— Ну вот, собрание герцогов наконец-то закончилось. Как ты держишься, Флоренция?..
Флоренция посмотрела на свой живот. Теперь он был немного заметен, несмотря на все её попытки скрыть беременность. По правде говоря, ей хотелось отдохнуть, но слишком много решений нужно было принять до их возвращения в Эренфест.
— Пока что я в порядке, — сказала она. — Нам нужно многое обсудить, не так ли? Я посещу ваши покои, как только переоденусь.
В этом году на собрании герцогов одно шокирующее событие сменяло другое. Церемония звёздного сплетения, во время которой из божественного артефакта появилось ночное небо. Дворяне всех герцогств, объединившиеся ради отправки Розмайн в центральный храм. Становление Розмайн кандидатом в зенты и последующие за этим встречи с королевской семьёй. Второй ритуал посвящения, после которого все занялись восстановлением мест сбора своих герцогств. Никогда прежде во время собрания ничего подобного не происходило, поэтому нужно было многое решить, прежде чем герцогская чета сможет вернуться домой.
«Никогда не думала, что помолвка Вильфрида и Розмайн вот так будет отменена…»
Как только распространится новость о том, что Вильфрид больше не сможет жениться на Розмайн, его положение как следующего ауба Эренфеста пошатнётся. Будет ли он рад услышать это, учитывая его собственные недавние попытки расторгнуть помолвку? А ещё была Шарлотта, которая в результате помолвки лишилась возможности бороться за пост ауба. Как она отреагирует после того, как пролила столько слёз? Будет ли она радоваться тому, что путь, когда-то закрытый для неё, теперь вновь откроется? Или она будет жалеть своего родного брата, которому теперь придётся испытать ту же жестокую боль? Флоренция не могла сказать.
Мельхиор — мальчик, но его воспитывали как помощника ауба, чтобы избежать конфликта с Вильфридом. Он достаточно юн, чтобы ещё можно было начать готовить его в качестве следующего герцога, но уже было решено, что он будет служить в качестве следующего главы храма. Флоренция беспокоилась, что, как и Розмайн, ему будет не хватать крайне важных навыков общения или дворянского здравого смысла.
«Но больше всего я беспокоюсь за Вильфрида».
Положение старшего сына в герцогской семье было довольно опасным, и Вильфрида это касалось в особенности. Он долгое время считался следующим аубом, а также добился достаточно высоких оценок, чтобы стать отличником в дворянской академии. Помимо того, Вильфрид был до крайности доверчив и легко поддавался влиянию окружающих. Однажды его уже сбили с пути, и если подобное произойдёт снова, существует реальный риск, что всё закончится его убийством. Если не это, то, возможно, он присоединится к Веронике в Белой башне, превратившись в не более чем источник магической силы. И это не говоря о довольно высокой вероятности того, что Вильфрида просто изгонят из герцогской семьи.
«Нам наконец-то удалось сместить Освальда с его должности, но теперь…»
Помолвка между Вильфридом и Розмайн придала смелости бывшему главному слуге. Полагая, что его господин теперь гарантированно станет следующим герцогом, он беззастенчиво использовал методы Вероники для достижения собственных целей. Флоренция выступала против отвратительного поведения этого человека, однако свита кандидатов в аубы формировалась ими самими. Вильфрид сам решал, принимать ли ему меры, но, сколько бы мать ни пыталась убедить его сменить последователя, он отказывался. Вильфрид утверждал, что нет никаких причин бросать тех, кто оставался с ним и поддерживал его, когда ему грозило лишение наследства.
Только в результате чистки герцогская чета, наконец, получила достаточно влияния, чтобы заставить Освальда отказаться от своей должности, но при этом пострадали и их собственные свиты. Их положение стало настолько плачевным, что многим людям пришлось служить одновременно и Флоренции и Сильвестру, в результате чего у них не осталось ни одного человека для своего сына. Флоренция планировала направить к нему одного из своих последователей после собрания герцогов, когда работы станет чуть меньше, но затем помолвка внезапно была отменена.
