После того как мы отобедали и обсудили текущее положение дел, слуги принесли нам чай и несколько десертов. После этого наши последователи удалились: разговор, который нам предстоял, касался слишком деликатных для их ушей вопросов, при необходимости же связаться с ними мы всегда могли использовать ордоннанцы.
В мгновение ока количество участников нашей встречи уменьшилось до минимума. Я обвела взглядом тихую комнату для чаепития и медленно вдохнула.
— Теперь давайте обсудим, кто займёт трон, — начала я. — Как вы уже знаете, Местионора снизошла в моё тело в день битвы. И она, и Эйвермин ясно дали понять, что хотят, чтобы истинный зент заступил к правлению как можно скорее…
— Тогда отдай отцу Грутрисхайт и…
— Принц Сигизвальд, — вмешалась Адольфина, — вы не должны перебивать тех, кто выше вас по рангу.
Глаза первого принца расширились от шока: должно быть, он никогда не встречал человека с более высоким статусом, чем он и его отец. Похоже, заметив, что все смотрят на него, он сел прямо, извинился передо мной и жестом призвал меня продолжать.
— Богам нужен зент, способный окрасить основание Юргеншмидта, — поведала я. — Судя по всему, королевская семья поставляла магическую силу не в истинное основание, а потому скоро в стране закончится магическая сила, и Юргеншмидт падёт.
Все члены королевской семьи потрясённо раскрыли глаза. Только сейчас они поняли, что «основание», которое они так долго и отчаянно наполняли магической силой, не было таковым.
— Тем не менее, место, которое вы снабжали, не полностью отделено от основания, — пояснила я. — Зал восполнения в королевском дворце соединён с молитвенным залом в храме Центра, а особый магический инструмент в храме соединён с залом восполнения дворянской академии, откуда магическая сила поступает в основание. Транспортирующий магическую силу инструмент сам требует её для работы, так что лишь часть потока достигала основания… и этого было недостаточно, чтобы поддерживать страну.
Слишком много магической силы терялось, прежде чем она достигала основания Юргеншмидта в дворянской академии. Некоторое количество всё же попадало в него, но это знание мало утешало измученную королевскую семью.
— Тогда тем более важно, чтобы Грутрисхайт был…
— Действительно, новый зент должен быть выбран как можно скорее. Однако, пожалуйста, поймите, что кто бы ни занял трон, ему придётся выполнить требования богов.
— Требования богов? — повторил Анастасий.
Я кивнула, и все выровнялись на своих местах. Приятно, что они воспринимали всё всерьёз, но я не могла отделаться от ощущения, что обманываю их: фактически это были требования Фердинанда, поскольку он, без сомнения, истолковал слова богов так, как ему было удобнее.
— Во-первых, — начала я, — основание должно быть заполнено как можно скорее. Во-вторых, ланценавцы, обладающие магической силой, должны быть приняты в Юргеншмидт. В-третьих, в наказание за это восстание не должно быть забрано ни одной жизни. И в-четвёртых, зент должен быть способен обрести мудрость Местионоры благодаря собственной силе. На этом всё.
Трауквал в шоке уставился на меня.
— Требование скорейшим образом наполнить основание понятно, но ланценавцы — преступники, вторгшиеся в нашу страну… — выронил он. — Ни одно из герцогств не примет их в качестве дворян, даже по приказу Местионоры.
Фердинанд покачал головой:
— Мы должны принять их в Юргеншмидт. Однако мы не обязаны относиться к ним как к дворянам.
— Тогда как мы должны с ними обращаться? Мне сказали, что у некоторых из них есть штапы.
— Они не обучались в дворянской академии и получили их, манипулируя принцем Хильдебрандом. Нам нужно лишь запечатать их штапы, как мы уже сделали с принцем. Затем их можно запереть в камерах и выкачивать магическую силу, или, может быть, превратить в священников Центра, чтобы они могли напрямую снабжать Юргеншмидт. Ни богиня, ни Эйвермин не уточняли, как с ними следует обращаться.
