Вдобавок к моим обычным ежегодным обязанностям — подготовке к зиме приюта и моих покоев, а также всего необходимого для зимнего рукоделия и печати — я теперь должна была под руководством Фердинанда тщательно изучать этикет, необходимый для зимнего общения, обучать методу сжатия маны рыцарей стражей эрцгерцогской семьи и часть рыцарского ордена, а также почти что днем и ночью изучать действия при крещении аристократов, чтобы исполнить самую первую просьбу Шарлотты.
Я была совершенно измучена.
Фердинанд собирался взять на себя регистрационные медали маны и зачитать текст из Священного писания, но церемонии крещения знати были гораздо более сложными, чем церемонии в нижнем городе. Не говоря уже о том, что это было крещение, которое проводилось во время зимнего общения, когда вся знать Эренфеста собиралась вместе. С каждым днем я становилась все более напряженной, из–за того что твердо решила не потерпеть неудачи. И в конце концов мне удалось выучить все, что мне было нужно.
Я работала так, так усердно, что теперь у меня в голове все постоянно путалось. Но я не собиралась показывать Шарлотте, как сильно я устала из–за ее просьбы. Почему? Потому что я хотела вести себя как можно спокойнее и небрежнее, хотела, чтобы она сказала:
“Ооо! Старшая сестра, ты такая замечательная!”
Осень закончилась тем, что я чуть не заработалась до смерти, а потом пришла зима.
Зимнее крещение нижнего города проходило под снегопадом. Именно тогда я искренне начала верить, что боги этого мира реальны, потому что они, конечно же, вознаграждали меня за тяжелую работу. Несмотря на холод, моя семья подошла к дверям храма. Они с беспокойством заглянули внутрь, а рядом с ними перетаптывался тепло укутанный Камил.
Ух Ты! Смотрите, все! Мой младший братик просто прелесть! На самом деле он такой милый, что я боюсь, как бы его не похитили. Потому что я сама хочу его похитить! Я похитительница! Это я! Вы только посмотрите на эти чудесные маленькие щечки! Хвала богам!
Один единственный взгляд на Камила стер всю мою усталость. Он даже поднял на меня глаза и помахал рукой. Тули, вероятно, заставила его сделать это, но мне было все равно, ведь он махал мне на прощание.
Ааа, блин! Что же мне делать?! Я так взволнована, что кажется, не доберусь до своей комнаты!
Пока я охваченная эмоциями дрожала на вершине лестницы храма, серые жрецы безжалостно закрыли двери. Но даже тогда, когда я закрывала глаза, я все еще могла видеть всепоглощающую миловидность моего младшего братика.
— Розмэйн, хватит стоять в оцепенении. Возвращайся в свои покои.
— О, Фердинанд… От всего этого волнения у меня кружится голова. Мне нужно немного передохнуть.
Я прислонилась к подиуму, на котором обычно ставилось Священное писание, и почувствовала приятный холод каменной кладки из айвори. Пока он остужал меня, я закрыла глаза и начала переваривать, насколько восхитительным был мой младший брат.
— Ты слишком взволнована, чтобы идти? — Недоверчиво спросил Фердинанд. – Ну что ты за дура.
Он был последним человеком, от которого я хотела услышать нотацию прямо сейчас; он выглядел так, как будто страдал от серьезного манапохмелья, без сомнения, из-за того что слишком часто применял мой метод сжатия. Но тем не менее я вправду сейчас была не способна на ходьбу.
— Если хочешь отдохнуть, выпей зелье и возвращайся в свои покои. Такими темпами ты не успеешь прийти в себя к церемонии крещения Шарлотты.
— Это очень не желательно.
Я снова открыла глаза и увидела прямо перед собой страшного Фердинанда. Он поднял меня на руки так внезапно, что я вздрогнула от неожиданности, потом спустился по лестнице и передал меня Франу, который с тревогой ждал внизу.
— Фран, проследи, чтобы она поправилась до того, как придет время отправляться в замок.
— Как прикажете, — ответил Фран, кивая, и ушел, держа меня на руках.
Как только мы вернулись в мои покои, меня заставили выпить зелье, а затем отправили спать с коллекцией деревянных дощечек, каждая из которых содержала существенные детали церемонии крещения.
— Кроме того, здесь есть книги, так что пока не придет время отъезда, отдыхайте в постели.
