Когда мы работали дома, кто-то постучал в нашу входную дверь. Мы с Тори переглянулись, потом она поднялась посмотреть, кто там.
— Да, кто это?
— Это я, Лютц. Я принес с собой булавки для шпилек.
— Хорошо, позволь мне открыть для тебя.
Тори отрыла дверь со скрипом, впуская порыв свежего морозного воздуха. Лютц зашел, снег все еще лежал на нем.
— Вау, там так холодно, — сказала я.
— Снег идет очень сильно? — спросила Тори.
— Дорога к колодцу была полностью зарыта, но сейчас все не так уже плохо, — ответил Лютц.
Пока мы говорили, весь снег спадал с него, приземляясь там, где он стоял у входа.
— Вот, несколько булавок. Каждый из моих братьев сделал по три штуки, так что их здесь девять.
Он положил булавки для наших шпилек на стол. Как только он выложил их в ряд, Тори встала и пошла принести украшения, которые мы закончили до этого момента.
— Ах, раз так, то быть может доделаем шпильки какие сможем? — сказала моя мама. — Если мы их сделаем, то нам будет не хватать еще нескольких булавок, да?
Похоже, пока я болела, они с мамой успели закончить несколько шпилек. Я посмотрела на украшения, которые они выложили на столе, и задала вопрос Лютцу.
— Мы закончили двенадцать украшений. Ты принес с собой девять булавок. Сколько булавок не хватает?
— О? Эмм… три.
— Это правильно! Хорошая работа. Ты усердно учишься! — Взглянув вниз, я заметила, что у него в руке была сумка, с доской и с калькулятором. — Мама, Тори, могу ли я оставить вас работать над шпильками? Я хочу помочь Лютцу с учебой.
Тори недоверчиво заморгала, наклонила голову в сторону. — Я слышала, что ты ходишь помогать делать расчеты у ворот, но в действительности ли ты знаешь, как обучить его?
— Эм, думаю, да, я могу научить основам чтения и математики.
Я угрюмо обиделась на то, как мало верит в меня моя же сестра. Лютц, однако, ярко засиял.
— Мэйн действительно удивительна в чтении и в математике! Ну, хотя, она также удивительно слаба.
Ты мог бы остановиться после первого предложения, Лютц.
Несмотря на то, что я сверлила его неприятным взглядом, моя мама и Тори посмеялись над этим, так что это не имело значения.
Лютц начал доставать грифельную доску и карандаши из сумки, так что я побежала в спальню за своими вещами. Из деревянной коробки у кровати я достала карандаши и записную книжку, которую мне удалось собрать из пригодных частей наших слегка провалившихся бумажных образцов.
Я подумала, что могла бы поработать над своим проектом по созданию книг под предлогом помощи Лютцу в учебе. Обычно, когда моя мама и Тори усердно работают над своей ремесленной работой, очень неудобно рядом с ними сидеть и делать все это самостоятельно. Если я сделаю это, обучая Лютца, и мы будем одновременно что-то писать, то, думаю, это не будет выглядеть неуместно.
Теперь давайте вернемся к работе над книгой!
Поскольку я работала над этим всякий раз, когда мне удавалось найти немного свободного времени, я уже успела записать немного маминых сказок на ночь, но этого все еще недостаточно, чтобы я действительно смогла назвать эту маленькую записную книжку полноценной книгой.
Держа в руках мои заметки, карандаши как для доски, так и для бумаги и саму доску, я бодро пошла обратно на кухню. Но прежде чем я туда добралась, я услышала, как говорила моя мама.
— Лютц, ведь Карле и всей твоей семье не нравится твоя идея стать торговцем? Ты все же уверен, что хочешь им стать?
Внезапный, серьезный вопрос заставил меня остановиться замертво, у меня перехватило дыхание. Стараясь заглушить шаги, я медленно вернулась на кухню.
Тори, сидевшая рядом с моей мамой, была неподвижна. Напротив нее сидел Лютц, оглядываясь на нее с напряженным выражением лица. Когда я села рядом с Лютцем, моя мама посмотрела на нас, вздохнула, затем открыла рот, чтобы продолжить говорить.
— Мне было интересно, ну знаете, была ли Мэйн той причиной, по которой ты говоришь, что хочешь стать купцом. Ты такой добрый мальчик, и я подумала, что, возможно, потому что Мэйн сказала, что хочет им стать, ты последовал за ней.
— Нет! — он сразу возразил. — Я сказал, что хочу стать купцом, еще до того, как мы с Мэйн познакомились. Это я ее втянут в это, а не она меня.
