Схема дворянской академии из 7 фанбука для лучшего понимания происходящего в этом томе.
***
Фердинанд вернулся в комнату, через которую мы вошли в здание, и махнул рукой. Мгновением позже Альстеду вытащили из угла два рыцаря.
— Розмайн, — сказал он, — исполни роль служащей и запиши дальнейший разговор. У тебя есть удобный инструмент для письма, не так ли?
Неужели он призывал меня отказаться от стило и писать в Грутрисхайте, чтобы сэкономить бумагу? Мне начинало казаться, что Фердинанд использует свою Книгу Местионоры довольно кощунственно.
— Итак… — Фердинанд продолжал, не сводя глаз с Альстеды. — Пришло время тебе говорить.
***
Поначалу Альстеда пыталась хранить молчание, утверждая, что так ей велела мать, но когда Фердинанд рассказал о смерти Георгины, перечислил одно за другим злодеяния умершей, а также преступления, совершённые самой Альстедой, и заявил, что пощадит её некрещёную дочь в Аренсбахе, если она будет сотрудничать, девушка сдалась.
— Ключи от дворца находятся у господина Раоблута, командира рыцарей Центра, — сказала она. — Он начал перемещаться между дворцом Адальгизы и поместьем Ланценавии прошлой осенью.
О существовании круга перемещения Раоблут узнал во время похорон покойного ауба Аренсбаха. С тех пор Дитлинда и Георгина неоднократно приказывали Альстеде отправляться в поместье Ланценавии, чтобы открыть ему дверь.
— Разве не странно, что у Раоблута есть ключ от дворца? — сказала я. — Я думала, он должен хранится у королевской семьи.
— Ключ от парадных ворот всё ещё находится у королевской семьи, но я не могу утверждать того же насчёт ключа от задней двери, — пояснил Фердинанд. — Обычно он передаётся главному слуге дворца. Так, например, ключ от библиотеки хранится у Лазафама. В идеальном мире все ключи хранились бы в одном месте, но мы не знаем, все ли они были найдены при закрытии дворца. Главное и боковое здания управлялись разными людьми.
Похоже, каким-то неизвестным для нас образом у Раоблута оказался ключ от дворца Адальгизы. Потом всё пришло в движение, когда в соответствии с планом Георгины Летиция отравила Фердинанда, а Дитлинда подтвердила его смерть. Сама Георгина отправилась в Эренфест, в то время как Дитлинда и члены королевской семьи Ланценавии отправились во дворец Адальгизы за штапами.
— Перед их отъездом я поступила так, как велела матушка, и зарегистрировала членов королевской семьи Ланценавии как дворян Аренсбаха, чтобы они могли получить свой собственный штап.
После перемещения во дворец Адальгизы их проводником стал Раоблут. Он объяснил им, что несколько дней им придётся скрываться, пока Дитлинда не получит Грутрисхайт, а ланценавцы не закончат поглощать свой штап. Дитлинда возразила, что жить под одной крышей неженатым мужчинам и женщинам совершенно неприлично, поэтому ланценавцы и люди Аренсбаха поселились в разных частях, чтобы она могла спать отдельно от Леонцио.
— Как будто то, что она проводит с ним всё свободное время, недостаточно неприлично… — ворчал Фердинанд. Я не могла не согласиться с ним.
— Я даже не думала, что госпожа Дитлинда заботится о приличиях… — сказала я. — Это сложно понять из того, как она ведёт себя во время чаепитий, не говоря уже о шоу, которое она устроила во время церемонии посвящения. Возможно, у неё есть свои собственные, странные стандарты, которые никто из нас не может понять.
Альстеда проигнорировала моё замечание с обеспокоенной улыбкой и продолжила:
— Как только все разместились в своих комнатах, мы отправились в Сокровенный зал, чтобы получить штапы. Как ауб, я должна была открыть дверь.
Однако их план потерпел неудачу. Раоблут отправился вперёд, чтобы убедиться, что всё чисто, но обнаружил, что Сигизвальд идёт по коридору со своими последователями.
