— Что ж, полагаю, имеет смысл прочитать письма и ответить на них как можно скорее… — размышляла я, обращаясь к своим последователям после ужина. — Но я отправила ящик с ними в свою библиотеку. Видимо, придется подождать до завтра.
— А как же вещи, которые ещё нужно рассортировать? — спросила Оттилия, бросив обеспокоенный взгляд на ящики с тканями.
— Пусть слуги подберут мне подходящие ткани на каждый сезон в соответствии с божественными цветами. Затем они могут выбрать что-нибудь для Флоренции, Шарлотты, матери и Аурелии.
— Чтобы подарить ткани потребуется организовать несколько чаепитий. В какие дни вы предпочли бы этим заняться?
— Хм? Чаепития?..
Удивительно, но такие обмены лучше было проводить наедине. Это делалось для того, чтобы получатели не сравнивали свои подарки и потом не жалели, что получили что-то другое.
«Ай, это раздражает. Я не хочу устраивать кучу чаепитий только для того, чтобы раздать сувениры!»
— Оттилия, у меня нет времени выбирать ткань, а потом устраивать чаепитие для каждого, — сказала я. — Пожалуйста, подумай, как мы можем распределить их по-другому.
Мои последователи лучше, чем кто-либо другой, знали, что я слишком занята передачей дел. Стремясь найти альтернативу, они погрузились в раздумья.
— Я бы не хотела просить об этом приёмную мать, пока она беременна, — сказала я, — но после того, как мы отложим несколько отрезов для меня, я всегда могу поручить ей распределить остальное.
Оттилия покачала головой.
— Это не самое лучшее решение. Люди подумают, что это подарки от госпожи Флоренции. Учитывая политику фракций и баланс сил, я бы посоветовала дать понять, что они от вас.
По правде говоря, я была не против, если бы люди считали, что ткань — подарок от Флоренции.
— Я уеду через год, так что, возможно, было бы логичнее, если бы она взяла эту заслугу себе. Её положение самое неустойчивое из всех, и ткань должна облегчить ей укрепление фракции.
Я не понимала этого, пока Хартмут не сказал мне, но на самом деле с расторжением нашей помолвки именно у Флоренции возникло больше всего проблем.
Вильфрид сам хотел расторгнуть нашу помолвку; он так хотел избежать этого, что даже сказал Сильвестру, что откажется от возможности стать следующим аубом. Шарлотта и Мельхиор тоже были не против, так как это давало им больше возможностей. Власть же Флоренции была обеспечена помолвкой её сына со мной и поддержкой Лейзегангов, следовавшей за этим браком. Решение Сильвестра взять Брюнхильду как вторую жену не дало бы ей повода для беспокойства, если бы всё шло по плану.
Брюнхильда примерно одного возраста со мной, а потому не было никаких шансов, что Лейзеганги отдадут предпочтение её детям перед моими с Вильфридом. Именно благодаря этому Флоренция приняла её как вторую жену герцога. Но отмена моей помолвки всё перевернула — Лейзеганги собирались полностью встать на сторону Брюнхильды, и если у неё будут дети, шансы на то, что кто-то из детей Флоренции станет следующим аубом, резко снизятся.
— А разве вы не отдадите предпочтение Брюнхильде, дворянке Лейзеганга и одной из ваших последовательниц? — тихо спросила Оттилия. — Если отменяется и помолвка с господином Вильфридом и удочерение герцогом, единственная ваша связь с Эренфестом будет осуществляться через ваших кровных родственников. То есть Лейзегангов.
Мои последователи терпеливо ждали ответа. Он, несомненно, окажет огромное влияние на тех, кто останется в Эренфесте.
— Я хочу укрепить позиции моей приёмной матери и Шарлотты, — чётко произнесла я, оглядывая своих последователей, большинство из которых были дворянами Лейзеганга. Я не хотела, чтобы положение Флоренции ухудшилось, равно как и не хотела, чтобы Шарлотта, оставшаяся в Эренфесте в качестве посредника, оказалась в уязвимом положении. — Брюнхильда хотела стать второй женой, чтобы объединить Лейзегангов и стабилизировать положение в герцогстве. Она не намерена угрожать положению моей приёмной матери. Поэтому я буду продолжать поддерживать её как первую жену.
В свое время Эльвира тоже переживала, что Труделида подорвет её положение как первой жены, поэтому я сомневалась, что она будет критиковать моё решение.
