Как только я оказалась на верховом звере Бригитты, мы направились обратно к купальне богинь, следуя, по созданной для нас деревьями, извивающейся тропинке. Фердинанд мчался впереди на своем собственном верховом звере, и поверхность залитого солнцем источника начала подниматься по его прибытии.
— Тальфрош! Розмэйн, благословение! — Крикнул Фердинанд.
Я немедленно влила ману в кольцо, уже привыкнув к этому процессу, вознося молитву Ангриффу.
— О бог войны Ангрифф, о двенадцать возвышенных божеств, бога огня Лейденшафта, я молюсь, чтобы вы даровали им свою божественную защиту!
При этих словах из моего кольца вылетел синий свет, проливаясь на всех окружающих. Я была кем угодно, но только не бойцом и значит только мешалась бы у всех под ногами со своей ничтожной выносливостью, так что благословения было самым большим, что я могла сделать, для помощи в бою.
— Дамуэль, Бригитта, оставайтесь с Розмэйн! Экхарт, следуй за мной!
— Да, Сэр!
В центре родника появилась большая тень. И из неё вырвались три — нет, четыре — тени поменьше, выпрыгивая из воды.
Тальфроши оказались жабами, размером примерно со взрослого человека, шириной, как если бы этот взрослый человек при этом раскинул в стороны руки так широко, как только мог. Хотя по этому описанию они были довольно большими, но это было почти ничто по сравнению с Гольцем, с которым мы сражались осенью, или со Шнестурмом — повелителем зимы. Однако, в чём Тальфроши действительно превзошли всех остальных, так это мерзости.
— И почему мне всегда выпадает биться с (жабами)? — Спросила я со вздохом.
Дамуэль и Бригитта посмотрели на меня в замешательстве, не понимая, о чём это я.
— Что вы имеете в виду? — спросили они.
— (Жабы) — это существа, которые очень похожи на Тальфроша. Ты ведь понял, что я имела в виду, да, Дамуэль? Эти Тальфроши напоминают тебе графа Биндевальда, не так ли? И на этом сходство не заканчивается — они тоже будут уничтожены Фердинандом.
Дамуэль расхохотался, прежде чем быстро повернуться лицом вперед в попытке скрыть своё веселье. Его броня издала небольшой лязг, когда он двинул руку, чтобы прикрыть рот, но тот факт, что его тело всё ещё подрагивало, делало довольно очевидным факт того, что я действительно развеселила его.
Сама Бригитта не видела графа Биндевальда, поэтому у неё не было такой же реакции.
— Человек, похожий на Тальфроша? Я бы держалась от него подальше.
— Они собираются объединиться, — послышался голос Экхарта.
Я обернулась и увидела, как самый большой Тальфрош высунул язык, обернув его вокруг ближайшего меньшего сородича, и быстро втянул его в рот. Едва он проглотил его, как начал быстро расти в размерах, одного за другим поедая оставшихся Тальфрошей.
— ИЭП! ИЭП!
— Вам нечего бояться, Леди Розмэйн, простые Тальфроши не представляют для нас никакой угрозы, — сказала Бригитта. — Они просто очень … отвратительные, и ничего более.
Было ясно, что она не любит Тальфрошей и находит их отвратительными — чувство, с которым я была полностью согласна. Левая рука, которой она приобнимала меня для защиты, была ещё более напряженной, чем обычно.
Фердинанд и Экхарт превратили свои штаппе в мечи, наполнив их маной, и уставились на всё ещё растущего Тальфроша. Похоже, они нацелились на живот твари, которая продолжала увеличиваться в размерах по мере того, как она поглощала всё больше и больше своих товарищей, прежде чем поднять оружие для атаки.
Длинный язык Тальфроша высунулся с невероятной скоростью, мгновенно обернувшись вокруг верхового зверя Бригитты. Прежде чем я успела осознать, что произошло, нас потащило по воздуху к его пасти.
— Что?!
— ИЭП!
Я заметила, что Бригитта пытается выхватить свой штаппе, вероятно, чтобы превратить его в оружие, но мы были втянуты в широко раскрытую пасть тальфроша прежде, чем она смогла это сделать. Затем существо закрыло свой рот, его язык всё ещё обвивал нас, оставляя нас застрявшими в черной как смоль, неприятно теплой и дурно пахнущей пещере.
