В потайной комнате мы с Эльвирой провели целую вечность. Я рассказывала ей о том, как Корнелиус проводил время в дворянской академии, где она не могла за ним уследить, о том, чем занимался Экхарт, посещая храм, и о многом другом. В ответ она рассказала мне о Зигрехте и Аурелии, а также о том, как усердно трудится Брюнхильда.
Наш разговор продолжался так долго, что в конце концов я выдохлась. В ту ночь я спала лучше, чем когда-либо. Более того, я проспала. Когда слуги поместья сообщили мне, что уже почти третий колокол, мне захотелось закричать и спросить, почему они не разбудили меня раньше.
Как выяснилось, Эльвира велела им дать мне поспать, так как из-за неё мне пришлось лечь спать позже обычного. Но всё равно было невероятно стыдно, что я так сильно проспала, что уже пришли рыцари сопровождения.
— Доброе утро… — сказала я, входя в столовую.
— Ты не торопилась, — ответил Корнелиус, поддразнивая меня за то, что я проспала. — Все остальные уже здесь.
Я извинилась перед рыцарями сопровождения, а затем принялась за свой довольно поздний завтрак.
— Хорошо, что ты хорошо выспалась, — сказала Эльвира, непринужденно потягивая чай, пока я завтракала. — У тебя есть время поговорить до возвращения в замок?
Мы начали разговор о передаче печатного дела. Мюриэла стояла за спиной Эльвиры и, судя по всему, выполняла обязанности служащей. По энтузиазму на её лице, я догадалась, что они с Эльвирой отлично поладили.
— Если мы сможем проводить встречи с простолюдинами без тебя, я не ожидаю, что у нас возникнут проблемы, о которых стоит беспокоиться, — сказала Эльвира. — И это напомнило мне, Розмайн… Ты сказала, что планируешь оставить служителей храма с господином Мельхиором, но что насчёт твоей художницы?
— Я вызову Вильму в Центр, когда мы займёмся там печатью, — заявила я. — Не думай, что я передам её тебе, мама. Она моя.
— Боже, какая досада… — Эльвира вздохнула, ничуть не разочаровавшись. Затем она хихикнула. — А ты не боишься, что кто-нибудь купит её после того, как ты покинешь храм? В Центре у неё будет ещё меньше прав, чем у твоих низших дворян, так что, возможно, тебе стоит купить её сейчас и доверить кому-нибудь здесь. Так тебе будет спокойнее, не правда ли?
— А ещё у тебя будет достаточно времени, чтобы обратиться к ней за услугами, — сказала я, видя еë насквозь.
Эльвира снова захихикала. Она явно проявляла большой интерес к художественному таланту Вильмы.
«То есть, она права — это успокоило бы меня, но мне нужно узнать, как к этому отнесётся Вильма».
— Вильма присматривала за приютом, — объяснила я, — поэтому нам нужно будет найти кого-то на её место. И она, конечно, должна быть согласна.
— Ты ошибаешься, Розмайн. Как только ты уйдешь, я заберу её. И как у служительницы храма, не находящейся на службе у знати, у неё не будет выбора в этом вопросе. Имей это в виду, строя планы относительно своих слуг.
Мне сразу вспомнилось, как обращались с другими служителями храма, когда они теряли своих благородных хозяев. Я полагала, что храм будет функционировать по моему плану, если я дам указания перед отъездом в Центр… Но, видимо, это было наивно с моей стороны.
— Очень хорошо, — сказала я. — Я всё тщательно обдумаю.
— Это было бы разумно. Кстати… Я сообщила Дамуэлю о нашем вчерашнем разговоре.
Я повернулась и посмотрела на Дамуэля, который с каменным лицом стоял на страже.
— Я буду уважать твои желания, — сказала я ему, — поэтому, пожалуйста, скажи мне, когда примешь решение.
— Да, госпожа.
Пока продолжалась наша беседа, пришëл ордоннанц от Сильвестра. Из королевской семьи прибыли двенадцать магических инструментов для детей.
— Мало того, что это неожиданно, так они ещë и прислали меньше, чем мы договаривались, — заметила я. — Почему они так поступили, рискуя нашим соглашением?..
— Я не думаю, что они намерены срывать твоё удочерение. Скорее наоборот, они послали часть платежа сейчас, чтобы укрепить его легитимность. Учитывая, как остро мы нуждаемся в новых дворянах, и те проблемы, которые годичное ожидание может вызвать, я не вижу причин Эренфесту отказываться от этих средств. Будет лучше, если ты сразу же вернëшься в замок. Впрочем, приходи сюда, когда у тебя будет время — тогда мы сможем поговорить снова.
— Да, мама.
***
Сразу же после возвращения в замок меня вызвали на заседание герцогской семьи, чтобы обсудить, как нам поступить с недавно полученными магическими инструментами. Мы решили принять их — во многом потому, что нам было необходимо как можно быстрее увеличить численность дворянства Эренфеста, но также и потому, что отказ от них ничего не дал бы нам. Если королевская семья прислала нам аванс, значит, она была намерена добиться моего удочерения, и отказ от инструментов не повлиял бы на их намерения. Он бы только отсрочил наши планы на целый год, а это означало появление новых детей, которых нельзя было бы крестить.
— Учитывая, сколько мы получили, не могли бы мы отправить часть в приют? — спросила я Сильвестра.
— Если во время церемонии крещения они не будут обладать магической силой среднего дворянина, это окажется лишь пустой тратой лекарств. К тому же это станет огромной нагрузкой на их организм. Чем использовать магические средства сейчас и получать в итоге кучу низших дворян, лучше приберечь их для будущих детей с высоким уровнем магической силы.
Я не удивилась: я ожидала прямого отказа. Но тут он поднял одну бровь и продолжил:
— Так что если мы и отправим инструменты в приют, то отдадим их лишь сиротам, у которых достаточно магической силы и которые не будут доставлять хлопот. Я бы посоветовал поручить Хартмуту провести с ними собеседование. Я не смогу доверять твоим оценкам, раз уж ты так неравнодушна к этим детям.