Утомлённые тем, что их использовали в качестве батареек, дворяне Ланценавии вторглись в Юргеншмидт в надежде обрести свободу. Неудача обрекла их на ту же участь. Это было трагически иронично, и мне было искренне жаль их, но я не видела причин для протеста: ланценавцы сами стали причиной своего несчастья, и их судьба не шла ни в какое сравнение с судьбой аренсбахских дворян, которые были зверски убиты в одночасье. Кроме того, все дворяне Юргеншмидта в той или иной форме посвящали магическую силу земле — какого ещё исхода следовало ожидать нашим врагам?
— То есть вы предлагаете оставить вторженцев в живых, забирая у них магическую силу? — переспросил Сигизвальд. Его лицо омрачилось беспокойством. — Юргеншмидт действительно отчаянно нуждается в магической силе, но я боюсь, последствия будут серьёзными…
— Я согласна, — добавила Эглантина. — Это кажется слишком опасным.
В реакции Сигизвальда и Эглантины не было ничего удивительного: вероятно, их, как и любых королевских особ и дворян из великих герцогств, учили, что массовые казни — это естественный и правильный способ решения подобных проблем, но я не могла понять, к чему они клонят.
— Хм? Я понимаю, что казни призваны не дать ненависти продолжить существовать в будущем, но разве не из-за чистки, лишившей Юргеншидт стольких жизней и знаний, королевская семья потеряла Грутрисхайт, а страна оказалась на грани краха из-за недостатка магической силы? — уточнила я. — Гнев дворян уничтоженных и проигравших герцогств до сих пор не утих, а казнь тех, кто по сути ничего не сделал, вызвала больше недовольства, чем устранила. Если вы думаете, что ещё большее количество смертей решит проблему, я бы сказала, что шутка не очень смешная.
Члены королевской семьи замерли. Они не шутили и хотели устроить ещё одну массовую казнь. Я была рада, что Богиня Мудрости запретила лишать кого-либо жизни.
— В том, что Юргеншмидт оказался в такой серьёзной опасности, виновата королевская семья, — продолжила я. — Это должно быть вам уже ясно. Неужели никто из вас не сожалеет о содеянном?
Они отводили взгляды. Краем глаза я заметила смятение на лице Сильвестра, наблюдающего за королевской семьёй. Для ауба было неразумно так открыто выражать свои эмоции на подобной встрече: он должен был быть сдержаннее и вести себя более достойно.
— Хотя наши взгляды на этот вопрос не совпадают, — отметила я, — я уважаю то, сколько труда королевская семья приложила для поддержания Юргеншмидта, несмотря на отсутствие Грутрисхайта. Я хотела передать книгу одному из вас, чтобы сделать переход власти как можно более мирным, но, похоже, господин Фердинанд был прав… — я провела рукой по щеке. — Мне становится как-то не по себе. То, как сейчас управляется Юргеншмидт, — это искажённая пародия. Мы поклялись Эйвермину, что воспользуемся этой возможностью, чтобы восстановить старые порядки.
Какой-либо официальной клятвы не было, но мне не казалось, что я кого-то обманываю. Эйвермин хотел, чтобы было больше кандидатов в зенты с Книгой Местионоры, и Фердинанд заявил, что намерен помочь.
— Старые порядки?
Никто не понимал, что я имею в виду, — никто, кроме Фердинанда, написавшего сценарий, которому я и следовала. Я осмотрела комнату, после чего объявила, что ожидается от нового зента.
— Да, старые порядки. Королевская семья должна быть упразднена, а титул зента более не будет передаваться по наследству. Кандидаты на этот пост должны будут сами получить Книгу Местионоры.
Кровь отхлынула от лица Сигизвальда. Однако на лице Адольфины, его первой жены, уже появилось выражение покорности.
