Когда я была охвачена лихорадкой, я думала о том, как похоронить Фэя и его дружков в ледяных тисках страха. Я была так близко! Я была так близко к созданию первичного подобия книги! И если не смогу пойти в лес, если не получится вернуть глину, то я никогда не смогу составить из этих табличек книгу.
У меня созрел план — классический для японских ужасов. Четкого представления о том, чего действительно боятся жители этого мира, у меня нет, но если волосы будут свисать вниз, закрывая лицо, как у Садако, а платье будет все в пятнах… Оставалось только наткнуться на них, нашептывая темные проклятия… или, может быть, жалобы по поводу пропавших глиняных табличек… Как насчет этого? Вот это ведь страшно, верно?
После того как я придумала так много хороших идей, а температура спала, отец передумал по поводу своего недавнего решения. Когда я, наконец, стала достаточно здоровой, чтобы без осложнений выбираться из постели, он сказал, что снял запрет на мои походы в лес.
— Завтра, — тихо проговорил он и, наткнувшись на мой непонимающий взгляд, пояснил: — Завтра ты сможешь вернуться в лес.
— Правда? А почему?
— Ты не выглядишь счастливой, — ответил отец и поднял на меня взгляд.
Я действительно рада, что смогу отправиться в лес, но это означает, что все мои планы по запугиванию на основе японских ужасов были придуманы напрасно. Я тихо бормотала ругательства. Было жаль, что я столько думала о том, как сделать свою одежду страшной, а еще подбирала идеальное время и место… Я могла бы стоять на краю колодца, или появиться из темного переулка…
— Я счастлива, но вот… — начала я, немного замявшись.
— Что?
— Ну, я просто придумала действительно хороший пла-а-ан… и было бы глупо просто отпустить их, верно?
— Забудь об этом прямо сейчас! Хорошо? — настойчиво воскликнул отец.
— Тц-ц…
Ну, если уж я могу пойти в лес и закончить работу над своей книгой, тогда мои планы не так уж необходимы. Возможно, это было бы куда более неразумно, чем просто пойти с ними. У меня больше нет времени на месть Фэю и другим ребятам, поэтому очевидно, что эти планы будут автоматически отброшены.
Тем не менее, что такого произошло, чтобы он так внезапно сменил свое мнение?
— Я следил за твоим самочувствием, и я думаю, что ты можешь пойти уже завтра.
Кажется, он не хотел, чтобы я шла сегодня, потому что бродить больной по лесу — ужасная идея. И я понимаю почему. Никто в мире не знает лучше меня, насколько слабо это тело.
***
Сегодня моя температура спала, и мне разрешили выйти в лес. Мое сердце поет, пока я подготавливаю все то, что может потребоваться мне завтра. В кладовке я нашла какую-то досочку, которую могла бы использовать для письма, и положила ее в корзинку. Затем я взяла кучу старого тряпья, которую моя мать использует как салфетки для чистки вещей. Решила, что оберну ими таблички, когда мы будем возвращаться домой.
Глиняные таблички! Глиняные таблички! Глиняные таблички! Ничто не разлучит меня с вами!
На следующий день я проснулась с боевым настроем и в отличном расположении духа. Дождь. И не просто там дождичек, а настоящий ливень, тайфун. Я отчетливо слышу, как гремят ставни на окнах.
Не-е-е-е-ет! Только не это!
В мире без ежедневных прогнозов погоды думать о ней мне никогда даже в голову не приходило. Множество раз случалось, что я не могла выйти на улицу, потому что температура была слишком высокой или потому что тучи «предвещали беду».
Хотя я и спрятала их в кусты, подальше от посторонних глаз, от такого разгула стихии это их никак не спасет.
Не-е-е-ет… Мои таблички-и-и… Дождь превратит их в кашу! Я бросилась к двери. Реакция мамы была незамедлительной: она схватила меня за запястья и легко подняла слабые руки, остановив мой внезапный порыв.
— Эй, Майн, стой! Куда ты собралась?!
— В лес! — коротко бросила я, пытаясь пробраться через преграду.
— Ишь ты! Разбежалась! Ты даже в хорошую погоду болеешь, а тут в ливень собралась?!
Дождь безостановочно лупит в деревянную дверь, а гул ветра разносится по всему дому. Уже это ясно дает понять, какая непогода разыгралась снаружи. Даже обычный человек колебался бы прежде, чем решиться выйти наружу — нет никаких шансов на то, что я смогу протянуть хотя бы минуту в этом аду. Убитая горем, я резко села, словно марионетка с оборванными нитками.
— Мой глиняные таблички… Ва-а-а-а!!!
