В конце концов, очнувшись от своего мирного сна я выползла из-под Папиного плаща и потянулась изо всех сил, расстилая его на кровати. Мои слуги сделали бы это за меня при обычных обстоятельствах, но я хотела сделать это своими собственными руками. Я разгладила складки ткани ладонями, затем аккуратно сложила его.
— Отлично. Просто идеально.
Фран взял уже сложенный плащ, и мы вместе отправились в столовую завтракать. Слуги и простолюдины не могли начать есть раньше нас, дворян, поэтому здесь, в монастыре, все дворяне — включая рыцарей — пришли в столовую первыми. Естественно, мы не могли проявить и малейшей небрежности, когда рядом с нами находился Фердинанд.
К тому времени, как туда пришла я, все уже проснулись и с нетерпением принялись за еду.
— Всем доброе утро.
— Доброе утро, леди Розмэйн.
Бригитта и Дамуэль, похоже, только что приступили к завтраку, Юстус был явно едва разбужен своими слугами. Однако, Фердинанд, был уже близок к тому, чтобы очистить свою тарелку; он, должно быть, проснулся значительно раньше, чем остальные.
— Привет, Розмэйн. Я вижу, ты хорошо выспалась.
— Действительно. Прошлой ночью мне было очень уютно.
Пока Моника и Гил готовили мне еду, я попросила Франа позвать Папу, чтобы вернуть ему плащ. Мне хотелось бы вернуть его лично, но проклятие аристократического происхождения не позволяло мне делать такие вещи. Самое большее, что я могла, это поблагодарить его, когда Фран протянет ему сложенный плащ.
— Гюнтер, я возвращаю тебе плащ. Этой ночью он хорошо согрел меня, — сказала я, когда Папа опустился передо мной на колени. Он слегка приподнял голову, его светло-карие глаза прищурились в легкой, довольной улыбке.
— Я рад, что помог вам, Леди Розмэйн. Из того, что я слышал, вы будете путешествовать по городам во время Весеннего Молебна. Пожалуйста, берегите себя.
— Я очень благодарна тебе за эту заботу. Можешь передать остальным членам своей семьи, что я тоже желаю им всего хорошего.
— Это будет большой честью для нас.
Наш обмен репликами был недолгим, но от одной только возможности поговорить с ним моё сердце наполнилось неописуемой теплотой.
Пока я смотрела, как Папа возвращается к группе солдат, Бригитта задумчиво сощурила свои аметистовые глаза.
— Похоже, вы очень близки с этим солдатом, Леди Розмэйн, — сказала она вслух.
Она была единственной аристократкой из всех присутствующих, кто не знала, что он мой настоящий отец. Фердинанд и Дамуэль, конечно, знали, а Юстус и Экхарт узнали об этом во время проверки моего прошлого, когда я был Мэйн.
Я улыбнулась и озвучила Бригитте оправдание, которое мы заранее подготовили.
— У Гюнтера давняя история с компанией «Гильберта», у которой я заказывала шпильки для волос ещё до моего крещения. Эффа и Тули, те двое, что всегда приходят за моими заказами, — ты их помнишь?
— Да, я уже несколько раз видела их в ваших покоях. Тули эта та маленькая девочка, которая помогала снимать мои мерки, и я так понимаю, что вы часто обращаетесь к ней за услугами.
Я кивнула.
— Гюнтер — отец Тули. Он также тесно сотрудничает с мужем Коринны, женщиной, которая делает ваше платье. До моего крещения Гюнтер часто служил охранником, когда я отправлялась в нижний город по делам, связанным с мастерской приюта, или когда сироты уходили в лес, чтобы заняться там собирательством.
— Понятно, — ответила Бригитта, понимающе кивнув в ответ.
Прикрытие было задумано так, чтобы оно имело смысл для любого, даже достаточно информированного человека, у которого могли возникнуть подозрения, поэтому я была рада видеть, что оно так хорошо сработало.