Лютц думал, что хочет стать перекупщиком, затем он выслушал то, что Отто должен был сказать по этому поводу, и узнал о том, какие плюсы у городского образа жизни, и решил, что вместо этого он хочет стать торговцем. Честно говоря, я вообще не имела никакого отношения к процессу принятия решения.
Моя мама слегка кивнула, спокойно глядя на него. — Я поняла. В действительности ты захотел стать торговцем. Но, если Мэйн пойдет учеником туда же, что и ты, то ты продолжишь присматривать за ней, как и сейчас, да? Если ты просто тратишь на нее время, то ты не сможешь выполнить хорошо свое задание на своей реальной работе в качестве ученика. Ты будешь все делать небрежно, если будешь постоянно приглядывать за ней.
Думаю, предупреждение моей матери ударило Лютца прямо в сердце. Сидя рядом с ним, я с точностью могу сказать, что такое неожиданное откровение застряло комом в его горле. Ее предупреждение было близко с моим мнением. Она вовсе не ошиблась.
Пока я тревожно скрежетала зубами, Лютц решительно поднял голову, чтобы посмотреть на мою маму.
— …Я хочу стать торговцем, несмотря ни на что. Так как со мной Maïne, то я думаю, что это действительно возможно. А если я стараюсь быть настолько полезным ей, насколько могу, то это не значит, что я пытаюсь стать торговцем только ради нее.
Это верно, у Лютца есть свои мечты, и стать торговцем поставило бы его в гораздо лучшее положение, позволяющая ему делать то, что он сам хочет делать, чего нет у ремесленника. Разговор с Бенно и Марком только сильнее убедило его в этом. Он может и делать все эти вещи со мной, но он ни за что не станет торговцем исключительно ради меня. Это просто самый быстрый способ добраться туда, куда он хочет.
— Тогда, если Мэйн не сможет быть там с тобой, скажем, если она слишком сильно ослабнет и ей нужно будет бросить свою работу, то ты все еще будешь пытаться стать торговцем?
Лютц сжал свои кулаки поверх стола, неуклонно смотря в глаза моей мамы. — Да, — сказал он, медленно кивая. – Конечно я буду. Мои мама и папа говорят мне остановиться и просто стать ремесленником, но я не собираюсь сдаваться сейчас, когда я добился такого большого прогресса. Даже если Мэйн скажет мне, чтобы я остановился сейчас, я все еще буду пытаться стать торговецм.
— Я поняла, — ответила она. — …Что ж, тогда все хорошо! Все, что я слышала, это только слова Карлы, так что я была немного обеспокоена. Спасибо, что рассказал мне все это, Лютц.
Для Карлы это выглядит так, будто я заставляю Лютца следовать за мной. Это не совсем верно, учитывая мое состояние, но похоже, что она едва ли слушает то, что говорит Лютц, и наказывает его за неправильные взгляды на свои цели, которые, по ее мнению, у него были.
И потом, несмотря на то, что она сказала ему остановиться, он отказался…
Я вообще-то хотела бы узнать, что именно Карла рассказала моей маме, но у меня такое чувство, что она не скажет мне, даже если я спрошу об этом. Я почти уверена, что она просто сказала бы, что раз уж я так сильно хочу узнать, то я должна спросить у Карлы все сама.
— Миссис Ева, — спросил Лютц, — у меня тоже есть к вам вопрос.
— Какой же? — она ответила, наклонив голову в сторону. Я могу сказать по тому, как она тихо посмотрела на Лютца, что она намерена серьезно ответить.
Лютц вздохнул с облегчением, прежде чем открыть рот. — Почему вы не против того, чтобы Мэйн стала купцом? Мои мама и папа постоянно твердят, что торговцы — это такие люди, которых все ненавидят, так зачем позволять Мэйн стать одной из них?
Ну, торговцы — это люди, которые всегда берут свои комиссионные и ущемляют чужую прибыль, поэтому я думаю, что ремесленнику принято плохо думать так об этой профессии, но… разве говорить, что буквально все ненавидят торговцев, не слишком ли это грубо?
Словно услышав мои мысли, мама криво улыбнулась мне, потом слегка нахмурилась, смущенно смотря.
— Я думаю, что у всех разные представления о том, кто такие торговцы, поэтому я ничего не могу сказать о всей профессии. Но, чтобы ответить на твоей вопрос… Я думаю, причина, по которой я не возражаю, потому что Мэйн всегда была очень слаба, понимаешь?