— Оо, замечательно …
Я взяла одну из деревянных дощечек и начала читать; невозможно было бросить вызов Франу, когда он так холодно улыбался.
Проходили дни, а я только и делала, что готовилась к церемонии крещения и давала наставления людям. Не успела я опомниться, как нам уже пора было отправляться в замок.
***
В этом году мы должны были приехать за день до церемонии крещения. Фран упомянул, что это из-за того, что Фердинанд откладывал наш отъезд как можно дольше, так как считал, что мне будет легче расслабиться в храме, чем в замке. Благодаря ему я могла провести крещение Шарлотты будучи полностью здоровой.
Рихарда и Оттилия первым делом с утра переодели меня в церемониальные одежды Главы храма. Затем, убедившись, что моя новая шпилька для волос от Тули была на месте, я вышла из своей комнаты.
Я прибыла в большой зал еще раньше, чем в прошлом году, убедившись, что оказалась там раньше Шарлотты, и была немедленно доставлена в приемную. Корнелиус служил моим рыцарем стражем, на нем были брошь и плащ Королевской академии.
Парадные ворота главного здания замка были видны из окна приемной, и я видела, как начали прибывать экипаж за экипажем. Аристократы и их семьи выходили из одной кареты, а их слуги из другой. Некоторые из этих слуг — вероятно, учителя музыки – несли музыкальные инструменты.
— Да, много народу… — Пробормотала я.
— Этот внезапный наплыв вполне естественен, поскольку вся знать Эренфеста собирается в первый и последний дни, — сказал Корнелиус с легкой улыбкой, тоже глядя в окно.
Ездовые звери пикировали с неба и тоже приземлялись, делая площадку перед входом еще более многолюдной. Судя по всему, большой зал уже был заполнен людьми.
— Вижу, ты приехала, Розмайн.
В комнату вошел Фердинанд, тоже одетый в церемониальную рясу. Последовало недолгое ожидание, прежде чем за нами пришел чиновник и объявил, что настало время нашего появления в Большом зале.
Когда я вошла с Фердинандом, все было устроено так же, как и в прошлом году, с алтарем посередине сцены — возвышения. Зрители снова разделились посередине: слева, перед сценой стояла чета эрцгерцогов и их слуги; справа – выстроились в ряд музыканты с харшпилями и семьи детей проходящих крещение с уже приготовленными магическими инструментами — кольцами,…
Мы вдвоем пошли по центру большого зала, Фердинанд делал по одному шагу на каждые три или четыре моих. Мы поднялись на сцену и сели, и в этот момент он проворчал что-то о том, как же медленно я двигаюсь. Впрочем, жаловаться на это было уже поздно.
Сильвестр поднялся на сцену, как только мы сели.
— И снова, Эвигелибе, бог жизни, спрятал Гедульд, Богиню Земли. Мы все должны молиться о возвращении весны, — объявил он, отмечая начало зимнего общения. Аристократы подняли свои сияющие штаппе и начали молиться, чтобы Богиня Весны исцелилась как можно скорее.
Сильвестр затем обсудил инцидент во время осеннего охотничьего турнира и связанные с этим наказания. Он объявил, что Вилфрид больше не является его безоговорочным преемником на посту Ауба Эренфеста, что его воспоминания были исследованы, и что виновные дворяне были наказаны.
Сами наказания не были особенно суровыми, так как дворяне действовали в рамках законов, этакой юридической серой зоны, не совершив никаких существенных преступлений. Тут понижение в должности, там понижение зарплаты и штраф… Но перед всем знатным обществом они были обозначены как совершившие неблаговидное деяние, как преступники, и все знали, что отныне у них больше не будет шансов на получение важных должностей или продвижения по службе.
Вот это и было их истинным наказанием.
Когда подробные отчеты были закончены, наконец-то пришло время для церемонии крещения и первых представлений детей благородному обществу. Эрцгерцог вернулся к зрителям, а я вышла на середину сцены и встала на специально приготовленную для меня ступеньку, стараясь не наступить на мантию.
Фердинанд подошел ко мне.
— Мы приветствуем новых детей Эренфеста, — сказал он, и его голос разнесся по большому залу.
Музыканты заиграли все разом, затем главные двери медленно открылись, и дети, выстроившиеся за ними, вошли внутрь. Шарлотта, как дочь эрцгерцога, была впереди всех. Я видела, как напряглось ее лицо, когда она заметила, что все взгляды устремлены на нее.