Слова о том, что мне нельзя доверять, раздражали, но одновременно с тем я никак не могла возразить. Больше людей, чем я могу вспомнить, говорили мне, что я слишком мягка с теми, кто мне дорог. Итак, было решено, что за финальные собеседования будет отвечать Хартмут, главный священник, а не я, директор приюта.
— Правда, здорово, Розмайн? — с улыбкой спросил Мельхиор. — Магические инструменты достанутся не только представителям нашей фракции. Я рад, что у меня будет больше друзей в храме.
Я кивнула. Затем, позаимствовав у Сильвестра инструмент для измерения магической силы, я вместе с Мельхиором и его последователями отправилась в храм.
***
— С возвращением, госпожа Розмайн.
— Благодарю вас всех.
Приняв приветствие служителей, я прошла в покои главы храма и переоделась в свою мантию. Затем настало время выслушать доклады всех желающих. Священники-ученики в синих одеждах и сироты проводили дни без происшествий, и благодаря Канфелю и Фритаку подготовка к весенней церемонии совершеннолетия была завершена.
— Я рада слышать, что проблем не возникло, — сказала я. — Что касается меня… Я должна сделать серьëзное заявление.
Когда все мои слуги выпрямились, я объяснила, что через год покину Эренфест и что Мельхиор станет главой храма вместо меня. Я не стала рассказывать лишних подробностей, например, о том, куда я еду, или о том, что меня удочерит король. Служители обязаны были отвечать на любые вопросы знати, поэтому следовало сообщать им как можно меньше.
Я продолжила:
— Я надеюсь, что все вы будете служить Мельхиору в его новой должности и стараться поддерживать нынешнее состояние храма в меру своих возможностей.
— Мы уже исходили из того, что вы покинете свой пост, достигнув совершеннолетия. Это просто потребует от нас ускорения графика, — сказал Фран, а затем грустно улыбнулся. — В любом случае, я привык к тому, что те, кому я служу, оставляют меня позади.
Моë сердце сжалось от боли.
— Я подумывала купить вас всех и поместить в свою библиотеку, но вы уже говорили мне, что чувствуете себя неуютно в дворянском районе, не так ли? Я не знаю, кто будет управлять моей библиотекой, когда я уеду, а поскольку я не собираюсь отправляться в другой храм, вам негде будет остановиться.
В идеальном мире я бы получила Грутрисхайт, перекроила Аренсбах, а затем вернула Фердинанда в Эренфест, после чего он взял бы под свою опеку всех моих храмовых слуг. Но поскольку будущее так неопределенно, безопаснее всего было оставить их с Мельхиором.
— Действительно, — сказал Фран, — я умею жить только в храме. Куда бы вы ни направились, мне это не подойдёт. Меня устраивает идея служить господину Мельхиору. Судя по его словам и действиям до сих пор, не должно возникнуть каких-либо проблем.
— Если бы я переезжала в другой храм, обязательно взяла бы вас всех с собой, — заверила я всех.
Фран тихонько засмеялся.
— Мы уже посещали с вами монастырь Хассе, так что и в этот раз я непременно отправился бы в путь.
— Однако есть одно исключение: Вильме придется сделать выбор.
— Выбор?.. — повторила служительница с озабоченным видом. Хотя она прошла долгий путь в преодолении своего страха перед мужчинами, он ещë не исчез полностью.
— В течение следующего года тебе нужно будет решить, кем стать — моей личной художницей или художницей моей мамы, — сказала я, после чего передала подробности нашей беседы с Эльвирой.
— Но… что будет с приютом? — то, что её первый вопрос был о детях, говорило о многом.
— Я собираюсь попросить Мельхиора взять Монику или Лили в качестве слуги для управления приютом, чтобы сохранить его таким, какой он есть сейчас.
В конце концов, именно они лучше всех знали философию Вильмы.
Выслушав мои объяснения, Вильма поблагодарила меня за внимание и улыбнулась, но выражение её лица было далеко от искренней улыбки облегчения. Беглый взгляд по комнате показал, что Моника и Фриц выглядят одинаково обеспокоенными. Но когда я встретилась взглядом с Фрицем, он вдруг улыбнулся.
— Госпожа Розмайн, не стоит беспокоиться о нас, — сказал он. — Мы чувствуем по вашему поведению, что и для вас этот шаг был неожиданным, и что вы не хотите уезжать. Мы также понимаем, что вы проявляете к нам гораздо больше сострадания, чем кто-либо другой.
Зам кивнул.
— Мы не ожидаем, что при господине Мельхиоре к приюту будет плохое отношение. Однако, учитывая то, как быстро сменяются власти, мы не знаем, как долго он будет оставаться главой храма. Мы опасаемся, что к власти придëт менее внимательный человек, и кто знает, как долго он может оставаться на этом посту?
Невозможно было сказать, когда храм может окажется во власти дворянина, подобного бывшему главе храма. Как я в мгновение ока уничтожила влияние Безеванса, так и новому человеку не потребуется много времени, чтобы уничтожить моё.
— Мельхиор — мальчик, — сказала я, — поэтому его вряд ли заберут из Эренфеста. Тем не менее, я сделаю всё возможное, чтобы вы могли быть спокойны.
— Мы благодарим вас.
Следующим пунктом были магические инструменты для приюта. Было решено, что Вильма сообщит детям, рождëнным в дворянских семьях, что у них есть шанс получить такой инструмент, если их количество магической силы будет достаточно высоким и они смогут пройти собеседование.
— Чтобы стать дворянином, нужно наполнить инструменты определенным количеством магической силы, — сказала я. — Если мы не дадим их детям как можно скорее, они могут не справится с этим требованием. Как скоро мы сможем провести собеседования?