— Розмэйн, сегодня мы отдохнем, а завтра отправимся на Весенний Молебн, — сказал Фердинанд, закончив с едой. — Я зайду к тебе сегодня попозже. Есть один важный вопрос, который мы должны обсудить.
С этими словами он направился обратно в свою комнату.
Я быстро принялась за свой завтрак, зная, что компания Гильберта и солдаты очень скоро должны были отправиться в Эренфест. Им нужно будет как можно скорее приступить к еде, иначе они наверняка припозднятся с выходом, поэтому я старалась есть как можно быстрее, сохраняя при этом грациозный вид.
Позавтракав, я вернулась в свою комнату, чтобы никому не мешать. Села в кресло и только на мгновение закрыла глаза, как события вчерашнего дня снова вспыхнули в моём разуме. Моё настроение рухнуло в мгновение ока.
— Леди Розмэйн, остальные уже поели и собираются уходить. Вы проводите их? — Спросил Фран, возвращая меня из этих неприятных воспоминаний.
Я кивнула и встала, направляясь вместе с ним к воротам. Там мы обнаружили ряд экипажей, почти все из которых были набиты багажом. Был только один, который всё ещё готовился, и жрецы помогали солдатам загружать оставшиеся вещи.
— Ну что, всё готово? — Спросила я собравшихся членов компании Гильберта, которые, казалось, что-то обсуждали между собой.
Бенно сделал шаг вперед и опустился на колени, затем Марк и Лютц сделали тоже самое.
— Леди Розмэйн, достопочтенный Лорд Фердинанд сообщил нам, что дело в Хассе улажено. Мы слышали, что вы дали достойное похвалы представление.
— Я не смогла бы этого сделать без помощи компании «Гильберта». Вы помогли мне больше, чем я могу выразить словами. Спасибо.
Они часто давали мне советы, и их связи с другими торговцами были жизненно важны при распространении слухов среди простолюдинов; они регулярно посещали Хассе, чтобы держать нас в курсе тамошних настроений и манипулировать мнением горожан в нашу пользу.
— Благодаря вашему плану у жителей Хассе было время обсудить все вопросы за зиму, и я считаю, что это сыграло решающую роль в достижении благоприятного результата, которого мы добились вчера. Конечно, против казни мэра было бы гораздо больше противников, если бы они не понимали своих действий и не имели времени обдумать соответствующий ответ.
Я была очень далека от того, как мыслит знать, настолько, что едва ли смогла бы правильно руководить чиновниками. Конечно, в будущем я буду узнавать всё больше и больше о том, как думают и действуют аристократы, но сейчас я была совершенно невежественна. Если бы не Бенно и Марк, было бы казнено гораздо больше людей.
— Я рад, что был вам полезен, Леди Розмэйн. Эта трагедия показала всему миру, что мы — компания, которой вы доверяете, и отныне нам будет значительно легче вести дела в пределах Эренфеста и Хассе. Если вы когда-нибудь снова будете нуждаться в нас, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться к нам, — нараспев произнес Бенно. Я предположила, что он был совершенно искренен в этих словах, но его последняя фраза определенно была косвенным требованием, чтобы я связалась с ним, прежде чем сделаю очередную глупость.
Я порылась в своих воспоминаниях в поисках чего-нибудь, о чем могла бы рассказать ему, а затем хлопнула в ладоши, осознав, что всё же есть кое-что.
— Ах, да. Есть одна вещь, которую я хочу рассказать вам. Это произойдет не скоро, но я хотела бы посетить Илльгнер, чтобы найти новые виды древесины для бумаги. Я обязательно спрошу вашего совета, когда придет время, — сказала я небрежным тоном.
По какой-то причине у Бенно было опустошенное выражение лица. Марк смотрел в землю, а Лютц тяжело вздохнул. Когда я в замешательстве наклонила голову на бок, Бенно с улыбкой посмотрел на меня. Но его темно-красные глаза говорили совсем о другом; если бы мы были в моей потайной комнате, он, без сомнения, уже обрушил бы на меня свое громоподобное недовольство.