Я продолжила:
— Храм Центра вернётся в дворянскую академию, которая всегда была и остаётся святой землей Юргеншмидта, а зент вновь станет главой храма. Он посвятит себя возрождению старых ритуалов и наполнит страну магической силой. Никто из вас не возражает, полагаю. Было время, когда вы все обсуждали, чтобы я стала главой храма.
Несколько членов королевской семьи стали призрачно-белыми. Сильвестр и Флоренция выглядели так, словно души покинули их тела: они расплылись в улыбках и смотрели в пустоту, потеряв всякое стремление участвовать в обсуждении.
— В соответствии с этими изменениями все дворцы, включая королевский, будут запечатаны, а семья зента переедет в дворянскую академию. Эти дворцы, стремясь сохранить недавно основанную династию, построили зенты, боявшиеся покушения и желавшие скрыться от своих врагов. Сохранять их теперь — пустая трата магической силы. При новой системе зент также не будет жить за счёт Центра; вместо этого он будет получать налоги, собираемые со всех герцогств. Таким же образом поддерживают себя аубы, так что это не должно вызвать проблем, а если зентам понадобится больше средств, они смогут заработать их собственными усилиями.
— Розмайн, — предупредил Фердинанд.
«Упс… Пожалуй, я немнооооого отклонилась от сценария. Тем не менее, я думаю, что это хорошая возможность для дворян из великих герцогств начать думать о том, как заработать собственные деньги».
— Таким образом, новому зенту придётся жить так, чтобы полностью разрушить сложившееся за последние поколения представление о королевской семье. Есть ли среди вас добровольцы на эту роль?
Королевские особы переглянулись. Хотя человек, получивший Грутрисхайт, станет новым зентом, он не будет жить так, как все они привыкли. Они опасались выдвигать свою кандидатуру.
— Если кто-то из вас согласится, — заметила я, — мы скроем проступки королевской семьи, чтобы ваше правление было беспрепятственным, и позаботимся о том, чтобы все королевские особы, кроме зента и его семьи, стали аубами ранее уничтоженных герцогств. В противном случае мы, используя полиграфию, сообщим о ваших промахах всей стране, чтобы другие герцогства согласились избавиться от королевской семьи. Временным зентом станет ауб Дункельфельгер, а о его подвигах будет напечатана захватывающая книга.
Пока королевская семья сидела в тишине, слишком ошеломлённая, чтобы говорить, я почувствовала удар по своему бедру. На лице Фердинанда была знакомая мне лучезарная улыбка, говорившая о том, что он в ярости.
— Розмайн, — обратился он, — твоего объяснения было явно недостаточно.
В мгновение ока Фердинанд перешёл от критики за излишек слов к порицанию за их недостаток. Его не победить. Тем не менее я решила вести себя как богиня, а для воплощения Местионоры распространять печатную продукцию по всей стране было вполне естественно.
— О боги… Но использование печатной продукции для манипулирования публикой — это основы основ. Кроме того, это хороший способ рекламы печатной индустрии. Разве это не подходящий подход для меня как воплощения Богини Мудрости? Я уже поручила автору «Повести о диттере» написать новую книгу, рассказывающую о героизме Дункельфельгера во время войны.
— Что вы сказали?! — воскликнул ауб Дункельфельгер. — Мы — главные герои следующего тома?! Мы должны раскупить все экземпляры!
— Зачем? — спросила Зиглинда, глядя на мужа с тем же выражением недовольства, какое возникало у Фердинанда. — Книги призваны информировать общественность.
— Мир будет уничтожен, если ты получишь власть… — пробормотал Фердинанд, окинув меня взглядом, после чего обратил своё внимание на королевских особ. — Как вы опасаетесь, если новым зентом станет кто-то не из вашей семьи, народ будет возмущён тем, что вы не смогли предотвратить иностранное вторжение. Чтобы не дать восстанию недовольных дворян подняться и ввергнуть страну в очередную гражданскую войну, нам придётся отправить вас всех в Белую башню. Но вы можете быть уверены: в соответствии с обещанием, данным богам, никто не будет казнён.