— Сегодня дети в лесу, но с завтрашнего дня подойдёт любое время, — ответила Вильма. — Мы можем обеспечить их готовность к выбранной дате.
Я сказала, что решу этот вопрос с Хартмутом, после чего отпустила слуг. Все они разошлись по своим делам.
— Фран, — сказала я, — я хочу поговорить с Бенно из компании «Плантен» по поводу моего переезда. Идеально было бы встретиться с ним в кабинете директора приюта.
— Понятно. Я свяжусь с ними и назначу встречу.
— Зам, иди в покои главного священника и договорись о дате опроса детей.
— Как пожелаете.
— Фриц, в этом году мне понадобится огромное количество бумаги. Собери как можно больше тау.
— Хорошо.
Давая одно указание за другим, я рассматривала различные письма и документы, которые принесла Моника. Вскоре все успокоилось, и в этот момент ко мне подошла Филина.
— Госпожа Розмайн, — прошептала она, — а как же лекарства восстановления для сирот, которые получат магические инструменты?
— Я намерена приготовить их сама. Вообще-то… Кое-кто сказал мне, что неправильно доверять своим служащим-ученикам только бумажную работу, так что, возможно, мне стоит оставить смешивание тебе и Родериху.
По понятным причинам я не могла рассчитывать на то, что у Сильвестра где-нибудь так удобно есть тайник с лекарствами восстановления. Как глава приюта, я должна была сама нести это бремя.
— Я не могу сама приготовить лекарство восстановления для Конрада, — сказала Филина, — поэтому я отказалась от мысли, что он станет дворянином независимо от того, найдем мы его магический инструмент или нет. Однако… если мы даëм лекарства воспитанникам приюта, я бы попросила дать их и Конраду. Пожалуйста, госпожа Розмайн.
Она хотела только одного — дать брату шанс на жизнь дворянина.
Я повернулась к ней лицом.
— Насколько я понимаю, этот процесс будет слишком изнурителен для тела любого низшего дворянина, который попытается его осуществить… но если таково будет желание Конрада, я разрешаю.
— Правда? Я очень вам благодарна.
На лице Филины расплылась широкая улыбка: в одиночку она не смогла бы собрать необходимые ингредиенты и сварить достаточное количество лекарств восстановления, чтобы сделать Конрада дворянином. И всë же, как бы очаровательна она ни была, она позволяла своей любви к брату отвлечь её от реальности.
— Филина… не ты ли говорила, что посвятишь мне своë имя и купишь Конрада, чтобы сопровождать меня в Центр? Что будет после того, как Конрад станет дворянином? Я не могу взять с собой несовершеннолетнего, если он тоже не предложит своëэ имя.
— Что?..Ох.
— Воспитание ребëнка-дворянина обходится в кругленькую сумму. Сможешь ли ты оплачивать его воспитание и обучение в дворянской академии, будучи сама лишь ученицей?
Филина замолчала и опустила взгляд на свои руки. Зарплата ученика, ушедшего из дома ни с чем, едва ли позволит оплатить обучение сразу двух человек. Она копила сбережения, занимаясь переводами и продажей информации, но трудно жить как дворянин без богатства предков. Если она не начнет откладывать деньги сейчас, то не сможет позволить себе даже наряд на церемонию совершеннолетия.
— Если ты хочешь сделать Конрада дворянином, я бы предложила вернуться с ним домой.
— Госпожа Розмайн?!
— Это именно отец вошёл в семью, а не мать, не так ли? И ты — истинная наследница дома. Матушка мне всё рассказала.
Если Филина вернётся домой и заберёт своё поместье у отца и мачехи, она получит оставленные предками магические инструменты и учебные материалы, а также наряды, которые можно было бы переделать под себя. Это, конечно, не будет роскошной жизнью, но подобное в любом случае лучше, чем снимать комнату в замке и в одиночку содержать двух человек.
— Теперь, когда Конрад поступил в приют, я, конечно, являюсь истинной наследницей своего дома, — сказала Филина. — Однако мне придётся подождать до своего совершеннолетия, прежде чем я смогу вступить в законные права. Если я вернусь сейчас, то снова окажусь во власти моего отца и госпожи Ёнасары, и в любом случае я не уверена, сколько вещей моей матери ещë осталось в нашем владении.
Как выяснилось, отец и мачеха продали многое, чтобы прокормить себя.
— Конрад мог бы креститься в приюте и жить при храме в качестве священника-ученика, — предложила я, — но тогда он стал бы сиротой-дворянином, находящимся под опекой ауба. Если ты хочешь, чтобы он стал твоим младшим братом, ты должна позаботиться о том, чтобы он вернулся в дворянское общество до крещения. Тебе же следует подумать о том, как решить свой вопрос: остаться дома и попросить матушку содержать тебя, или выйти замуж за взрослого мужчину и попросить его защитить тебя от родителей.
Как я уже говорила, крещение Конрада в приюте разорвëт родственные связи между ним и Филиной, которая сейчас выглядела по-настоящему несчастной. Это было печально, но не моя вина, что родители определяются при крещении, и что ауб становится опекуном детей, крещëнных в приюте. Изменить эти факты я была не в силах.
— Прежде чем мы продолжим, — сказала я, — тебе нужно будет очень серьёзно поговорить с Конрадом. Действительно ли он захочет безостановочно пить лекарства восстановления и терпеть столько страданий ради того, чтобы пройти через церемонию крещения как дворянин? И если да, то что он предпочтëт — креститься в храме или вернуться домой?
У Филины уже был магический инструмент, доставшийся ей по наследству от матери, а поскольку мы раздавали лекарства восстановления в приюте, я не возражала против того, чтобы дать немного и Конраду. Но я не могла брать его будущее в свои руки. Я не была его опекуном, а через год не буду и директором приюта.
Краем глаза я заметила, что Дамуэль нахмурился. Он слушал весь наш разговор.
***
— Итак, сегодня состоится собрание в приюте… А завтра у меня встреча с компанией «Плантен»… — сказала я, напоминая себе расписание.