— Раоблут решил, что если принц Сигизвальд обходит святилища, то, вероятнее всего, он найдёт ланценавцев, — сказала Альстеда. — Поэтому мы отложили все планы на день.
«А не тогда ли принц Сигизвальд отправился в комнату для чаепитий Эренфеста, чтобы поговорить с приёмным отцом? Не думаю, что он обходил святилища».
Я поразилась тому, как повезло Сильвестру: он сорвал планы Раоблута совершенно случайно.
— В ту ночь господин Раоблут получил срочный вызов от королевской семьи. На следующий день он сообщил нам, что последователи господина Фердинанда отправились в дворянскую академию, чтобы сообщить аубу Эренфесту о затруднительном положении их подопечного. Таким образом, наши передвижения были раскрыты.
Королевский дворец был заперт в ожидании нападения Аренсбаха, а вокруг общежития Аренсбаха и входов в центральное здание были расставлены рыцари Центра. Однако, поскольку Раоблут был проинформирован об этих мерах предосторожности, группа Альстеды просто ждала внутри дворца. Прошло несколько дней, а в Центре так и не появилось ни единого признака вторжения.
— Я проводила время, смешивая лекарства восстановления, ожидая, пока рыцарский орден ослабит бдительность, — рассказывала Альстеда. — Что бы ни случилось дальше, лекарства должны были пригодиться. А ланценавцы использовали это время, практикуясь в создании доспехов.
Как оказалось, создание доспехов было для ланценавцев простым делом, поскольку у них был богатый опыт использования магических камней. Они также практиковались в изготовлении ездовых зверей, проверяя, как ещё они могут использовать магические камни в дополнение к уже имеющимся в их распоряжении инструментам.
«А потом мы совершили внезапное нападение в тишине ночи, и все их приготовления оказались бесполезными».
— Мы знали, что королевская семья не может вечно оставаться настороже, не выбираясь из укромных мест вроде потайной комнаты, — продолжала Альстеда. — И, ослабив бдительность, они отозвали своих рыцарей. Вскоре в дворянской академии остались только сообщники господина Раоблута, и мы наконец вновь смогли начать действовать.
Нетерпение проявила не только королевская семья: Дитлинде, похоже, тоже не нравилось сидеть запертой в дворце Адальгизы.
— Я попыталась открыть дверь в Сокровенный зал, чтобы ланценавцы могли получить свой штап, но у меня ничего не получилось. Подозреваю, мне не хватало разрешения зента.
«Хм… Интересно… К тому времени я уже окрасила основание Аренсбаха, так что, полагаю, она просто уже не была аубом» .
Фердинанд насмешливо хмыкнул. Должно быть, он думал о том же.
— Однако это не стало для нас проблемой: господин Раоблут уже разработал запасной план. Глава храма Центра и несколько священников были там, чтобы помочь нам.
Каждый год, когда приближался весенний молебен, центральный храм подавал прошение об открытии Сокровенного зала. В этот раз они заранее спланировали всё так, чтобы это совпало с прибытием ланценавцев в дворянскую академию. Анастасий, Хильдебранд и Иммануэль присутствовали при этом.
— Подождите, вы сказали «Иммануэль»?.. — спросила я. — Я думала, он главный священник, а не глава храма.
— Разве он не был назначен на эту должность совсем недавно? — Альстеда недоумённо уставилась на меня. — Мой муж, Блазиус, присутствовал на церемонии. Я в это время была во дворце, поэтому не знаю подробностей.
Альстеде хотелось вернуться домой, как только она поняла, что не может открыть Сокровенный зал: во дворце она чувствовала себя бесполезной и беспокоилась за дочь. Тем не менее она подавила эти эмоции и осталась на месте, так как ей сказали, что ауб должен предоставить ланценавцам их штап, обеспечив хорошие отношения на будущее.
— В день прибытия людей из храма Центра ланценавцы, как и было велено, изготовили магические доспехи, надели чёрные плащи, предоставленные господином Раоблутом, и выдали себя за членов рыцарского ордена Центра. Принц Анастасий немного понаблюдал за тем, как священники расставляют чаши и божественные инструменты, а затем взял часть рыцарей ордена, чтобы проверить другие части дворянской академии.