После небольшой паузы Оттилия сказала:
— Понятно. Мы можем отдать половину госпоже Флоренции, а остальное останется у вас.
— Подождите, мне нужно так много? — спросила я. Я предполагала, что возьму лишь небольшое количество на каждый сезон.
Она лукаво улыбнулась.
— О, а вы не планируете поделиться со своими трудолюбивыми последователями?
Эта идея даже не приходила мне в голову, но она была права — до передачи ткани Флоренции мне следовало вознаградить моих последователей за их тяжелый труд. Я выбрала несколько отрезов ткани, которые хотела оставить себе, а затем сказала своим последователям, чтобы они тоже выбрали по одному. Когда они закончили, я отправила остальные Флоренции с письмом, в котором говорилось, что она должна отдать их тем, кому пожелает.
***
На следующий день я отправилась в свою библиотеку со всеми служащими и рыцарями, а также с Гретией в качестве единственной слуги. Нам нужно было разобраться со специями и пряностями, а также сделать перерыв на обед и ужин, поэтому нас также сопровождали Хуго и Элла. Я уже отправила ордоннанц Лазафаму, извещая его о нашем прибытии.
— С возвращением, госпожа Розмайн.
— Спасибо, Лазафам. Мы прибыли, чтобы разобраться с багажом, который был отправлен сюда. Были ли ингредиенты доставлены в мастерскую? Кроме того, как я говорила в ордоннанце, я хочу прочитать несколько писем в потайной комнате. Будьте добры, поставьте там стол и письменные принадлежности…
— Всё уже подготовлено. Что касается потайной комнаты, то мы начнём все готовить, как только вы откроете дверь.
Проследив за тем, как слуги проводят поваров на кухню, я последовала за Лазафамом в мастерскую. Багаж, как и просила, уже занесли внутрь.
— Служащие, начинайте разбираться с этими ингредиентами, — сказала я. — Обязательно следуйте указаниям Хартмута. Я бы также попросила моих рыцарей-мужчин помочь им: возможно, есть ящики, которые Филина или Кларисса не смогут поднять самостоятельно.
Обычно, привлекая своих служащих, я подсознательно включала в их число и Дамуэля. Сейчас я не хотела привлекать к этому внимание окружающих, поэтому задействовала всех своих рыцарей-мужчин. Некоторые из контейнеров были тяжёлыми, а некоторые полки находились довольно высоко, так что работы у них было предостаточно.
— Я пойду в потайную комнату, чтобы прочитать письма и написать ответы, — сказала я. — А пока закончите разбирать и раскладывать ингредиенты. Я полагаю, что вы все знакомы с системой, которую мы используем.
— Конечно, — ответили они. — Вы можете на нас рассчитывать.
Мои мастерские в храме и библиотеке были созданы Фердинандом, поэтому они были организованы одинаково. Хартмут и Кларисса с гордостью заявляли, что наизусть выучили, где что находится, так что, казалось, можно было оставить ингредиенты на их усмотрение.
Я попросила Гретию принести письма из ящика Летиции, а сама вместе с Лазафамом отправилась в свою комнату на третьем этаже.
— Поскольку у нас так мало времени, — сказал он, — я планирую использовать этот стол и эту утварь. Вас это устраивает, госпожа Розмайн?
— Конечно. Нет необходимости готовить новую мебель.
Я открыла потайную комнату. Внутри стояло несколько стульев и магический инструмент, содержащий высшую похвалу, которую когда-либо давал Фердинанд: «Очень хорошо». Мне не хотелось, чтобы кто-то прикасался к инструменту, поэтому я вынесла из потайной комнаты сумку, в которой он был спрятан, пока всё готовилось.
Когда стол был готов, я попросила Гретию принести чернила и бумагу, принесённые из замка, а также письма. С собой у меня были и невидимые чернила.
«Идеально».
— Ну что ж, я собираюсь читать, — сказала я. — Ангелика будет меня охранять. Остальные могут помочь с сортировкой. Я позову, если вы понадобитесь.
Я вошла в потайную комнату одна, после чего быстро прочла письмо Летиции. Я начала с него, потому что Сильвестр велел мне ответить ей как можно скорее. И уж точно не потому, что я ожидала, что письма от Фердинанда будут полны проповедей.