Хартмут кивнул, он нëс инструмент для измерения магической силы, пока мы вдвоëм шли к приюту.
— И до весенней церемонии совершеннолетия и летнего крещения осталось совсем немного времени. Как только они завершатся, ауб должен будет отправиться в Аренсбах, так что время действительно не терпит.
Вместе с нами шла и Филина. Она держала в руках реликвию своей матери, которую планировала отдать Конраду, если он решит, что хочет стать дворянином вместе со всеми.
Фран и Зам, возглавлявшие нашу группу, открыли нам дверь в приют. Внутри стояли на коленях пять детей в возрасте от трëх до шести лет — все они ещё не были крещены. Среди них были Дирк и Конрад.
Я могла только предположить, что Вильма или Хартмут уже объяснили детям ситуацию, так как все они напряглись, увидев магический инструмент, который мы принесли с собой.
— Сейчас начнëтся измерение магической силы, — объявил Хартмут и обратился к самому старшему из детей. — Назовите своё имя и возраст.
С возрастом объём магической силы естественным образом увеличиваются, поэтому для каждого возраста предъявляются свои требования. Хартмут проверил, соответствуют ли собравшиеся дети критериям Сильвестра, и разделил их на две группы. Дирк и ещë один мальчик оказались слева, а Конрад и два мальчика — справа.
— Двое из вас, сидящих слева, выполнили требования ауба к количеству магической силы, — объявил Хартмут. — Если желаете, он предоставит вам магические инструменты.
Мальчик рядом с Дирком был особенно крошечным трëхлетним ребëнком, которому требовалась поддержка Вильмы даже для того, чтобы стоять. Вряд ли он вообще понимал, что ему говорят, поэтому Хартмут не стал выяснять его намерения и обратился к Вильме.
— Вильма, у этого мальчика количество магической силы как у среднего дворянина, а до крещения ещë достаточно времени. Лучше всего было бы дать ему магический инструмент: он ещ слишком мал, чтобы принять самостоятельное решение, поэтому мы должны оставить ему возможность выбора.
Конечно, Хартмут был больше озабочен тем, чтобы обеспечить герцогству больше дворян, чем тем, чтобы дать мальчику больше перспектив. Затем он обратил внимание на Дирка, который неподвижно стоял на месте.
— Итак, Дирк, твоё количество магической силы превосходит критерии ауба. Желаешь ли ты получить магический инструмент?
— Подождите! — крикнул один из мальчиков справа. — Дирк не сын дворянина. Он просто сирота. Неправильно давать ему магический инструмент!
Дирк ничего не сказал в ответ, он лишь скривился и опустил глаза.
Хартмут несколько раз моргнул, а затем наклонил голову в нарочитой растерянности.
— Что ты хочешь сказать? Все вы сироты. Дирк — один из них, как и ты.
— Вы ошибаетесь. Мои родители — дворяне, так что…
— Ребëнок, не получивший дворянского крещения, не имеет права вести себя как дворянин, — сказал Хартмут, легко пресекая протест мальчика. — Здесь ты такой же сирота, как и все остальные. Ты должен знать, что ценность дворянина — это его магическая сила, и, исходя из этого, Дирк ценнее тебя.
Затем он вновь обратил своë внимание на Дирка.
— Позволь спросить ещë раз: желаешь ли ты получить магический инструмент?
Нежность, с которой Хартмут раньше смотрел на сирот, исчезла. Теперь, когда он пытался выяснить, желает ли Дирк стать дворянином, на его лице появилось пристальное выражение экзаменатора.
Взгляд Дирка блуждал по комнате и наконец остановился на одном человеке: Делия. Она стояла в конце обеденного зала, закусив губу и сцепив руки, и с затаëнным дыханием ждала его ответа. Она выглядела такой же бледной, как и в тот момент, когда предыдущий глава храма украл Дирка, и её безмолвные мольбы звучали в моëм сознании.
«Пожалуйста, не проси магического инструмента. Пожалуйста, не покидай меня. Я не хочу потерять своего брата».
Дирк отвел взгляд от Делии и снова посмотрел на Хартмута. Затем, сделав медленный вдох…
— Хочу.
— Нет! — Делия вскрикнула, еë глаза расширились от ужаса. Все повернулись, чтобы посмотреть на неë… кроме Дирка. Он один продолжал стоять лицом к лицу с Хартмутом, встречая его взгляд.
— Господин Хартмут, я хочу получить магический инструмент.
— С какой целью? — тихо спросил Хартмут. — Из-за того, что ты так поздно начинаешь, окрашивание магического камня окажется долгим и трудным процессом. Кроме того, есть ещë твоя любимая старшая сестра, которая не желает, чтобы ты становился дворянином. Почему же ты всё же выбрал этот путь? Что ты собираешься делать, встав на этот путь?
Дирк сжал руки в кулаки и заявил:
— Я хочу стать дворянином. Потом я хочу стать главой храма, главным священником или директором приюта.
— О? — ответил Хартмут. Он слегка приподнял бровь, но глаза его были как всегда остры.
— До появления госпожи Розмайн приют был ужасным местом. Благодаря ей у нас есть еда и мы не замерзаем зимой.
— Очень мудрое и очень верное наблюдение, — заметил Хартмут, несколько раз оживленно кивнув головой. Он был похож на учителя, хвалящего хорошего ученика.
— Кроме того, госпожа Розмайн была единственной среди всех дворян, которая была готова помочь нам, когда служители были в опасности. И она может служить главой храма, будучи несовершеннолетней, только потому что главный священник поддерживает её.
Хартмут был полностью удовлетворён этим ответом. Я понимала, что Дирк поддерживает меня, и не спорила, но вместе с тем я не могла отделаться от мысли, что его речь была немного… неправильной. Неужели он стал жертвой промывания мозгов Хартмутом?
