Фердинанд огляделся по сторонам на своём ездовом звере, затем сбавил скорость и остановился. Мы находились над лесом, таким же тёмным и пустым, как и все остальное.
— Мы достигли его приблизительного местоположения, Розмайн. Используй…
— Я знаю. Можете на меня рассчитывать.
Я достала лист с магическим кругом Анхалтунг, который сделали для меня Хартмут и Кларисса, затем сформировала свой штап и влила в него магическую силу.
— О Анхалтунг, богиня советов, та, что служит Богине Света, раскрой то, что было скрыто Фёрбергеном, богом сокрытия.
Свет, вырвавшийся из магического круга, сначала осветил лес вокруг нас, а затем сконцентрировался на одном месте. Среди деревьев показался элегантный белый дворец. Его архитектура выделялась на фоне общежития Эренфеста — он состоял из двух соединённых коридором и похожих друг на друга зданий. Я также разглядела остатки сада, фонтан, пруд и несколько клумб, но все они сильно заросли. Я даже не могла предположить, сколько времени прошло с тех пор, как за ними ухаживали.
Когда дворец использовался, это, судя по всему, было прекрасное и роскошное место. Дворец впечатлял гораздо больше, чем общежития, которые использовались только зимой и во время собрания герцогов. Не было смысла устраивать фонтаны или клумбы: для их поддержания дворянам и слугам пришлось бы круглый год находиться в академии.
«Так вот где вырос господин Фердинанд…»
Я бросила быстрый взгляд за спину. В его глазах не было ни следа ностальгии. Напротив, он выглядел откровенно раздражённым, словно действительно был готов разнести это место на части.
— Значит, здесь есть дворец!
— Вот где иноземцы!
Рыцари вскрикнули от восторга, увидев, как из ниоткуда появился целый дворец. Ауб Дункельфельгер сразу же принялся отдавать им приказы.
— Выясните, активен ли барьер!
Один из рыцарей Дункельфельгера, использовавший, к моему удивлению, ездового зверя закрытого типа, выпустил в открытое окно сияющее голубое нечто. Я внимательно следила за тем, как оно по дуге устремилось к земле, и заметила, что это светящийся голубой зверь, на спине которого сидел светящийся голубой ребёнок. Я не успела даже подумать о том, чтобы протереть глаза, как оно начало кружить вокруг меня.
— А?.. Оно движется само по себе.
— Не само по себе, а с помощью магической силы, — пояснил Фердинанд. — Он до нелепости большой, но, похоже, это всадник из гевиннена.
Гевиннен… Это настольная игра, в которой фигуры передвигают с помощью магической силы. В памяти всплыли воспоминания о том, как с помощью этой игры Ангелика справлялась с письменными занятиями на рыцарском курсе, а потом до меня вдруг дошло, на что я смотрю.
— Он часом не из декоративного набора для гевиннена, который хранится в комнате для чаепитий Дункельфельгера? Этот всадник несколько напоминает мне фигуру из рассказа о «гевиннене, который самостоятельно устраивает диттер».
— Он не просто «напоминает», это та самая фигура. Событие, ответственное за эту легенду, произошло не так давно.
Я удивлённо уставилась на него.
— Ханнелора ничего об этом не знала.
— Откуда ей было знать? Это случилось до того, как она стала студенткой, и все, кто был вовлечён в это, поклялись молчать.
— У меня больше нет вопросов.
Голубая фигура, размером с недавно крещённого ребёнка, вспыхнула белым светом и устремилась ко дворцу. Он с громким треском пробил окно.
— Здесь нет барьера! В АТАКУ! — прорычал ауб Дункельфельгер. — Я буду бить сверху! Хайсхиц, бей снизу!
— Есть!
Штурм дворца начался с нападения ауба Дункельфельгера. Он, видимо, решил, что лучше начать с ближайшего входа, потому что приземлился на балкон третьего этажа, полностью разрушил его раздвижную дверь, а затем бросился внутрь. Его солдаты последовали его примеру с не меньшим энтузиазмом: половина выбила окна на том же этаже, что и ауб, а остальные вломились через балконы на этаж ниже.
— Командиры не должны бросаться сломя голову навстречу опасности, разве нет? — спросила я. У меня сложилось впечатление, что аубы величественно стоят на заднем плане, а их войска сражаются за них, но это было совсем не то, чему я только что стала свидетелем.
