Когда я вернулась в Эренфест через круг телепортации, Шарлотта первой подбежала ко мне.
— Добро пожаловать домой, сестра! Я слышала, что ты была лучшей в классе с самого начала. Это просто потрясающе! — Воскликнула она. Её похвала отправила меня прямиком на небеса; услышав, как она называет меня потрясающей, я поняла, что буквально все, через что я прошла, стоило того.
— Я вернулась домой, Шарлотта. Я тоже собираюсь стать первой в классе и в следующем году, — ответила я, желая снова заслужить похвалу своей младшей сестры. Делая это заявление, я постаралась покрепче сжать кулак, чтобы подчеркнуть силу своей решимости.
Шарлотта удивленно моргнула; затем она скопировала меня и тоже сжала кулак. — Я тоже буду стремиться стать первой в классе, когда поступлю в Академию в следующем году. В конце концов, я твоя младшая сестра.
— Тогда мы будем работать над этим вместе.
Мы улыбнулись друг другу, выходя из зала телепортации. Наши сопровождающие последовали за нами, так как позади вот вот должны были прибыть студенты, но Вилфрид и его вассалы все еще торчали за дверью. В результате, с добавлением меня и моей свиты там стало довольно тесно.
— Вилфрид, ты не мог бы подвинуться? – Попросила я. — Мы хотим вернуться в наши комнаты.
— Ах, извини. Все, давайте уйдем с их пути.
Однако как раз в тот момент, когда мы все начали расходится, откуда-то издалека донесся гулкий крик. — Розмайн! — Я сразу узнала голос — это был Бонифаций.
— Здесь! — Крикнула я в ответ, подняв руку. Я не была уверена, увидит ли он её, учитывая, что я была окружена людьми, но, несмотря ни на что, он нашел меня достаточно скоро.
— Я слышал, что ты была лучшей в своем классе! — Выпалил он. — Хорошая работа! Вот она какая, моя внучка!
— Дедушка, меня тоже выбрали почетным студентом, — отметил Корнелиус.
— О, ты тоже, Корнелиус? Мои внуки, конечно, великолепны. Отлично. Ура! — Бонифаций хмыкнул, выхватил Корнелиуса из группы, взял его за бока, затем размахнулся им и подбросил высоко в воздух.
— Ого?!
Он способен подбросить почти взрослого человека так высоко, мускулы деда это что то…
Пока я моргала в благоговейном страхе, две большие руки скользнули мне под мышки. — Ты следующая, Розмайн. Вверх!
— Дедушка, нет! — Крикнул Корнелиус в тот самый момент, когда приземлился на землю, но было слишком поздно — я уже была в воздухе. Скорость, с которой я, обладательница тела ребенка, который только недавно прошел крещение, и Корнелиус, кто-то, у кого было тело почти взрослого мужчины, полетели сквозь воздух, были просто несравнимы.
— Гя-А-А-А-А-А!- Завопила я.
— Нет! — Бонифаций издал панический крик, но ничего не мог поделать — от того, чтобы врезаться в потолок меня отделяло несколько мгновений.
Когда все закричали, один только Корнелиус успел среагировать, схватил мой плащ и потянул меня обратно вниз. Его мгновенное использование магии усиления спасло меня от столкновения с потолком, но мой плащ был застегнут вокруг моего горла; и я начала хрипеть, так как мои дыхательные пути оказались внезапно пережаты.
Я умираю!
Что еще хуже, направление моего ускорения внезапно изменилось, и теперь я падала вниз, на Корнелиуса. Я рухнула, как безмолвный метеор, не в состоянии издать ни звука.
— Гхх!
Меня поймал не кто иной, как Карстедт, который загодя вернулся в Эренфест вместе с Сильвестром. Он заключил меня в объятия, огляделся, чтобы убедиться, что больше никто не пострадал, и проверил, что со мной, узнав при этом что я просто ошеломлена и на самом деле не ранена. Затем он передал меня Рихарде, прежде чем пронзить Бонифация суровым взглядом.