— Все хорошо, Майн. Все сказали, что помогут тебе, так что это будет даже быстрее и проще, чем раньше, — мягко проговорила Тули, ласково поглаживая меня по голове. Она говорила, что все будет хорошо. Моя старшая сестра, действительно, удивительная.
Шторм был настолько силен, что длился в течение двух полных дней, и, после того как небо полностью прояснилось, детям разрешили отправиться в лес. Утреннее солнце светит так же ярко, как и лица ребятишек вокруг. Сегодня нет учебы, так что к нашей группе присоединились дети постарше.
— Эй, Майн! Как самочувствие? Лихорадка спала? — обеспокоенно поинтересовался Ральф.
— Да, но вот болела я долго.
Ральф выглядит на удивление более надежным, чем раньше. Может быть, потому что он занимается учебой. А еще неподалеку Тули, которую я так тщательно подготавливала к крещению.
Хм, хм, хм. А ведь они действительно неплохо смотрятся вместе: оба знают толк в заботе о других… Идеальная совместимость!
— Печально… — Ральф взъерошил мои волосы, а затем повернулся к Тули.
Пока я пялилась на этих двоих, из ниоткуда появился Лютц. Он вытянул меня из толпы и потащил вперед.
— А-а? Что такое? — недоуменно протянула я, тащась за ним.
— Ты тут самая медленная. Ты же не хочешь задерживать остальных? — обернувшись, спросил он.
— Не хочу.
Когда мы прошли через ворота, зеленые необъятные поля распростерлись перед нами. Шрамы, оставшиеся от шторма, можно было увидеть повсюду: некоторые посевы были уничтожены. Если подумать, в этом мире есть что-то вроде стихийных бедствий? Я безучастно смотрела куда-то вдаль, пока мои ноги двигались на автомате. Лютц неожиданно помахал рукой прямо перед моим лицом.
— Да? Что такое? — проморгавшись, я вернулась в реальность.
— О, просто мне было интересно, смотришь ли ты куда идешь, — чуть беспечно ответил он, а потом спросил: — Эй, Майн, сегодня ты попытаешься снова сделать эти штуки? «Глиняные таблички»?
Лютц не умеет читать, так что он не знает, что я записала на них, даже если бы я писала не на японском. Что еще более важно, он живет в доме без единого листочка бумаги или чернил. Он не понимает по-настоящему значимость глиняных табличек. Я вдруг почувствовала странное чувство: желание обращать в свою «веру» — сеять учение о «божественной благодати письменности».
— В общем, это то, с помощью чего я смогу написать о вещах, которые не хочу забывать. Если все записать, то всегда можно вернуться и еще раз посмотреть на надписи, чтобы вспомнить. А глина, потому что можно писать пальцем и, если что, исправить ошибку. Ещё ты можешь обжечь её, чтобы продлить срок их службы. Удивительно, правда? — не знаю, было ли моего объяснения достаточно, но Лютц смотрит на меня с открытым ртом, слегка склонив голову набок.
— Не понимаю… Это ведь все равно, что писать?
— Я пишу рассказ. Мама сказала мне его записать, чтобы не забыть, понимаешь? Чего я действительно хочу, так это книг. Однако я не могу их купить, так что сделаю свои собственные.
— А-а-а-а, так ты хочешь просто сделать книгу? — вопрос Лютца заставил меня задуматься.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Прямо сейчас, у меня нет еще ни одной книги, поэтому я решила, что мне нужно как-то сделать собственные. Что я действительно хочу — это не делать книги.
— Неа, больше! Чего я действительно хочу, это жить среди книг. Не важно, сколько книг — я хочу их все, и я хочу тратить все свое время на их чтение.
— Эм-м-м, так… ты хочешь… книги? — недоуменно спросил он.
— Да! Я хочу их очень сильно. Но они такие дорогие, что я не могу купить их. Поэтому буду делать их сама. Бумага слишком дорогая, так что мой план состоит в том, чтобы сделать глиняные таблички, написать рассказ, а затем обжечь их.
— А-а-а-а-а, так ты хочешь сделать заменитель книги?
— Да! Мне не удалось в прошлый раз, поэтому сейчас я настроена на победу.
— Хах! Ладно, я тебе помогу, — весело ответил Лютц.
***
Когда мы дошли до леса, грязь на дороге почти высохла. Мы выбрали большую поляну для встречи, куда все должны были прийти после сбора.
— Ладно, давайте начнем. Мелкотня, не заходите слишком далеко. Убедитесь, что вы всегда сможете увидеть эту поляну, ладно? — раздавал инструкции Ральф.
Старшие дети достали луки и стрелы и отправились глубже в лес. Я же сразу же начала искать свой «клад», волнуясь о состоянии глиняных табличек.
