука, взбешенная тем, как по-разному к нам относятся.
— Вы, разумеется, быстро встали на сторону Аренсбаха. Разве не следует заставить его решать свои собственные проблемы? В конце концов, именно такой была ваша позиция в отношении Эренфеста. Скажите, что случилось с вашим обещанием относиться к Эренфесту, как к другим герцогствам, победившим в гражданской войне? Вы согласились с этим во время этого собрания герцогов. Неужели королевская семья так мало думает о моём вкладе и вкладе моего герцогства?..
Если бы они сказали, что да, и что так принято в королевской семье, то я бы больше ничего не смогла сделать. И всё же я была так расстроена, что мне хотелось скрежетать зубами и грызть губы.
Эглантина улыбнулась мне. Это была снисходительная улыбка, как будто она наблюдала за истерикой ребёнка.
— Ваш вклад отнюдь не мал, госпожа Розмайн, но дело в том, что Аренсбах более важен и находится в гораздо более опасном положении, чем Эренфест.
Аренсбах был крупным герцогством из числа победителей в гражданской войне, и в настоящее время он отвечал за половину старого Веркштока. Он был намного важнее Эренфеста, имел больше земель, больше населения и единственные открытые ворота Юргеншмидта, но и положение его было намного хуже. В настоящее время в герцогской семье было всего два взрослых человека, три, если считать Фердинанда. Этого действительно было недостаточно, чтобы поддерживать большое герцогство.
«Я понимаю, что Аренсбах страдает от недостатка кандидатов в аубы, но разве это не результат их странной традиции понижать всех остальных кандидатов до высших дворян каждый раз, когда происходит смена герцога? Кажется несправедливым, что Фердинанд и Эренфест должны страдать из-за обычаев другого герцогства».
— То есть вы хотите сказать, что мой вклад в королевскую семью никогда не имел значения, — сказала я. — Мои желания никогда не исполнялись.
— Это неправда, — ответил Анастасий. — Есть вещи, которые мы можем сделать, и есть вещи, которые мы не можем. Твоя просьба вернуть Фердинанда может показаться выполнимой, но он — единственная опора, поддерживающая Аренсбах. Мы не можем рисковать, забирая его без зента, владеющего Грутрисхайтом.
— Я не уверена, что понимаю…
— Мы не можем вернуть Фердинанда в Эренфест, пока не сможем разделить земли Аренсбаха, создать меньшие герцогства и назначить им аубов из числа прочих герцогских семей.
Эглантина кивнула.
— Поскольку нет Грутрисхайта, чтобы перекроить границы страны, управление герцогствами, проигравшими гражданскую войну, перешло к Центру и большим герцогствам. В этом случае, если бы Аренсбах распался сейчас, некому было бы занять его место или поддержать его земли. Как ты думаешь, как бы поступил Эренфест, если бы на него, как на соседа, возложили такие обязанности?..
Эренфест и так испытывал трудности с собственными землями после казни стольких дворян — мы не можем себе позволить заботиться и о других герцогствах.
— Нехватка магической силы в Аренсбахе была единственной причиной того, что поведение госпожи Дитлинды осталось незамеченным, — продолжила Эглантина. — После своего визита на днях, госпожа Магдалена была в ярости.
Дитлинда, по видимому, была достаточно груба, чтобы потребовать её немедленной казни. Из-за нехватки магической силы её пришлось пощадить, но только до тех пор, пока она была нужна. Её судьба была предрешена, и это осознание потрясло меня, как погружение в ледяную воду.
— В таком случае, по крайней мере, обещайте мне, что господин Фердинанд не будет наказан вместе с ней, — сказала я. — Он и так находится в Аренсбахе, чтобы жениться на женщине, которую не любит, и вынужден пить одно лекарство за другим, потому что король заставил его выбирать между этим и убийством собственного брата. Принц Анастасий, что бы вы почувствовали, если бы вас поставили в такую же ситуацию, заставив выбирать между убийством принца Сигизвальда и женитьбой на госпоже Дитлинде? В последнем случае, как бы вы себя чувствовали, если бы вас казнили за её грубость?..