— …Я понял. Я с нетерпением буду ждать вашего возвращения с Весеннего Молебна, Леди Розмэйн, чтобы услышать более точные подробности этого дела. Мы хотели бы поблагодарить вас за предоставление нам новых контактов среди знати, а также обсудить платье, для создания которого вы наняли Коринну, — сказал Бенно с вежливой улыбкой.
Но, несмотря на его учтивый тон, я знала, что это был просто его окольный способ сказать: “Не создавай мне лишней работы, когда куча дворян и так уже постоянно обращается ко мне днями на пролет, дура!”
Я сдержанно улыбнулась, но внутри меня охватила паника. Не-е-ет! Теперь я не хочу, чтобы весенний молебен когда-либо заканчивался!
На этом моя беседа с компанией «Гильберта» закончилась. Пока все рассаживались по своим нагруженным экипажам, я раздала маленькие серебряные монеты, которые Бенно заранее приготовил и передал Франу.
— Я знаю, что дорога от Хассе до Эренфеста нелегка с таким количеством народа, но я доверяю безопасность Юстуса и компании Гильберта всем вам.
— Всё понятно.
— Можете на нас рассчитывать.
Солдаты нетерпеливо ухмылялись, глядя на деньги, которые я им вручила. Там, у ворот, очевидно, шла жестокая конкуренция за то, кто пойдет в Хассе на караульную службу, и все они, казалось, были довольны своим жалованьем. Я всегда давала Папе большую серебряную монету вместо маленькой, но я слышала, что он покупал на неё выпивку для всех, так что домой деньги почти не доходили. А под словом “слышала” я подразумеваю то, что Тули написала мне об этом в письме, хотя её почерк было очень трудно разобрать.
Несмотря на то, что все были готовы ехать, был один человек, который ещё не сел в экипаж. И кто же это мог быть, как не Юстус?
— Это самый настоящий позор. Если бы я мог сопровождать вас и во время Весеннего Молебна… — грустно сказал он.
Мы разошлись в разные стороны, так как ему нужно было как можно скорее вернуть коробку с медалями в замок, а поскольку его собственный верховой зверь не мог нести её, он ехал в квартал дворян в карете. Его слуги тоже отправились с ним.
Юстус был единственным дворянином, уходившим с солдатами, но он намеренно откладывал своё возвращение как можно дольше, с явной меланхолией переводя взгляд с Фердинанда на меня.
Фердинанд раздраженно вздохнул и нетерпеливым взмахом приказав ему усесться в карету.
— Весенний Молебен — это религиозное деяние, совершаемое жрецами. Теперь, когда дело в Хассе улажено, нам больше не нужен чиновник. Ты даже зашел так далеко, что украл работу у того, кто отвечает за город, чтобы приехать сюда и тебе ещё этого мало?
— Я доволен тем, что увидел в Хассе, но хочу следовать за Леди Розмэйн везде, где смогу. Мне кажется, что с ней почти никогда не бывает скучно.
— Это всего лишь твоё воображение, — ответил Фердинанд, пристально глядя на Юстуса. — Отправляйся уже в дорогу. Остальные не могут уехать, пока ты не сядешь на своё место. — Не имея другого выбора, Юстус забрался в свой экипаж. И они наконец отправились в путь. Один за другим экипажи медленно тронулись с места, а рядом с ними в качестве охраны шли солдаты. Папа служил арьергардом для группы, таким образом, дожидаясь окончания каравана из карет, поэтому я воспользовалась этой возможностью, чтобы сказать последнее «прощай».
— Гюнтер, будь осторожен на дороге.
— А вы позаботьтесь о своём здоровье, Леди Розмэйн, — с улыбкой ответил Папа.
К этому времени тронулся последний экипаж. Он последовал за ним, плащ, в котором я спала прошлой ночью, покачивался на его плечах, и как только он полностью скрылся из виду, я вернулась в монастырь.
Теперь, когда большинство людей ушли, в здании стало очень тихо. Когда я начала отдыхать после обеда, наконец пришел для обещанного разговора Фердинанд с Экхартом.