Шарлотта была одета так, как полагается на зимнее крещение: теплые, пушистые белые одежды, украшенные вышивкой красного цвета, божественного цвета зимы. Ее красный шерстяной воротничок и красные цветы на шпильке для волос, которую я одолжила ей, делали ее светлые, почти серебряные волосы еще более бросающимися в глаза, чем обычно.
Ее встревоженные глаза цвета индиго остановились на мне, и я ответила ей легкой улыбкой.
Ты уж постарайся, Шарлотта. Я тоже сделаю все, что в моих силах.
Дети ненадолго остановились перед сценой. Я жестом показала им, чтобы они забирались наверх, поддерживая зрительный контакт с Шарлоттой, когда они все выстроились в линию.
В этом году крестились одиннадцать детей — отпрысков аристократических семей, и пятерым из них выпало проходить крещение зимой. Все делалось так же как и в прошлом году, с той лишь разницей, что церемонию как Глава храма проводила я.
Голос Фердинанда отчетливо разносился по всему Большому залу, когда он потчевал собравшихся историями из Священного писания. Когда он закончил, я начала вызывать детей по одному, начиная с низшей знати и заканчивая моей дорогой младшей сестрой.
— Шарлотта, — позвала я, и она подошла ко мне со счастливой улыбкой.
Я зажала магический инструмент обнаружения маны между тонкими кусками кожи, блокирующей ману, и протянула его. Она схватила его, и наблюдавшие дворяне зааплодировали, когда он начал сиять. Затем я достала медаль, прижимая к ней магический инструмент, похожий на печать, чтобы зарегистрировать ее ману.
— Пять богов даровали тебе свою божественную защиту: Свет, Вода, Огонь, Ветер и Земля. Если ты посвятишь себя тому, чтобы стать достойной этой защиты, ты, несомненно, получишь гораздо больше благословений.
Как только регистрация маны была завершена, Фердинанд быстро взял медаль и положил ее в специально предназначенную для этого шкатулку. В то же время Сильвестр поднялся на сцену, неся магическое кольцо, используемое для испускания маны. Он надел его на палец Шарлотты с нежной улыбкой, без сомнения, обрадованный тем, как выросла его любимая дочь.
— Теперь, когда боги и люди признали тебя моей дочерью, я дарую тебе это кольцо, Шарлотта. Поздравляю тебя.
— Отец, я вам очень благодарна.
Шарлотта радостно погладила кольцо с красным фей камнем, которое теперь находилось на её среднем пальце левой руки. Сильвестр поднял голову, взглядом давая мне понять, чтобы я продолжала, поэтому я кивнула и благословила Шарлотту.
— Да благословит тебя Богиня Земли Гедульд, Шарлотта.
С этими словами красный свет благословения выстрелил из моего кольца в неё. По правде говоря, эти благословения оказались тяжелее, чем все остальные, мне пришлось ужасно много упражняться, чтобы научится вливать в благословение более менее столько маны, сколько ее было необходимо.
По словам Фердинанда, мои эмоции оказывали значительное влияние на мои благословения, к лучшему или к худшему. Если бы я не сдержалась, то подсознательно дала бы Шарлотте гораздо более сильное благословение, чем другим благородным детям. Такой фаворитизм был неприемлем для Главы храма на церемонии крещения, поэтому мне пришлось потратить кучу времени, чтобы научиться контролировать себя.
Мое обучение, очевидно, было успешным, поскольку я в конечном итоге дала ей благословение, которое не особо по силе отличалось от тех, которые получили все остальные. Я внутренне вздохнула с облегчением.
На этот раз Шарлотта влила ману в свое кольцо, и плавно колышущийся пушистый красный свет поплыл в мою сторону, когда она поблагодарила меня за благословение. Толпа дворян захлопала в ладоши, и таким образом закончилась церемония крещения моей младшей сестры.
— А теперь мы вознесем молитвы богам и посвятим им нашу музыку.
За церемонией крещения последовало представление обществу или же как он назывался еще зимний дебют. Мы радовались вхождению детей в благородное общество, молились, чтобы боги продолжали обеспечивать им их божественную защиту, пока сами дети играли на харшпилях и пели посвященные богам песни.