«Я искренне не знаю, что делать».
Что ещё хуже, во время собрания через одного из рыцарей в свите Вильфрида стало известно, что тот всё ещё тайно общается с Освальдом. Их посредником выступал Бартольд, последователь посвятивший своё имя Вильфриду.
«Одна проблема за другой…Время настолько не подходящее, что я почти обижаюсь на богов».
Для Вильфрида, члена герцогской семьи, было проблематично поддерживать столь близкие отношения с бывшим последователем. Это наводило на мысль, что он не знал, почему Освальд был освобождён от службы. Весьма вероятно, что их дальнейшие отношения перерастут в ненужный инцидент.
«Его нужно будет научить, как вести себя со свитой и держать дистанцию. Я проконсультируюсь с Леберехтом».
***
— Не пора ли вам отдохнуть, госпожа Флоренция?
— Я ценю твою заботу, но я должна многое обсудить с аубом, прежде чем мы вернемся в Эренфест. Вы все можете продолжать готовиться к нашему отъезду.
Вернувшись в свою комнату и переодевшись в более свободный наряд, Флоренция направилась в покои Сильвестра. Они терпеливо сидели, пока слуги подавали им чай, затем они отправили своих последователей ждать за ширмами, и каждый взял в руки магический инструмент для защиты от подслушивания. Крайне важно было сохранить в тайне результаты собрания герцогов.
— О боги. Всё ещё не могу забыть о том, что произошло… — сказал Сильвестр, придвигаясь к жене на диване. Личность ауба уступила место его истинным эмоциям, хмурости и всему остальному. — Кто мог подумать, что Розмайн станет кандидатом в зенты, и что король в конце концов удочерит её?
Грутрисхайт имел огромное значение для любого, кто хотел править Юргеншмидтом. Без него нельзя было менять внутренние границы, создавать новые основания в низложенных герцогствах, открывать или закрывать врата страны. Именно поэтому храм Центра отказывался признавать Трауквала зентом, именно поэтому те, кто разделял их мнение, подняли мятеж, и именно поэтому напряженность не ослабла даже спустя десять с лишним лет после гражданской войны.
Флоренция кивнула в знак согласия.
— При обычных обстоятельствах подобное было бы большой честью для Эренфеста, среднего герцогства. Тем не менее, если есть хоть какой-то шанс найти Грутрисхайт, мы должны сотрудничать с королевской семьёй.
Теперь, когда к Эренфесту относились как к победителю в гражданской войне, Флоренция поняла, как много выигравшие герцогства делают для поддержания Юргеншмидта на плаву. Территории проигравших были разделены между великими герцогствами, которым приходилось напрямую вливать сырую магическую силу в эти земли — ужасно неэффективный процесс, ставший необходимым из-за отсутствия Грутрисхайта, который был необходим для управления основаниями страны. На короткое время этого могло хватить, но возлагаемое бремя только возрастало. На самом деле, сообщалось, что территории бывшего Веркштока, управление которыми поручено Аренсбаху, находятся в крайне тяжёлом положении из-за малого количества магической силы, которую они получают.
Флоренция продолжила:
— И в эти трудные времена, когда даже великие герцогства чувствуют напряжение, один из магических инструментов королевского дворца рассыпался в пыль. Мы, будучи членами герцогской семьи, можем сделать вывод, что инструмент был подобен основанию. Это объясняет, почему королевская семья сейчас испытывает такое сильное давление.
Королевская семья, попросив сохранить это в тайне, рассказала о разрушении во время обсуждения вопроса об удочерении Розмайн. Они рассчитывали, что смогут удовлетворить потребности страны в магической силе и без Грутрисхайта, но с течением времени стало очевидно, что их суждение было ошибочно. Получить Грутрисхайт было крайне важно, без него полное уничтожение Юргеншмидта станет лишь вопросом времени.