— А? То есть потому, что она слабая? – переспросил он, непонимающе склонив голову в сторону.
— А? То есть потому, что она слабая? – переспросил он, непонимающе склонив голову в сторону.
Моя мама немного улыбнулась. — Чтобы быть честной, я не была уверена, что была какая-то работа посильная Мэйн. Я не могла представить, что кто-то сможет найти ей применение. Ну, так как она нашла себе полезную работу, где она может делать то, в чем она хороша, и к тому же она работает так усердно, то как я могу возражать против этого?
Мое горло немного сжалось, когда я услышала эти слова. Материнская любовь, которую она испытывала ко мне, заставила мои глаза прослезиться.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Ох, хорошо. …Я тоже стараюсь изо всех сил, но они все равно не принимают меня…
Услышав такие горькие слова, которые он произнес, я протянула руку, чтобы положить ее поверх его руки.
— Было бы хорошо, если бы они все же это сделали, да?
— Да.
— Ну так, давай сделаем это. И начнем с обучения!
— Да, ты права!
Лютц улыбнулся, его настроение сразу же стало повеселее. По мере того, как атмосфера от серьезных разговоров рассеялась, Тори, которая все это время сидела тихонечко, тяжело вздохнула с облегчением. Она достала свой швейный набор и стала работать над прикреплением украшений к булавкам. Глядя на все это краем глаза, я застучала пальцем по доске Лютца.
— Теперь давай начнем с повторения всех наших основных писем. Попробуй их выписать, посмотрим, помнишь ли ты их все.
— Понял.
После Лютц принялся писать все это, а я вернулась к проекту моей книги, записывая рассказы моей мамы. Сажевые карандаши, которые я использовала, были намного темнее, чем обычные карандаши, но они не стоят мне таких денег как чернила.
Пока я работала, я время от времени заглядывала в доску Лютца, чтобы посмотреть, что он уже делает. Посмотрев туда, я увидела, как он без сомнений пишет каждое письмо.
Обучение Лютца идет слишком хорошо. Когда мы начнем наше совместное обучение в магазине Бенно, ему потребуется значительно меньше времени на изучение упущенных тем. Поскольку он знает, что это будет чрезвычайно невыгодная ситуация, в которой он мог бы оказаться, он впитывал любую информацию как губка.
Поскольку недовольство его семьи идеей становления торговцем, так сильно напрягает атмосферу в его доме, Лютц рассматривал, в худшем случае, полностью покинуть свой дом. По этой причине, было действительно очевидно, почему он спешит запихнуть каждый бит информации в свою голову.
— Хорошо, ты запомнил все основные буквы и написал их так аккуратно! Это потрясающе, Лютц!
— Я просто следую твоему примеру, — ответил он.
Написать ровные, разборчивые буквы — нелегкий подвиг, если не практиковаться бесчисленное количество раз. Лютц не такой, как я, у меня есть знания из прошлой жизни. Подумав так, я стала сильнее восхищаться его упорством.
— Так как ты запомнил все это, то после этого давай поработаем над запоминанием некоторых слов. Давай потренируемся, выписывая формы заказа, которые, как я думаю, будут наиболее полезными.
На моей собственной доске я попыталась написать форму для заказа пиломатериалов. Так именно это я писала бесчисленное количество раз, когда мы делали бумагу, поэтому я с легкостью написала такой заказ. Когда я закончила его, я также написала имена мастерской и ремесленников Бенно, которых я узнала в процессе.
— Так зовут торговца древесиной. Здесь указывается имя человека, который делает заказ. Когда мы делали заказ, то мистер Бенно делал покупки, поэтому тут мы писали его имя. А тут указываются требуемые разновидности пиломатериалов…
Лютц пристально следил за мной, изо всех сил стараясь переписать все в соответствии с моими записями.
— Когда наступит весна, хочешь ли ты попробовать заполнить бланки заказов на наши бумажные принадлежности, Лютц?
— А?!
— Давай побольше потренируемся, чтобы ты смог.
— …Да!
Имея такую конкретную цель, кажется, что его решимость стала еще больше, так как он начал серьезнее учиться писать эти формы, я следила, чтобы у него не было опечаток в словах. Я наблюдала за его работой некоторое время, затем открыла свою записную книжку и продолжила записывать сказки моей мамы. Однако, мне потребуется еще некоторое время, чтобы закончить переписывать все эти сказки на ночь.
— Как насчет того, чтобы попрактиковаться в математике?