Анастасий скривился при этой мысли. Затем его серые глаза остановились на мне.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Мы не сможем избежать наказания Фердинанда, когда он женится, — сказал он провокационно. — Если ты хочешь спасти его от этой участи, получи Грутрисхайт сейчас, пока их звёздное сплетение отложено.
Я вздрогнула. По выражению его лица было ясно, что он без колебаний будет использовать меня в своих целях, но я не позволила этому остановить меня.
— Тогда вы вернете господина Фердинанда в Эренфест?
— Если ты сможешь предвидеть проблемы, которые вызовет его уход из Аренсбаха, и придумаешь, как их решить, то да, как скажешь.
«Я не позволю, чтобы Фердинанда казнили вместе с госпожой Дитлиндой».
Это был мой шанс спасти его. Для этого мне пришлось бы посетить святилища, получить Грутрисхайт и стать третьей женой Сигизвальда… но это были жертвы, на которые я была готова пойти.
«Что бы они ни требовали от меня, я использую Грутрисхайт как щит и спасу его».
— Мы здесь, — сказал Анастасий, положив конец нашему разговору, и повёл меня вперед. Мы стояли перед белым святилищем. Я очистила его, как и остальные, а затем коснулась двери. Сразу же я перенеслась внутрь.
— Это Богини Ветра… — пробормотала я про себя. — Эта табличка её божественного цвета.
Я увидела статую богини, держащей в левой руке круглый щит, а в правой — жёлтую табличку, стоящую среди статуй, изображающих её подчинённых.
— О Шуцерия, богиня ветра, о Ордшнели, богиня гонцов, о Дрефангуа, богиня времени, о Местионора, богиня мудрости… Даруйте мне Книгу Местионоры, чтобы я могла спасти Фердинанда. Слава богам!
Затем я взяла уже готовую табличку.
«Твои молитвы дошли до меня, и твоя ценность была признана. Я, Шуцерия, сейчас дам тебе слово, необходимое для получения Книги Местионоры».
Как и ожидалось, она показывала тот же шаблонный текст, что и остальные, с единственным отличием — словом богини. Табличка слилась с штапом внутри меня, затем я повторила то, что было выгравировано в моём сознании.
— Тайдихинда.
И с этим я снова оказалась снаружи. Я проверила дверь, чтобы убедиться, что она заперта, затем вернулась к Эглантине и Анастасию. Наряду с чёрными и голубыми линиями на небе появилась полоса жёлтого цвета, и я почти видела, как формируется сложный узор.
— Переходим к следующему, — проинструктировал Анастасий. — С этого момента все садитесь на своих ездовых зверей.
Казалось, что проделать весь путь пешком для остальных было уже непосильно. Мы все поехали по следующему пути, и благодаря нашему новому виду транспорта мы добрались до следующего святилища в кратчайшие сроки. Я снова очистила его, а затем вошла внутрь.
— Посмотрим… Этот должно быть Бога Жизни.
Здесь был Эйвилиб со своим мечом и подчинёнными, но это место заметно отличалось от других: тринадцать статуй располагались вокруг небольшого святилища. Действительно, это было святилище внутри святилища!
«Подождите, это святилище Земли? — поинтересовалась я. Маловероятно, чтобы Эйвилиб и его подчинённые так тщательно охраняли что-то ещё. — Но зачем вообще так тщательно воссоздавать священное писание?»
Я хотела вздохнуть, но что-то заставило меня вместо этого помолиться. Я подняла руки и взглянула на Эйвилиба, бога жизни.
«О! Табличка ещё не готова!»
Она была заполнена лишь наполовину, что вполне логично, если подумать; я редко молилась Богу Жизни. Единственный раз, насколько я помню, я делала это в дворянской академии, когда мы готовились к диттеру за невесту с Дункельфельгером. Белый столб возник, когда я учила Вильфрида пользоваться божественным инструментом.
— O Эйвилиб, бог жизни, о Шнейаст, бог льда и снега, о Шлафтраум, бог сна, о Квэкалура, бог кулинарии…
«Интересно, если молиться Квэкалуру, я смогу получить различные новые рецепты…»
Помня об этом, я продолжала молиться. Прошло совсем немного времени, и я почувствовала, как из меня высасывается магическая сила, в точности как описывала Эглантина. Табличка достигла завершения как раз в тот момент, когда мне стало труднее удерживать положение.