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Прошлой весной, — продолжал Дирк, — служители и служительницы храма были очень обеспокоены появлением нового главного священника. Они не знали, как изменится храм и приют.
Мне удалось провести столько радикальных изменений в качестве директора приюта, потому что Фердинанд, бывший в то время главным священником, дал мне своё разрешение. Тот факт, что мне пришлось советоваться с ним по каждому пустяку, показал, какая из двух ролей была более авторитетной. Все опасались, что новый главный священник может воспротивиться моим предложениям или вообще вернуть приют в прежнее русло. Больше всего беспокоились взрослые служители, помнившие те мрачные времена.
— Но потом госпожа Розмайн выбрала вас на эту роль, господин Хартмут. Все ликовали, ведь вы были добрым человеком, во всём исполнявшим её волю. Хотя, признаюсь, в то время я не знал, что было до госпожи Розмайн, и мне трудно было понять, почему взрослые так радовались.
Дирк начал свою речь, которая всё больше и больше походила на тщательно спланированную. До сих пор он не выходил из приюта и покинет его лишь с крещением, а мои слуги были практически единственными посторонними, поэтому он никогда не имел несчастья встретиться с жестокими дворянами. Он не мог сопереживать ни беспокойству взрослых, ни их последующему облегчению.
Так было и с появлением Конрада в приюте: если взрослые беспокоились о появлении ребёнка-дворянина, Дирк был просто рад, что рядом с ним есть ещё один ребёнок его возраста.
— Конрад был таким же, как и все мы, — продолжал Дирк. — До его появления я был единственным, кто пользовался чёрными камнями, которые приносил нам Фран. Но потом он присоединился ко мне.
Как человеку благородного происхождения, Конраду требовалось использовать чёрные магические камни, чтобы не переполняться магической силой. Это стало приятным сюрпризом для Дирка, которому тоже приходилось использовать эти же камни, чтобы справиться с пожиранием. Он быстро обрёл нового друга и совершенно не задумывался о том, какое у них разное происхождение.
— Но дети дворян, прибывшие зимой, были совсем не похожи на Конрада. Они были заносчивы и не слушали, что говорят взрослые. Они требовали объяснить, почему они должны делать то или иное, и заявляли, что жизнь здесь — лишь временное неудобство перед возвращением в благородное общество.
Эти дети болезненно ясно дали понять, что смотрят на всех в приюте свысока, несмотря на то, что сами стали сиротами. Тогда Дирк — человек, выросший в среде, где ценилось равенство, впервые ощутил на себе всю суровость сословного общества.
— Конрад спросил меня, что мы будем делать, если кто-то из подобных дворян станет директором приюта или главным священником, — пояснил Дирк, — и тогда я окончательно понял.
В течение целого сезона дворяне, оставшиеся в приюте, отказывались меняться, и это заставило Дирка кое-что понять — мало кто из детей дворянского происхождения сможет принять точку зрения сирот.
— Вильма сказала нам, что вы и госпожа Розмайн покидаете храм в следующем году. Она также упомянула, что её собираются купить, и что господин Мельхиор станет главой храма.
Действительно, сменится множество важных ролей: глава храма, главный священник, директор приюта, управляющая приютом. Эта новость, естественно, повергла приют в панику. Даже взрослые, известные своим спокойствием, не могли сдержаться, что привело Дирка в полный ужас.
— Я думал о том, чем я могу помочь, но ничего не приходило в голову. Лучше всего было бы, если бы директором приюта стал добрый дворянин, которому небезразлична судьба приюта, но ведь таких не так уж много, верно? Я не хочу, чтобы всё вернулось на круги своя… — он повернулся к сестре. — Особенно потому, что Делия не может покинуть приют.
Любовь Делии к брату была настолько сильна, что однажды она пошла на преступление ради него. По всем правилам, её должны были казнить вместе с предыдущим главой храма, но моё вмешательство убедило ауба вместо этого просто заключить её в приют. Её жизнь круто изменится, если что-то случится с тем, как всё здесь устроено.
— Чтобы она жила в мире, и глава храма, и главный священник должны быть хорошими дворянами, — заключил Дирк.
— Нет требования, чтобы глава храма или главный священник были дворянами, — заметил Хартмут тихим голосом. — Раньше обе должности доставались священникам. Тебе нет необходимости становиться дворянином.
Дирк покачал головой.
— Так было раньше, но наш нынешний глава храма — член герцогской семьи, и теперь дворяне регулярно посещают храм. Всё изменилось. Лишь дворяне могут дать отпор дворянам. Разве я не прав?
— Нет, всё верно. У священника не будет шансов противостоять воле дворянина, если он сам не будет дворянином.
Бывшие слуги, вернувшиеся в приют после чистки, ясно дали понять, что между священниками и благородным обществом существует неустранимый барьер. И теперь, когда в храме в качестве священников-учеников жили дети дворян, отправленные туда за преступления своих родителей, у обычных священников не было никаких средств защиты.
— Я хочу защитить методы, которым нас научила госпожа Розмайн, и защитить приют, чтобы Делия и все остальные могли жить счастливо. Вот почему мне нужно стать дворянином, а затем главой храма или главным священником.
Просто захотеть стать дворянином было недостаточно — Дирк понимал это, и именно поэтому он отказался когда-либо идти по этому пути. Но теперь… у него появился шанс. Если он преодолеет все испытания, то действительно сможет пройти церемонию крещения как дворянин.
— Я… не могу упустить такую возможность… — сказал Дирк.
Хартмут кивнул.
— Действительно, никогда больше мы не сможем рассчитывать на то, что столько дворянских детей попадёт в приют, а ауб обеспечит их магическими средствами для возвращения в благородное общество.
К нынешней ситуации мы пришли только благодаря череде маловероятных событий: чистке, решимости спасти дворянских детей, решению как можно быстрее восполнить поредевшее дворянское население, согласию королевской семьи прислать нам магические инструменты. Самое главное, что всё это произошло именно сейчас, до крещения Дирка. Во многом это был его единственный шанс.
