Как только я вернулась в общежитие, я сообщила своим вассалам, что хочу пригласить Соланж на чаепитие и попытаться уговорить её позволить основать мне Библиотечный комитет.
Естественно, мне нужно, чтобы все мои вассалы оказали мне всю помощь, какая только была в их силах.
— В эти отчаянные времена я взываю к вашей помощи, — почти нараспев произнесла я.
— Леди Розмайн, мы, конечно, поможем вам устроить чаепитие, но… — Лизелетта замолчала, встревожено взглянув на Брунгильду, прежде чем посмотреть на Рихарду.
Лизелетта и Брунгильда обычно отвечали на подобное с моей стороны словами “Как пожелаете” и тут же принимались за работу, начиная обговаривать детали предстоящего мероприятия, но сейчас они явно колебались. Я тоже посмотрела на Рихарду, надеясь понять причину их столь необычного поведения, и она ответила мне столь суровым взглядом, что я рефлекторно выпрямила спину. Она излучала точно такую же ауру, какую обычно излучали Бенно и Фердинанд прямо перед тем, как начать отчитывать меня. Я чувствовала, что в воздухе висело такое же страшное напряжение, как перед сильной грозой.
— По какой причине вы так щедро одариваете профессора Соланж? — спросила Рихарда. — До сих пор вы держались особняком и делали все возможное, чтобы не привлекать к себе внимания. Вы действительно намерены использовать свое положение, чтобы заставить кого-то с более низким статусом подчиниться вашим желаниям? Что подумает профессор Соланж, когда кто-то, с кем она только что познакомилась, так поступит?
Со своей стороны, я не совсем понимала, как желание поделиться новыми лакомствами связано с использованием моего положения, якобы вынуждая мою гостью к подчинению моей воле, поэтому я недоуменно склонила голову на бок.
— Разве это обычное дело для дворян использовать подобные встречи, чтобы заставить других дворян прислушаться к их пожеланиям? Фердинанд и Сильвестр как-то сказали мне, что это очень благородно с моей стороны обратиться с просьбой после того, как я угостила своих гостей едой. Я что-то не так поняла?
Рихарда крепко зажмурилась, прежде чем испустить долгий вздох.
— Не совсем. Но в данном случае… Да. Вы явно поняли не правильно.
— Прошу прощения, — ответила я, качая головой. — Я ведь ни в коем случае не знаток в подобном.
Рихарда отвернулась от меня и перевела взгляд на Лизелетту и Брунгильду.
– Про это легко забыть, так как леди Розмайн обладает мудростью далеко за пределами своих лет и получает такие отличные оценки здесь, в Королевской академии, но ей смертельно не хватает опыта общения с другими аристократами из-за двух лет, которые она провела во сне. Мой мальчик Фердинанд также дал ей слишком однобокое образование. Теперь вы обе это хорошо понимаете, верно?
Лизелетта и Брунгильда согласно кивнули.
— Леди Розмайн, — продолжала Рихарда, — вы упомянули, что однажды пригласили на трапезу лорда Фердинанда и лорда Сильвестра, прежде чем обратиться к ним с просьбой, которую они затем приняли, верно?
— Это приглашение не было предназначено для того, чтобы выслужиться перед ними, но именно это и произошло, да.
Мое простолюдинское воспитание действительно столкнулось там с дворянским восприятием мира…
— В таком случае вы совсем не ошибетесь, думая, что угощение было способом заслужить их благосклонность до того, как вы обратились со своей просьбой. Такое поведение приемлемо, потому что вы имеете более низкий статус, чем они, то есть они могли отказать вам независимо от того, понравится им ваше угощение или нет. Однако если бы вы повторили эти свои действия в отношении профессора Соланж, то, по сути, вы как бы отдали ей приказ, который она не сможет отказаться выполнить. Это потому, что в этой ситуации вы являетесь тем, кто имеет более высокий статус.
В сущности, гостеприимство человека с более низким статусом по отношению к своим вышестоящим было равносильно относительно безобидному проявлению благодарности, в то время, как человек с более высоким статусом, делающий то же самое для подчиненного, был сродни тому, как если бы он сказал : «Я выше тебя, но я все еще трачу столько времени и денег ради твоего удовольствия. Ты ведь знаешь, что будет, если ты откажешься?» Другими словами, это была явная угроза, требование немедленного устного подтверждения, которое затем могло быть использовано против человека с более низким статусом, если бы он позже попытался отступить.
— Я совсем не это имела в виду… — пробормотала я.