В моей голове раздался голос: «Твои молитвы дошли до меня, и твоя ценность была признана. Я разрешаю тебе молиться моей жене, Гедульрих».
«Подождите, а? А как же слово для получения Книги Местионоры?!»
Я была в растерянности: в других святилищах такого не было. Затем дверь во внутреннее святилище начала открываться, открывая статую богини земли Гедульрих. Табличка в её руке была завершена, вероятно, благодаря ритуалу посвящения, который мы провели здесь, в дворянской академии.
«Но, подождите… как мне её получить?»
Статуи Эйвилиба и его подчинённых всё ещё окружали святилище Земли, не позволяя мне войти внутрь. Я была уверена, что даже попытка приблизиться вдохновит Бога Жизни разрубить меня своим мечом — ужасающая мысль, конечно. Я взяла и выпила одно из лекарств восстановления, которые висели у меня на поясе, раздумывая, что делать.
«Могу ли я хотя бы приблизиться теперь, когда Эйвилиб принял меня»?
И тут меня осенило — он разрешил мне помолиться, и не более того. Он ни разу не пригласил меня подойти ближе. Я взглянула на статую Эйвилиба перед святилищем и попросила Богиню Земли помочь мне.
— Пожалуйста, научите меня, как получить табличку! Слава Гедульрих, богине земли!..
Магическая сила вылетела из моего кольца. Затем красная табличка в руке Гедульрих замерцала, исчезла и снова появилась рядом с белой табличкой, которую держал Эйвилиб.
«Твои молитвы дошли до Гедульрих, и твоя ценность была признана. Теперь мы с ней даруем тебе слова, необходимые для получения Книги Местионоры», — вновь раздался в моей голове голос.
«Так Эйвилиб говорит и дает табличку… Он действительно настоящий собственник».
Это был довольно хлопотный приём, но я была впечатлена тем, что первый зент пошёл на то, чтобы вместить в себя так много из того, что было написано в священном писании. Пока я размышляла о том, насколько дотошным он, должно быть, был, дверь в святилище Гедульрих снова закрылась.
Я взяла белую табличку из рук Бога Жизни. После такого необычного опыта я подумала, что на ней может быть написано что-то уникальное, но текст был таким же, как всегда; изменилось только данное слово. Табличка слилась со штапом внутри меня, и новое слово пролилось с моих губ.
— Найгунш.
Затем я взяла и осмотрела красную скрижаль.
«Однако одного этого слова недостаточно: кандидат в зенты должен получить слова и других богов».
Красная скрижаль также слилась внутри с моим штапом.
— Толеракайт.
И снова я оказалась снаружи. Казалось, что я провела в святилище гораздо больше времени, чем обычно, ведь на этот раз мне нужно было получить две таблички, но на самом деле не прошло ни минуты. Я взглянула на небо: кто-то поблагодарил меня за то, что я только что очистила святилище, на небе появились ещё цвета. Что будет после того, как я получу все таблички? Мы продвигались вперед по неизвестной территории, и это, честно говоря, пугало.
— Переходим к следующему, — сказал Анастасий.
Я покачала головой, пытаясь развеять страх, нарастающий внутри меня. Уже было очевидно, что королевская семья ни за что не поможет мне из простого сострадания — мне нужно будет что-то выторговать у них.
«Я не боюсь. Я собираюсь спасти Фердинанда».
Когда мы продолжали идти по боковой тропинке, я не могла не заметить, что путь впереди становился всё светлее.
— Сколько всего этих святилищ? — пробормотала Оттилия, в её голосе звучали нотки беспокойства.
— Шесть, — ответил Дамуэль без промедления. Его быстрота вызвала странный взгляд со стороны Оттилии, но он проверил их местонахождение до нашего отъезда.
— Вот оно, — сказал Анастасий, когда в поле зрения появилось следующее святилище. — Розмайн, как обычно.
Я очистила святилище, затем вошла внутрь, делая вид, что проверяю, заперто ли оно.
— Это Богини Света.
Двенадцать статуй окружали одну, на которой, казалось, была корона света. В руке центральной статуи была золотая табличка, которая тускло светилась и напоминала мне пламя, создаваемое договорной магией.