— Однако, — продолжал Хартмут, — похоже, что твоя сестра, о которой ты так заботишься, против того, чтобы ты становился дворянином.
Он жестом указал на Делию, которая плакала и качала головой в знак протеста.
Дирк выглядел очень обеспокоенным.
— Пожалуйста, Дирк! — причитала Делия. — Передумай! Если ты примешь дворянское крещение, я больше не смогу тебя видеть. Я не смогу называть тебя семьёй! До конца наших дней я не смогу относиться к тебе как равному. Мне всё равно, как бы плохо здесь ни было. Я выживу, поэтому, пожалуйста, не оставляй меня!
Каждое слово, произнесенное Делией, разрывало моё сердце ещё больше. Это было похоже на то, как я сама рыдаю о том, что не хочу быть оторванной от своих близких. Я прекрасно понимала, как мучительно, когда тебя не просто разлучают с родными, но и запрещают вообще называть семью семьёй.
«Дирк… не делай этого. Будь рядом с ней. Она действительно любит и заботится о тебе. Эмоциональная поддержка важнее, чем ты думаешь!»
В душе я тоже взывала к нему. Но высказать свои чувства я не могла: все решили бы, что я приказываю ему остаться. К тому же, как легко забыть, Хартмут в это время продолжал свой опрос. Я уже неоднократно говорила, что буду уважать выбор детей, поэтому не могла просто вмешаться.
Получив разрешение Хартмута, Дирк подошёл к Делии и нежно погладил её пунцовые волосы. Она всё время прижималась к нему, умоляя не уходить.
— Делия, — сказал Дирк, — это ведь ты рассказала мне о том, что нам дала госпожа Розмайн, и что она сделала, чтобы изменить приют, не так ли? Я помню твои истории о том, как она защищала нас от высокопоставленных дворян и дворян из других мест.
Я всегда была настороже, когда Делия служила у меня в качестве слуги, поскольку она совершенно открыто шпионила за мной в пользу Безеванса. Мы не были близки… но, по словам Дирка, она говорила обо мне только хорошее.
В тёмно-карих, почти чёрных глазах Дирка горел огонь, как будто я была его личным героем.
— Господин Хартмут всегда говорит то же самое, что и ты, когда посещает приют, — сказал он. — Он рассказывает нам, какая замечательная госпожа Розмайн, и как много она работает ради нас.
«Простите?! Хартмут?! Что ты делал в приюте?!»
Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он кивал с чрезвычайно довольной улыбкой.
— Господин Хартмут сказал, что госпожа Розмайн стала приёмной дочерью герцога, чтобы защитить дорогих ей людей. Я хочу быть похожим на неё. Я хочу стать дворянином, чтобы защищать всех, кто мне дорог здесь, в приюте. Пожалуйста, Делия. Ты должна меня понять.
Делия разрыдалась. Она не хотела разлучаться с братом, но и не могла больше удерживать его. Она оказалась между двумя мирами, и пока она отчаянно пыталась понять, что ей делать, её хватка на Дирке ослабла.
Дирк выскользнул из объятий сестры и вернулся к Хартмуту, не оглядываясь, даже когда Делия потянулась к нему.
— Я не хочу, чтобы изменения, которые госпожа Розмайн сделала для приюта, были уничтожены, — сказал он, не отводя глаз. — Прошу вас, господин Хартмут, сделайте меня дворянином.
Хартмут посмотрел прямо на него.
— Восстанавливать свою магическую силу с помощью лекарств будет весьма болезненно. Также, если ты решишь креститься в приюте, большинство людей будет считать тебя ребёнком преступников, даже в будущем. Благородное общество не будет смотреть на тебя доброжелательно.
Дирк будет крещён вместе с детьми бывшей фракции Вероники, а Сильвестр станет их опекуном. Дворяне будут считать их детьми преступников, а те, кто крестится вместе с ним, почти наверняка будут насмехаться над ним за то, что он простолюдин.
— Прежде всего, — продолжал Хартмут, — госпожи Розмайн не будет здесь, чтобы защитить тебя. Чтобы стать дворянином, тебе потребуется вся твоя решимость.
— Будучи сиротой, я не стал бы заявлять о своём желании, не будучи полностью уверенным.
Оранжевые и тёмно-коричневые глаза столкнулись. Затем, после паузы, выражение лица Хартмута смягчилось до улыбки.
— Очень хорошо. Я посоветуюсь с аубом и достану для тебя магический инструмент.
Дирк наконец расслабился. Он скрестил руки и встал на колени, затем вернулся к сестре.
— Э-э, Делия…
Она подняла голову и в полной тишине уставилась на него, её голубые глаза были полны слёз. Дирк был так уверен в себе, но её непоколебимый взгляд заставил его дрогнуть.
— Ты сердишься?..
— Я не буду отвечать, — сказала она. — Не зови меня «Делия». Я хочу, чтобы ты обращался ко мне как к сестре!
— Что?!
Делия надулась и обиженно отвернулась, вздернув подбородок.
— Отныне, пока ты не станешь дворянином, я не буду отвечать тебе, если ты не назовёшь меня «сестрой». Это твоё наказание за то, что ты сделал такой важный выбор, не посоветовавшись сначала со мной — своей семьёй. Ну и ну! Ты всегда подражаешь худшим чертам госпожи Розмайн!
— Это её самые крутые черты!
— Ты сделал что-то важное по прихоти, даже не предупредив никого! Это определенно один из худших вариантов. Ну и дела! Госпожа Розмайн всегда была такой!
«Подожди, что?! Ты думаешь, это моя вина?!»
Я понимала, что Делия лишь пытается скрыть своё смущение, но не могла отделаться от ощущения незащищенности. Мои рыцари сопровождения с усмешкой перечисляли всё, что я натворила в прошлом, а Дирк отвечал, что мои поступки в конечном счёте были к лучшему. Это был классический спор между братом и сестрой.