— Почему он не оставил никого снаружи наблюдать за дворцом? Неужели он решил, что мы сами?.. — Фердинанд скривился, после чего повернулся. — Штраль, возьми первый отряд и разведай обстановку в рыцарском ордене. Я хочу знать, почему они никак не отреагировали на поднятый нами шум.
— Да, господин!
— Мы не можем позволить Дункельфельгеру взять всю славу на себя, поэтому давайте ударим по другому зданию. Отряды со второго по седьмой, войти через балконы второго этажа! Сосредоточьте атаку на женских комнатах на третьем этаже! Соберите пленных в саду!
— Есть!
— Восьмой отряд, вы отвечаете за пленных. Только вы сможете узнать Леонцио из Ланценавии.
— Есть!
Если эскадрильи со второй по седьмую нацелены на третий этаж, то почему им приказано прорываться на второй? Я уже собиралась спросить, но тут до меня дошло, что на третьем этаже нет ни одного балкона. Окна были чудесно украшены растениями и животными, но каждое из них было закрыто прочными на вид решётками.
— Эти два здания так похожи, но у этого нет балконов на третьем этаже, — размышляла я вслух. — Почему?
— Из-за их предполагаемых жителей, — ответил Фердинанд. — Думаешь, новые члены побочной ветви королевской семьи будут жить под одной крышей с теми, кому не суждено когда-либо стать дворянами Юргеншмидта?
Фердинанд объяснил, что традиционно за строительством бокового здания следили муж и жена одной из побочных ветвей. Будущий король Ланценавии регистрировался как их ребёнок, равно как и девочки, которым предстояло стать принцессами Юргеншмидта. Все их дети, которым суждено было стать магическими камнями, провели бы остаток жизни в другом здании. Решётки убедительно свидетельствовали о том, что ни побег, ни проникновение в дом не допускались, и рассказали мне всё, что нужно, о том, как обращались с теми, кто здесь жил.
— Я вдруг поняла ваше желание превратить этот дворец в руины…
— Если бы мы только могли использовать твоего зверя, разрушающего поместье, чтобы ускорить процесс. Подозреваю, что это твоё создание выполнило бы работу в мгновение ока.
Я повернулась и посмотрела на Фердинанда, не слишком довольная его дразнящим замечанием.
— Не надо вести себя так, будто моя пандочка — существо, несущее несметные разрушения! Ущерб, нанесённый поместью Герлаха, был результатом ряда очень неудачных совпадений! Не более того!
Мой мучитель захихикал, и в этот момент наш первый пленник был выброшен из окна, связанный светом.
— Это напоминает мне, как Матиаса вышвырнули из поместья… — пробормотал Фердинанд, опуская своего ездового зверя на землю.
Наши последователи тоже приземлились.
— Оставайся здесь, Розмайн, — сказал Фердинанд. — Я буду отдавать дальнейшие приказы изнутри.
— Господин Фердинанд, я…
— Ты будешь только обузой в пешем строю. Оставайся здесь с остальными и следи за пленниками. Если кто-то из них вырвется из оков, свяжи их заново. У тебя больше магической силы, чем у любого из рыцарей.
Я была практически мёртвым грузом, так как не могла сформировать своего зверя, но Фердинанду всё же удалось найти для меня работу. Он начал раздавать указания и моим рыцарям сопровождения.
— Кларисса, прикажи Дункельфельгеру привести пленников сюда.
— Есть!
— Рыцари, защитите Розмайн. Не позволяйте причинить ей вред.
— Так точно!
Затем Фердинанд вместе с Экхартом и Юстоксом направился во дворец. За ними последовали соответствующие отряды. Я стояла в саду и смотрела им вслед.
Кларисса послала ордоннанц. Через некоторое время прибыли рыцари Дункельфельгера с новыми пленниками: всего их было трое, и все они были связаны. Должно быть, они не ожидали нападения в такой час, поскольку всё ещё были в ночных одеждах. Даже если бы свет магического круга и громкий вход в дом предупредили их о нашем присутствии, у них не было бы времени переодеться.
— Похоже, в здании, которое выбрал Дункельфельгер, больше людей из Ланценавии, чем из Аренсбаха, — заметил один из рыцарей последнего герцогства, разглядывая вновь поступивших пленников. Все трое были посланниками Ланценавии, которые, очевидно, присутствовали при официальном приветствии Леонцио. Они смотрели на нас в полном молчании, даже не пытаясь заговорить.
— А вот и новые, — сказал кто-то и показал на небо.