По моему мнению, сладости были не более чем средством слегка умаслить Соланж, в то время как само чаепитие послужило бы идеальной возможностью для меня объяснить, насколько я могу помочь ей, если она примет эту мою помощь. Я, конечно, не собиралась использовать свое положение, чтобы давить на неё.
— Я более чем уверена, что вы страстно любите книги и хотите заниматься только библиотекой, но профессор Соланж и её окружение еще недостаточно хорошо вас понимают, — объяснила Рихарда. — Ваше предложение устроить чаепитие особенно беспокоит Лизелетту и Брунгильду, потому что, хотя они и понимают ваши намерения и обязаны сделать необходимые приготовления в качестве ваших вассалов, они также понимают, что принимают участие в создании ловушки для профессора Соланж.
При этих словах я с трудом сглотнула. С одной стороны, я была рада, что Рихарда остановила меня, прежде чем я бросилась и дальше продвигать свою идею, но с другой, мне показалось что-то не правильным в этих словах.
— Вообще-то, Рихарда… Мне раньше сказали, что профессора имеют более высокий статус, чем студенты в Королевской академии. Разве это не относится и к профессору Соланж? – спросила я.
Если предположить, что это действительно так, то высказать мою просьбу во время чаепития, несомненно, будет приемлемо. Однако вместо Рихарды, отрицательно замотав головами мне ответили Лизелета и Брунгильда:
— Подобное отношение существует только на пергаменте, Леди Розмайн, — заметила Брунгильда.
— Так и есть, — продолжала Лизелетта. — Это правило в первую очередь применимо к преподавателям. Профессора из других герцогств не могут знать политические нюансы всех своих студентов, и наоборот, поэтому в классе соблюдаются и поддерживаются отношения типа «учитель наставляет, а ученик исполняет».
— Однако, миледи… Вспомните, что однажды сказала профессор Соланж, — добавила Рихарда. — Разве она не упоминала, что многие студенты игнорируют её просьбы вернуть книги? Неужели вы думаете, что она могла бы отказать кандидату в эрцгерцоги, который прямо пригласил её на чаепитие из-за её положения профессора?
Теперь, когда она упомянула об этом, я вспомнила, что Соланж выглядела крайне обеспокоенной, отказываясь от моей помощи. Рихарда, вероятно, заметила это и вмешалась, чтобы остановить меня.
— Другими словами, я так встревожила своим предложением профессора Соланж, что ты сочла необходимым вмешаться, Рихарда?
— Обычно служителям не дозволяется подобное, тем более в столь публичных местах, но вы причинили ей столько горя, что я очень хотела немедленно увести вас прочь, — ответила она, делая более чем очевидным, как сильно она переживала всю дорогу от библиотеки до общежития. – И даже не учитывая всего ранее сказанного нами, вам не следует делать профессору Соланж предложение о помощи.
— Э? Почему?
— Это только все усложняет, когда человек, пытающийся помочь, имеет более высокий статус. Попытайтесь увидеть ситуацию её глазами. Предположим, что лорд Сильвестр предложил вам помощь в вашей работе, а затем заставил вас использовать методы, совершенно непохожие на те, к которым вы привыкли, и вдобавок еще начал ходить кругами вокруг вас, не давая вам ни минуты покоя. Как бы вы себя чувствовали, Миледи?
Я тут же представила себе, как Сильвестр ходит по храму и мастерской, критикуя все, что мы делаем, и приказывает нам делать все таким или этаким способом. У меня бы сердце просто из груди бы выскочило от такого, я едва сдержала крик: «Пожалуйста, никогда больше не приходите!»
— Нг… Я понимаю твою точку зрения. Профессор Соланж, должно быть, считает меня очень неприятным человеком.
— Я не имела в виду подобной крайности, но да, для профессора Соланж, вы как лорд Сильвестр по отношению к вам, — заметила Рихарда.
Я вдруг поняла, что только что косвенно назвала Сильвестра очень неприятным, и поспешно попыталась исправиться.
— Э-э, вообще-то… Вовсе нет, — сказала я, качая головой. — Я бесконечно благодарна моему дорогому, уважаемому приемному отцу. Я никогда не считала его обузой за то, что он помогает мне, и так же я не хотела бы, чтобы он продолжал мучиться при исполнении его собственной работы. Ахахаха…
Рихарда присоединилась к моему смеху, явно только чтобы оказать мне поддержку, после чего заметив, что профессору Соланж пришлось бы точно так же скрывать свои истинные чувства. Я начала чувствовать себя подавленной из-за того, сколько неудобства я приносила другим людям.