— Отец, зачем ты вообще сделал это с Розмайн?! — Рявкнул он.
Все мои вассалы собрались вокруг меня. Они знали, что действия Бонифация были результатом его крайней (и, похоже, опасной) любви ко мне как к своей внучке, и поэтому их ответом на его действия были только суровые взгляды… но будь на его месте кто-нибудь другой, его бы арестовали на месте за попытку убийства члена семьи эрцгерцогов.
Бонифаций обведя комнату дрожащим, плавающим взглядом, даже на миг потерял дар речи, получая укоризненные взгляды от всех окружающих; затем он хлопнул в ладоши, осознав что произошло.
— Ну, э-э… Ты знаешь… На самом деле я проверял Корнелиуса, чтобы убедиться, что он способен охранять Розмайн. Он, конечно же, прошел проверку. Это все таки мой внук, не кто- то там!
Это была худшая попытка оправдания, которую я когда-либо видела и слышала.
Карстедт расставил ноги и скрестил руки на груди. — Отец, держись подальше от Розмайн. Иначе в один прекрасный день ты её так убьешь, — категорично заявил он, не обращая внимания на протестующий возглас Бонифация, который сразу же последовал:
— Корнелиус, ты хорошо поступил, защитив Розмайн от Отца. Розмайн, тебе даже не дали шанса оправиться от головокружения телепортации, прежде чем тебя забросили в воздух. Тебе следует провести сегодняшний день, отдыхая.
— Да, Отец.
Потрясение от всей этой ситуации лишило меня возможности двигаться самостоятельно, поэтому Рихарда отнесла меня обратно в мою комнату. Было странно, что все мои вассалы следовали за мной повсюду, как это было в Королевской академии, но отныне они будут исполнять свои обязанности и в замке. С этого момента, вероятно, мое окружение будет намного оживленнее.
— Добро пожаловать домой, леди Розмайн, — сказала Оттилия, как только я вернулась в свои покои. Она все приготовила к моему возвращению, а это означало, что я могу забраться прямо сейчас в свою уже застеленную постель. Я перекатилась на бок, как только оказалась под одеялом; моя голова все еще кружилась после моего неожиданного полета, и я все еще чувствовала неприятную тошноту.
Кто-нибудь, пожалуйста, научите Дедушку держать себя в руках.
У моих вассалов хватало своего собственного багажа, с которым нужно было разобраться, поэтому все они разошлись вскоре после того, как представились моим замковым слугам. Их работа в замке будет объяснена им завтра.
Дамуэль встанет во главе, когда дело дойдет до распределения работы между моими рыцарями-стражами, в то время как Рихарда и Оттилия должны были научить моих служителей-учеников тому, что от них ожидается в замке. В тот день я собиралась присутствовать на встрече с эрцгерцогом вместе со своими учениками-чиновниками, поэтому Хартмут в настоящее время получал объяснение того, как мы обращаемся с собранными сведениями.
— Ранее мы уже сортировали сведения таким образом и покупали то, что нам было нужно, у тех, кто собрал их в Королевской академии. Мы ожидаем, что на этот раз также будут присутствовать те же высшие чины от рыцарей и чиновников, — сказала я. Информация, вероятно, будет продаваться довольно хорошо, учитывая, что в этом году им пригодится любая, когда они отправятся на Конференцию эрцгерцога.
Пока Хартмут разбирался со сведениями, я повернулась к Филине. — Нам также нужно будет организовать компенсацию для тех, оставшихся в общежитии, кто выполнял для нас работу по переписке рукописей. У тебя есть список того, кто что переписывал, а также сколько чернил и бумаги они использовали?
— Да. Все это подробно описано вот на этом листе.