Прошло десятилетие, и никто не нашёл даже следов Грутрисхайта. Это, в сочетании с нехваткой времени, объясняло, почему королевская семья так отчаянно хваталась за эту единственную возможность. Если, как они говорили, Розмайн действительно была кандидатом в зенты, ближе всех подошедшим к получению Грутрисхайта, то почему они не поспешили удочерить её? Флоренция считала, что удочерение было совершенно неизбежным, и что оно случилось бы, даже если бы Розмайн предстояло стать следующим аубом Эренфеста.
— Однако в нашем нынешнем положении мы не можем радоваться, — сказала Флоренция. — Мне очень стыдно, как приёмной матери Розмайн и члену герцогской семьи, служащей королевской власти, что мы не можем отправить её с улыбкой и без необходимости ставить условия.
Она сделала глоток чая, а затем вздохнула: её родное герцогство Фрёбельтак тоже очень страдало из-за отсутствия Грутрисхайта. Большинство восставших дворян были из низложенных герцогств, и они осмеливались действовать только потому, что без их аубов никто не мог использовать их медали, чтобы соответствующим образом наказать их.
— Мы очень не хотим, чтобы Розмайн покидала Эренфест прямо сейчас, — сказал Сильвестр.
— Действительно. Если бы мы не находились в затруднительном положении, она не стала бы так сильно сопротивляться и выдвигать столько условий. Но у неё не было выбора… — Флоренция хихикнула, а затем добавила: — Принц Сигизвальд, наверняка сильно удивился, когда попытался вести с ней переговоры напрямую.
Нормальный кандидат в аубы понял бы, с какими проблемами столкнулся Юргеншмидт, и решил, что помощь королевской семье является самым большим приоритетом как для их дома, так и для страны в целом. Они бы интуитивно согласились отложить в сторону проблемы своего герцогства, поскольку получение Грутрисхайта улучшит положение всех.
Конечно, Розмайн не была обычным кандидатом в аубы. Она выросла в Эренфесте, среднем герцогстве, которое не затронул хаос гражданской войны, и, более того, она выросла в его храме. Она мало понимала страдания других герцогств и королевской семьи. Розмайн ставила собственное герцогство выше всех остальных и неохотно шла на сотрудничество, ставя различные условия. Удивление принца из королевской семьи вполне объяснимо.
Однако одновременно с тем усилия Розмайн были чрезвычайно полезны для Эренфеста. Если бы не её предложения, Флоренции никогда бы и в голову не пришло ставить условия для удочерения.
— Я знаю, что ничего не поделаешь, — сказал Сильвестр, — но у меня болит голова, когда я пытаюсь представить, какие последствия это будет иметь. Если бы вся эта неразбериха случилась в прошлом году. Она могла бы договориться об отмене помолвки Фердинанда, а не просто спасти его от наказания…
— Действительно. И если бы не эта помолвка, Розмайн, несомненно, была бы сговорчивее с королевской семьей. Всё прошло бы гораздо более гладко, если бы только господин Фердинанд остался в Эренфесте до собрания герцогов, как это было первоначально запланировано, а не был вызван в Аренсбах так рано.
Действительно, если бы его отъезд в Аренсбах не был перенесен на конец осени, он не был бы так вовлечён в управление герцогством, не было бы проблем с отсрочкой его звёздного сплетения. В свою очередь, отсутствие у него официальной связи с Дитлиндой означало бы отсутствие угрозы его наказания по родству, что больше успокоило бы Розмайн. Эренфесту была бы предоставлена большая свобода действий при передаче дел, а с чисткой было бы легче справиться.
«Не говоря уже о том, что это позволило бы отсрочить всё это проблемное поведение Вильфрида».