Посреди сцены поставили кресло, и, как и в прошлом году, первыми выступили дети из семей низшей знати. Я называла имя, и вызванный ребенок нервно подходил и садился. Затем их учитель музыки с краткими словами ободрения вручал им их харшпиль.
В конце каждого выступления я говорила одно и тоже: “Ты хорошо поработал. Боги, несомненно, радуются.” Затем я вызывала следующего ребенка, непрестанно потея при мысли о том, что случайно перепутаю их имена или порядок, в котором они должны были выступать.
— Шарлотта, — наконец позвала я. Как дочери эрцгерцога, ее выступление было последним. Она села в кресло, взяла свой харшпиль и приняла правильную стойку для игры.
О, а она хороша. Это моя младшая сестренка!
В отличие от Вилфрида, который едва успел научится самой малости, после того как пропустил годы отведенные на подготовку к этому событию, Шарлотта явно отнеслась к своим занятиям довольно серьезно, как и положено дочери эрцгерцога. Она играла очень хорошо, и мне, как ее старшей сестре, нужно было продолжать упражняться, чтобы не отстать от неё.
— Ты сегодня очень хорошо поработала, — сказала я. — Боги, несомненно, радуются.
— Спасибо.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
С этими словами Шарлотта спустилась со сцены, положив конец зимним дебютам. Фердинанд произнес заключительные слова, и мы вместе вышли из большого зала.
***
— Фердинанд. Миледи. Мы должны переодеть вас обоих пока происходит церемония Дарения, — сказала Рихарда.
Наша работа в качестве Верховного епископа и Верховного жреца была выполнена, но теперь мы должны были участвовать в зимнем общении как дворяне. Церемония Дарения не имела к нам никакого отношения, так как ее смысл был в том что эрцгерцог даровал новым студентам, идущим в Королевскую академию накидки и броши, что означало, что это была идеальная возможность для того чтобы заняться нашим внешним видом.
После церемонии будет объявлено, когда студенты должны будут уехать в Королевскую академию, поэтому в настоящее время моими рыцарями-гвардейцами были Дамуэль и Бригитта.
— Вы все, двигайтесь быстрее! — Рявкнула Рихарда, быстро шагая вперед, заставляя Дамуэля и Бригитту почти бежать по коридору. Я заставила Лесси перемещаться быстрее, чтобы не отстать от них.
Мы вошли в комнату и обнаружили, что Оттилия уже ждет меня с одеждой наготове. Они с Рихардой сняли с меня церемониальную рясу верховного епископа, а затем переодели в одежду преимущественно красного цвета.
— Ну же, Миледи. Поторопитесь.
Как только мои волосы были приглажены и заново уложены и моя шпилька для волос была вставлена обратно, Рихарда практически выгнала меня из комнаты. Я села в своего верхового зверя и «помчалась» в залу для пиршеств, где должен был пройти обед.
— Вы прекрасно справились с ролью Главы храма. Леди Шарлотта вне себя от радости, — похвалила меня Рихарда. Именно из–за этого в столовую я вошла с глупой улыбкой на лице.
***
Церемония вручения даров была завершена, и все ждали моего прибытия.
— Прошу прощения за опоздание — сказала я, садясь за стол.
— Не беспокойся, Розмайн. Это ведь Шарлотта так отчаянно умоляла тебя быть той, кто благословит ее во время крещения. Подготовка к этому оказалась тяжким испытанием, не так ли? — спросила Флоренция с доброй улыбкой, явно одобряя мои усилия.
— Вовсе нет. Я сделаю все, чтобы удовлетворить просьбу моей дорогой сестренки, — ответила я с улыбкой присущей высшей дворянке и покачала головой.
На самом деле это действительно было тяжелым испытанием — настолько тяжелым, что я чувствовала себя полумертвой во время церемонии. Но, тем не менее, я вложила в это все свои силы, чтобы заслужить похвалу и уважение моей милой младшей сестры.
— Ты была превосходным главой храма, Розмайн. И такой прелестной, — сказала Шарлотта, ее глаза цвета индиго сияли от восхищения. — Я надеюсь когда-нибудь стать такой же, как ты.
Да! Вот чего я и хотела! Мой тяжелый труд был вознагражден!
После обеда мы вернулись в большой зал, чтобы начать зимнее общение. Именно там мы обменивались формальными приветствиями со взрослыми аристократами.