Помимо надзора за центральным храмом, Анастасию, очевидно, было поручено убедиться, что дворянская академия достаточно безопасна, чтобы зент мог вернуться к своей обычной деятельности.
— Как мне сказали, как только второй принц уехал, принц Хильдебранд открыл Сокровенный зал, чтобы ланценавцы могли получать свои штапы.
Если бы кто-то, обладающий всеми атрибутами, провёл ритуал получения божественной защиты, был бы шанс, что он отправился бы прямо из алтаря в Сад Начал. Однако с Хильдебрандом наверняка всё было не так, иначе мы бы уже знали об этом. Я подозревала, что третий принц открыл дверь рядом с алтарем и пошёл путём, которым ходят обычные студенты.
— Зент, должно быть, дал принцу Хильдебранду разрешение на получение штапа для себя, — заключила Альстеда.
— Этого не может быть, — ответила я, покачав головой. — Я рассказала королевской семье, что получение штапа в юном возрасте приводит к серьёзным осложнениям в дальнейшем. Зент никогда бы не допустил подобного.
Тот, кто рано получил свой штап, а затем обзавёлся большим количеством божественных защит и увеличил объём магической силы после сжатия, вскоре обнаружил бы, что не может контролировать свою магическую силу. Учитывая, что Хильдебранд упорно трудился над сжатием магической силы и изучал древний язык, чтобы попасть в подземный архив и быть способным достойно выполнять обязанности члена королевской семьи, я искренне сомневалась, что его отец, зент, подставил бы его под такие трудности.
— Успокойся, Розмайн, — вмешался Фердинанд. — Альстеда не может знать точно: она не присутствовала при этом событии. Нам известно лишь, что Раоблут ложно утверждал, будто зент дал своё разрешение, чтобы заставить принца Хильдебранда открыть дверь.
Гнев всколыхнулся в моей груди. Раоблут был командиром рыцарского ордена Центра. В случае Эренфеста, то это всё равно что если бы Мельхиор обратился с просьбой к Сильвестру, тот ему отказал, а Карстед затем ложно заявил, что ауб всё же дал своё разрешение.
— Это слишком жестокое предательство… — пробормотала я.
Если бы Карстед подошёл к моим рыцарям и сказал, что убедил Сильвестра разрешить то, в чем раньше мне было отказано, ни один человек не усомнился бы в его словах. Никому и в голову не пришло бы переспросить у ауба — настолько велико было доверие к Карстеду как к командиру рыцарей. То же самое, должно быть, касалось и Раоблута, главного рыцаря сопровождения зента и командира рыцарского ордена Центра.
— Действительно, — ответил Фердинанд, его голос был сухим и совершенно лишённым сочувствия. — Но чтобы принц на это купился, он должен был захотеть получить свой штап раньше. Иначе приманка не сработала бы. Я не знаю, почему принц Хильдебранд ухватился за это желание, но оно дало Раоблуту слабость, которой он мог воспользоваться. Только дурак решит получить свой штап в столь юном возрасте — и, что ещё хуже, он при этом подарил штап ланценавцам. Скоро он столкнётся с последствиями, и мы не можем его жалеть.
Я зажмурила глаза. Из-за того, что он доверился не тому человеку, Хильдебранд навсегда будет проклят слабым штапом, соответствующим его уровню магической силы и атрибутам до академии. На него даже возложат ответственность за то, что он позволил ланценавцам получить их штапы.
— Не позволяй этому мучить тебя, — укорил меня Фердинанд. — Только дурак будет пытаться нести на себе последствия чужих поступков.
Затем он обратился к Альстеде.
— Твоё утверждение, что вас поддерживает королевская семья, просто смехотворно. Любому ясно, что Раоблут обманул молодого принца. Я бы посоветовал тебе больше не лгать мне.
Синие волосы Альстеды колыхнулись, когда она покачала головой, затем она прикусила губу и опустила глаза.
— Я не имела в виду принца Хильдебранда, когда говорила, что мы сотрудничаем с королевской семьей. Я имела в виду господина Джервазио.