— Единственный слуга, который тебе здесь будет нужен, — это Фран. Пусть остальные покинут комнату.
— Очень хорошо. Все, кроме Франа, я должна попросить вас уйти, — приказала я. Все они быстро сделали, как я просила, оставив со мной его и двух моих рыцарей телохранителей.
Фран налил всем чаю и встал у плотно закрытой двери. Здесь стоял длинный стол, похожий на тот, что стоял в комнате Епископа, и мы с Фердинандом сидели по разные стороны, лицом друг к другу. Экхарт сидел рядом с Фердинандом, а Дамуэль и Бригитта стояли по обе стороны от меня.
— Во-первых, я хотел бы обсудить ингредиент, который мы соберем в середине Весеннего Молебна, — начал Фердинанд. Я почувствовала, как оба моих рыцаря напряглись при этих словах, и инстинктивно выпрямила спину; атмосфера в комнате стала ощутимо напряженней.
— То, что вы пожелали обсудить это с моими рыцарями, означает что снова будет не избежать участия демонических зверей?
— Учитывая, что они, как правило, собираются в местах, богатых маной, мы можем предположить, что их будет много. Юстус также сообщил, что мы, скорее всего, столкнемся с Тальфрошем.
Фердинанд любезно сообщил мне имя, и, хотя я понятия не имела, что это за демонический зверь, мои рыцари, похоже, знали. На лице Бригитты промелькнула недовольная гримаса, из чего я заключила, что, чтобы это ни было, оно особенно не по нраву девушкам.
Фу, пожалуйста, пусть это будет что угодно, только не жук…
— Однако, учитывая то, что произошло в ночь Шутцарии, было бы неразумно недооценивать то, что может произойти в ночь Флютрейн. Невозможно сказать, столкнемся ли мы с гигантскими демонически зверями или же это будет орда из тварей поменьше.
— В таком случае, разве мы не должны взять с собой больше рыцарей? По крайней мере, мы могли бы попросить Корнелиуса сопровождать нас, поскольку он уже назначен охранять меня, — предложила я.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Хотя было важно сохранить создание зелья в тайне, Корнелиус был членом моей семьей и тем, кому я доверяла.
Но Фердинанд покачал головой.
— Это не выход. Корнелиус ещё юн и только учится на рыцаря. Ему нельзя давать работу за пределами города.
— Я, кажется, припоминаю, что он навещал Хассе вместе с нами, когда вы строили этот монастырь. Верно? — Спросила я, вспоминая, кто на чьём верховом звере добирались тогда сюда.
Услышав это, Фердинанд и Экхарт поморщились.
— Розмэйн, это были весьма ненормальные обстоятельства, — объяснил Фердинанд. — Никто из нас не мог предвидеть, что мы можем покинуть город.
Это было разумным объяснением; даже я не собиралась строить монастырь в Хассе сразу после ужина в итальянском ресторане.
— Значит, мы просто не сможем взять с собой больше рыцарей… – Отступила я. – Но сможем ли мы тогда справится?
— Не бойся, Розмэйн. Большинство демонических зверей не представляют никакой угрозы для Лорда Фердинанда, — успокаивающе сказал Экхарт, показывая как тот доверяет ему. Он даже казался взволнованным возможностью того, что ему наконец довелось исполнять роль стража Старшего жреца.
Он, вероятно, был прав, что в присутствии Фердинанда большая часть того, что могло бы обернуться для нас изрядной проблемой просто не дорастет до такого статуса, поэтому я решила доверить все детали безопасности им и сосредоточиться на самом сборе ингредиента. Я достала диптих, приготовила стилус и начала задавать вопросы.
— Фердинанд, а что из себя представляет весенний ингредиент?
— Нектар Райрина, цветка, который, как говорят, любит сама богиня, — ответил Фердинанд.
Мы направимся к ключу, который в это время года настолько богат манной, что его называли купальней богинь. Там цвели цветы, известные как Райрин, и их нектар был ингредиентом, собираемым в этом сезоне.