Летиция, очевидно, была в восторге от того, что получила симпатичного шмила, который передавал послания от её родителей, и хотя поначалу она не знала как и когда использовать другого шмила против Фердинанда, Юстокс показал ей, как это делается.
— «Благодаря Юстоксу я теперь умею пользоваться шмилом». Хм… Мне видится довольно сюрреалистичная сцена.
Я представляла себе, как Юстокс кричит «сейчас!» в середине урока, а Фердинанд наблюдает за ними, нахмурив брови. Эта мысль заставила меня фыркнуть от смеха. Фердинанд, вероятно, нахмурился бы ещё сильнее, услышав мой голос, говорящий о том, что ему следует быть более щедрым на похвалу, но в конце концов он бы подчинился. Разумеется, если б я наблюдала за этой сценой, то только издалека: если я дам о себе знать, Фердинанд выплеснет на меня своё недовольство.
— Всё-таки госпожа Летиция вынуждена обходиться без сладостей… — размышляла я вслух. — Будьте к ней добрее, господин Фердинанд.
В письме говорилось, что после завершения герцогского собрания её образование значительно ускорилось. Причину она не называла, сказав лишь, что это крайне необходимо для Аренсбаха. И хотя она всё ещё была измотана, она сообщила, что сладости Эренфеста и магический инструмент шмил стали её эмоциональной поддержкой и что только благодаря ним она смогла пройти через тяжёлое обучение.
— Мм… Тогда ей могут понадобиться новые виды сладостей.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Я уже присылала мешочек с печеньем и нарезанным пирогом, чтобы Фердинанду не приходилось задумываться о размерах порций при угощении Летиции, но, возможно, ей понравится то, что нужно хранить в магическом инструменте, останавливающем время, например, мороженое или тирамису.
Как бы то ни было, Летиция написала, что очень благодарна, и, узнав, что Фердинанд посылает мне несколько благодарственных подарков, решила добавить несколько своих. Она не знала, что мне подарить, и Юстокс посоветовал что-нибудь, что расширило бы мои кулинарные возможности, например, специи или пряности. Видимо, они были в хороших отношениях.
«А может быть, с ним просто проще поговорить, чем с Фердинандом или Экхартом…»
— Посмотрим… «Поскольку вы можете не знать, как использовать приправы, которых нет в Эренфесте, я последовала совету Юстокса и включила некоторые аренсбахские рецепты, полученные от моего шеф-повара». Вот это да! Госпожа Летиция такая хорошая девочка!
Не теряя времени, я изучала рецепты. Все они требовали ингредиентов, которые я никогда раньше не использовала, поэтому я даже не могла представить, какими они могут быть на вкус. Придется ждать, пока Хуго и остальные приготовят их для меня, а ждать я не могла.
«Может быть, мне стоит передать госпоже Летиции некоторые блюда, которые мы приготовим с использованием специй и пряностей, отправленных нам ею..»
Я написала, что буду посылать ей новые виды сладостей, чтобы ей было хоть немного приятнее учиться, что я рада, что она оценила шмилов, которых мы ей подарили, и что я дам ей попробовать всё, что мы приготовим из полученных приправ и всего остального.
Я не могла просто попросить Фердинанда быть помягче с Летицией, даже она понимала, что, вероятно, есть причина, по которой он стал строже относиться к её воспитанию. Но, по крайней мере, я могу сказать, что ему нужно смягчить свою шкалу оценивания и более щедро хвалить свою ученицу.
«Возможно, ей даже понадобится записывающий звук магический инструмент, который по первому требованию будет говорить “очень хорошо”».
Закончив с письмами Летиции, я перешла к письмам Фердинанда. Их было несколько — одни были полны похвалы, другие, как я предполагала, — критики.
— С чего начать?..
Сердце заколотилось, когда я сорвала первую печать… и тут же увидела сплошной поток критики.
Прежде всего Фердинанд сказал, что это совершенно ненормально — договариваться с королевской семьёй о том, чтобы простому жениху выделили потайную комнату, и что я, наверное, слишком сильно волновалась, раз посчитала нужным выторговать для него безопасность от проступков Дитлинды. Затем он объяснил, почему женихам редко предоставляют потайную комнату. Судя по всему, этим королевским приказом я насильно заставила Дитлинду принять мужчину в своей опочивальне ещё до брака, а Фердинанда заставила жить в одной комнате с Дитлиндой.