— Понятно. Значит, вы имели в виду, что работаете с королевской семьёй Ланценавии.
Альстеда снова покачала головой, а затем произнесла совершенно ошеломляющую фразу:
— Господин Джервазио вновь присоединился к королевской семье Юргеншмидта.
Атмосфера в комнате сразу же изменилась. Некоторые рыцари потребовали от неё подробностей, но только не Фердинанд: выражение его лица потемнело, а на брови пролегла глубокая борозда. Он начал постукивать себя по виску.
— Уже? Те, кто отправляется в Ланценавию, переносят свои медали в другое место. Они были возвращены?.. Они должны быть у… А, понятно. Это и было его истинной целью.
На мгновение Фердинанд почувствовал облегчение, словно только что собрал сложнейшую головоломку. Затем он издал низкий, разочарованный вздох.
— Ну же, господин Фердинанд. — Я легонько шлепнула его по руке. — Не заканчивайте на том, что вы всё для себя поняли.
В моей Книге Местионоры не было почти никакой информации об Адальгизе, так что объяснение было как нельзя кстати.
— Главной целью Раоблута было не обеспечить ланценавцев штапом, а удалить из зала принца Хильдебранда и его последователей. — Он повернулся к Альстеде. — Полагаю, священники Центра проверяли и перемещали медали, пока принц получал свой штап.
Всё её тело напряглось.
— Откуда вы это знаете?
— Это было совершенно очевидно.
— Я не согласна! Пожалуйста, объясните!
— Вспомни, что происходит, когда уничтожается медаль человека. Ты должна это понимать.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
О последствиях уничтожения медали не рассказывали до последнего года обучения на курсе кандидатов в аубы. Однако я уже знала их, так как заранее изучила программу за все шесть лет.
— Если они находятся в герцогстве, где были зарегистрированы, они умрут, — сказала Альстеда. — В противном случае они просто потеряют способность формировать свой штап.
Я вспомнила ситуацию с Граозамом. Сильвестр намеревался казнить его, уничтожив медаль, но тот уже сбежал в Аренсбах. Ему удалось выжить ценой потери штапа.
Фердинанд удовлетворённо кивнул, а затем продолжил:
— Поскольку уничтожение медали так же уничтожает штап владельца, медали тех, кто возвращается в Ланценавию, продолжают храниться. После отъезда их обладателей они перемещаются из хранилища для побочной ветви королевской семьи в хранилище для иностранцев.
Он говорил словно учитель, от чего я подсознательно выпрямила спину и ухватилась за стило, как жаждущий ученик.
Альстеда вздрогнула, взглянув на Фердинанда. По всем признакам, он не должен был там находиться: Георгина всё подстроила так, чтобы он умер в зале восполнения Аренсбаха. Однако он каким-то образом выжил и теперь вытягивал из неё все сведения, что она пыталась скрыть. Должно быть, он казался ей ужасающим.
— Откуда вы так много знаете о медалях Ланценавии? — спросила Альстеда. — Такие вещи не изучают в дворянской академии.
— Я читал различные старые документы о них. Не стоит винить меня, если тебе не хватает образования.
«О, точно. Под “старыми документами” он, должно быть, имеет в виду свою Книгу Местионоры. Не очень-то правильно обвинять того, у кого её нет, в недостатке образования, но Альстеда не станет спорить с человеком, который шесть раз подряд занимал первое место на курсе. Я даже не могу найти эту информацию в своей собственной Книге, поскольку все эти разделы у меня отсутствуют».
— Мы отвлеклись от темы, — сказал Фердинанд. — Если учесть, что Джервазио покинул побочную ветвь королевской семьи и отправился в Ланценавию, его медаль также должна находиться в центральном храме.
— Не странно ли, что медали находятся в центральном храме? — спросила я. — Я бы предположила, что они хранятся в королевском дворце. В Эренфесте мы храним дворянские медали в замке.
— Они рождаются во дворце Адальгизы, который находится на территории дворянской академии. Это не то же самое, что родиться в королевском дворце.