Я взглянула на пленников, которых привели, как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из них разрывает сковывающие его полосы света и пытается убежать от рыцарей Дункельфельгера. Должно быть, у него было больше магической силы, чем у того, кто его поймал.
— Это Леонцио! — крикнул один из рыцарей Аренсбаха, стоявший рядом со мной, и пять из десяти рыцарей восьмого отряда поднялись в воздух, чтобы помочь в его поимке.
— Не стойте у меня на пути! — прорычал Леонцио. — Я стану следующим королём Ланценавии!
Он взвился ввысь и тут же принялся размахивать штапом.
«Подождите, что? Почему у него штап? Леонцио — посланник, его не растили как следующего короля Ланценавии… Верно?»
Ланценавцам не давали штап: их могли получить только те, кто был зарегистрирован как дворянин Юргеншмидта. Именно поэтому Ланценавия в принципе отправляла принцесс во дворец Адальгизы и именно поэтому их следующий король достигал совершеннолетия здесь, в Юргеншмидте. От Фердинанда я также знала, что последним королём, воспитывавшимся во дворце, был человек по имени Джервазио. Он должен быть значительно старше Фердинанда, так как уехал в Ланценавию ещё до рождения последнего, а потому я понятия не имела, о чем говорит Леонцио.
«Серьёзно, откуда у него штап?»
Мы ожидали, что наши враги будут использовать яд мгновенной смерти и серебряное снаряжение, но не штапы. Я не могла не нахмуриться от такого неожиданного развития событий, и в этот момент трое наших прежде послушных пленников освободились от своих оков и вскочили на ноги. У них тоже были штапы, и они, не теряя времени, выстрелили из них магической силой, метнув прямо в нас. Они использовали ту же атаку, которую граф Биндевальд применил против меня в храме.
— Розмайн! — рявкнул Корнелиус.
В тот же миг я превратила свой штап в щит. Эти атаки были намного сильнее, чем всё, что бросал в меня граф Биндевальд, но меня это ничуть не беспокоило: по сравнению со всеми остальными покушениями на мою жизнь, эти сгустки магической силы были простыми, и от них было легко защититься. Не говоря уже о том, что меня окружали рыцари.
Леонора и Лауренц быстро создали свои щиты. Ангелика, Матиас и Корнелиус бросились вперёд и взмахнули мечами, рассекая сгустки магической силы и разбрасывая их останки.
«Что ж, это не удивительно».
В те времена я ничего не смыслила в бою, и возможности Дамуэля по сравнению с графом Биндевальдом были невелики. Но даже тогда нам удавалось защищаться от его атак. Только самые самонадеянные бойцы стали бы использовать шары чистой магической силы в подобном сражении. Намёк на то, что противники поддадутся на такую элементарную атаку, был просто оскорбителен.
Если во время засад магические шары могли играть незначительную роль, то в остальных случаях они были совершенно бесполезны; ни один дворянин Юргеншмидта даже не подумал бы их использовать. Эти ланценавцы, должно быть, не знали, как правильно использовать свои штапы.
— Гх!
Пленники разочарованно переглянулись и снова попытались атаковать, но к этому моменту Ангелика уже прыгнула к груди врага вместе со Штернлюком. Её исключительная скорость действительно впечатляла.
— Ангелика, будь осторожна, не дай им умереть! — назидательно крикнула Леонора, расправляя плащ, чтобы закрыть мне обзор. Однако её предупреждение, видимо, прозвучало слишком поздно, так как вслед за этим раздался тревожный крик Ангелики.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Кто-нибудь! Придите и исцелите этого человека! Быстро!
— Ангелика! Поменяйся со мной местами! — ответил Корнелиус. У него был атрибут воды, то есть он мог накладывать исцеляющие заклинания, по крайней мере в некоторой степени.
Леонора подождала, пока с нашим раненым противником разберутся; затем она опустила плащ и позволила мне снова видеть. Корнелиус достаточно исцелил пленников, чтобы сохранить им жизнь, а затем связал их и толкнул в нашу сторону.
— Хартмут! Нам нужны браслеты для запечатывания штапа! — крикнул он.
Хартмут бросился к Корнелиусу и сделал всё, как было велено.
С одним противником было покончено. Оставшиеся двое испускали огромные сгустки магической силы и казались более умелыми бойцами, но они не пользовались какими-либо другими атаками и не были так хорошо обучены, как рыцари. У них даже не было серебряного снаряжения или яда мгновенной смерти, на который можно было бы положиться, — возможно, потому, что мы застали их врасплох, или потому, что Дункельфельгер уже обезоружил их.