Бригитта воспользовалась этим моментом, чтобы превратить своего верхового зверя обратно в фей-камень, тем самым освободив нас от языка. Затем она превратила свой штаппе в длинную алебарду, похожую на ту, что использовала раньше. Возможно, из-за маны внутри, оружие немного светилось в темноте.
— Леди Розмэйн, с вами все в порядке? — Спросила Бригитта, вонзая алебарду в нёбо тальфроша, чтобы тот не вздумал проглотит нас. У меня все было хорошо, так как она все это время держала меня, хотя из-за того, что она смягчила свою броню, я почти задохнулась в ее мягкой груди.
— Я в порядке. Но здесь очень мокро и липко.
— В таком случае, не будете ли вы так любезны наполнить свой нож для сбора ингредиентов маной и проткнуть ему язык? — Спросила Бригитта, крепко сжимая правой рукой на алебарду, и присев на корточки, держа меня в левой руке. Она ставила меня ногами на язык, но при этом не собиралась отпускать меня.
Мы оба поморщились от мягкой упругости под нашими ногами.
— Хорошо, — сказала я, вынимая нож и вливая в него ману, как мне было сказано. — Я сделаю это.
Я почувствовал, как Бригитта крепче сжала меня, похоже решив защищать до последнего. Когда нож был полон, я изо всех сил вонзила его в язык тальфроша.
— …Ч -Что?
Но ничего не произошло. Тальфрош не закричал и не открыл рта. Я покрылась холодным потом, удивленная полным отсутствием реакции, и нервно наполнила свой нож маной, снова и снова пронзая язык.
— Хя! Хя! Хя!
Внезапно яркий свет пронзил темноту, заставив меня инстинктивно закрыть глаза. Мои ноги задрожали, а тело внезапно накренилось по диагонали, и в этот момент я потеряла равновесие с ножом в руке. Я скатилась вниз вместе с Бригиттой, которая еще крепче обхватила меня, прежде чем прыгнуть к свету.
К тому времени, как я поняла, что свет, льющийся внутрь, исходит от тальфроша, открывающего пасть, я уже парила в воздухе в руках Бригитты, будучи выброшенным из пасти твари. Я снова слышала всевозможные звуки. Когда сопровождаемый жалящим холодным ветром, касавшимся моей кожи чистый воздух омыл меня, зловоние исчезло.
— Иди прямо в родник! — Взревел Фердинанд.
В ответ Бригитта направила свое стремительное свободное падение к воде. Я крепко зажмурилась, отчаянно цепляясь за нее и готовясь к сильному удару.
Мы приземлились в ключ с оглушительным грохотом, но приземление оказалось на удивление мягким. Я не почувствовала ни боли, ни даже сопротивления, как будто вода просто приняла нас.
Это было очень странно. В это время года родник должен был быть полон ледяной воды от тающего снега — воды, достаточно холодной, чтобы остановить сердце, если прыгнуть в нее неподготовленными. Но эта вода не была ни горячей, ни холодной. На самом деле, я даже могла нормально дышать. А когда я открыла глаза, то оказалось что я в бурлящей воде вижу так ясно, что мне были видны даже пузырьки воздуха, выходящие из моего собственного рта.
Большая тень заслонила солнце над головой, и два шара яркого света устремились к ней. Я предположила, что это были атаки, производимые Фердинандом и Экхартом. Шары света врезались в тальфроша, заставив того взмыть высоко в небо, где он и взорвался.
Мы с Бригиттой быстро поднялись на поверхность, и как только наши головы оказались над водой начали хватать ртом воздух. К этому времени отголоски битвы начали утихать.
— …Все кончено, — сказала я, вздохнув с облегчением. Но Бригитта посмотрела на небо и резко предупредила:
— Еще нет! — Воскликнула она напряженным голосом, готовя свой штаппе.
Когда я сама подняла голову, то увидела, что сверху спускаются темные пятна. Я прищурилась, думая, что это, возможно, внутренности взорвавшегося тальфроша… только для того, чтобы встретиться взглядом с одной из многих, многих падающих жаб.
— Эээ?!
С неба дождем сыпались жабы — вернее, тальфроши — всех размеров, от сравнимых с моим большим пальцем до кулака взрослого. Некоторые из них приземлились мне на голову, лицо и плечи, мгновенно прилипнув ко мне. Дрожь пробежала по моей спине в ту же секунду, когда я почувствовала, как одно из их влажных, скользких тел извивается на моей щеке.