Фердинанд предпочёл не уточнять, но я чувствовала, что рождённые во дворце Адальгизы отличались от обычных членов побочной ветви королевской семьи.
— В любом случае, — продолжил он, — суть дела в том, что Раоблут работал с Иммануэлем из храма Центра, чтобы вернуть Джервазио в королевскую семью Юргеншмидта, и их целью сейчас, скорее всего, является Грутрисхайт.
Я не знала, насколько тщательно королевская семья обменивается информацией, но если Раоблут знал о подземном архиве, требовании обойти святилища дворянской академии и причине моего предстоящего удочерения, то он мог подумать, что его план позволит Джервазио получить Грутрисхайт.
— Магическая сила в медали подтвердит личность Джервазио и даст понять Иммануэлю, что он обладает всеми атрибутами, верно? — спросила я.
— Да. И если бы командир рыцарей назвал королевскую семью источником своих знаний, религиозный фанатик вроде Иммануэля вскинул бы руки и принял Джервазио с распростёртыми объятиями. Нужно знать, что в центральном храме собрались идиоты, которые провозгласили бы Дитлинду следующим зентом только потому, что она заставила круг выбора вспыхнуть на кратчайшее мгновение.
Переместив его медаль, центральный храм превратил Джервазио из иностранца в члена королевской семьи Юргеншмидта, наиболее близкого к получению Грутрисхайта.
— На этом я заканчиваю свои предположения, — сказал Фердинанд. — Хотя я подозреваю, что они были недалеки от истины. Верно ли это, Альстеда?
Она кивнула, всё ещё дрожа. Разве можно удивляться тому, что он попал в точку?
— Иммануэль пообещал, что переместит медаль, но только после того, как с её помощью подтвердит, что господин Джервазио действительно тот, за кого себя выдаёт, — пояснила Альстеда. — Взамен Раоблут обещал вознаградить центральный храм, когда господин Джервазио получит Грутрисхайт и официально станет зентом. Однако нас не посвятили в подробности.
— Я впечатлён тем, что вы признались в плане получения Джервазио Грутрисхайта. Дитлинда ни за что бы не согласилась на это. Значит, вы работали против собственной младшей сестры.
На мгновение мне стало жаль Дитлинду. Казалось, все в её семье видели в ней не более чем удобный инструмент. Но потом я вспомнила, как она поступила с Фердинандом, и мой гнев вспыхнул с новой силой. Единственный способ избежать эмоций — сосредоточиться на заговоре Раоблута. То, как он раздобыл ключ от дворца Адальгизы, связался с Аренсбахом и подготовил контрмеры на случай, если что-то пойдёт не так, — всё это напоминало мне образ действий Георгины.
— Подумать только, храм Центра тоже находился под контролем Раоблута… — размышляла я. — Должно быть, этот план был приведён в действие очень давно, раз его корни уходят так глубоко. Я никогда не думала, что Иммануэль и Раоблут будут работать вместе. Они казались полнейшими врагами, когда проверяли моё священное писание.
— Должно быть, с тех пор произошло что-то, что заставило их цели совпасть, — ответил Фердинанд. Он считал Иммануэля глупцом, признавшим Дитлинду за кандидата в зенты, но я никогда не забуду тревожный взгляд, которым этот священник одарил меня, увидев, как мой штап превращается в божественный инструмент. Мысль о том, что он работает с Раоблутом, потрясла меня до глубины души.
— Розмайн, — сказал Фердинанд, — у тебя есть какие-то сильные чувства к Иммануэлю?..
Должно быть, он заметил беспокойство на моём лице.
— Я неоднократно встречалась с ним во время проведения церемоний в дворянской академии. За это время я узнала о его сильной увлечённости созданием божественных инструментов и возрождением старых ритуалов. Взгляд его глаз был настолько мерзким и пугающим, что это не давало мне покоя.
Я привыкла к фанатизму, когда общалась с Хартмутом, но это было ничто по сравнению с тем, что я ощущала от Иммануэля: за этими серыми глазами был особенно неприятный свет. Церемонии проходили уже после того, как Фердинанд переехал в Аренсбах, так что он не так уж много думал об Иммануэле, но тревожное поведение этого человека навсегда запечатлелось в моей памяти.