— Спасибо. Тогда я попрошу тебя рассчитать соответствующие гонорары. Нам нужно будет попросить Фердинанда подготовить для нас платеж. — Я начала учить Филину, как рассчитать гонорар за каждую из переписанных книг. Взглянув на список, который она предоставила, я увидела много имен не из Эренфеста. — У тебя было много друзей в других герцогствах, Филина?
— Сумма, которую вы предложили за переписывание книг, выше, чем обычно, леди Розмайн, поэтому студенты из других герцогств тоже захотели принять участие. Я просто организовала их.
— Я научил Филину получать прибыль, взимая реферальную плату за работу по переписке, — сказал Хартмут. Хоть он и родился в семье аристократов, но, очевидно, он при этом был просто прирожденным купцом. Похоже, что Филина тоже заработала довольно значительную сумму; она не могла не улыбнуться, когда сообщила мне, что, возможно, сэкономила ровно столько, чтобы хватило оплатить изучение метода сжатия маны.
К тому времени, когда вся информация была организована, наступил полдень, и нам предстояло провести переговоры с высшими руководителями. Я не смогу взять с собой всех своих вассалов, поэтому выбрала немногих избранных: Рихарду и Брунгильду в качестве служительниц; Хартмута и Филину в качестве чиновников; и Дамуэля, Ангелику и Корнелиуса в качестве рыцарей-стражей. Джудит и Леонора собирались провести вторую половину дня, тренируясь с Бонифацием.
— Когда я смогу начать охранять леди Розмайн?! – Воскликнула Джудит, её фиалковые глаза наполнились слезами. Она провела весь семестр в Королевской академии не исполняя свои прямые обязанности, и теперь ей, как оказалось, придется еще какое время провести вне службы. К сожалению, тут я ничего не могла поделать.
— Обучение Бонифация необходимо для рыцарей-стражей всех членов семьи эрцгерцога. Выкладывайся по полной, — сказал ей Дамуэль. Было ли его намерение утешить или ободрить её, я не смогла определить.
Проводив Джудит и Леонору на тренировочную площадку, я села в Лесси и поехала в приемную рядом с кабинетом эрцгерцога. Вилфрида и его вассалов также вызвали, чтобы они могли предоставить информацию о том времени, когда я отсутствовала в Академии.
— Хорошо, — начал Сильвестр, — как насчет того, чтобы рассказать мне, чему вы все научились в Королевской академии в этом году?
Чиновники-ученики, собиравшие информацию, описали меняющиеся моды и тенденции, недавно изобретенные магические инструменты и уровни неспокойствия во всех герцогствах. В свою очередь, руководители различных направлений задавали вопросы, отмечали изменения, произошедшие с прошлого года, и обсуждали то, что было внове для них.
В конце концов настала очередь говорить Хартмута. — Мы немного узнали о внутренней ситуации Аренсбаха благодаря контактам, сделанным детьми бывшей фракции Вероники, — сказал он.
— Мы что?! — Воскликнул Сильвестр, его глаза расширились от удивления.
Губы Фердинанда изогнулись в веселой усмешке. — Отчасти из-за ваших приказов студенты в Королевской академии держались подальше от дворян из Аренсбаха. Но когда лорд Вилфрид начал посещать занятия, я заметил возобновившуюся близость между студентами наших герцогств, поэтому я воспользовался этой возможностью. Вы считаете это изменой Эренфесту?
— Нет, сейчас мы как раз хотим получить как можно больше подобных сведений, когда мы свели общение к минимуму.
При поддержке Фердинанда Хартмут начал доклад. Похоже, что в Аренсбахе в данный момент было очень неспокойно.
— Мы собрали все, что узнали, и пришли к выводу, что у них почти нет кандидатов в эрцгерцоги, подходящих для того, чтобы стать следующим эрцгерцогом, — сказал Хартмут. – Объемы маны в распоряжении родов поддерживающих нынешнего эрцгерцога, резко уменьшились. Их провинции, вероятно, сильно страдают в результате этого, хотя мы не знаем никаких подробностей, поскольку ни один из наших источников не смог предоставить никаких подробностей. Однако одно мы знаем наверняка: у Аренсбаха есть только два кандидата, подходящих для того, чтобы стать следующим эрцгерцогом, одна из которых — младшая дочь леди Джорджины, леди Детлинде.