— Я вижу, вы всегда принимали важные решения по прихоти, госпожа Розмайн.
— Вы не выросли со времён своего крещения.
— О нет, она выросла, — сказал Хартмут, даже не пытаясь скрыть гордость. — Её влияние распространилось неизмеримо и теперь охватывает всю страну. Что это, если не рост?
«Это нисколько не помогает!»
Пока все использовали спор брата и сестры как повод смутить меня, Филина тихо заговорила:
— Госпожа Розмайн, могу я поговорить с Конрадом?
Я разрешила ей.
Филина подошла к брату, держа в руках реликвию их матери.
— Конрад, у тебя есть минутка?
— Да, сестра.
Филина кивнула, затем протянула реликвию.
— Это магический инструмент, который оставила для тебя матушка. Госпожа Розмайн согласилась дать тебе лекарства восстановления, которые я не могла приготовить сама. Ты сможешь снова стать дворянином. Хочешь ли ты быть крещён как мой младший брат?
Он наклонил к ней голову.
— Даже если у нас есть лекарства восстановления, как я смогу стать дворянином без денег? Вильма сказала нам, что дети, которые получат магические инструменты герцога, станут его подопечными, но это не будет включать меня, не так ли?
Дети, крещённые под опекой герцога, не должны были заботиться о финансировании своего образования — все необходимые им деньги и средства обучения изымались у дворян попавшими под чистку. Конрад, однако, такой привилегии не получил — он не соответствовал требованиям герцога по объёму магической силы.
Конрад продолжил:
— Ты всегда говорила, что собрать материалы, необходимые для обучения в дворянской академии, будет очень дорого. Я не думаю, что мы смогли бы всё подготовить. Это будет стоить сотен листов бумаги, сделанных нами здесь.
Даже он понимал, что, будучи несовершеннолетней, Филине будет сложно содержать их обоих.
— Конрад, если ты решишь снова стать дворянином, мы вернёмся домой. Есть вероятность, что вещи матери всё ещё там. Мы могли бы использовать их, чтобы поддержать тебя в дворянской академии.
Филина уже купила себе учебные материалы; если она найдет дома ещё несколько, то Конрад сможет учиться в академии вместе с ней. Можно будет даже использовать её статус моей последовательницы, чтобы вытянуть денег из её отца.
— Сестра, отец не заботится обо мне, и именно потому, что госпожа Ёнасара забрала у меня инструмент, я не смог стать дворянином. Я не хочу туда возвращаться.
— Знаешь… Это твой последний шанс стать дворянином. В приюте больше не будет ни магических инструментов, ни госпожи Розмайн, чтобы снабжать тебя лекарствами восстановления. К тому же жизнь дворянина сильно отличается от жизни служителя, верно?
Конрад покачал головой.
— Оставь этот магический инструмент для своего собственного ребёнка.
Филина нахмурила брови, зажмурила глаза, а затем издала меланхоличный вздох.
— Если ты не станешь дворянином, у нас не будет будущего, в котором мы сможем жить как брат и сестра. Чтобы мы могли проводить время вместе, мне придется купить тебя.
— Купить меня? Но я не принесу тебе никакой пользы.
— Я бы сделала это просто по прихоти, чтобы провести время с младшим братом, — сказала Филина. Затем, улыбнувшись, она подняла вверх четыре пальца. — Передо мной четыре пути. Первый — оставить тебя в приюте и посвятить своё имя госпоже Розмайн, чтобы я могла поехать с ней. Второй — остаться в Эренфесте до моего совершеннолетия, а потом оставить тебя в приюте и служить госпоже Розмайн. Третий — вернуться домой и поддержать тебя, чтобы ты стал дворянином. И последний вариант, если ты решишь не становиться дворянином, — остаться здесь, в Эренфесте, чтобы быть с тобой. Прежде чем выбрать один из вариантов, я должна узнать твои планы на будущее.
— Я… — Конрад замолчал, его рот то открывался, то закрывался, когда он пытался решить, стоит ли ему озвучивать свои истинные чувства.
Филина одарила его тревожной улыбкой.
— Если ты мне не скажешь, я просто последую своим эгоистичным желаниям.
— Я хочу посвятить свою жизнь приюту. Я не хочу жить с тобой, я хочу остаться здесь со всеми людьми, которые были рядом со мной, когда мне было больнее всего.
— Понятно… — прошептала Филина, опустив плечи. — Спасибо, что рассказал. А что ты будешь делать в приюте?
— Я хочу стать священником в синих одеждах, как господин Фритак.
Как оказалось, у Конрада уже была цель, к которой он стремился. Он хотел быть похожим на одного священника в синем — того, кто мог сам зарабатывать деньги и обеспечивать себя, кто пользовался доверием главы храма и главного священника, кто присматривал за храмом в их отсутствие. Его ценили так высоко, что даже боролись за его возвращение, когда его забирали во время чистки.
«Конрад считает Фритака примером для подражания?.. Никогда бы не подумала».
Он продолжил:
— Лутц из компании «Платен» сказал, что им нужно больше священников, которые знают, как работает мастерская. Именно таким священником я и хочу стать. Кроме того, я дал обещание Дирку. Если он сможет стать дворянином, я буду работать над тем, чтобы стать священником, который поддержит его. Тогда мы сможем вместе защищать приют.
В его глазах, так похожих на глаза сестры, появился блеск.
— Если ты не против, что я озвучиваю свои эгоистичные желания, я хочу, чтобы ты осталась в Эренфесте до своего совершеннолетия. Я хочу, чтобы ты помогла мне стать священником после моего крещения.
Это было бы не так дорого, как становление дворянином, но жизнь священника-ученика тоже требовала денег. Конрад был низшим дворянином, причём без большого количества магической силы, так что после крещения он не сможет обеспечить себя многим. Герцогство предоставляло субсидии в зависимости от количества магической силы, которую давали дети, так что ему нужно будет помогать, пока не придёт время, когда он сможет зарабатывать достаточно, чтобы содержать себя.