Вскоре Матиас и Ангелика расправились с последними пленниками. Они сломали пленникам ноги, чтобы предотвратить ещё одну попытку побега, а затем связали их.
— Кларисса, отправь ордоннанц Дункельфельгеру, — распорядилась Леонора. — Скажи им, что у наших противников есть штап. Хотя я уверена, что они и так знают…
Я обратила внимание на здание, в котором скрылись рыцари нашего союзника, и увидела сквозь выбитые окна ослепительные вспышки магической битвы. Даже снаружи был слышен восторженный рев ауба Дункельфельгера:
— Не думайте, что ваши слабые щиты защитят от моих атак!
Рыцари Дункельфельгера приводили нам всё новых и новых пленников. Леонора объяснила, что у тех, кто связан светом, есть штап и много магической силы — разительный контраст с лишёнными магической силы ланценавскими войсками, опустошавшими Аренсбах, — и за ними нужно следить тщательнее. В ответ рыцари сковали новых пленников браслетами, запечатывающими штап, сломали им ноги, после чего связали веревкой.
Леонора держала щит поднятым и, сузив глаза, наблюдала, как наши искалеченные противники стонут от боли.
— У них явно есть какая-то подготовка… Они оттягивали время, притворяясь пленными, а затем начали действовать в унисон, как только наши силы разделились. Так почему же они сражались так неумело? У них было достаточно магической силы, чтобы разорвать оковы рыцарей. Они могли бы сделать гораздо больше…
Я взглянула на человека, который кричал, что станет следующим королём Ланценавии. Леонцио, не так ли? Как и его товарищи, он сражался с нами в одежде для сна, его волосы всё ещё были в беспорядке. Впрочем, назвать это сражением было сложно: он постоянно пытался убежать, а наши рыцари преграждали ему все пути к отступлению.
Леонцио действовал не лучше своих союзников: он стрелял чистой магической силой из своего штапа, пытаясь сбежать на своём ездовом звере. Он двигался быстро, что, вероятно, отражало его огромные запасы магической силы… но вырваться из окружения семи рыцарей нелегко. Даже на расстоянии я видела, что это лишь вопрос времени. Его наверняка скоро схватят.
— Возможно, они просто неопытны, — сказала я. — Скорее всего, с тех пор, как они получили свои штапы, прошло не так много дней.
У них был опыт использования ездовых зверей, они умели стрелять магической силой, но превращение штапа в оружие и использование рота было для них слишком сложным. В каком-то смысле они были похожи на меня до того, как я начала учиться в дворянской академии. Тогда я практиковалась в сборе материалов с помощью зверя, стреляла магической силой из кольца или читала молитвы, но не пользовалась штапом.
— Значит, они получили свои штапы совсем недавно?.. — спросила Леонора.
— Вероятно. Если предположить, что они действительно в сговоре с рыцарским орденом, они должны были запросить помощь сразу же, как только мы начали атаку. Нет другого объяснения, почему они не использовали рот — первое заклинание, которое изучают в дворянской академии.
Леонора убеждённо кивнула.
Лауренц держал свой щит поднятым и сохранял суровое выражение лица, когда вклинился в наш разговор.
— Если этот парень хочет стать королём Ланценавии, то пусть будет так. Это его право. Но почему он здесь, в Юргеншмидте, да ещё и в дворянской академии? Я не понимаю, зачем ланценавцам штап, символ знати нашей страны.
— Может быть, чтобы стать королём Ланценавии, нужно получить штап… — размышляла вслух Леонора, тоже озадаченная. — Но ведь они есть у многих наших врагов. Неужели на трон может быть так много претендентов?
Мы не знали о Ланценавии достаточно, чтобы делать какие-либо достоверные выводы. Внешняя политика и дворец Адальгизы не входили в учебный план дворянской академии, и единственной причиной нашего пребывания здесь была поимка ланценавцев, пособничавших измене предыдущей герцогской семьи Аренсбаха. Я, конечно, не стала рассказывать своим последователям о том, что уже знала о дворце Адальгизы.
— Чем строить догадки, лучше спросить у пленников, — сказала я и указала на Леонцио, которого удалось поймать благодаря совместным усилиям рыцарей Дункельфельгера и Аренсбаха.
Не прошло и мгновения, как с третьего этажа здания, в которое вошли Фердинанд и остальные, раздался мощный взрыв. Я отшатнулась и напряжение охватило всех нас, когда мы повернулись, чтобы посмотреть на причину переполоха. Все окна разлетелись вдребезги, засыпав тротуар из белого камня кусками стекла, которые практически распались от удара.