Это было новостью для стоящих во главе Эренфеста; все они задумались, выглядя безмерно потрясенными.
— Только двое, говоришь? Но как насчет детей бывшей первой и второй жен? У моей старшей сестры было трое детей. Почему у них только два кандидата?
— Возможно, по той же причине падает их рейтинг, несмотря на то, что они являются великим герцогством. На данный момент мы не знаем, сближается ли леди Детлинде с лордом Вилфридом, потому что в нем течет кровь Аренсбаха, и она собирается стать эрцгерцогиней, или потому, что она ищет мужа, за которого можно выйти замуж, чтобы избежать борьбы за престол. В любом случае, мы знаем, что она находится в весьма затруднительном положении, — сказал Хартмут, завершая свой отчет.
Фердинанд глубоко вздохнул и начал потирать виски; затем он с большим интересом посмотрел на Хартмута. — Это была неожиданная новость. Отличная работа. Что ты скажешь о том, чтобы работать на меня?
— Позвольте мне остановить вас на этом, Фердинанд — Хартмут-мой, — вмешалась я, быстро пресекая его дерзкую попытку увести моего вассала. — Он займет в будущем важный пост, взяв на себя печатное дело. Даже не думайте о том, чтобы забрать его у меня.
Хартмут ответил сдержанным смешком: — Это очень заманчивое предложение, лорд Фердинанд, но, боюсь, я вынужден отказаться. Мне нужно оставаться рядом с леди Розмайн, чтобы я мог продолжить изучать её.
Вот ведь! Должна ли я была позволить Фердинанду переманить его, чтобы спасти себя…?!
— Ты проводишь исследование Розмайн? — Спросил Фердинанд, нахмурив брови. — Она, безусловно, представляет собой очень интересную загадку… но на чем конкретно ты сосредоточен?
В оранжевых глазах Хартмута блеснул огонек, когда он начал отвечать. — Её способ дарования благословений отличается от обычного. Это то, что я хочу исследовать.
— Хм. Безусловно, увлекательная тема для исследования. Позже зайди и покажи мне свои результаты, чтобы я мог увидеть, как далеко ты продвинулся.
— Как пожелаете. Я надеялся, что мне будет предоставлена возможность задать вам несколько вопросов, лорд Фердинанд, поскольку вы знали её во времена её храмовой жизни.
О нет, нет, нет, нет. Я чувствую себя так, как будто только что был заключен некий ужасный союз.
Я решила оставить в стороне чудаков, которые ведут себя странно, и сосредоточиться на насущном. Каждому куску сведений, собранных в Королевской академии, была присвоена соответствующая стоимость, и эта стоимость определяла, сколько платили каждому собирателю информации.
— Фердинанд, я также хотела бы вознаградить тех, кто переписывал для меня книги, — сказала я.
— Пожалуйста, отложите часть нашего бюджета на эти выплаты.
— Это не составит труда, но к чему такая поспешность? Не могли бы они быть оплачены позже?
— Я побуждала студентов, которые хотят изучить мой метод сжатия, самим зарабатывать деньги. Именно по этой причине мне нужно будет заплатить им до того, как начнется моё обучение. — Я продолжила объяснять, рассказав как один аристократ пожаловался мне на необходимость зарабатывать свои собственные деньги, на что Фердинанд тоже отреагировал явным раздражением, но он не критиковал мое решение. — Кстати, вы уже решили, кого учить моему методу сжатия?
— Да. Мы уже связались с теми, кому было предоставлено разрешение.