— Лепестки цветка закрываются ночью, и он медленно производит нектар, прежде чем в конце концов расцвести на рассвете. Чтобы предотвратить загрязнение ингредиента другой манной или его поглощения демоническими зверями, нужно собрать его именно в этот момент. Таким образом, мы выступим вечером и всю ночь на пролет будем ждать рассвета, охраняя цветок.
Я записала всё это в свой диптих, а потом посмотрела на Фердинанда.
— Вы когда-нибудь были у этого ключа?
— Нет. Я довольно регулярно ходил на сборы ингредиентов, когда учился в Королевской академии
но с тех пор, как я окончил её и вернулся в Эренфест, у меня более не было такого досуга, — объяснил Фердинанд. — Я знаком с жестокими, опасными демоническими зверями, на которых должен охотиться рыцарский орден, но я не особенно хорошо осведомлен о безвредных, а также всех доступных в здешних землях ингредиентах. В результате мы в значительной степени полагаемся на сведения Юстуса, когда дело доходит до сбора материалов зелья в Эренфесте.
Не было никаких сомнений в том, что Юстус был скажем так «не от мира сего», но он действительно был хорошо осведомлен о самых разных событиях и диковинках. Более того, поскольку он с готовностью сам отправлялся собирать ингредиенты, предоставленной им информации можно было доверять.
— Я приготовлю инструменты, которые тебе понадобятся для сбора, и одолжу их тебе, когда придет время.
— Я вам очень благодарна.
Как только мы закончили разговор о нектаре Райрина и предыдущей встрече Юстуса с Тальфрошем, Фердинанд приказал Франу и рыцарям покинуть комнату.
— Теперь я хочу побыть наедине с Розмэйн, чтобы обсудить дела в Хассе. Все, освободите комнату.
— Как прикажете, господин!
Фран налил нам ещё по чашке чая и вышел, а Дамуэль и Бригитта последовали за ним. Экхарт, казалось, хотел остаться и продолжать выполнять свой долг телохранителя, но и он был вынужден уйти.
Фердинанд отхлебнул только что налитый чай, поставил чашку и пристально посмотрел на меня своими светло-золотистыми глазами. То, что мы таким образом смотрели друг на друга, наедине, всегда предвещало начало лекции или какого-то нагоняя.
Я положила руки на колени и выпрямила спину.
— Розмэйн, я бы хотел, чтобы ты рассказала мне, что ты узнала из своего опыта с Хассе.
Я на мгновение закрыла глаза, и в моей голове тут же вспыхнули вчерашние образы. Когда я снова открыла их, то сжала кулаки, глядя на Фердинанда в упор и изо всех сил стараясь не поддаваться эмоциям.
— …Во-первых, я теперь очень явно осознаю, что мне нужно как можно скорее полностью понять и постичь культуру дворян.
Проблема в Хассе возникла из-за моего невежества в двух важнейших областях: культурное значение белокаменных зданий, и огромного различие между тем, что простолюдины и дворяне считали само собой разумеющимся. Чтобы предотвратить повторение подобного, мне нужно было как можно скорее овладеть культурой аристократов.
— Правильно. Будь ты обычным благородным ребенком, то могла бы постепенно узнать о нашей культуре и обычаях под защитой своих родителей. Но для того, чтобы запустить свою мастерскую и распространить печатное дело по всему герцогству, ты сразу прыгнула в мир взрослых.
Мне нужно было многому научиться, и сделать это надо было как можно быстрее, потому что я делала то, чего никогда не сделал бы ни один другой ребенок. Я больше не была простолюдинкой; и поэтому нуждалась в руководстве и наставлении не в качестве купца, а дворянки.
— Дворяне не думают как купцы. Всё, что ты делала до сих пор, это основала приют и мастерскую в Хассе. Ты действовала импульсивно, без подготовки, и единственная причина, по которой это закончилось без каких-либо серьезных происшествий, заключалась в том, что враги, которых ты нажила, были простолюдинами, живущими в Центральном районе.