— Господин Фердинанд! Что это значит?! — раздался пронзительный крик Дитлинды. Она кричала так громко, что даже этот грохот не мог заглушить её.
Я втайне надеялась, что Дитлинду схватит кто-нибудь другой: Фердинанд был настолько склонен к насилию, что я опасалась, переживёт ли она встречу с ним. Однако мои опасения за неё исчезли, когда она продолжила молоть языком:
— Может, вы так отчаянно нуждаетесь в моей любви, что сбежали из пасти смерти, чтобы найти меня, но тем не менее! Врываться в комнату леди в ночное время — это немыслимое хамство и…
Яростные, истеричные крики Дитлинды резко оборвались. Кто-то решил заставить её замолчать; это было совершенно очевидно.
— Она разговаривала таким тоном с господином Фердинандом?.. — пробормотал Корнелиус. — Надеюсь, Экхарт не впал в ярость…
Он беспокоился, что его брат может нарушить приказ не убивать никого из зачинщиков, и было понятно, почему: Дитлинда высказывала оскорбительные замечания тому самому человеку, которого отравила. Если бы с ними была я, а не Экхарт, я бы, наверное, пришла в ярость.
— Господин Фердинанд бы вмешался, — сказала я. — А если и нет, то он знает, как накладывать исцеляющие заклинания. Госпожа Дитлинда должна быть жива.
Я искренне сомневалась, что Фердинанд позволит кому-либо нарушить отданный им приказ. Его чрезмерно логичный подход ко всему делал меня спокойной.
***
Вскоре прибыли рыцари Аренсбаха с новой группой пленников. Юстокс тащил за собой бессознательную Дитлинду, закутанную в полосы света. Её ночная одежда была вся в грязи, а к роскошным белокурым локонам прилипла грязь. Взрослой женщине было непозволительно распускать волосы на людях, и, когда она проснётся, то наверняка устроит скандал.
— Юстокс… Она ведь… жива?
— Удар Экхарта лишь лишил её сознания, — ответил он. — Как бы больно мне ни было это говорить, но планы на будущее требуют, чтобы она осталась жива. Пока я вёз Дитлинду сюда, её голова ударилась о несколько камней, но я не вижу причин беспокоиться об этом: её разуму уже некуда скуднеть.
Юстокс широко улыбался, но, когда он смотрел на Дитлинду, в его карих глазах не было ничего, кроме ненависти. Он даже не пытался скрыть своего презрения — то же самое можно было сказать и о рыцарях, прибывших вместе с ним. Этого следовало ожидать: из-за глупых действий Дитлинды погибло множество аренсбахских дворян, а всё герцогство теперь считалось герцогством предателей.
— Здесь дворяне из Аренсбаха? — спросила я по мере того, как прибывали всё новые и новые пленники. Это был необходимый вопрос, поскольку я не могла отличить ланценавцев от жителей Аренсбаха.
— Да, госпожа Розмайн, — ответил один из рыцарей. — Это последователи госпожи Дитлинды.
Согласно полученному нами отчёту, с Дитлиндой было по меньшей мере десять человек. Возможно, их было больше, но те, что сейчас были связаны передо мной, выглядели так, словно не понимали, как оказались в таком затруднительном положении. Кляпы не позволяли им выразить протест; самое большее, что они могли сделать, — это с ненавистью смотреть на схвативших их аренсбахских рыцарей.
Единственной из связанных последователей, кого я узнала, была Мартина. Должно быть, я слишком сильно выросла, чтобы она сразу узнала меня: ей пришлось немного прищуриться, прежде чем её глаза расширились от удивления.
«Как бы то ни было… Похоже, две группы остановились в разных зданиях».
Все дворяне, которых забрали из здания, атакованного Фердинандом, были родом из Аренсбаха. Моё внимание привлекла женщина, растянувшаяся рядом с Дитлиндой: её волосы были такого же голубого оттенка, как у Георгины и Сильвестра, и у неё были такие же тёмно-зелёные глаза. С испуганным видом она судорожно оглядывалась по сторонам.
Вскоре к группе пленников присоединился рыжеволосый мужчина. Он выглядел необычайно высокомерным для связанного человека; его фиолетовые глаза были устремлены на нас.
— Госпожа Розмайн, это госпожа Альстеда и господин Блазиус.