Как оказалось, мы будем обучать Вилфрида, вассалов семьи эрцгерцога — включая моих новых — и дома гибов, связанные с моей семьей. Это означало Бонифация, Лейзгангов, Халдензелей и Трауготта. Не все были рады, что Трауготта включили в список, но я дала ему обещание, которое намеревалась сдержать. Я не собиралась творить подобную мелкую месть, закладывая фундамент для будущей вражды, намеренно нарушая свои обещания. Не говоря уже о том, что он и так настрадался в Академии с Юстоксом в качестве своего слуги, я подумала, что позволить ему получить немного надежды на лучшее будущее будет совсем неплохо.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Как прошло расследование о детях дворян из бывшей фракции Вероники? – Спросила я.
— Это будет зависеть от действий фракций и действий Аренсбаха на Конференции эрцгерцога. В настоящее время мы намерены предоставить им два варианта: они могут подождать, пока не достигнут совершеннолетия, и сами смогут выбрать фракцию, или они могут уже сейчас принять магический контракт с более строгими условиями. У тебя есть какие-то особые мысли по этому поводу? Мы не можем позволить им подписать контракт без дополнительных ограничений.
-…Если вы все решили, что это будет уместно, тогда я соглашусь с вашим решением. Я согласна с ним, пока у детей будет оставаться будущее.
Полное лишение возможности занять доступное им положение как по мне было бы излишне строгим наказанием, но меня полностью устраивало введение дополнительных, более строгих условий контракта, которые требовали от них большего прилежания и работы над собой. Дети из бывшей фракции Вероники знали о политике фракций больше, чем я, поэтому я была уверена, что никто из них не ожидал, что их немедленно простят.
— Я доставлю платежи через два дня, — сказал Фердинанд. — О, и это напомнило мне — Розмайн, если ты хочешь призвать компанию Плантен снова продавать книги в конце зимы, тебе нужно будет в ближайшее время подать заявление на получение разрешения.
А, точно. Мы ведь обычно продаем книги в конце зимы.
Я достала диптих и записала, что мне нужно запросить разрешение для компании Плантен. Я подам прошение, как только закончится встреча.
Два дня спустя пришло время заплатить тем, кто собирал для нас сведения в Королевской академии. Студенты выстроились в ряд с возбужденными лицами, среди них были и мои вассалы. Рихарда, Дамуэль и я сидели напротив них, среди тех, кто будет выдавать оплату.
Когда я вручала каждому человеку его плату, как и в прошлом году, я говорила им слова ободрения и передавала услышанную в их адрес похвалу, высказанную вышестоящими. — Командующий рыцарями был очень доволен твоими находками, — сказала я одному студенту. — Чиновники ауба передают что довольны твоей работой, — сказала я другому. Несмотря на то что он был аристократом, ребенок тут же гордо выпятил грудь, услышав похвалу, и сияя от получения денег, которые он заработал сам. Было приятно видеть довольную улыбку от хорошо выполненной работы.
— Леди Розмайн, я накопил столько денег, сколько мне нужно. Теперь я могу купить ваш метод сжатия маны.
— Действительно. Может быть, мы еще встретимся во время моей лекции.
Как только выплаты были завершены, на следующий день была запланирована лекция о сжатии маны. У нас оставалось не так много времени до праздника в честь весны. Я вернулась в свою комнату, похвалив своих вассалов за их тяжелую работу.
— Леди Розмайн, вы тоже будете преподавать четвертую ступень сжатия? — Спросила Ангелика. Она уже знала обычный метод, так что эта дополнительная стадия была всем, что её сейчас волновало. Это имело смысл, учитывая, что это и было её мотивацией, чтобы сдать выпускные экзамены.
— Я обучу тебя, Ангелика, так как ты вовремя сдала свои экзамены. Но план состоит в том, чтобы научить только моих вассалов четвертому шагу. Другие получат возможность обучиться этому позже — после того, как изучат предыдущие стадии, — объяснила я.
Все выглядели очень довольными, но у Филины была самая счастливая из всех улыбок. Она собирала информацию так, как учил её Хартмут, и даже вложила все силы в переписку манускриптов, в результате чего заработала достаточно денег, чтобы позволить себе этот метод. Её усилия наконец — то окупились.