Не успела наступить весна, как он резко начал воспринимать сострадание Розмайн к Фердинанду как проблему, побуждающую его к протестам и актам неповиновения. Конечно, если бы Розмайн продолжала беспокоиться о Фердинанде после его женитьбы, он бы в какой-то момент точно так же взбунтовался, но сейчас этого восстания не было бы. Его помолвку с Розмайн можно было бы отменить в более спокойное время, а не тогда, когда его отношения с ней были столь извращенными.
— Почему всё должно быть так сложно? — со вздохом спросила Флоренция. Но прежде чем она успела сказать что-то ещё, она почувствовала, как рука Сильвестра нежно погладила её по спине. Когда её тело расслабилось и напряжение, которое она испытывала, начало рассеиваться, она повернулась к своему любящему мужу и потянулась, чтобы погладить его лицо. Он выглядел таким измученным. Становилось всё труднее находить время для таких ласк, но это делало их ещё более ценными.
— Я уже подозревала это, но последние инциденты окончательно меня убедили, — сказала Флоренция. — У Розмайн слишком узкий круг интересов, чтобы она могла быть приёмной дочерью короля.
— Ты так думаешь?
— Если основание страны рухнет, ни Эренфест, ни господин Фердинанд в Аренсбахе не выживут. Член герцогской семьи, которому вскоре предстоит править, должен быть беспристрастным и стремиться к тому будущему, которое принесёт наименьшее количество жертв. Розмайн — полная противоположность, она принимает решения, основываясь на эмоциях и личных предпочтениях, не так ли? Вильфрид поступает точно так же. В этом отношении они оба слишком незрелы для своего возраста.
И Вильфрид, и Розмайн получали хорошие оценки в дворянской академии, но было очевидно, что им недостаёт некоторых фундаментальных знаний, необходимых члену герцогской семьи. Вильфрида воспитывала Вероника, а Розмайн выросла в храме. Похоже, что влияние среды в раннем возрасте было гораздо большим, чем предполагала Флоренция.
— Да, время, проведённое в храме, а затем годы в юрэве привели к тому, что Розмайн не слишком знакома со здравым смыслом дворян, — согласился Сильвестр. — Она может сохранять видимость, но нельзя не согласиться, что она в корне отличается от всех нас. Мне говорили, что она отдаёт предпочтение своим желаниям и откладывает всё, что её не интересует.
Розмайн всегда отказывалась вышивать, несмотря на то, что это необходимое умение для любой порядочной дворянки. Флоренция знала об этом благодаря отчётам, которые она получала от своих слуг.
— При этом, — продолжал Сильвестр, — я не думаю, что она узколоба или что-то в этом роде. Просто у неё есть склонность сосредотачиваться на тех, кто ей дорог. Вот почему она больше беспокоится о простолюдинах, знакомых ей с юных лет, чем о благополучии любого дворянина. Поэтому же она больше беспокоится о своём бывшем опекуне Фердинанде, чем о своём женихе Вильфриде, и поэтому её больше волнуют проблемы Эренфеста, чем Юргеншмидта. Она делает всё возможное в пределах своей сферы влияния, но не вмешивается ни во что сверх этого.
Флоренция подозревала, что он прав — Сильвестр знал Розмайн лучше, чем она, его слова также во многом совпадали с её собственными наблюдениями. Иногда Розмайн действовала настолько быстро, что даже взрослые теряли дар речи, и использовала даже небольшие возможности по максимуму. Но в других случаях её понимание мира было хуже, чем у некрещёного ребёнка. Её мировоззрение было поистине извращенным.
Сильвестр вдруг задумался.
— Знаешь, по той же логике… если мы сможем сделать её ближе к королевской семье и Центру после удочерения, она, вероятно, начнёт заботиться о Юргеншмидте превыше всего. Мы должны подумать о том, чтобы вложить в Центр то, что она действительно ценит.