— Эй, кто-нибудь помнит, где мы положили мои глиняные таблички? — у меня не получалось найти дерево, на котором мы поставили отметину в последний раз.
— Мы отмечали дерево где-то там, верно? — припомнил Фэй.
— Где-то здесь, я думаю, нам просто нужно осмотреться, — Лютц тут же появился рядом.
Не только Фей, все вокруг присоединились к поискам… Вау, а они очень хорошие ребята.
— Эй, это не оно? — окликнул Ральф, спустя время.
Наш ориентир был сломан, так что было трудно найти то место, однако Фэй помахал мне рукой, подзывая к себе. Все, что я увидела, после того как подошла — уродливые комочки земли, с намеками на нечитабельные символы.
Эх… придется повторить все с начала…
— Это… это не моя вина!.. на этот раз, — начал было оправдываться он.
— Да, я понимаю.
Я знаю, что это не его вина. Всем интересно, дети вокруг воодушевлены: им явно не терпится чем-нибудь заняться. Верно, я просто не могу сдаться на этом этапе! Отступать уже некуда! Первое поражение я потерпела от башмаков Фэя и его прихвостней. Второе — из-за запрета выходить за ворота. Третье — из-за разбушевавшейся стихии. Я борюсь с катастрофами и стихийными бедствиями! Нет того, что могло бы остановить меня сейчас. Я собираюсь закончить эти таблички любой ценой.
Все будет хорошо.
Из своих ошибок я уяснила, что нужно успеть закончить таблички за один день, пока погода ясная, или перебраться в место с крышей, иначе все труды будут бесполезны. Мы были благословлены чистым, безоблачным небом, и у меня есть три сильных, здоровых помощника: Лютц, Фей и Ральф. Я не знаю, что на них подействовало: мои слезы или ярость, или же они просто хотят помочь. В любом случае, с таким количеством людей мы управимся куда быстрее.
Для дальнейшего чтения корректор советует включить музыку: IrishMusic — Sun
— Мне понадобится около десяти глиняных табличек, чтобы закончить историю. Так что, когда закончите мне помогать, то можете пойти заняться собирательством, — говорила я ребятам. Лютц, однако, остался и продолжил выкапывать еще больше глины: — Лютц, ты не пойдешь с ними?
— Ральф сегодня с нами, так что я собираюсь остаться здесь и помочь тебе!
— Хм. Ну, у меня уже есть достаточно глины… ты хочешь попробовать писать? — и, посмотрев на него, я взяла палочку и на еще сырой глине написала «ЛЮТЦ» на местном языке.
— Что это? — спросил Лютц, удивленно смотря на символы.
— Это твое имя! Если ты не можешь написать свое собственное имя, то ты не сможешь посетить другие города. Ты знал это?
В нашем городе пропускной режим свободный, так как стражники знают, кто мы такие. Однако если мы пытаемся войти в другие города, то у нас обязательно спросят имена и попросят записать их в специальной книге.
Если Лютц захочет когда-нибудь съездить в другой город, он должен по крайней мере знать, как написать свое собственное имя.
— Значит, вот как пишется мое имя?
— Если ты хочешь путешествовать, это действительно хорошая идея — научиться писать, — кивнула я.
Глаза Лютц блестели, пока он практиковался в написании своего имени на земле снова и снова. Тем временем, я усердно продолжала работу над глиняными табличками. С каждой новой выведенной буквой, я повторяла, что точно закончу эту книгу.
Закончила!
Я аккуратно завернула каждую табличку в старые тряпки, которые взяла с собой. С большой осторожностью опустила их в корзину — я не стала рисковать смазывать слова снова. Когда я, наконец, аккуратно сложила их, то глубоко выдохнула. Слезы так и просились наружу.
Это мой первый настоящий триумф! Неважно, что кто говорит, но это первая книга, которую я наконец-то обрела в этом новом мире.
— Даже в этом мире, я все еще могу читать книги. Так что все будет хорошо, — тихо прошептала я.
— Майн, ты закончила? — окликнула меня Тули.
— Да! Благодаря вам всем! Спасибо!
***
Как только я вернулась домой, то обожгла таблички в нашей печи. Они взорвались. Нет, на самом деле. Они взорвались. Я не знаю, что бы вы попытались сказать мне, но я не вру. В то время как они выпекались в духовке, произошел «бум», и моя первая написанная книга вылетела из печи облаком пыли и грязи.
Я даже не успела понять, в чем причина.
Во-первых, я была слишком ошарашена, чтобы проанализировать произошедшее, а потом еще и мама начала ругаться. Она заставила меня пообещать, что я больше так не буду.
Хм… Все вернулось на круги своя? Или же… Кажется это «три шага вперед, два назад»?
Интересно, что я попробую в следующий раз?