— Я вижу, ты довольна, Филина.
— Безусловно. Теперь я могу изучать метод сжатия маны вместе со всеми остальными, — сказала она, её щеки залились теплым румянцем. Она родилась в благородной семье, которую ни в коем случае нельзя было назвать богатой, и поэтому с самого рождения была вынуждена не получать того, чего хотела. Она знала, что её родители не захотели бы покрывать расходы на обучение, поэтому она была вне себя от радости, что заработала достаточно, чтобы заплатить за себя.
— Все стало особенно трудно с тех пор, как умерла мама, и отцу пришлось снова жениться… — Филина продолжала: — Я искренне рада, что вы написали и издали книгу рассказов моей матери, леди Розмайн.
Она не сказала этого прямо, но явно подразумевалось, что она и её младший брат сильно страдали из-за того, что были детьми предыдущей жены. Филина считала рассказы, переданные ей матерью, своими самыми драгоценными воспоминаниями; у нее был такой сильный интерес к книгоизданию, потому что она хотела навсегда сохранить их в овеществленной форме. Мой двухлетний сон задержал исполнение этого, но она целыми днями записывала все что могла упомнить из них, чтобы не забыть.
— Был случай, когда моя мачеха конфисковала все написанные мной рассказы, но отец вернул их мне. Он сказал, что это потому, что вы выдали мне бумагу, леди Розмайн.
Если бы кто-то отнесся к подаркам от семьи эрцгерцогов без уважения, невозможно было бы сказать, какие неприятные повороты «судьбы» могут последовать или какая катастрофа может обрушиться на такую семью. Именно по этой причине отец Филины ясно дал понять, что никто не должен прикасаться к её бумаге.
— Их обращение с нами стало намного более жестоким с лета, когда у них родился новый ребенок. Я ужасно беспокоюсь о том, как там поживает мой младший брат, пока меня нет рядом… — сказала Филина. Как мой вассал, она всегда могла попросить выделить ей комнату в замке, если бы захотела, но её младший брат еще даже не был крещен, поэтому она даже не рассматривала этот вариант.
— Твой младший брат, несомненно, тоже находится под божественной защитой богов, — сказала я.
— …Я благодарю вас, леди Розмайн.
На следующий день, когда я должна была преподавать свой метод сжатия маны, Филина не явилась на службу. Прилетел ордонанс с сообщением, что она больна, но на заднем фоне сообщения я услышала её крик: “Верните мои деньги!”
— Мне нужно помочь ей, — сказала я, вскакивая на ноги.
— Леди Розмайн. — Хартмут положил руку мне на плечо, чтобы остановить меня. – Для изучения вашего метода уже собралось много аристократов. Вы не можете сейчас уехать к Филине.
— Ты хочешь, чтобы я бросила её?
— Я — нет, и я знаю, что вы никогда не бросите её, что бы я ни посоветовал. Скорее, я говорю, что, по моему мнению, лучше отложить оказание ей помощи. Я хорошо знаю степень вашего сострадания, но отказаться от обещания, данного стольким высшим аристократам, ради одной единственной низшей дворянки это не то, что будет прощено и забыто.
Остальные мои слуги кивнули в знак согласия. — Кто знает, что потом выскажут аристократы Филине. Они, несомненно, обвинили бы во всем её, — сказал Корнелиус.
Дамуэль согласился. — Ваше поведение также повлияет на репутацию Филины.
— Более того, они забрали только её деньги, — отметила Рихарда. — Её жизни ничего не угрожает.
— Вы можете научить её этому методу позже, когда научите нас четвертой стадии. А пока я должен попросить вас, пожалуйста, сдержать свои чувства, — заключил Хартмут.
Все были едины в согласии. Я хотела заявить, что собираюсь помочь ей, несмотря ни на что, но я только еще крепче сжала кулаки и проглотила эти слова.