— Как бы хорошо это не звучало, неужели вы действительно верите, что у неё может возникнуть такая связь с Центром? С одной стороны, отсутствие у неё здравого смысла дворян до сих пор шло на пользу королевской семье…
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Никто другой не смог бы объединить Эглантину и Анастасия, не придумал бы и тем более не предложил идею собрать магическую силу, проведя ритуал посвящения в дворянской академии. Эти подвиги стали возможны только благодаря своеобразному здравому смыслу Розмайн.
— Но с другой стороны, как только она переедет, это будет расценено как недостаток образования и грубость, — отметила Флоренция: — Я давно хотела что-то с этим сделать, но то, что она так неохотно посещает замок, очень ограничивало мои возможности.
Как мать, Флоренция использовала ужины, чаепития и другие подобные мероприятия для общения и обучения своих детей. Однако Розмайн редко проводила много времени в замке, поэтому часто отсутствовала на таких собраниях. Она вообще почти не общалась с другими дворянами, поэтому то, что обычно дворяне понимали естественным образом, Розмайн не изучала вовсе.
Флоренция продолжила:
— Было бы заманчиво предположить, что у нас есть ещё год на улучшение ситуации, но мы можем ожидать, что теперь, когда она готовится к переезду и передаче дел, мы будем видеть её в замке ещё реже.
Флоренция уже говорила, что хотела бы научить Розмайн быть первой женой, но эта идея была быстро отложена. Ей сказали, что работа в храме для Розмайн превыше всего, и что в будущем у неё будет достаточно времени на это, а сейчас есть куда более насущные дела. Но сейчас не меньше была занята и сама Флоренция. Как только она родит, её главной задачей станет кормление ребёнка.
— Розмайн встречалась с Эльвирой в храме, — размышляла Флоренция, — и ничто не мешает ей посещать её дом. Я полагаю, что кровная мать учила её, как быть дворянкой, но я беспокоюсь, что её наставлений будет недостаточно: высшие дворяне и члены герцогской семьи живут в совершенно разных мирах.
Сильвестр слегка улыбнулся и махнул рукой, как бы отмахиваясь от беспокойства жены.
— Розмайн справится сама. В конце концов, это стихийное бедствие зашло так далеко. Она так решительно настроена на осуществление своих желаний, что даже вела переговоры с королевской семьей. И всякий раз, когда она сталкивается с проблемой, которая казалась невозможной, она приходит и быстро решает её, используя какой-нибудь непонятный подход. Я не так уж и беспокоюсь.
Флоренция положила руку на лоб.
— Вы как всегда оптимистичны или, я бы сказала, небрежны.
— У нас нет времени на обучение Розмайн. Да даже если бы и было, я сомневаюсь, что мы добьёмся с ней большого прогресса. Кажется вполне очевидным, что вместо этого мы должны направить наши ресурсы на отношения с другими герцогствами и решение внутренних проблем Эренфеста. Последствия этого собрания будут действительно огромными. Розмайн — необычный кандидат в аубы, при мысли о всей той работе по передаче полномочий, которую нам придется проделать, у меня начинает болеть голова.
— Следующий год даст нам достаточно времени, чтобы разобраться с этим. Разве не к такому решению пришла Розмайн во время своих переговоров с королевской семьёй?
Розмайн тоже была обеспокоена, как её переезд повлияет на Эренфест. Скорее всего, у нее уже был план, как передать свою работу другим.
— Мельхиор начинает принимать управление в храме, а Эльвира занимается печатным делом. Розмайн может оставить дела с нижним городом своим последователям, отдав руководство Брюнхильде. Я бы также хотел передать часть работы Вильфриду, но его нынешние отношения с Розмайн могут всё усложнить.
— Не выйдет. Если мы вовлечём его, гладко всё точно не пройдёт. У его последователей слишком плохие отношения со свитой Розмайн. Я уже вижу, как повсюду вспыхивают конфликты.
Флоренция понимала, что споры между последователями доставляют неудобства всем участникам, но всё же ради своего будущего Вильфрид должен был взять на себя хотя бы часть работы Розмайн.