— Насколько я понимаю, это и было серьезным происшествием, — запротестовала я. Как бы вы назвали казнь, которая привела к шести смертям, если бы не серьезным происшествием?
Фердинанд пренебрежительно усмехнулся.
— Это произошло из-за того, что ты настояла на том, чтобы спасти Хассе и сохранить его на карте. При обычных обстоятельствах весь город был бы стерт с лица земли, сэкономив много времени и тем самым сведя к как можно меньшему количеству возможных затруднений в будущем.
— Что? .. Ни за что. Такое отношение определенно вызовет ещё больше трудностей.
— Вот ещё одно различие между нами, порожденное насколько я вижу разными ценностями в жизни. Для меня спасение Хассе было гораздо более трудоемким и утомительным делом, чем его уничтожение.
Больше всего мы расходились во мнениях по поводу ценности человеческой жизни. Пропасть между простолюдинами и знатью была просто непостижимо велика.
Я медленно покачала головой.
— Я понимаю, что моё восприятие мира и людей в нем плохо вписывается в нынешнее окружение, но я никогда не привыкну так легко отнимать чужие жизни.
— …Полагаю, ты действительно происходишь из семьи простолюдинов. тебе будет очень трудно перенять образ мыслей дворянки, но постарайся справиться с этим как можно лучше.
Я была не против тяжкой работы, чтобы узнать что-то новое, когда у меня были учителя, готовые разъяснить мне непонятное, но была большая разница между пониманием чего-то и верой. Моё мышление прочно укрепилось в полученном мною воспитании во время моей бытности Урано, поэтому переписать его будет почти что невозможно.
— Я могу овладеть повседневным стилем поведения, наблюдая и повторяя за другими, но изменить сам способ, которым я думаю о вещах, — это совсем другое дело. Есть фундаментальная часть меня, которая делает мой мыслительный процесс непохожим на всех остальных в этом мире, но я не знаю, насколько я из-за этого выделяюсь и отличаюсь. Мне будет нелегко заставить себя стать настоящей дворянкой.
— Как бы то ни было, если ты намерена продолжать распространять печатную промышленность в качестве приёмной дочери эрцгерцога, тебе неизбежно придется иметь дело с дворянами. Если ты не будешь понимать их культуру и образ мышления, то столкнешься с гораздо более серьезными трудностями, чем то, что тебе пришлось преодолеть в Хассе. Совсем не всё можно решить, полагаясь на авторитет и власть эрцгерцога.
Инцидент в Хассе оказался пробуждающим ударом по лицу, и по сути, это было просто недопонимание с простолюдинами. Если я сделаю что-то, что вызовет гнев знати, это приведет к чему-то намного худшему, поэтому мне нужно было действовать осторожно, тщательно обдумывая каждое своё действие.
— Мне нужно начать использовать косвенные эвфемизмы, чтобы меня не могли призвать к ответу за мои слова, и мне нужно продвигать вещи крайне осторожно, чтобы не возникло никаких неожиданных затруднений. Значит ли это, что мне нужно прежде всего поработать над своим нетерпением? — Спросила я.
Фердинанд усмехнулся и кивнул мне; я дала ему именно тот ответ, который он и хотел услышать. — Я не могу понять твою страсть к книгам и слепоту, которой они в ответ одаривают тебя, но я понимаю, что ты желаешь их больше всего на свете. Важно, чтобы ты понимала, что, скорее всего, в этом мире нет других людей, которые ценят книги так же, как и ты; если ты хочешь распространить печатное дело, тебе нужно научиться терпению и перестать пытаться постоянно подгонять события.
Другими словами, он говорил мне не распространять печатное дело дальше, пока люди сами не захотят этого. Возможно, для меня было бы лучше сосредоточиться на торговле и совершенствовании технологии печати, работая в моих нынешних мастерских на максимальной мощности.
— В таком случае я замедлю своё расширение до очень неспешного темпа, который не вызовет никакого недовольства, и использую это время для улучшения качества бумаги и общего уровня грамотности, — ответила я.