— О Богиня Света, о Гебортнун, богиня порядка, о Унхайльшнайд, богиня очищения, о Либескхильфе, богиня сватовства… я сделаю всё, что потребуется, чтобы спасти Фердинанда, поэтому прошу вас дать мне ваше руководство. Хвала богам!
Я бросила взгляд на магическую каменную табличку, и…
— Да, это понятно. Как и Бог Тьмы, она хочет, чтобы я произнесла имя, которое она мне дала.
Оно возникло в моем сознании без промедления. На одном из практических занятий третьего курса я узнала имена обоих верховных богов.
— Слава Фершпрейди, богине света.
Золотая табличка в моей руке высосала часть моей магической силы, и текст на её поверхности тут же изменился.
«Твои молитвы дошли до меня, и твоя ценность была признана. Сейчас я дам тебе слово, необходимое для получения Книги Местионоры. Однако одного этого слова недостаточно: кандидат в зенты должен получить слова и других богов».
Затем, как и ожидалось, золотая табличка слилась внутри с моим штапом. Я произнесла слово, данное мне Богиней Света.
— Аостраг.
Снаружи святилища я увидела, что Анастасий тоже прикоснулся к двери, его брови нахмурились от разочарования и сожаления. Должно быть, он понял, что я смотрю на него, потому что затем он принял более нейтральное выражение лица.
— Готово? — спросил он меня. Я кивнула в ответ, затем он повернулся к своим последователям, драматично взмахнув плащом, и сказал:
— Тогда к следующему.
«Следующее и последнее».
На карте было шесть больших святилищ. Мы дошли до последнего, затем я очистила его и коснулась двери. Внутри находилось ещё тринадцать статуй, самая центральная из которых держала в правой руке посох, а в левой — сверкающую зелёную табличку. Этого было достаточно, чтобы я определила её как Фрютрену, богиню, достаточно могущественную, чтобы смыть Эйвилиба в начале весны водой из растаявшего снега, а также достаточно добрую, чтобы исцелить раненую Гедульрих.
— О Фрютрена, богиня воды, о Феадренна, богиня грома, о Лонгшмер, богиня исцеления, о Феафюремеа, богиня моря… я хочу, чтобы ты смыла гору бедствий, тяготеющих над Фердинандом. Хвала богам!
Несмотря на то, что я ехала в своём пандобусе, я, должно быть, устала после посещения всех святилищ с королевской семьёй — я произнесла несколько небрежную молитву, а затем взяла зелёную табличку. К моему удивлению, текст на ней отличался от обычного — возможно, потому, что это было последнее святилище.
«Твои молитвы дошли до меня, и твоя ценность была признана. Теперь я дам тебе последнее слово, необходимое для получения Книги Местионоры. О великий кандидат в зенты, получивший слова и других богов, протяни руку и возьми то, что ищешь».
Следующая часть процесса была очень знакомой: зелёная табличка сливалась с моим штапом, затем я произнесла новое слово, которое получила.
— Ромбекуа.
Посетив все святилища, я получила долгожданное указание протянуть руку и взять Книгу Местионоры. Если то, что сказала Богиня Воды, было правдой, то Грутрисхайт был совсем рядом.
«Поверьте, я хочу этого, но… куда именно я должна протянуть руку?!»
Самыми подозрительными были линии различных цветов, которые появлялись в небе, пока я шла от святилища к святилищу. Я потянулась вверх, чтобы схватить их.
«Ну-ка, Книга Местионоры…»
— Что ты делаешь? — спросил Анастасий, сузив на меня глаза. Ничего не произошло.
«Чёрт».
— О, я просто подумала, что должна помолиться в честь праздника, раз уж все святилища очищены.
Это была произвольная отговорка, но попробовать стоило. И вот, когда Анастасий, Эглантина и их последователи наблюдали за мной, я произнесла молитву и выпустила в небо немного магической силы.
Тем не менее, ничего не произошло.
«Что я должна делать?.. Боги могли бы быть менее двусмысленными».
В любом случае, отчаиваться было ещё рано. В подземном архиве были ещё документы о святилищах — возможно, они подскажут мне, что делать дальше.
«Однако, я думаю, лекарство восстановления на первом месте».