— Вы должны подумать о следующем, миледи: что нужно сделать лорду Сильвестру, чтобы вы чувствовали себя комфортно в его присутствии, настолько, что бы вы могли доверить ему выполнить какое-либо поручение? — спросила Рихарда, но в этом вопросе она давала мне на него явный ответ. Я никогда, никогда не буду чувствовать спокойствие в душе и расслабленность, поручая Сильвестру какую-либо из своих обязанностей. Никогда.
— …Я отказываюсь от Библиотечного комитета, — озвучила я свое решение.
— Не нужно так расстраиваться. Как насчет того, чтобы попытаться заменить лорда Сильвестра моим мальчиком Фердинандом? Он ведь помогает вам с вашей работой Главы храма, верно? Он также дает вам советы и, вероятно, много чего еще делает, чтобы облегчить вам жизнь. Что вы думаете по этому поводу?
Я представила себе, как Фердинанд бродит по мастерской и дает указания серым жрецам. Если подумать, за последние два года многое изменилось: Юстокс время от времени руководил мастерской, а Гутенбергов отправляли в Хальденцель, и я ни разу не посчитала это какой-то бедой или проблемой.
— На самом деле я бы больше беспокоилась, если бы Фердинанд не помогал мне…
— Вот именно. Помощь человека с более высоким статусом совсем не обязательно нежелательна. Главное здесь думать о желаниях и потребностях человека, которому вы хотите помочь, но в данный момент, миледи, вы думаете только о себе, — упрекнула меня Рихарда. — А вам не кажется, что профессор Соланж охотнее приняла бы вашу помощь, если бы вы ясно дали понять, что ваши действия пойдут ей на пользу?
— В этом есть смысл, — кивнула я. — В таком случае, я не буду проводить чаепитие.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Нет, леди Розмайн. Чаепитие очень важно. В конечном счете, я думаю, что пригласить её на него – это мудрый шаг, — сказала Рихарда, заставив меня удивленно заморгать.
Брунгильда улыбнулась:
— В конце концов, легче принять помощь от того, кого знаешь, чем от незнакомца. Чаепития существуют именно для того, чтобы помогать людям узнавать друг друга. Сначала вы должны начать с общения, чтобы укрепить свои связи с другими.
— Подожди, Брунгильда. Подумай вот о чем, — вмешалась Лизелетта, поднимая руку и переводя взгляд с Брунгильды на меня. — Я согласна, что чаепитие хороший способ укрепить связи и узнать друг друга, но разве это не обременит профессора Соланж? В настоящее время она в одиночку управляет библиотекой. Что там будет происходить в её отсутствие?
Проницательное наблюдение Лизелетты превратило мой энтузиазм из пылающего пламени в тлеющие угольки. Несмотря на всё, что я узнала о Соланж за последние несколько недель, похоже, я так и не додумалась обдумать эти сведения.
Это что же, получается, я всегда сначала думаю только о своем благе…?
Как я могла забыть, что Соланж в одиночку управляется с библиотекой? Трудно было себе представить, что она могла доверить все Шварцу и Вайсу, отправившись на чаепитие. Из-за моих эгоистичных желаний библиотека могла закрыться на целый день.
— Извините… — сказала я, опустив голову. – У меня даже мысли не возникли о подобном исходе.
— Если вы понимаете это, миледи, тогда начинайте думать, что делать дальше. Кроме того и это самая важная часть — обязательно обсудите с нами любые идеи, которые у вас появятся. Вы должны рассказать нам, что вы хотите сделать, почему вы этого хотите, и каковы ваши мысли по этому поводу, — Рихарда встала на колени так, чтобы её глаза были почти что на том же уровне что и мои, взяла мои руки в свои, затем опустила голову, — Это работа вассала — понимать волю того, кому они служит, не обмениваясь при этом с господином ни единым словом. Однако мы еще недостаточно долго служим вам, поэтому не можем так понимать вас.
Даже после того, как меня удочерил эрцгерцог, я проводила большую часть времени в храме, а затем заснула на целых два года. Рихарда была моей главной служанкой и первой, кого мне представили в замке, но даже тогда я действительно не проводила с ней много времени.
— Мой мальчик Фердинанд предупреждал меня о вашем здоровье, давал мне советы и давал кое-какие снадобья, но я все еще слишком мало знаю, чтобы служить вам должным образом.