Я пропустила общение в прошлом году: излишне сильное благословение во время моего дебюта привело к тому, что ужин и церемония вручения подарков поменялись местами, а затем меня побыстрее удалили подальше, прежде чем дворяне смогли пообщаться со мной. В этом году, однако, мое присутствие было обязательным; мы, трое детей эрцгерцога, должны были ходить по залу вместе, чтобы показать другим дворянам, что, несмотря на все, что сделал Вилфрид, между нами не было никакого раздора.
Я огляделась, дворяне вокруг вели беседы, иногда вежливо смеясь каким то шуткам, я же схватилась за живот. Дело было не в том, что я слишком много съела за обедом; скорее, мне было тошно от тревоги, вызванной мыслями о том, что же нас, то есть семью эрцгерцога и их ближний круг ожидает в будущем.
Сколько же среди собравшихся здесь людей моих врагов…? Матушкин список не мог охватить их всех, а враги, о которых я не знаю, самые страшные.
Хотя я запомнила все имена в списке, который передала мне Эльвира, я еще не сопоставила их с лицами. Вилфрид и Шарлотта также получили списки бывших членов фракции Вероники, но вряд ли им удалось запомнить все имена за такой короткий промежуток времени.
— Леди Розмайн, Лорд Вильфрид, Леди Шарлотта, я желаю вам всем доброго дня.
Мы начали с приветствия членов фракции Флоренции и непринужденной беседы, так что боль в животе немного ослабла. Мне помогало и то, что я вкладывала в это все свои силы; как старшая сестра Шарлотты, я должна была быть ее гидом среди женской половины благородного общества.
Но после того, как мы закончили говорить с теми, кто был во фракции Флоренции, и начали говорить с другими дворянами, выпытывая информацию об инциденте с охотничьим турниром, ну… мой желудок болел просто не переставая.
Аристократы подходили к Вильфриду с широкими улыбками на лицах, но я делала шаг вперед, чтобы преградить им путь, закрывая его и Шарлотту своей спиной, произнося стандартные формальные приветствия. Я сохраняла благожелательную улыбку, даже когда знала, что те, с кем мы разговаривали, были в черном списке.
«Мы обеспокоились, узнав что у башни из айвори видели львенка», — говорили дворяне, на что я отвечала: «Шуцерия, Богиня Ветра, проявила к нему милость, и он не лишился защиты льва отца. Разве не так, Вильфрид?». Это побуждало их уйти с удивленно веселыми “А, понятно”, но при мысли о том, что меня впереди ожидает еще множество подобных разговоров, меня затошнило.
— Розмайн, о чем говорил этот дворянин? — тихо спросил меня Вильфрид, хотя всего секунду назад согласно кивал, подтверждая мои слова. Я огляделась, чтобы убедиться, что нас окружают наши рыцари стражи, прежде чем ответить таким же шепотом.
— Они задаются вопросом, не является ли твоя встреча с Леди Вероникой в башне из айвори знаком того, что ты присоединился к бывшей фракции Вероники.
— Что ты им ответила, дорогая сестра? — Спросила Шарлотта.
— Что Вильфрид никогда не покинет фракцию Ауба Эренфеста.
Вильфрид на это только моргнул.
— Тут все так непонятно и запутанно… Откуда ты знаешь такие эвфемизмы, Розмайн?
— Потому что специально для сегодняшнего дня Фердинанд заставил меня заучить их.
Он велел мне взять на себя роль щита, так как Вильфрид не понимал эвфемизмов, а Шарлотта не имела опыта общения с дворянами из-за того, что только крестилась. Моя работа состояла в том, чтобы справляться с этим вместо них, что означало изучение всех видов скрытых оскорблений и иронических выражений, которые скорее всего будут использовать для обозначения инцидента.
— И все из-за моей ошибки… — пробормотал Вильфрид, явно расстроенный. — Прости меня.
— Эм, Розмайн… Похоже, моя предыдущая просьба поставила тебя в затруднительное положение? — Спросила Шарлотта.
— О, не беспокойся об этом, — ответила я Шарлотте. — Будучи Главой храма я должна была рано или поздно узнать все это.
Несмотря на моих слуг и опекунов, окружающих нас, общение продолжало быть болезненно напряженным. Но в конце концов все закончилось, и пока мы наслаждались вкусной едой, выставленной в Большом зале, безжалостно прозвенел седьмой колокол.