Фердинанд, как настоящий Владыка Зла, лукаво улыбался, ясно показывая истинный смысл своих слов: он пощадит жизни королевских особ, но ничего хорошего их не ждёт. Его собеседники побледнели, и я поспешила всё прояснить. Я, конечно, не собиралась никого подвергать пыткам.
— Поскольку это делается лишь для того, чтобы избежать гражданской войны, мы можем гарантировать, что те, кто не совершил никаких преступлений, будут продолжать жить в достатке. Я даже переговорила с господином Фердинандом и добилась неплохих льгот для тех, кто окажется в Белой башне. В дополнение к двухразовому питанию вы получите книгу!
В комнате внезапно воцарилась тишина.
«Что? Почему никто не радуется? Я так старалась, ведя переговоры ради них…»
Я удостоилась холодной реакции не только от королевской семьи, но и от представителей Эренфеста и Дункельфельгера. Должно быть, их не волновало, что в тюрьме будут книги.
«Хмф! Из-за того, что вы не читаете, вы все так мало понимаете в древнем языке! Вы получите то, что заслужили!»
Несмотря на неловкость, Эглантина приложила руку к щеке и посмотрела на нас с Фердинандом:
— Э-э, госпожа Розмайн… Могу я задать вопрос?
— Конечно. Вы бы хотели две книги?
— Эмм, нет… Помнится, во время одного из наших предыдущих обсуждений речь зашла о том, что раскрытие истинного смысла танца посвящения и появление множества новых кандидатов в зенты приведёт к хаосу. Но сейчас вы предлагаете, чтобы будущие зенты выбирались не из королевской семьи. Разве это не противоречит друг другу? Я хотела бы знать, как избежать будущих противоречий.
Вопрос Эглантины не удивил меня: превыше всего она ценит мир. Фердинанд предугадал, о чём она спросит, и подготовил для меня ответ, поэтому я мысленно повторила то, что мы обсуждали во время нашей предварительной встречи.
— Даже сейчас я считаю, что лучше, чтобы следующим зентом стал кто-то из королевской семьи. Я бы предпочла, чтобы мы избегали конфликтов, когда это возможно. Но прошло уже больше года с тех пор, как был найден способ для получения Грутрисхайта, и до сих пор никто из вас не получил его.
Фердинанд пристально посмотрел на меня.
«Гх… Я всё помню. Эглантина ближе всех к Грутрисхайту, поскольку родилась со всеми атрибутами. Но говорить об этом прямо как-то некрасиво».
Кроме того, всё было понятно и так. Я вернула своё внимание к Эглантине и жестом попросила её ответить.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Да, никто, — подтвердила она. — Но только потому, что мы договорились, что зент удочерит вас. Мы собирались получить Грутрисхайт так.
— Другими словами, — вмешался Фердинанд, — вы планировали, что Грутрисхайт достанется кому-то не из королевской семьи. Тогда я действительно считал, что кто-то из королевских особ должен получить его… но мне и в голову не приходило, что вы все такие ленивые, жадные и эгоистичные.
— Что?! — воскликнул Сильвестр, выходя из ступора, в который повергло его моё рассуждение ранее.
Фердинанд лишь улыбнулся и продолжил. Речь, написанная для меня, звучала достаточно провокационно, но его реплики были просто оскорбительными. Поверхностная вежливость исчезла: он общался с королевскими особами как с некомпетентными дураками. Я не могла не моргнуть от удивления.
— Я передал то, что было необходимо королевской семье, чтобы получить Грутрисхайт, не вызвав раздора. Я также принял королевский приказ отправиться в Аренсбах, чтобы доказать, что не планирую восстания. И всё же… — Фердинанд сделал паузу, и на его лице расплылась широкая улыбка. — Все вы решили воспользоваться Розмайн, не приобретая Грутрисхайт самостоятельно. Она обещала защищать Эренфест вместо меня, а вы вынудили её согласиться на удочерение и кошмарную помолвку. Господин Трауквал, можете ли вы представить, что я почувствовал, услышав это? Я согласился покинуть Эренфест, чтобы защитить родное герцогство, а вы стали раздирать его на куски.