«О, эти двое».
Альстеда была первой дочерью Георгины и старшей сестрой Дитлинды. Блазиус был её мужем. Насколько я помнила, он и его брат были понижены до высших дворян после гражданской войны, когда их мать, вторая жена, была казнена.
— Здание захвачено, — объявил Фердинанд по возвращении. — Как обстоят дела у Дункельфельгера?
Лауренц отправил ордоннанц для подтверждения, и ответ пришел почти сразу:
— Мы подчинили себе и наше здание. Все враги захвачены. Сейчас мы проверяем, нет ли здесь потайных дверей или проходов.
— Все известные враги? — повторил Фердинанд. Его глаза выдавали удивление, когда он оглядывал наших пленников, похоже, ища кого-то конкретного.
— Что-то случилось? — спросила я.
— Я не вижу Джервазио.
— Хм?
— Все ланценавцы здесь очень молоды. Я узнаю большинство из них по официальным приветствиям посланников… но Джервазио среди них нет.
Джервазио отправился в Ланценавию ещё до рождения Фердинанда, то есть ему должно было быть уже за сорок. Я стала осматриваться, и действительно, среди наших пленников не было никого столь же старого. Это было странно, особенно если учесть, что его последователи должны быть, вероятно, примерно того же возраста.
Фердинанд вынул кляп у Альстеды и спросил её:
— Где Джервазио?
Альстеда не ответила на вопрос, а уставилась на Фердинанда с грацией испуганного оленя и закричала:
— Как ты остался жив?! И почему аренсбахские рыцари направляют на меня свои клинки?! С чего рыцари Дункельфельгера… Гх?!
Экхарт впечатал ногу в спину Альстеды. От удара она повалилась на землю, а затем закашлялась и захрипела, застигнутая врасплох. Он посмотрел на неё глазами, полными злобы, и сказал:
— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы. Отвечай ему.
Альстеда отшатнулась перед лицом столь неожиданной жестокости. Она была воспитана как кандидат в аубы Аренсбаха и получила статус высшей дворянки благодаря браку — я подозревала, что она никогда прежде не подвергалась подобному нападению. Только когда Экхарт схватил её за волосы и дернул голову вверх, она со слезами на глазах воскликнула:
— Я не знаю! Мы жили отдельно от ланценавцев, в другом здании. Я не знаю, как проводит ночи господин Джервазио!
Вопли женщины зазвучали громче. Она отчаянно трясла головой, и я была уверена в правдивости её слов. Мы не были уверены в том, что жителям Аренсбаха рассказали о планах Ланценавии, а пытать человека, находящегося в полном неведении, было бы бесполезно. Я открыла было рот, чтобы сказать, что нам следует прекратить давить на неё, но Фердинанд поднял руку, чтобы заставить меня замолчать, и шагнул вперёд.
— Ты говоришь так, будто ты жертва во всем этом, что не имеет для меня никакого смысла. Дитлинда была выбрана, чтобы стать следующим аубом Аренсбаха, так почему же ты вместо неё окрасила основание? Неужели ты не могла воспользоваться своей новоприобретённой властью, чтобы остановить её тиранию? И зачем ты привела ланценавцев сюда, в дворянскую академию? Ты свела судьбу своего герцогства к судьбе предателя, сотрудничающего с чужеземными силами.
— Мать приказала мне, и… — лицо Альстеды бледнело с каждой секундой, но её оправдания вызвали у Фердинанда лишь холодную усмешку.
— Будучи герцогиней, ты зарегистрировала ланценавцев как аренсбахских дворян, разрешила им пользоваться кругом перемещения в поместье Ланценавии, открыла Сокровенный зал и по глупости позволила им получить штап. Ты не можешь притворяться, что не осознаёшь тяжести своих преступлений.
— Мама всегда права. И я не действовала в одиночку. Один из членов королевской семьи открыл Сокровенный зал для ланценавцев.
Фердинанд лишь нахмурился, но рыцари поспешили высказать своё возмущение. Они схватили за государственную измену бывшего члена герцогской семьи Аренсбаха, а им сказали, что в этом деле замешана королевская семья.
— Зент ещё не признал меня новой герцогиней, поэтому я не могла открыть дверь в Сокровенный зал, — продолжила Альстеда. — Я обратилась за помощью к командиру рыцарского ордена Центра, который сумел добиться помощи от королевской семьи.
«Даже королевская семья сотрудничают с Ланценавией?! Что за чертовщина здесь творится?!»