Очистка святилищ стоила мне немало магической силы, а наше длительное путешествие истощило мою выносливость, несмотря на то, что я ехала на своём ездовом звере. Перед возвращением в подземный архив я хотела восстановить и то, и другое, поэтому достала из кармана лекарство, наполненное добротой.
Выражение лица Оттилии изменилось на обеспокоенное.
— Госпожа Розмайн, неужели выполнение всех этих очищений было слишком тяжёлым для вашего тела? Даже если нет, я твердо убеждена, что сегодня вы зашли слишком далеко…
— Не бойся, — сказал Анастасий, — это было последнее святилище. Мы дадим Розмайн время отдохнуть, прежде чем вернемся в библиотеку.
Я отмахнулась от беспокойства Оттилии и улыбнулась.
— Я буду в порядке, как только смогу восстановить свою магическую силу.
«О?..»
Пока я ждала, пока лекарство начнет действовать, ощущение, что я не могу контролировать переполняющую меня магическую силу, внезапно начало исчезать. Постепенно я даже начала сжимать свою магическую силу. Теперь я могла увеличивать её количество так же легко, как и до ритуала божественной защиты.
Я уставилась на свои руки и наклонила голову. Может ли быть, что мой штап вырос?..
— Что-то случилось, госпожа Розмайн? — раздался голос Эглантины. Она заметила выражение моих глаз и протягивала мне магический инструмент, блокирующий звук. Анастасий проворно заметил наше намерение поговорить наедине и подошёл, поэтому Эглантина с легкой улыбкой протянула ему такой же инструмент.
— Такое ощущение, что мой штап эволюционировал, — сказала я им.
— Что? — сказал Анастасий. — Объясни.
— На самом деле это просто ощущение, я не могу сказать, правда ли это, но помните ли вы, как штап, который я получила на первом курсе, перестал мне подходить после того, как я провела ритуал для получения божественной защиты?
— Да, — ответил Анастасий кивком.
Я открыла и закрыла ладонь.
— Таблички, которые человек приобретает в святилищах, очень похожи на божественную волю. Получив их все, я обрела превосходный контроль над своей магической силой.
— Значит, можно изменить свой штап, получив таблички святилищ?.. — Эглантина задумалась вслух, а затем лучезарно улыбнулась. — Это значит, что для принца Сигизвальда ещё есть надежда.
На мой взгляд, радоваться было ещё рано: чтобы получить защиту главных богов, нужно было собирать магические камни и постоянно подносить магическую силу в малых святилищах, и мы даже не знали, позволит ли их получение с помощью повторного ритуала попасть в большие святилища. В любом случае ему предстоял долгий путь.
— Это долгий и неопределённый путь, — сказала я. — Ему нужно будет помолиться в малых святилищах, повторить ритуал божественной защиты, чтобы заручиться покровительством каждого из главных богов, а затем вернуться в Сад Начала, чтобы улучшить свой штап. Я не знаю, возможен ли вообще этот последний шаг. Такие вопросы находятся в руках богов, поэтому я не могу взять на себя ответственность за них.
— Всё же это лучше, чем совсем не иметь надежды, — ответила Эглантина. Её ослепительная улыбка почти покорила меня, но я тряхнула головой, чтобы отогнать её ложное очарование. — Госпожа Розмайн?
— Мы закончили обход святилищ, но что теперь? — спросила я, меняя тему.
— Мы вернёмся в подземный архив, — сказал Анастасий. — Четвёртый колокол быстро приближается. Все на своих ездовых зверей.
Я вернула блокирующий звук магический инструмент и забралась в пандочку. Затем мы все начали возвращаться в библиотеку.
«Ах!»
Когда мы оказались в воздухе и над деревьями, я увидела, что цветные линии, соединяющие святилища, образовали гигантский магический круг. Мы находились недостаточно высоко, чтобы я могла увидеть его целиком, и я не могла сказать, что он будет делать, когда активируется, но, похоже, он охватывал всю дворянскую академию, причем центральное здание вполне уместно находилось в его центре. Вероятно, круг был сфокусирован непосредственно на Сокровенном зале.
Я не понимала, что происходит, но могла сказать, что это что-то чрезвычайное. Моё сердце неприятно колотилось в груди.