Когда Фердинанд узнал, что королевским приказом ему была отведена потайная комната, он чуть с ума не сошёл, поскольку до этого стремился оставаться как можно дальше от Дитлинды.
«Нет! Это не входило в мои планы! Ни в малейшей степени!»
Чтобы решить эту проблему, они договорились, что Фердинанд получит комнату в западном корпусе, а не в главном здании, где обычно проживал партнер ауба. Но и в этом случае Дитлинда отказалась сразу выполнять распоряжение — из соображений безопасности она подождала до похорон, когда королевская семья должна была проверить, выполнено ли их требование. Это потребовало от Фердинанда переезда в то время, когда он и так был занят как никогда.
В итоге Фердинанду досталась та самая комната, которую использовала Георгина, когда была третьей женой ауба Аренсбаха. Юстокс и Экхарт провели так много проверок на наличие яда, прежде чем впустить своего господина внутрь, чем сильно взволновали прочих последователей.
«Но, в общем, я понимаю их опасения. Безопасность превыше всего».
Согласно письму, убедившись, что в комнате нет яда, они очистили её одним массивным вашеном, а затем начали переезд. Тем временем Фердинанд превратил свою новую потайную комнату в мастерскую.
— «Эта комната находится дальше от кабинета, где я работаю», — сказала я, читая письмо вслух. — «Кроме того, переезд отдалил меня от дворца Георгины, что затруднило Юстоксу сбор информации. Я мог бы прекрасно жить и без потайной комнаты — хотя, конечно, я хотел получить её как можно скорее, так что я проигнорирую твои…» Подождите, он только что потратил целую страницу, жалуясь на меня! Он ничего не игнорирует!
Я хмурилась и ворчала, глядя на письмо. Похоже, что «игнорировать» — это еще одно слово, которое мне придётся обсудить с Фердинандом.
— «Попутно замечу, что мне удобнее спать в потайной комнате, чем в постели, поэтому я хотел бы иметь там скамейку или диван. Насколько я помню, та, на которой я спал во время состязания герцогств, была очень удобной». Это была скамья, которую он мне подарил, не так ли? Та, которая, как он сказал, будет поддерживать меня вместо него. Он просит её вернуть? Или заказывает другую?!
Было ясно, что Фердинанд хочет в полной мере насладиться своей потайной комнатой, но я чувствовала, что он уже готов остаться в ней навсегда. Прежде чем отправить скамью в Аренсбах, я должна была посоветоваться с Экхартом и Юстоксом.
Помимо письма о потайной комнате, в нём был целый отчёт о фракциях Аренсбаха, в котором основное внимание уделялось присутствию Ланценавии. Предположительно, он написал его перед похоронами.
Получив известие об отказе короля принять принцессу Ланценавии, представители страны, видимо, принялись рассказывать о своих обстоятельствах. Дитлинда посочувствовала им, что привело к возникновению неприятной ситуации.
Дитлинда, по-видимому, пыталась устроить переговоры между Ланценавией и королевской семьёй во время похорон. Хуже того, в разгар нашего собственного кризиса магической силы она стала настаивать на практически бесплатной передаче магических камней в Ланценавию, и даже вмешивалась в международную торговлю. Её поведение было настолько опасным, что Фердинанд накричал на неё, но вместо того, чтобы задуматься о своих проступках, она вскрикнула: «Ты меня совсем не любишь!» — и убежала в поместье, где находились представители Ланценавии.
— «Никто из тех, кто видел её выходку, не мог понять, чем она была вызвана. Возможно, у тебя, как у чудачки, есть какие-нибудь идеи?..» Подождите, чтоооо?! Откуда мне знать?!
Однако из письма стало ясно одно: Дитлинда буянила повсюду. Ей так понравился внук короля Ланценавии, что она практически приклеилась к нему. Это давало Фердинанду больше времени для того, чтобы сосредоточиться на своих обязанностях, что было хорошо… но в то же время это привело к тому, что объём его работы возрос до несравненных высот.
— Госпожа Дитлинда станет следующим аубом, не так ли? Это как-то нехорошо…
Теперь Георгина вела доблестную борьбу за то, чтобы дочь не проводила всё своё время с посланниками Ланценавии в их гостевом дворце. Судя по письму, вид Дитлинды, которую Георгина тащит обратно в замок, был обычным зрелищем в Аренсбахе.