Закончив дописывать наконец одну историю, я откинулась назад и широко протянула руки к Лютцу. Он поднял взгляд со своей дощечки, где он практиковался писать некоторые слова бесчисленное количество раз, затем кивнул мне, откладывая свой сланец и вытаскивая свой калькулятор из сумки.
— Итак, как насчет вот этого на сегодня?
Я стала писать математические задачи на доске. Сегодня я выбрала сложение и вычитание с тремя цифрами. После того, как я написала восемь примеров, я посмотрела на него, наблюдая как он использует свой калькулятор. В отличие от того, что было раньше, он почти не колебался, пока щелкал бисером на устройстве.
— Вау, ты уже быстро считаешь, — сказала я.
— Я запомнил, как делать вычисления с двумя цифрами, как ты и говорила, а это облегчило задачу.
— Да. У тебя получается уже быстрее, чем у меня…
Расчеты, которые я предложила Лютцу, были достаточно просты, настолько просты, что я могу произвести их в своей голове, поэтому у меня не научилась использовать калькулятор быстрее. Как и всегда, для меня было гораздо быстрее просто выполнить арифметические операции на бумаге, чем использовать какой-то калькулятор.
Это потому, что я одолжила ему свой калькулятор, чтобы он мог практиковаться.
Это оправдание, для меня. У меня не так много времени, чтобы работать с калькулятором, так что, конечно же, я не научилась быстрее вычислять с ним. Если бы у меня действительно был калькулятор под рукой все время, то было бы… все еще думаю, а буду ли я практиковаться так же усердно, как и Лютц.
— Сложение и вычитание получаются уже довольно хорошо. Когда количество цифр вырастит, то просто используй калькулятор таким же образом.
— Все становиться таким запутанным, когда цифр становится больше, — сказал он, расчесывая щеку.
Он пользовался калькулятором около месяца, так что это был фантастический прогресс.
— Я не знаю, как делать умножение или деление, — сказала я, — поэтому, думаю, что мы застряли на этом.
Поскольку я не знала, как таки вычисления сделать на калькуляторе, то на данный момент единственный способ научить умножению и делению — через таблицу умножения. Цифры здесь не следуют за языком, как на японском, поэтому мне нужно будет адаптироваться, когда мы будем читать таблицу умножения вслух. Ее будет не так легко произнести, но, когда он сможет дать быстрый ответ, когда ему будет дана пара чисел, это будет здорово.
Он уже хорошо произносит большие числа и может точно конвертировать монеты. С его способностями к поглощению знаний, если он будет стараться во время начальной подготовки, то, я думаю, он справится с ней довольно хорошо.
…Теперь, какого черта мне делать?
То, что сказала моя мама, очень прочно засело в моей голове. «Если ты просто тратишь на нее время, то ты не сможешь выполнить хорошо свое задание на своей реальной работе в качестве ученика. Ты будешь все делать небрежно, если будешь постоянно приглядывать за ней.”
Я буду только помехой для Лютца, когда он начнет приступит к своей работе. У меня нет силы, нет выносливости, и я принципиально бесполезна. Я думаю, что от меня все же есть какая-то польза, когда дело доходит до разработки продукта, но поскольку у меня нет общих знаний этого мира, то без Лютца рядом со мной, помогающий мне понять ситуацию, у меня будет много проблем.
Задумавшись об этом, я, кажется, заставила и Бенно волноваться.
Я помню, как он спросил меня, смогу ли я в моем-то состоянии действительно работать. Я задумчиво напевала про себя, размышляя над ответом. Здесь, в разгар зимы, у меня нет ничего, кроме времени, поэтому я должна все обдумать должным образом.
Смогу ли я работать, не мешая Лютцу… или другим работникам магазина? Интересно, что же мне делать?
На следующий день у меня все еще не было ответа, поэтому я продолжила думать об этом, пока я лениво работала своим крючком.
Пока я работала, мой отец позвал меня. — Мэйн, если ты чувствуешь, что сможешь, то быть может, ты хочешь отправиться к вратам? Сегодня метель уже закончилась.
— Конечно, я пойду!
Я встала с грохотом, сразу же бросившись готовиться к выходу. Я взяла свои карандаши в сумку, а затем надела столько слоев одежды, сколько смогла, чтобы выдержать такой холод на открытом воздухе.
Отто находился у ворот. У него точка зрения торговца, и он относительно не заинтересованная третья сторона, поэтому я уверена, что он сможет дать мне свое объективное мнение, если спросить его.
Я все же попытаюсь спросить у него совета, действительно ли мне стоит стать учеником в магазине Бенно.