— Моё количество магической силы настолько мало, что даже мой собственный отец отказался от меня, — сказал Конрад. — Я думаю, что стать священником и поддерживать Дирка и господина Мельхиора будет гораздо более значимо, чем пытаться снова стать дворянином.
Конрад нацелился на такую жизнь в храме, которая не предполагала бы благородного происхождения. Он хотел быть священником и обеспечивать себя, а не жить как один из служителей, которых можно легко купить и увести.
— Очень хорошо, — с улыбкой ответила Филина. — Я останусь здесь, в Эренфесте, до своего совершеннолетия, чтобы присматривать за тобой и помогать в защите приюта.
Было радостно видеть, что каждый из них выбрал свой путь, ведущий к счастью.
Теперь мне оставалось лишь помочь Филине как её госпоже. Для этого нужно было заручиться поддержкой Эльвиры и попросить помощи у герцога, как у высшей власти в Эренфесте, чтобы дворяне, посещающие храм, не нанесли ему никакого ущерба.
«С чего бы начать?..»
Моё настроение улучшилось, когда я наблюдала за братом и сестрой. Конрад был рад тому, что высказал своё желание, и тому, что получил одобрение сестры. Он казался гораздо более открытым с ней, чем раньше.
— Сестра, ты сказала, что теперь дворяне посещают встречи с торговцами, верно? Я хочу знать, что они обсуждают, и в чём госпожа Розмайн принимала участие.
— Очень хорошо, но… хочешь ли ты сам присутствовать на таких встречах?
Вряд ли в обязанности священника входит встречаться с торговцами, но Конрад выглядел настолько взволнованным, что я не могла заставить себя ничего сказать. Не говоря уже о том, что если он действительно станет священником, часто посещающим мастерскую, то существует реальная возможность, что компания «Плантен» попросит его о встрече, чтобы посоветоваться с ним по различным вопросам.
— Торговцы компании «Плантен», посещающие мастерскую, понемногу учат меня основам торговли, — пояснил Конрад. Затем, сжав кулаки, он заявил: — я хочу стать беспощадным переговорщиком с душой торговца, как госпожа Розмайн!..
«Э, Конрад?.. Ты точно идёшь в правильном направлении?»
— Священник, способный вести переговоры на уровне госпожи Розмайн… — Филина взглянула на меня, затем хихикнула. — Тебе предстоит долгий и очень трудный путь, Конрад.
***
— Ты, похоже, была спокойна, когда встречалась с братом, — заметила я. В отличие от того, какой растерянной и рассеянной Филина выглядела, когда советовалась со мной, во время беседы с Конрадом она выглядела спокойной и собранной. Несомненно, она боролась с бурей эмоций, бушевавших в её душе, но не показывала этого.
На щеках Филины появился румянец, и она ответила:
— Дамуэль меня отчитал.
— Ох?
— Мне и так было нелегко решить, чем я хочу заниматься в следующем году, поэтому, когда появился шанс для Конрада снова стать дворянином, я… поспешила, не обдумав всё хорошенько. Раньше Рихарда и остальные решали эти вопросы вместе со мной, но теперь её и Брюнхильды нет, а моя ситуация с братом — это не то, что можно обсуждать с теми, кто находится в замке.
Большинство дворян просто заявили бы, что Конрад ей больше не брат, раз он переехал в приют, и ей незачем больше о нём думать. Такая позиция не привела бы к плодотворной дискуссии.
— Я думала, что вы единственная, на кого я могу положиться, — продолжала Филина, — но Дамуэль отругал меня за это. Он сказал, что ваша ответственность за Конрада закончилась в тот момент, когда он попал в приют, и что я не должна беспокоить вас по этому поводу.
Все ругали меня за то, что я слишком далеко зашла после того, как я пришла к ней домой спасать Конрада. Дамуэль объяснил, что ожидать от меня большего неразумно.
— Вы и так заняты подготовкой к переезду. Что я выберу — сделать Конрада дворянином или взять его с собой в Центр — решать мне. Я прекрасно понимаю, что, как моя госпожа, вы всегда будете внимательны к моему выбору и моему будущему и, посоветовавшись, всё обдумаете за меня… но я не должна так поспешно полагаться на вас. Вы не являетесь опекуном Конрада, и я не должна просить о ещё большей помощи сироте.
Дамуэль рассказал Филине о возможных вариантах и о том, на какую поддержку она может рассчитывать. Но прежде всего, сказал он, она должна спросить Конрада, что он хочет делать.
«Вот это да! С каких это пор Дамуэль стал таким крутым?!»
— Он сказал мне, что если я твердо решила сделать Конрада дворянином, он сделает мне предложение и поддержит меня как жених.
— Что?! Он сделал тебе предложение?!
— Он скорее выразил желание помочь мне — расширить мои возможности, чем сделал официальное предложение. — Она застенчиво улыбнулась и продолжила: — Но я подумала, что полагаться на Дамуэля было бы ещё более неприемлемо, чем на вас. Он всегда помогает мне, когда я больше всего в этом нуждаюсь, но пришло время, когда я должна перестать быть жалкой девочкой, которую всегда нужно защищать. Если мне суждено идти рядом с ним, я предпочту делать это с гордо поднятой головой. Поэтому я выбрала путь, который не заставит его предлагать больше помощи, чем это разумно.
Дамуэль, конечно, не фигурировал ни в одном из путей, о которых Филина говорила Конраду. Однако…
«Не заставит ли это Дамуэля предположить, что она отвергает его?»
— Как только я стану самостоятельной женщиной, я воспользуюсь методом, о котором мне рассказала Кларисса, — заявила Филина.
Я посмотрела через комнату на Дамуэля, который стоял лицом к нам. Должна ли я предупредить его о том, что нас ждёт? Я очень надеюсь, что тебе нравятся ножи, Дамуэль.