Именно из-за наглого и постыдного поведения Дитлинды пришлось усилить воспитание Летиции. Все фракции замка Аренсбаха объединились, чтобы как можно быстрее сделать Летицию следующим аубом.
«Мм… Похоже, Дитлинда действительно делает доброе дело. Непреднамеренно».
Третье и последнее письмо от Фердинанда было написано после приезда Сильвестра в Аренсбах. В нём он говорил только о магической бумаге, которую я ему прислала. Он сообщил, что наши образцы оказались гораздо качественнее, чем он ожидал, и что у него разболелась голова, когда он увидел, сколько магической силы потребовал наш «крайне неэффективный» рецепт. Он даже не знал, что дать мне в обмен на столь дорогой в плане магической силы инструмент.
— «По вышеуказанным причинам я незамедлительно усовершенствовал твой рецепт. Используй мой вариант, чтобы смешать ещё немного бумаги, а потом пришли мне результаты». Я, конечно, удивлялась, почему он всю ночь не спал, но чтобы из-за моего рецепта! Какой же вы идиот, господин Фердинанд. Неужели это было так срочно?!
Я понимала, почему он так старался: триста листов магической бумаги высочайшего качества — это неразумно, поэтому он хотел дать мне возможность начать заготавливать их как можно раньше, но всё же… Это не было достаточно веским оправданием для того, чтобы он нагружал своё тело до предела перед похоронами.
— А все те коробки, которые он мне прислал, были просто ингредиентами для нового рецепта! Это ведь не может считаться подарком? Нгх… Будь вы прокляты, господин Фердинанд. Неужели вы не могли хотя бы сказать, что цените моё безумное решение ходатайствовать перед королевской властью о выделении вам потайной комнаты, и что вам было так весело смешивать, что вы не могли остановиться?!
В его письме было так много ничего не значащих, тщательно проработанных рассуждений о случайных ингредиентах, не имеющих отношения к рецепту, что я поняла, что он веселился от души. Неужели ему было так трудно признать это?
Что касается нового и усовершенствованного рецепта бумаги, то он был написан на обратной стороне письма невидимыми чернилами. Я прикоснулась к тексту, чтобы он засиял, а затем начала переписывать его для Хартмута и Клариссы.
— Хм?..
Дойдя до конца страницы, я поняла, что последнее предложение не является частью рецепта. Я отложила ручку и уставилась на слова.
— «Пожалуйста, расскажи мне о своей Гедульрих»?
Я не могла понять, что он имел в виду. Должна ли моя Гедульрих быть моим родным городом, или это что-то совсем другое? Как я должна была ответить? И как бы он отреагировал на мой ответ? Чем больше я думала об этом, тем больше запутывалась.
Возможно, это было связано с моим запланированным отъездом из Эренфеста. А может быть, действия других герцогств во время собрания герцогов заставили Фердинанда предположить, что я стану главой храма. Я ломала голову в поисках хоть какого-нибудь намёка… и тут в памяти всплыло его лицо. На нём было молчаливое выражение, лишённое эмоций. Его светло-золотистые глаза пристально смотрели в мои, и ледяным, промораживающим до костей голосом, он задал единственный вопрос:
«Розмайн, ты хочешь править?»
Когда он спросил меня, я ответила, что единственное моё желание — это читать. Но теперь я уже не была так уверена. Мои чувства изменились теперь, когда Фердинанд жил в Аренсбахе и находился под постоянной угрозой.
— Чтобы спасти вас, господин Фердинанд… я не прочь получить Грутрисхайт и стать зентом.
Я уже действовала, не посоветовавшись с ним. Теперь я была кандидатом в зенты, и моей целью было стать принцессой и получить Грутрисхайт до следующего собрания герцогов.
«Интересно, что бы он об этом подумал…»
Представить себе его реакцию было достаточно страшно, и это остановило меня от ответа о моей Гедульрих. Я уклонилась от ответа на вопрос в своём письме, а затем вышла из своей потайной комнаты.
— Нам нужно смешать триста листов магической бумаги по новому рецепту господина Фердинанда, — объявила я.
Создание этой бумаги, скорее всего, станет моим последним общением с Фердинандом. Я не смогу смешивать для него после моего удочерения, и мы даже не сможем обмениваться письмами после моей помолвки с Сигизвальдом. Свободных дней становилось всё меньше, но я хотела помочь Фердинанду, пока у меня ещё была такая возможность.
«Я дам свой ответ, когда закончу работу над бумагой».