— ГЬЯАА! Уберите их, уберите их, уберите их прочь!
— Розмэйн, хватит вопить! Сними их и убей своим ножом, иначе они снова соединятся, — суровым тоном сказал Фердинанд, безжалостно оставляя меня наедине с жабами, чтобы сосредоточиться на сокрушении тальфрошей вокруг него. Экхарт был занят тем же самым.
Как оказалось, Тальфроши распадались на меньшие версии самих себя, когда им причиняли боль, и что особенно раздражало, так это то, что их можно было убить только тогда, когда они были в своей наименьшей из форм.
У Бригитты окруженной тальфрошами тоже были заняты руки.
Как только я поняла, что никто не придет мне на помощь, я попыталась стряхнуть с себя тальфрошей, тряся головой и размахивая руками и ногами. Но они цеплялись за меня так сильно, как только могли. Скользкие твари, двигавшиеся по моему лицу, уничтожили последнюю унцию моего желания вести себя изысканно и грациозно; я немедленно сбросила маску аристократизма и завыла от отчаяния.
— Нет, нет, нет! Я не могу этого сделать! Кто-нибудь, пожалуйста! По крайней мере, уберите эту гадость с моего носа!
— Подойдите ко мне, Леди Розмэйн! Я сниму их с вас!
— Дамуэль, ты самый героический человек, которого я когда-либо встречала!
Дамуэль подлетел, поднял мое бьющееся тело из воды и посадил меня на своего высокого зверя. Как только он поснимал с меня тальфрошей, я уже сама вытерла свои сопли и слезы.
— Я ненавижу это! Я больше никогда не приеду на этот родник!
— Дура, — тут же рявкнул Фердинанд, бросив на меня холодный взгляд. — Мы охотимся на этих тальфрошей, чтобы завтра на рассвете собрать нектар, так что ты снова приедешь сюда. В любом случае, тальфроши потерпели поражение. Теперь ты сможешь завтра спокойно собрать ингридиент.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Вы действительно в этом уверенны?
— Довольно! Сегодня — ночь Флютрейн. Ложись пораньше и готовься к завтрашнему рассвету.
Вернувшись в лагерь, я сразу же закрыла окна Лесси, чтобы Моника и Никола помогли мне переодеться.
— Даже здоровый человек может смертельно заболеть, упав в родник в это время года, Леди Розмэйн, а вы далеко не так здоровы, — сказала Моника. — Как вы себя чувствуете? Что сказал верховный жрец?
— Завтра вы не сможете пойти на сбор, если подхватите лихорадку. Пожалуйста, берегите себя, — добавила Никола, и они оба принялись читать мне нотации, пока снимали с меня мокрую одежду и вытирая полотенцем, смоченным в теплой воде.
Бригитта тоже переодевалась.
— Ваше высокий зверь просто великолепен, Леди Розмэйн. Я никогда не думала, что смогу с удобством переодеться во время подобной миссии.
Очевидно, если бы не мой Пандабус, ей пришлось бы переодеваться в снегу, развешивая свой плащ на ветках дерева, чтобы тот служил импровизированной занавеской. По моему мнению, это было совсем не то, что должна была бы делать аристократка.
Как рассказала Бригитты, несовершеннолетним не давали заданий, которые требовали бы от них покинуть дворянский квартал. А поскольку взрослые женщины довольно быстро выходили замуж, женщины-рыцари редко отправлялись на охоту или миссии по сбору ингредиентов глубоко в глушь.
Пока мы ели пищу приготовленную для нас моими слугами Фердинанд дал мне указания, как собирать нектар. Все, что мне нужно было сделать, это переместить его из центра цветов в бутылки, но он был очень тверд, так что мне придется делать это с помощью металлической ложки, которую он дал мне.
— Ложка сделана так, чтобы не загрязнять ману. Используй её, когда будешь переливать нектар в бутылки. Цветы и плоды руэлля, собранные в ночь Шутцарии, обладали свойствами, совершенно не похожими на те же цветы и плоды, собранные в другие сезоны, и то же самое может быть верно для нектара райрина, собранного сегодня вечером, — сказал Фердинанд, с выражением лица схожим на то как изображают актеры сумасшедших ученых.