— Очень хорошо, — согласилась я. — Сначала я научу дворян методу сжатия.
Мои вассалы окружили меня, когда мы двинулись в комнату где должно было проходить обучение, без сомнения, опасаясь, что я могу внезапно убежать прочь. К тому времени, когда мы пришли, уже собралось большое количество дворян. Я уже обучила своему методу сжатия всех рыцарей-стражей эрцгерцогской семьи, за исключением тех, кто служил Вилфриду, так что большинство присутствующих дворян были чиновниками и служителями.
Здесь было много детей без сопровождения родителей, так как детям было легче развивать ману, а плата за лекции была совсем не дешевой. Было также много молодежи. Исключениями из этого правила были Бонифаций и гибы, сидевшие в первом ряду. Я не могла не поразиться, когда увидела стариков, которые выглядели заметно старше Бонифация.
Он действительно планирует увеличить свою ману в этом возрасте…? Боюсь, что они упадут замертво, при попытке повторить за мной.
— Могу ли я помолиться о благословении в благодарность за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни?
Дворяне, которых я раньше не встречала, один за другим выходили мне навстречу. Ситуация с Филиной мучила меня тревогой и нетерпением, но я не могла позволить этому отразиться на моем лице, поэтому отвечала на приветствие фальшивой аристократической улыбкой.
Именно тогда вперед, прихрамывая, вышел самый старый среди дедов. Он был такого преклонного возраста, что нуждался в опекуне, и он опустился передо мной на колени со слезами на глазах.
— Я — предыдущий Гиб Лейсеганг. Могу я помолиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни? – Обратился он ко мне.
— Можешь.
— Теперь, когда я встретил вас, леди Розмайн, я могу без сожалений сойти в могилу.
Что за нервирующее приветствие! Он буквально рискует своей жизнью, находясь здесь!
— Он был довольно настойчив в разговоре с графом Лейзегангом по поводу приезда. Как твой прадедушка, он хотел увидеть тебя хотя бы раз,- прошептала мне Рихарда.
Что?! Это мой прадедушка?!
Старик, у которого катились слезы радости от того, что увидел меня, был, по-видимому, дедушкой Карстедта. Никогда раньше я не встречала никого из своих прадедов, даже в дни моей бытности Урано. Было чудом, что этот человек вообще был еще жив — он был достаточно стар, чтобы казалось, что в любой момент он может упасть замертво. Очевидно, что в этом возрасте он редко общался и даже покидал свое поместье.
— Я тоже рада, что встретила тебя, Прадедушка. Я— ЧТО?!
Не успела я дать ему свое благословение, как он закрыл глаза и с глухим стуком рухнул на пол. Он был совершенно неподвижен; все, что я могла сделать, это в шоке уставиться на него.
— …Я вызвала это своим благословением? – Спросила я у окружающих.
— Не бойтесь, леди Розмайн — такое часто с ним бывает. С ним все в порядке.
Эм, извините, но мне от этого не легче!
Этот момент потрясенной тишины быстро закончился, сменившись возбужденным шепотом собравшихся, когда моего прадеда вынесли из комнаты. Меня снова и снова уверяли, что его жизни ничего не угрожает, но выглядело это совсем не так. Попытка изучить мой метод сжатия, безусловно, помогла бы ему подняться по самой высокой лестнице, так что я была, по крайней мере, благодарна ему, что он не сделал этого прямо передо мной.
Безумие какое-то. Я думала, что у меня сердце вот-вот остановится.
Никогда раньше я не видела, как кто-то другой кроме меня так внезапно падал в обморок, поэтому только теперь я по-настоящему поняла, как сильно пугала этим других. Я вдруг почувствовала себя очень виноватой перед ними.
В конце концов шепот утих, и нынешний граф Лейзеганг смиренно вышел вперед.
— Я Гиб Лейзенганг. Могу я помолиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, назначенную суровым судом Эвигелибе, Бога Жизни? – Спросил он.