— По крайней мере, — сказала она, — не могли бы мы доверить что-нибудь Шарлотте? Она в хороших отношениях с Розмайн, так что я не ожидаю, что они столкнутся лбами.
Если поручить работу Шарлотте, будет легче позже вовлечь в неё Вильфрида.
— Нет, нам нужно, чтобы Шарлотта помогала вам в работе как минимум полгода после родов. А учитывая, что у нас есть только год до отъезда Розмайн, времени просто не хватит.
— Если бы мы только могли попросить Брюнхильду поддержать меня вместо Шарлотты… но она несовершеннолетняя и всё ещё лишь твоя невеста, — сетовала Флоренция.
Неправильно было просить Брюнхильду помогать первой жене, когда она ещё не стала членом герцогской семьи. С другой стороны, Шарлотта сможет входить в покои Флоренции даже после родов, а это значит, что она сможет консультироваться, если понадобится.
Но даже зная это, Флоренция не могла не волноваться за своего сына, который находился в середине своего бунтарского периода.
— Что, по-вашему, должен делать Вильфрид? — спросила Флоренция. Они планировали всерьёз заняться его образованием после собрания герцогов, но теперь, когда его помолвка с Розмайн была расторгнута, его будущее положение вызывало гораздо большее беспокойство.
— Он будет продолжать поддерживать меня. В конце концов, вся эта неразбериха увеличит мою рабочую нагрузку.
— Вы не думаете, что он будет протестовать? Раз помолвка отменена, нет никаких гарантий, что он станет следующим аубом. Весьма вероятно, Вильфрид начнёт дуться.
Не так давно Бонифаций отказался обучать Вильфрида из-за его отношения к работе, а последние сообщения из Эренфеста говорили о том, что ситуация не улучшилась. На самом деле, он, казалось, был рад, что его обучение на герцога приостановлено.
Флоренция подняла брови, а затем тяжело вздохнула. В ответ Сильвестр прижал палец к точке между бровей своей жены и начал массировать ей лоб.
— На самом деле я не буду поручать ему работу герцога, — сказал он. — И хотя больше нет гарантий что он станет следующим аубом, это не отменяет его обязанностей как члена герцогской семьи. Не говоря уже о том, что он сам просил отменить его помолвку с Розмайн. Он не будет сопротивляться решению, исполняющему его желание.
Сильвестр пытался защитить положение своего сына, заставляя его открыто выполнять свои обязанности в качестве члена герцогской семьи, но как отреагируют дворяне герцогства? Теперь, когда помолвка отменена, Вильфриду пришлось бы нести позор человека, который, побыв гарантированным наследником, вновь стал простым кандидатом в аубы. Достаточно вспомнить ситуацию вокруг гиба Грешеля, чтобы понять, как Эренфест отнесётся к такому человеку.
«Всё было бы намного проще, если бы между Вильфридом и Розмайн действительно расцвела романтика…»
Если бы они полюбили друг друга, Розмайн могла бы договориться о том, чтобы Вильфрид сопровождал её в Центр в качестве жениха, или о возвращении Розмайн в Эренфест после того, как она передаст Грутрисхайт королевской семье. Тогда Флоренции не пришлось бы беспокоиться о будущем своего сына.
Вместо этого Вильфрид требовал расторгнуть помолвку, даже вступал в перепалки со своими родителями, а Розмайн эмоционально отстранилась от всего этого дела. Ко всему прочему, королевская семья хотела оставить Розмайн под своей опекой в обозримом будущем. Ни один человек не хотел сохранения помолвки.
— Как вы думаете, сможет ли он оставаться членом герцогской семьи при текущем отношении дворян? — спросила Флоренция.
— Защищать его — мой долг как его отца и герцога, — сказал Сильвестр, затем коротко усмехнулся и нежно положил руку на живот жены. — Сейчас тебе нужно думать только о будущем ребёнке.
Флоренция находила утешение в непоколебимой уверенности своего мужа, но это также заставляло её сильно волноваться. Она знала его склонность делать храброе лицо, даже когда он сильно перенапрягался.