— А я думаю, что ты очень хорошо справляешься с этим, Рихарда, — сказала я. На мой взгляд, она подготавливала заранее все, что мне только было нужно, и именно благодаря ей, мне очень над многим не приходилось ломать голову, но Рихарда лишь медленно покачала головой.
— Все, что я сделала для вас, — это работа третьесортной служительницы свиты, миледи.
Я непонимающе уставилась на Рихарду, не понимая, что она имеет в виду. Если она была третьесортной, то существовали ли вообще первоклассные свитские служители? Ее темно- карие глаза казались еще серьезнее, чем обычно.
— Отсутствие неудобства в повседневной жизни это самое меньшее, чего следует ожидать от служителя. Третьесортные служители не понимают, к чему стремятся и желают те, кому они служат, и поэтому действуют только по приказу. Второсортные сразу понимают желания тех, кому они служат, но начинают действовать не раньше, чем им отдают приказ. Первоклассные служители свиты начинают действовать даже до получения приказа.
— И по этим меркам ты считаешь себя третьесортной…? — спросила я. Меня всегда удивляло, насколько строгой была Рихарда, когда дело касалось работы прислуги, но и Лизелетта, и Брунгильда сейчас слушали её с очень серьезным выражением лица.
— Я служила многим лордам и леди на протяжении многих лет. Сначала леди Гретхен, потом леди Габриэле… Некоторое время я служила леди Веронике, потом лорду Карстедту по просьбе лорда Бонифация. За ней последовала леди Георгина, затем лорд Сильвестр… — начала Рихарда. Я не узнала первых двух имен, которые она назвала, что говорило о том, сколько времени она провела в служении. — Когда я достигла совершеннолетия, то была уверена, что я первоклассная служительница свиты, но я больше не испытываю такой уверенности. Вы выросли в храме, миледи, и ваши мысли и поступки сильно отличаются от тех молодых благородных дам, которым я служила и с которыми была знакома в прошлом.
Похоже, даже когда она использовала все свои знания и опыт, чтобы попытаться предсказать мои намерения, я все равно заставала её врасплох, следуя побуждениям и логике, которые она просто не могла понять, даже обратившись ко мне напрямую за разъяснением.
— То, как вы ставите книги выше своего собственного здоровья, ваш подход к улучшению оценок студентов, ваше понимание чаепитий… Есть бесчисленное множество ситуаций, в которых я просто не могу понять ваши мысли и намерения, — продолжила Рихарда. — Из всех людей, которым я служила за все эти годы, никто не представлял для меня большего вызова, чем вы.
С её точки зрения, я была крайне неуравновешенна и мои действия было почти что невозможно предсказать. Бывали такие моменты, когда я без особых усилий брала на себя руководство окружающими и легко совершала то, что для большинства взрослых было бы самым настоящим подвигом, но также были времена, когда я проявляла потрясающее невежество в вещах, о которых знали даже только совсем недавно крещеные дети, и своими действиями я буквально ввергала окружающих меня в панику.
— Я до сих пор не знаю, какие у вас существуют пробелы в знаниях, и как восполнить недостающее, — наконец заключила Рихарда.
Ни разу мне не приходило в голову, что я возлагаю на Рихарду такое тяжелое бремя. Я вспомнила все, что сделала с тех пор, как поступила в Королевскую академию, и съежилась, когда на меня просто нахлынуло чувство вины. Большинство людей, с которыми я общалась до сих пор, понимали мою одержимость книгами. Лютц и Фердинанд даже знали, что я жила совсем иной жизнью, прежде чем стать Майн, поэтому они останавливали меня, как только я начинала делать что-то явно ненормальное. Здесь, однако, некому было это делать. Это должно было быть очевидно, но мне потребовалось немало времени, чтобы это понять. Кровь отхлынула от моего лица. Я по своему опыту знала, что мой авторитет может превратить даже незначительные недоразумения в серьезные инциденты.
— Чего я больше всего боюсь, миледи, так это того, что в точности выполняя ваши приказания, добьюсь результата, совершенно не похожего на то, что вы хотели. Служители существуют, чтобы поддерживать тех, кому они служат, но если мы не можем понять ваши намерения, мы не можем делать хорошую работу. Поэтому, пожалуйста, миледи, советуйтесь и общайтесь с нами.
Теперь, когда Рихарда упомянула об этом, я осознала, что рядом даже больше не было людей, которые ворчали бы на меня за отсутсвие регулярных отчетов. До меня дошло, что я совсем не держу тех кого надо «в курсе происходящего».
— В таком случае, Рихарда, я хочу создать библиотечный комитет и стать его членом. Что я должна сделать, чтобы достичь этого? Пожалуйста, скажите мне, как кандидат в эрцгерцоги должен добиться этого.