На самом деле мне было не очень приятно, что он посреди происходящего находит время для своих собственных увлечений, хотя, вероятно, это было потому, что мне самой все еще не давали много времени для чтения. Можете называть меня сколько угодно эгоисткой, но я твердо верила, что Фердинанд был несправедлив в этом отношении ко мне.
— Убедись, что ты положила нектар в каждую бутылку. Я хочу поэкспериментировать с нектаром, у которого есть твоя Мана, и нектаром, у которого ее нет.
Я действительно не возражала против того, чтобы Фердинанд использовал ингридиент для своих собственных исследований, но я начинала думать, что его конечной целью здесь была совсем не помощь мне в сборе ингредиентов для моего Юрева. Но, может быть, это мне только казалось.
Покончив с едой, мы все рано легли спать. Я откинулась на спинку сиденья своего Пандабуса, чтобы было где вытянуть ноги, и Фердинанд раздраженно покачал головой, увидев все одеяла, которые расстелили мои слуги.
— Твой высокий зверь неестественен и очень странен.
— Я предпочитаю термин «удобен». Просто радуйтесь, что я не превратила его в (трейлер).
— Боги мои… Во всяком случае, он достаточно велик; все женщины могут спать в нем. Фран, пойдем со мной.
И вот, Фердинанд постановил, что Лесси будет спальным местом для всех девушек в нашей группе. Бригитта забралась внутрь, а Фран вышел, выглядя немного успокоенной тем, что не застрял в переполненном женщинами верховом звере.
В ту ночь я проснулся от странного ощущения, что мой Пандабус раскачивается из стороны в сторону. Когда я села, то поняла, что могу видеть купальню богинь через окно.
В чем дело? .. Мы должны быть в лагере, — подумала я, продолжая смотреть в окно и гадая, не сон ли это. Ключ выглядела совсем не так, как днем, возможно, из-за того, что это была ночь Флютрейна. Красная луна, которая при ближайшем рассмотрении оказалась скорее темно—розовой, отражалась в водной глади.
Сейчас, казалось что родник… сиял. И дело было не только в лунном свете—маленькие, круглые, похожие на пузыри штучки разных размеров медленно поднимались из воды, сияя ярче светлячков. Они горели таинственным светом, поднимаясь к поверхности один за другим и плавая вокруг, в результате чего получалось совершенно волшебное зрелище.
— Ух ты, это потрясающе! Они такие блестящие! — послышался голос Николы.
Я обернулась и увидела, что она тоже смотрит в окно, с затуманенным выражением лица, из-за которого было трудно сказать, полностью ли она проснулась или все еще наполовину спит.
Ее внезапное восклицание разбудило Бригитту, которая вскочила и мгновенно выхватила свой штаппе, прежде чем выглянуть наружу. После минутной паузы она посмотрела на меня, нахмурив брови.
— …Что все это значит, Леди Розмэйн? Воздух буквально наполнен маной.
— Понятия не имею, но это очень красиво. Я не думаю, что мы в опасности.
Каждый блестящий пузырь, покидающий лужицу ключа, издавал яркий, чистый звук, похожий на колокольный звон, и эти перезвоны накладывались друг на друга, создавая какую-то очень странную музыку. Розина начала бормотать во сне про музыкальные гаммы, потом вдруг села и спросила сонным голосом «где харшпиль?» бесцельно шаря вокруг в поисках инструмента.
— Успокойся, Розина.
К этому моменту Элла и Моника, конечно же, тоже проснулись. Все они одновременно посмотрели на ружу и удивленно заморгали.
— Что происходит?. . .
Розина начала беспокойно шевелить пальцами в воздухе, ошеломленная музыкой, доносившейся из огней над источником. Вскоре ее взгляд упал на харшпиль, который лежал рядом с остальным багажом.
— Ну, теперь когда все проснулись, я не могу себе представить, что мы снова заснем в ближайшее время, — размышляла я вслух. – Розина, теперь если ты хочешь, можешь поиграть.
— Я очень вам благодарна, — ответила та, нетерпеливо беря в руки харшпиль и начиная перебирать струны, чтобы соответствовать звуку журчащего источника. Песни, которые она выбрала, прекрасно подходили к высоким нотам, исходящим от огней.
— Ваш музыкант действительно талантлива, Леди Розмэйн, — заметила Бригитта.
Пока мы все слушали симфонию Розины с огнями, те начали собираться вокруг Лесси, подплывая прямо к окнам и пытаясь проникнуть внутрь, как будто они были разумными существами.