Вместо Эглантины, которая задала вопрос, Фердинанд обратился к Трауквалу. Бывший король повесил голову, его губы были плотно сжаты.
— Господин Фердинанд, — вмешалась Магдалена. — Даже при таких обстоятельствах вы ведёте себя слишком грубо. Вы сидите перед зентом.
Трауквал покачал головой:
— Возможно, ты не знаешь этого, Магдалена, поскольку ты лишена возможности общаться… но я действительно многого требовал от этого мужчины.
— Тогда я сказала не подумав. Приношу свои извинения.
— Господин Трауквал, могу ли я узнать, что это были за требования? — поинтересовался Сильвестр, которому было отказано во входе на ту судьбоносную встречу. — Как его старший брат и ауб Эренфест, думаю, я имею право знать.
Трауквал посмотрел на Фердинанда, участвуя в каком-то мысленном споре, затем медленно покачал головой:
— В обмен на согласие с моими требованиями господин Фердинанд попросил, чтобы содержимое встречи, где они обсуждались, навсегда осталось между нами. У меня нет намерения нарушать эту просьбу. Я не хочу злить ни его, ни воплощение Местионоры ещё больше, чем уже разозлил.
Фердинанд кивнул с некоторым облегчением:
— Отвечая на ваш вопрос, госпожа Эглантина, я думаю, что некоторые внутренние разногласия предпочтительнее, чем приближение страны к краху из-за королевской семьи, которая прекрасно знает, как получить Грутрисхайт, но бездействует.
— Понятно…
— Тем не менее… если вы предпочитаете сохранить притязания королевской семьи на трон, есть некоторые методы, которые вы можете использовать. Избранные зенты могли бы просто обеспечить помощь своим детям в получении более полных Книг Местионоры, чем у всех прочих кандидатов.
Другими словами, королевская семья могла работать с этим. Эглантина изящно склонила голову набок, как будто что-то обдумывая.
— Я считаю, что для королевской семьи будет лучше, если она будет стремиться производить на свет будущих зентов, — сказала я. — Хотя я намерена исправить искажённое правление и обнародовать способ получения Книги Местионоры, члены бывшей королевской семьи не должны исчезать со сцены.
— Не могли бы вы уточнить, что вы имеете в виду под «искажённым правлением»? — спросил Фердинанд, побуждая меня продолжить.
Я объяснила, как зенты на протяжении всей истории постепенно искажали процесс восхождения на престол. Королевская семья не могла ничего этого знать: в библиотеке дворца хранились только документы, которые их предки взяли с собой, когда впервые покинули святую землю.
Сигизвальд выглядел так, словно его только что поразила молния, но быстро пришёл в себя:
— О воплощение Местионоры, теперь я понимаю, что боги хотят устранить королевскую семью. Для меня будет честью стать следующим зентом и восстановить старые порядки, как того желают боги.
Фердинанд поднял бровь.
Анастасий бросил на первого принца обеспокоенный взгляд:
— Брат, ты…
— Люди по всей стране ждут, что я стану следующим зентом, — продолжил Сигизвальд, прерывая мольбы брата спокойной улыбкой. — Таким образом, нет никого более подходящего для этой задачи. Ты не согласен, Анастасий?
Второй принц замолчал и опустил глаза, потеряв желание говорить. Видимо, расценив это как согласие, Сигизвальд широко улыбнулся и продолжил говорить:
— Хотя я согласен с возрождением старых порядков, вина за это вторжение лежит в первую очередь на Аренсбахе. Я не согласен с тем, чтобы королевская семья несла всю тяжесть этого бремени.