— Можешь.
— Я глубоко извиняюсь за то, что мой дедушка так удивил и потряс вас. Он умолял меня дать ему возможность прибыть на урок, так как хотел увидеть вас хотя бы один раз, прежде чем боги примут его. Я тоже рад, что наконец-то встретился с вами лично, леди Розмайн.
Нынешний граф Лейзеганг был довольно молод — примерно, чуть старше Карстедта. Я увидела, как в его глазах горит честолюбие, и внезапно поняла, почему раньше нам не разрешали встречаться, несмотря на то, что мы были родичами. Эта встреча, скорее всего, была разрешена только потому, что мои опекуны наконец решили, что мы с Вилфридом должны быть помолвлены.
— Теперь я готова обучать вас своему методу сжатия маны. Но сначала я прошу произвести платежи и подписать магические контракты. — Я жестом указала на чиновников, которые должны были заниматься платежами, а затем на Сильвестра, в ведении которого находились магические контракты. Он будет внимательно следить за тем, как все вписывают свои имена — как потому, что я еще не могла знать всех, так и для того, чтобы показать, что эта лекция проходила с его ведома и разрешения.
Как только все участники внесли оплату и подписали контракты, я начала преподавать метод с Дамуэлем в качестве моего помощника. Сегодня мы изучим его до третьей стадии включительно, и, как и ожидалось, предоставление наглядного образа при обучении намного упрощало создание визуализации, чем представлять себе это же самое стараясь представить себе расплывчатые описания. Многим людям оказалось проще сжать свою ману таким образом, и каждый высказался, что никогда раньше не видел, как сложенная ткань затем придавливается.
— Даже зная этот метод, количество маны, которое вы можете сжать, в конечном счете зависит от крепости вашего разума, — объяснила я. — Кроме того, знайте, что слишком резкое увеличение плотности вашей маны из-за быстрого сжатия вызовет манаотравление. Позаботьтесь о том, чтобы увеличивать свою ману в неторопливом темпе, который не будет мешать вашей жизни.
Так что, теперь любой, кто схватил бы маноотравление, должен был бы винить только себя.
— Подумать только, что даже взрослые люди, такие как мы, могут увеличить плотность нашей маны путем сжатия… Я просто поражен, — сказал Гиб Хальдензеле с явным энтузиазмом в голосе. — Это знание, которое можно держать при себе ради собственной выгоды, и все же ради герцогства вы готовы преподавать его даже другим кандидатам в эрцгерцоги, соперничающим с вами. Я просто теряю дар речи от вашего милосердия и сострадания.
После этих слов Гиб Хальдензеле вышел из комнаты. Вскоре после этого ушли Вилфрид и его вассалы, хотя я заметила, что у всех у них было очень сосредоточенное выражение лица — явный признак того, что они сжимали свою манну на ходу. Я инстинктивно окликнула их.
— В чем дело, Розмайн? — Спросил Вилфрид.
— Я понимаю, что твои рыцари-стражи захотят особенно усердно работать над сжатием маны, учитывая, что они научились этому намного позже, чем другие рыцари-стражи семьи эрцгерцога, но для них опасно сжимать свою ману одновременно исполняя свои обязанности стражей.
Несколько рыцарей обменялись нервными взглядами. Они, очевидно, были так сосредоточены на сжатии своей маны, что совершенно забыли о окружающем.
— Если даже не учитывать риск манаотравления, вы ведь наверняка не захотите чтобы метод сжатия мешал вашей службе. Вилфрид, возможно, тебе следует изменить свое расписание, чтобы всем было легче выделить время для сжимания маны, чтобы не заниматься этим на посту.
— Хорошая мысль, — ответил Вилфрид, кивнув. Он и его рыцари прекратили свои попытки сжать манну на ходу, а затем вместе вышли из комнаты.
Как только они ушли, я бросилась туда, где пребывали Сильвестр и Фердинанд.