— Нам пора уходить. Настало время для общения взрослых.
— Отец, Матушка — пожалуйста, извините нас.
— Вы хорошо сегодня справились. Да уснете вы с благословения Шлафтраума.
Обменявшись благородной формой “Спокойной ночи” с эрцгерцогской четой, мы направились к дверям, ведущим из большого зала, все время исполняя то же самое прощание с теми, мимо кого мы проходили. По дороге мы наткнулись на Бонифация, и я окликнула его.
— Добрый вечер, Лорд Бонифаций.
— Желаю тебе хорошо выспаться с благословения Шлафтраума.
— Спасибо.
Мы втроем продолжали прощаться с теми, кого знали, пока наконец не вышли из большого зала. С нами было по одному слуге свиты и по четыре рыцаря на каждого, и я почувствовала, как мое сердце испытало чувство облегчения от того, что никто больше не смотрит на нас.
— Я рада, что все закончилось благополучно, — сказала я. — Это должно быть самое долгое время, которое мы провели и еще проведем среди взрослых.
— Правильно. Завтра в игровой комнате состоится игра в каруту, — добавил Вильфрид. — Я покажу вам, насколько я улучшил свои навыки после целого года упражнений.
— Я тоже стала лучше, дорогой брат, как и все остальные.
Я объясняла Шарлотте, что такое игровая комната, когда мы прошли через главное здание и направились к Северному зданию. Но когда мы оказались между ними, что-то привлекло мое внимание. Я могла бы поклясться, что видела, как слегка шевельнулась створка окна.
— О?
— В чем дело, Леди Розмэйн? — Спросил Дамуэль.
— Кажется, створка одного из окон только что двинулась. Не мог ли ты взглянуть?
— Как пожелаете.
— Я уверена, что это не более чем мое воображение, — заверила я Шарлотту, но на всякий случай велела Дамуэлю все проверить.
— Она не заперта…- внезапно недоуменным голосом проговорил тот. Но не успели эти слова затихнуть в воздухе, как это и другие окна внезапно распахнулись. Десять взрослых, полностью закутанных в черную ткань, с оружием в руках выпрыгнули из них.
— Иэп!
— Кто это?!
Рыцари стражи немедленно выдвинулись на защиту своих подопечных, превратив свои штаппе в оружие и окружив нападавших, чтобы не позволить им приблизится к нам. Они сердито уставились на незваных гостей, а те в свою очередь сердито смотрели на них.
Мы с Шарлоттой были ближе к Северному зданию, а Вильфрид — ближе к главному, таким образом мы оказались разделены.
— Оставьте это нам! Половина атакует, половина защищает!
Дамуэль и Бригитта присоединились к двум рыцарям стражам, защищавшим Шарлотту, и двум Вилфрида, после чего все они бросились на нападавших с обнаженным оружием, начав сражение.
— Вильфрид! Беги к главному зданию и зови на помощь! — крикнула я. — Лампрехт, скорее!
В одно мгновение Освальд подхватил Вильфрида на руки и бросился к главному зданию. Лампрехт и еще один рыцарь последовали за ними с оружием в руках.
— Розмайн, нам надо поспешить к Северному зданию! Там барьер!
Я поспешно обернулась и увидела, как два рыцаря Шарлотты бегут вместе с ней к Северному зданию, без сомнения, обученные убегать туда в случае опасности. Но у нас больше не было рыцарей, которые могли бы ответить на новые атаки.
По моим щекам струился пот. Я отстегнула ремень безопасности и высунулась из окна своего Пандабуса, чтобы снова закричать. — Шарлотта, подожди! Это опасно!
За мгновение до того, как Шарлотта добралась до холла Северного здания, еще трое нападавших, одетых в черное, выпрыгнули из другого окна. Два охраняющих ее рыцаря отреагировали на это мгновенно, но не было никого, кто мог бы помешать третьему нападавшему подхватить ее и обратно запрыгнул в окно.
— Шарлотта!
— Кяаа!
Послышался громкий хлопающий звук, а затем прямо из окна вылетела крылатая лошадь. Я с трудом сглотнула, застигнутая врасплох внезапным появлением верхового зверя. Это означало, что мы имеем дело с дворянами.
Похититель, державший Шарлотту, заставил своего верхового зверя широко расправить крылья, и они взлетели в темное зимнее небо.