— Брат! — воскликнул Анастасий.
— Я конечно же помню про предательство командира рыцарей Центра, но с ним быстро разобрался Эренфест и Дункельфельгер. Не лежит ли наибольшая вина на тех в Аренсбахе, кто не смог заблаговременно победить ланценавцев в своём герцогстве? Не должны ли они понести наказание раньше всех членов королевской семьи?
Сигизвальд подкрепил свои слова резким взглядом на Фердинанда, даже не пытаясь быть тактичным. Казалось, он искренне верил, что Фердинанд виноват в том, что не проконтролировал Дитлинду и не предотвратил вторжение. Я поняла, что он привык приказывать другим и не ожидал, что кто-то станет оспаривать его слова как первого принца. Его жизнь до этого момента, его опыт и то, как он был воспитан, привили ему такой образ мыслей.
«Принц Сигизвальд действительно не знает своего места, не так ли? Разве можно так вести себя, когда он пытается получить одобрение воплощения богини, чтобы стать следующим зентом?»
И всё же я не была уверена, что могу его укорить. Моё представление о мышлении и стандартах королевских особ было в лучшем случае посредственным. Я взглянула на Фердинанда, который теперь ослепительно улыбался.
«О-о-о. Он жаждет крови».
— Очень хорошо, — сказал он. — Аренсбах готов передать вам своих пленников. По одному вашему слову мы немедленно отправим их в Центр.
«Другими словами: “Если хотите наказать их, поторопитесь. Мы ждём только вас”».
Если не говорить о книгах, ничто не смогло бы убедить меня выступить против Фердинанда, когда он был в такой ярости. Наш добрый друг Сигизвальд, видимо, был особенно храбрым. Он не почувствовал крайней злобы, сквозившей в улыбке Фердинанда, но хотя бы понял, что это не выражение счастья, и немного поколебался, прежде чем продолжить.
— Я имею в виду не самих преступников, а вас, господин Фердинанд. Вы были направлены в Аренсбах, чтобы сдерживать следующего ауба. Осознаете ли вы собственную вину?
Наконец внутри меня что-то оборвалось. Сигизвальд не выполнил своих основных обязанностей — что давало ему право так неуважительно относиться к человеку, который в соответствии с королевским приказом изнемогая трудился в незнакомом месте? Я не собиралась оставлять это без внимания.
— Принц Сигизвальд… Вы только что обвинили господина Фердинанда в том, что он не выполняет свои обязанности?
Принц уставился на меня, удивлённый тем, что я вмешалась. Анастасий тем временем схватил руками голову и застонал. Если он хотел избавить брата от предстоящего позора, то должен был вмешаться, когда у него была такая возможность.
Я продолжила:
— По приказу, сделанному вашей семьёй, господин Фердинанд был вынужден начать работать в Аренсбахе ещё до женитьбы, в отсутствии подданства. Когда же его свадьба была отложена, ему в нарушение обычаев не было позволено вернуться домой. Эти подлые действия стали причиной того, что он оказался отравлен и был вынужден броситься в бой, практически не имея времени на восстановление. Неужели вы можете утверждать, что тот, кто при всём этом успешно возглавил армии двух герцогств: рыцарей Аренсбаха и добровольцев Дункельфельгера, — не выполнил своих обязанностей?
— Госпожа Розмайн права, — добавил ауб Дункельфельгер. — Господин Фердинанд разбил ланценавских солдат в Аренсбахе, прогнал солдат Аренсбаха, вторгшихся в Эренфест, а затем захватил ланценавцев, пытавшихся заполучить Книгу Местионоры в Центре. Учитывая, что он был всего лишь помолвлен с будущей герцогиней Аренсбаха, а не женат на ней, он сделал чрезвычайно много. Любой из моих рыцарей, сражавшихся вместе с ним, подтвердит, что времени на отдых почти не было.
— Интересно… — ответил Сигизвальд, однако его взгляд выдавал, что он не убеждён.