Сильвестр продолжал:
— Лейзеганги будут против переезда Розмайн, но это большая честь — быть удочерённой королём. В любом случае, они не смогут продолжать поднимать шум после её отъезда, и моя помолвка с Брюнхильдой должна их успокоить. Это может занять некоторое время, но мы возьмём всё под контроль.
Чистка уничтожила бывшую фракцию Вероники, и теперь, когда её глава, Вильфрид, терял свой пост из-за расторжения помолвки, Сильвестр считал, что Лейзеганги скоро перестанут поднимать шум. Флоренция, однако, была настроена гораздо менее оптимистично. Положение Сильвестра как следующего ауба никогда не ослабевало, в то время как она, дочь третьей жены, легко могла быть понижена до высшей дворянки в зависимости от того, за кого она выйдет замуж. Их взгляды на положение членов герцогской семьи были совершенно разными.
«Мы должны ограничить власть старейшин Лейзеганга до отъезда Розмайн. Необходимо сделать что-то, чтобы Вильфрид мог остаться в герцогской семье даже после расторжения помолвки», — думала Флоренция.
— Не нужно так хмуриться, — сказал Сильвестр. — Я тоже не до конца уверен, что всё пройдет хорошо. Но если мы сможем сохранить отъезд Розмайн в тайне, Лейзеганги ничего не будут делать.
О будущем удочерении Розмайн знали только сама Розмайн, герцогская чета Эренфеста и те члены королевской семьи, которые участвовали в обсуждении. Свита Розмайн и дворяне, присутствовавшие на собрании, могли знать, что Эренфест получил несколько вызовов от королевской семьи, но они, конечно, не знали, их причины.
— Понятно, — ответила Флоренция. — В таком случае, нам действительно будет полезно скрыть это известие до тех пор, пока Розмайн не придётся уехать. Сейчас у нас нет сил, чтобы удержать дворян под контролем. К тому времени, когда Розмайн переедет, минимальный период кормления грудью, вероятно, закончится, и я смогу начать действовать.
— Да. Пока что мы будем хранить молчание и сообщать индивидуально членам семьи о том, что происходит, в зависимости от того, нужны ли они для передачи дел.
Принимающие обязанности неизбежно узнали бы правду, особенно когда Розмайн начнёт собирать вещи. И в этот момент Флоренция кое-что поняла.
— Как мы собираемся помочь Розмайн с подготовкой? Вряд ли я смогу ходить после родов.
Розмайн действовала в интересах Эренфеста, поэтому Флоренция была полна решимости помочь ей подготовиться, как мать и первая жена герцога. Но этого чувства долга было недостаточно; она знала по опыту, насколько бесполезной она будет после родов и во время ухода за ребёнком.
— От тебя ведь не будут ждать помощи? — спросил Сильвестр. — У Розмайн есть Эльвира, её кровная мать. Предоставь подготовку ей. Это обеспечит им большую секретность, чем подготовка в замке, и я уверен, что Розмайн будет чувствовать себя более комфортно. Я расскажу ей об этом через Карстеда.
Эльвира была достаточно занята печатным делом, поэтому у неё и так было очень мало свободного времени. Тем не менее, её любовь к дочери была очень сильной — Флоренция это знала. И Розмайн, конечно, лучше проводить время со своей кровной матерью, чем с приёмной.
Флоренция кивнула.
— Конечно. Эльвира, возможно, лучше подходит для этой работы, учитывая её отношения со свитой Розмайн и то, сколько времени она провела в храме. Я просто дам знать Розмайн, что готова оказать посильную помощь.
Ей нужно было многое обдумать: подготовка к отъезду Розмайн, последствия расторжения помолвки, похороны ауба Аренсбаха, собственные роды, реконструкция в Грешеле…
— Давайте вместе постараемся, — пробормотала она, ласково поглаживая свой живот.