— Понятно… — сказал Фердинанд. — Подводя итог, можно сказать, что беспокойный и легкомысленный фанатик с одержимостью силой древних ритуалов заботится только о возвращении Грутрисхайта в Юргеншмидт. Ради этого он даже готов помочь ланценавцу стать зентом. — Он опустил глаза в раздумье, затем вздохнул. — Так что же произошло после того, как медали были подменены?
Анастасий продолжал обходить дворянскую академию, не закончив даже к тому времени, когда Хильдебранд вернулся из Сокровенного зала со своей божественной волей. Раоблут посоветовал третьему принцу поскорее вернуться в свой дворец, чтобы случайно никого не задеть.
Оттуда последователи Хильдебранда отправили Анастасию ордоннанц, в котором сообщили о своём намерении покинуть Сокровенный зал. Вскоре после этого отбыли и служители центрального храма. Лишь оставшись одни, ланценавцы поспешно ретировались во дворец Адальгизы и принялись поглощать свой штап.
— Принц Анастасий обошёл святилища, и дворянская академия вернулась в своё обычное состояние, — сказала Альстеда. — Я пожелала, чтобы мне было дозволено поскорее вернуться в Аренсбах. Ланценавцы получили свои штапы, что означало конец моих обязанностей.
Однако когда она собралась уходить, дверь в особняке Ланценавии не открылась. Тогда она попыталась вернуться домой через общежитие Аренсбаха, но и его дверь осталась закрытой. Она сообщила об этих странных происшествиях Раоблуту, который в ответ сообщил, что основание их герцогства было украдено. Он не знал, кто виноват и как обстоят дела в Аренсбахе.
— В гневе Дитлинда отправила письмо в Аренсбах. Мы стали ещё больше стремиться к получению Грутрисхайта, чтобы с его помощью вернуть своё основание…
— Другими словами, — сказала я, — вы просто обходили святилища.
Каждый раз, когда кто-то произносил «Дитлинда», я вспоминала парализованного Фердинанда на грани смерти в зале восполнения Аренсбаха. Сдерживать гнев становилось всё труднее, но я заставила себя улыбнуться и постаралась не думать об этом. Конечно, я могла показаться немного язвительной, но я заслуживала похвалы за то, что не пошла дальше.
Альстеда выглядела обеспокоенной:
— И-именно. Господин Джервазио и Дитлинда обошли все святилища с помощью лекарств восстановления, которые мы приготовили. Вот что касается моей сестры — хотя порой она бывает немного легкомысленна и склонна считать себя центром мира, в душе она неплохой человек. Она так много работала ради нас.
Моя кровь начала закипать. Альстеда дала вполне стандартный ответ для человека, пытающегося защитить свою младшую сестру, и, конечно, я не так уж много знала об их отношениях наедине, но всё же. Моя голова начала остывать, в то время как остальные части меня практически пылали. Я не могла вспомнить, когда в последний раз меня охватывало такое чувство. Улыбнувшись, я выпустила магическую силу и посмотрела Альстеде прямо в глаза.
— О боги, госпожа Альстеда. Как забавно. Чтобы осуществить свой гнусный план, госпожа Дитлинда похитила и убила главную слугу ребёнка. Она применила к Фердинанду парализующий яд, когда яд мгновенной смерти не помог, затем надела на него браслеты, запечатывающие штап, и поместила его в магический круг, чтобы он умирал медленной смертью от истощения его магической силы. О, но в душе она добрая, не так ли? Какая уникальная оценка. Вы обе определённо дочери госпожи Георгины.
— Я… гх!
Глаза Альстеды расширились, и она схватилась за грудь. Её рот открывался и закрывался в безуспешной попытке заговорить. Я увеличила силу подавления, наблюдая за тем, как она корчится в агонии.
— Розмайн! — крикнул Фердинанд. — Контролируй свои эмоции! Твоя магическая сила выходит из-под контроля!
Он схватил меня за запястье, прежде чем кто-либо из моих рыцарей успел отреагировать.