— Принц Сигизвальд, — вновь обратилась я, — я должна спросить: пока господин Фердинанд выполнял обязанности, возложенные на него королевским приказом, чем занимались вы и остальные члены королевской семьи? Позвольте напомнить вам, что и Эренфест, и Дункельфельгер предупреждали вас о грядущей опасности.
Если кто-то и не выполнил свои обязательства, то уж точно не Фердинанд и не я. Принц открыто возражал против виновности королевской семьи, но, опять же, чем они занимались?
Сигизвальд лишь слегка вздрогнул. Возможно, мой суровый взгляд ошеломил его. Как бы то ни было, это дало мне прекрасную возможность доказать свою правоту.
— Несмотря на наши предупреждения, королевская семья не заметила ни предательства Раоблута, ни распространения трука в Центре. Вы по глупости пропустили ланценавцев, позволив им получить штапы, а затем отказались от обязанности защищать основание Юргеншмидта, затаившись во дворце. Сделали ли вы хоть что-то полезное? Во время сражения я была на месте в лекционном зале и делала всё, что могла, чтобы дать отпор захватчикам. Скажите, принц Сигизвальд, где были вы?
— Будучи принцем, я руководил дворянами Центра изнутри… моего… — Он замолчал, не в силах противостоять моей знающей улыбке. Решив остаться в своём дворце, он отказался от претензий на то, что защищал Юргеншмидт.
— Вы действовали, исходя из собственной безопасности, полностью пренебрегая страной и её народом. У зентов и аубов есть единственная обязанность, более важная, чем любая другая: защищать свои основания. В тот момент, когда вы отдали предпочтение своему дворцу, вы потерпели крах как член королевской семьи. Вы меня понимаете?
— Розмайн, хватит, — предупредил Фердинанд, легонько дернув меня за рукав. — Прочие члены королевской семьи не в силах выдержать обвинений со стороны воплощения богини.
Я обвела глазами комнату и увидела, что остальные действительно выглядят крайне нездоровыми:
— Вы правы. Однако их необоснованные требования и нелепые ожидания со времён гражданской войны принесли гораздо больше вреда. Бесчисленное множество людей погибло, что гораздо хуже, чем простое недомогание. Пусть они побледнеют перед лицом своих преступлений.
Фердинанд встал и схватил меня за руку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он бледен, а в его глазах была срочность, которую заметил бы любой.
«Погодите-ка… Господин Фердинанд выглядит так же встревожено, как и королевская семья».
— Розмайн, ты знаешь, что твои глаза изменили цвет? — настаивал он. — Ты понимаешь, что божественная сила, излучаемая тобой, растёт и подавляет всех, кто находится в этой комнате?
Я была зла на Сигизвальда, но нет, такие мысли не приходили мне в голову. Я догадалась, что первый принц дрожал не потому, что ему было стыдно за все те проступки, на которые я указывала.
— Нет… — ответила я. — Ничего такого я не хотела.
Трауквал медленно поднял руку, с трудом удерживая ровное дыхание, пока терпел моё подавление.
— Позвольте мне говорить, госпожа Розмайн.
Его вежливая просьба заставила Сигизвальда снова выглядеть так, словно его поразила молния Феадренны.
— Продолжайте, — кивнула я.
— Прошу простить моего глупого сына за то, что он не осознает всей тяжести своих проступков. Прежде всего, не стоит принимать близко к сердцу его необдуманные слова: мы уже поклялись не наказывать господина Фердинанда ни за одно из преступлений, совершённых Дитлиндой.
Слова Трауквала принесли мне утешение. И теперь, когда он упомянул об этом, хотя мои воспоминания всё ещё были затуманены, я смутно вспомнила о существовании такого обещания. Фердинанд был в безопасности, что бы кто ни говорил.
Я вздохнула с облегчением, и все остальные тоже. Наконец-то они были свободны от моего подавления.