Моника улыбнулась.
— Я думаю, что свету нравится твоя музыка, Розина.
— Может быть, тебе стоит выйти на улицу и поиграть для них? — Добавила Никола, хихикая вместе с Моникой. Огоньки мигнули, как бы выражая свое согласие.
— Тогда, может быть, мы предложим вам музыку? — Предположила я. — Насколько мне известно, богини Весны любят музыку; они могли бы оценить такое подношение в ночь Флутрейн.
— А богиня этого ключа любит сладости, Леди Розмэйн. Мы должны предложить и оставшееся печенье, — добавила Никола, и Элла с улыбкой согласилась.
Николь и Элла вместе вынесли коробку конфет, а Розина вылезла из машины со своим харшпилем. Бригитта последовала за ними, внимательно следя за огнями, не оставляя Монике другого выбора, кроме как присоединиться к нам.
Я выскочила на поляну, чувствуя себя так, словно участвовала в ночном пикнике. Было совсем не холодно, и родник порождал еще больше сверкающих огней. Высокие, гулкие перезвоны, которые они издавали, были так прекрасны, что один их звук наполнял меня радостным возбуждением.
Я всмотрелась в сияющий источник и увидела еще более таинственные огни, поднимающиеся из его глубин. Именно тогда я заметила поблизости несколько тальфрошей, высунувших языки, чтобы съесть их.
— Бригитта, тальфроши! — Крикнула я, указывая в их сторону.
Бригитта мгновенно выхватила свой штаппе, приканчивая их одного за другим, и огни, всплывающие из воды, счастливо роились вокруг Бригитты, как будто благодаря ее.
Я огляделась и увидела, что плавающие огни разделились на три группы: одна осталась с Розиной и ее харшпилем; другая вилась вокруг Эллы, Николы и Моники с их печеньем; а третья осталась с Бригиттой.
Огни, казалось, были похожи на музыку, так как все они мигали в такт харшпилю Розины. Им больше всего понравилась моя аранжировка песни из моего земного прошлого, они тогда начали быстро мигать, как будто хлопали в знак одобрения.
— Похоже, им нравится песня, которую вы сочинили, Леди Розмэйн. Не могли бы вы спеть для них песню?
— …думаю, для них стоит спеть совершенно новую песню, — сказала я. У меня не было с собой собственного харшпиля, но я могла обойтись одним своим голосом. И если им нравилось слушать новые песни, то я мог бы просто дебютировать еще с одной земной песней. Это была одна из весенних песен, текст которой я перевела на язык этого мира, готовясь обменять её на помощь Фердинанда если та бы мне срочно понадобилась.
Я подошла к источнику и глубоко вдохнула.
— О воды ключааа!.. – Начала я петь. И как только я это сделала, мое кольцо начало всасывать мою ману самостоятельно, выпуская ее, пока я продолжала петь.
Огни источника засияли ярче, вся поляна становилась все более ярко освещенной. Стебли, цветов райрина в середине родника, тоже начали расти в высоту, бесчисленные стебли обвивались вокруг друг друга, когда они вытягивались вверх. Они росли, как гигантские деревья, отдыхающие в воде, и вскоре начали цвести и их цветы.
— О богини, можно мне взять немного нектара райрина? — Спросила я, когда закончил свою песню.
Большой лист, лежавший в середине родника, распустился и вытянулся передо мной. Я ступила на нее, подгоняемая светом огней в воздухе, и в следующий миг лист стал еще больше, прежде чем медленно подняться высоко в небо.
— Ух ты! — Воскликнула я.
Он поднес меня прямо к цветку райрина. Я достала с пояса с инструментами ложку, как научил меня Фердинанд, и начала собирать нектар, закрывая каждую бутылку, когда та наполнялась.
— Ладно, этого должно хватить. Отпустите меня.
Лист был так высоко, что я могла видеть, как солнце медленно поднимается над горизонтом, постепенно освещая до того темное ночное небо. Огни, плавающие вокруг источника, тускнели и исчезали один за другим, когда утреннее солнце омывало их своими лучами.
— Хм?
Вытянувшиеся в высоту цветы начали уменьшаться, возвращаясь на поверхность воды. Большой лист под моими ногами тоже последовал их примеру, сжавшись до такой степени, что больше не мог удерживать мой вес. А затем, стебель листа внезапно сломался.