— Не бойтесь… — ответила я, хотя мои глаза не отрывались от Альстеды. — Я тоже расту. Теперь я могу сфокусировать своё сокрушение на одном человеке.
— Я понимаю твой гнев, но она нужна нам живой. Она сыграет решающую роль в наших дальнейших планах.
Фердинанд свободной рукой заслонил мне обзор и прервал сокрушение. Альстеда кашляла и брызгала слюной, а мои последователи выкрикивали моё имя.
— Я сдержу магическую силу Розмайн, — сказал Фердинанд. — Остальные отведите Альстеду в сад. Не дайте Розмайн увидеть её снова!
— Есть! — Лауренц и Матиас ответили в унисон.
Альстеду вывели из комнаты, и мне теперь некуда было направить переполнявшую меня магическую силу и гнев.
— Я расстроена, господин Фердинанд. Я в бешенстве, — сказала я. — Если вы думаете, что я кого-то прощу, то подумайте ещё раз.
— Я понимаю, но сдерживай свою магическую силу, иначе мне придётся прижать к твоей коже магический камень.
В его голосе не было ни капли сочувствия, но даже сейчас он был внимателен к моей фобии, связанной с магическими камнями. Это мгновенно умерило мой гнев: нечего было вымещать на нём своё разочарование.
Фердинанд ослабил хватку на моей руке: должно быть, он почувствовал, что моя магическая сила отступает.
— Что касается твоих эмоций, я вижу, что ты ничуть не выросла с момента нашей первой встречи.
— Боги благословили меня быстрым физическим ростом. Может быть, продолжая молиться, я смогу убедить их вырастить и мой разум.
— Ты молилась больше, чем кто-либо другой в Юргеншмидте. Если даже этого недостаточно, я не стал бы на это рассчитывать.
Его рука всё ещё прикрывала мне глаза, но сам факт того, что мы обсуждаем это, говорил о том, что я успокаиваюсь.
Наконец Фердинанд убрал ладонь от моего лица. Затем он начал проверять мою магическую силу, чтобы убедиться, что можно освободить и моё запястье. Мои рыцари, похоже, хотели что-то сказать — они то и дело поднимали руки, словно желая вмешаться, — но с уходом Альстеды моя магическая сила вряд ли снова начнёт бушевать.
— Качества Дитлинды больше не имеют значения и не важны, — подчеркнул Фердинанд. — Сейчас важно то, что Джервазио обходил святилища. О боги, ты хоть что-то поняла из той информации, которую мы только что получили?
Когда он вернулся к осмотру, я заметила нетерпение в его глазах. И тут меня осенило:
«Обход святилищ занимает не так уж много времени, не так ли?»
Конечно, процесс требовал много магической силы, но это можно было легко исправить с помощью лекарств восстановления. В моём случае я уже посвятила столько магической силы в ходе церемоний, что табличкам не требовалось от меня сверх, ничего более… Но разве это имело значение? При нахождении в святилище время оставалось замороженным. На получение всех табличек у меня ушло меньше дня.
«Может быть Джервазио уже закончил обход святилищ?..»
Я вспомнила отчёт Хиршуры: она говорила, что чужаков видели у здания служащих. Рядом находилось святилище. Если предположить, что Джервазио уже обходил их, когда его заметили, то, скорее всего, он уже заполучил все таблички. Гнев, ещё бушевавший во мне, мгновенно улетучился.
— В лучшем случае, — сказал Фердинанд, — Джервазио обходит святилища прямо сейчас. Возможно, он решил, что лучше действовать под покровом темноты. Но зачем рыцарскому ордену раскрывать своё предательство, если не из-за того, что он уже закончил и находится на пороге получения Грутрисхайта? Раоблут и другие провозгласили Джервазио следующим зентом. Как ты думаешь, где он сейчас?
Кровь отхлынула от моего лица. Человек на месте Джервазио мог двинуться только в одно место.
— Госпожа Соланж перестала отвечать на ордоннанцы. Разве не об этом нам сказала Хиршура?
Холодный, спокойный голос Фердинанда снова и снова звучал в моей голове.