Нахмурившись, Рихарда посмотрела на меня:
— Во-первых, миледи, вы должны ясно дать понять, чего вы хотите от профессора Соланж. Что это за «Библиотечный комитет»? Какой цели он служит, и что вы хотите делать в качестве его члена? Имейте в виду, что когда дело доходит до управления библиотекой, ей и так достаточно помощи от Шварца и Вайса.
В течение зимы перед библиотекой в основном стояла задача регистрации новых студентов, выдачи книг и управления каррелами. Работа, проделываемая в другие сезоны, не требовала помощи кандидата в эрцгерцоги.
— Миледи, я припоминаю ваш разговор с профессором Соланж. Вы просто хотите помочь с черной работой или надеетесь сделать что-то большее? Вы много говорили об реорганизации размещения книг, но ваше объяснение было довольно туманным.
Я задумалась. Попытка быть скрытной или утаить свои намерения под слоями эвфемизмов, вероятно, не сработает. Мне просто нужно было сказать, что у меня было на уме.
— Мне очень не нравится, как книги в библиотеке расставлены почти наугад, без четкой организационной структуры. Я хочу ввести десятичную систему Розмайн и организовать все книги в соответствии с ней, тем самым облегчая поиск материалов для чтения, чтобы было сразу ясно какие книги есть в наличии, а каких нет.
— …Это гораздо больше, чем простая помощь, миледи. То, что вы предлагаете, равносильно прямому управлению библиотекой, — сказала Рихарда, явно недовольная услышанным.
Лизелетта и Брунгильда тем временем смотрели на меня с противоречивыми выражениями на лицах, где смешались одновременно усталость и беспокойство.
— Леди Розмайн, — сказали они, — полагаю, профессор Соланж была весьма обеспокоена, услышав, что в качестве помощи вы предлагаете такие масштабные перемены.
Выходило, что я пыталась сделать что-то очень дерзкое и необдуманное.
— Неужели реформирование библиотеки нечто столь значительное? – спросила я. — Я надеялась, что это будет довольно простое дело, когда я получше узнаю профессора Соланж.
В дни моей бытности «Урано», моя работа в качестве члена библиотечного комитета и общее хорошие отношения с библиотекарями привели к тому, что ко мне стали относиться весьма благосклонно. Книги, которые я хотела получить, почти всегда доставались мне прежде других, и вновь возвращенные книги всегда откладывались в сторону, прежде, чем вернуться на полки, на случай, если я захочу посмотреть их сама. В общем, это было чудесное время, но не похоже, что здешняя библиотека будет такой приветливой.
— Если вы хотите так глубоко участвовать в управлении библиотекой, миледи, то профессору Соланж будет гораздо легче, если вы выскажите эту просьбу как хозяйка Шварца и Вайса. Пусть она договорится с Суверенией о предоставлении вам особых полномочий. Если она преуспеет, вы сможете производить изменения в библиотеке, какие вам только захочется, и это не вызовет никаких возражений.
Рихарда произнесла это спокойным, ровным тоном, но у меня возникло ощущение, что управление библиотекой с разрешения начальства Соланж сильно отличается от создания библиотечного комитета.
— Миледи, вы думаете, что предпочли бы работать с профессором Соланж на основе дружеских отношений, а не по приказу из Суверении? — спросила Рихарда.
— Да. Я хочу иметь возможность обсуждать с ней, что лучше для библиотеки, когда дело доходит до организации книг, и как идеально воплотить эти идеи. Я бы совсем не хотела приказывать ей, — ответила я.
Рихарда понимающе кивнула.
— В таком случае вы должны донести до нее свои мысли и убедить её в своей правоте, чтобы она обратилась к Суверении на разрешение для применения нововведений. И для этого нам необходимы доверительные отношения с профессором.
Я решительно сжала кулаки и объявила:
— С этого момента я буду посещать библиотеку каждый день, чтобы профессор Соланж чувствовала себя более спокойно и уверенно при мысли о предстоящем чаепитии со мной!
— Миледи, чаепитие никогда не состоится, если вы будете только читать книги… Пожалуйста, уделите хотя бы немного вашего внимания и на другие вопросы.
Похоже, что для того, чтобы стать официальным членом Библиотечного комитета Королевской академии, мне предстоит очень долгий путь. На данный момент, предположила я, мне придется довольствоваться тем, что я останусь самоназначенным членом непризнанного библиотечного комитета.