Как только мне больше не нужно будет посвящать свою энергию воспитанию детей дворян, я хочу улучшить образование и простолюдинов тоже. Это означало бы больше количество покупателей для моих книг.
Но мой грандиозный план был почти сразу же остановлен Фердинандом, который разочарованно поднял руку.
— Перестань, о чём ты говоришь?
— Хм? Я просто думаю о работе над качеством, а не количеством.
— А я-то думал, что ты наконец-то начала понимать… Откуда всё это берется? — Спросил Фердинанд, держась руками за голову.
Странно. А теперь то, что ему не так?
— Эм, Ну… если вы думали, что я наконец-то начинаю понимать что то, то давайте вернемся к тому, что произошло в Хассе. На этот раз я не собираюсь недооценивать культурные различия между простолюдинами и дворянами. В частности, я думаю, что очень важно научить мэров и деревенских старост тому, как думают дворяне.
— С какой целью? — Спросил Фердинанд, не понимая, зачем это нужно. Но мне казалось очевидным, что простолюдины, оказавшиеся в положении, когда им приходилось иметь дело с аристократами, извлекут пользу из изучения их культуры.
— Мэр Хассе в конечном счете приказал атаковать монастырь, потому что он был убежден, что любые прегрешения будут прощены, если он предложит деньги, женщин и вино любому жрецу или дворянину, который будет отправлен против него. Из-за влияния, которое Безеванц оказывал на Центральный округ, пока он был жив, я уверена, что другие мэры придерживаются того же неправильного мнения. Было бы лучше научить их сейчас, что их взятки больше не сработают.
Фердинанд ответил мне с откровенно недовольной гримасой на лице:
— Ты хочешь, чтобы я объяснил эти простые вещи каждому мэру?
— Ну, я ведь с виду не более чем маленький ребенок. Взрослые не приглашают меня на свои ночные беседы.
Я не только не имела возможности поговорить с ними, но и не была уверена, насколько серьезно они отнесутся к совету ребенка. А на Фердинанда было достаточно взглянуть один раз, чтобы понять, насколько это серьезный человек, который если что шутить не станет; одно его слово, и они, без сомнения, навсегда запомнили бы его предостережения.
Но Фердинанд только печально покачал головой.
— Разве для них не очевидно, что к людям разного положения должно быть разное отношение? Почему я должен тратить своё время на воспитание глупцов, настолько беспомощных в этом отношении, что только они сами виноваты в своей гибели?
— …Всё, что вам нужно будет сделать, это немного поговорить с ними, когда мы будем проезжать через их города во время Весеннего Молебна и Праздника Урожая. Я думаю, что вы найдете гораздо более утомительным летать из города в город, «туша» всяческие инциденты, разрушая города и убивая людей, чем тратить немного времени на их обучение.
Фердинанд забарабанил пальцами по столу.
— Я понимаю. В этом действительно есть смысл. Если ты настаиваешь на том, чтобы обучить их, я позволю тебе сделать это самостоятельно. Однако мы не будем ночевать в каждом городе, так что это не обеспечит полного охвата, которого ты хочешь. Вместо этого, как Епископу, тебе нужно будет обсудить это с ними во время выполнения тобой своих обязанностей на Весеннем Молебне. Не пытайся навязать мне эту утомительную работу.
— …Лаааадноо.
На следующий день в обоих зимних домах, которые мы посетили во время Весеннего Молебна, я встретилась с мэром и деревенскими старостами, которые пришли поприветствовать меня, и объяснила, что произошло в Хассе. Я позаботилась о том, чтобы выставить напоказ свою святость и милосердие и сформулировать всё, как свои опасения и беспокойство о их безопасности, говоря такие вещи, как: “я уверена, что никто здесь не сделает что-то подобное, но я беспокоюсь, как далеко может распространиться влияние бывшего Епископа.”
Учитывая количество мэров, которые начали отводить свои взгляды в середине моего объяснения, я могла предположить, что мои усилия избавили нас, по крайней мере, от небольшого количества неприятностей.
