— Я буду заниматься в своей комнате, чтобы поскорее закончить с уроками. В конце концов, мне нужно будет помочь госпоже Шарлотте во время сезона общения.
— Я точно так же буду готовиться к сегодняшнему практическому уроку.
Проводив госпожу Розмайн, мы, последователи разошлись по своим комнатам. Я уже поднималась по лестнице в общежитие, когда меня окликнул Хартмут.
— Леонора, ты сейчас свободна, верно?
— Я намерена провести это время изучая магических зверей и их слабости, в рамках подготовки к предстоящему состязанию герцогств. Поэтому я не буду помогать Родериху тренироваться или собирать материалы, — ответила я, уже заранее зная, о чем он собирается попросить. — Если ты уже понял, что он бесполезен, и в результате столкнулся с нехваткой рабочей силы, то убеди госпожу Розмайн взять вместо него другого служащего-ученика.
Я понимала, что Хартмут очень занят и с трудом справляется со своими обязанностями, но я была рыцарем сопровождения. Я не собиралась заниматься бумажной работой, разве что я получу подобный приказ напрямую от госпожи Розмайн.
— Как строго, Леонора. Если бы ты только могла быть доброй к кому-то, кроме Корнелиуса…
— Согласие помочь тебе однажды приведет к тому, что ты начнешь обращаться ко мне за помощью постоянно, — кратко ответила я. Я снова отвернулась от него, собираясь уйти, но снова услышала, как кто-то зовет меня по имени. Это был Корнелиус, а ведь, я думала, что он вернулся в Эренфест вместе с госпожой Розмайн. И он выглядел так, словно очень спешил. — Ты очень быстро вернулся. Ты конечно говорил об этом, но учитывая твою службу и необходимость сделать доклад о событиях в академии, я думала, что тебя не будет как минимум до завтра.
— Мы же говорим о Корнелиусе, — со смехом вмешался Хартмут. — Я полагаю, что госпожа Эльвира тоже была там, чтобы приветствовать госпожу Розмайн, и она, не теряя времени даром, сразу же забросала его вопросами, заставив развернуться и сбежать обратно в академию.
Корнелиус поморщился, показывая, что догадка Хартмута совершенно истина. Я сочувственно улыбнулась ему и сказала:
— Я понимаю, что ты чувствуешь, Корнелиус, я бы тоже захотела сбежать.
Когда мы сообщили госпоже Эльвире, что Корнелиус решил выбрать меня в качестве своей пары на выпускной, то ее темные глаза заблестели, а она начала неустанно расспрашивать меня о нашем романе. Неожиданный напор был крайне ошеломляющим, особенно из-за того, что я не могла ответить на ее вопросы, дав клятву хранить эту тайну вместе с Корнелиусом.
— Матушка конечно расстроится, но это мой последний год в дворянской академии, — сказал Корнелиус. — Нет ничего странного в том, что я хочу оставаться здесь подольше. Ради того, чтобы в будущем у меня было как можно больше воспоминаний об этих днях.
— Ясно, ясно, — перебил его Хартмут. — Ты хочешь больше времени для флирта с Леонорой, ведь сейчас у тебя нет необходимости выполнять свои обязанности стража.
Я бросила на этого остряка холодный взгляд.
— Хартмут, тебе не стыдно устраивать такую неуместную сейчас истерику? Я полагаю, ты ошибся с целью своего выступления, — вероятно он мстил за мой отказ помочь ему.
— Пожалуй, я откланяюсь, — пожав плечами отмахнулся Хартмут и ушел наверх. — Не хочу, чтобы Леонора затаила на меня обиду, или что-то в этом роде. Вы двое, повеселитесь.
Последние слова явно были лишними…
Пока я смотрела на быстро удаляющуюся фигуру Хартмута, Корнелиус с противоречивой улыбкой протянул мне руку.
— Раз ты так раздражена, то тебе, должно быть, действительно неприятно проводить время со мной.
Оглядевшись вокруг и убедившись, что здесь больше нет лишних свидетелей, я вложила свою ладонь в его.
— Я не люблю тех, кто насмехается над нами, как это делает Хартмут, но я рада тому, что смогу проводить с тобой больше времени, Корнелиус. Пожалуйста, не дразни меня, ведь ты уже знаешь о моих чувствах.
Корнелиус неторопливо сопроводил меня вверх по лестнице. В дворянской академии у госпожи Розмайн было меньше стражей, чем в замке, так что обычно у нас было очень мало времени для того, чтобы побыть наедине. Одной прогулки с ним было достаточно, для того чтобы в груди разлилось приятное тепло, а на губах заиграла счастливая улыбка.
— Я чувствую тоже самое, — сказал Корнелиус. — У нас есть время только до конца занятий. Поэтому давай проведем вместе столько времени сколько сможем, до тех пор, пока госпожа Розмайн не вернулась. К счастью, мы уже закончили с большей частью наших уроков, чтобы иметь возможность сопровождать ее в библиотеку.
Даже если в день земли устраивались групповые собрания и тренировки, у нас еще было много времени, которое мы могли провести вдвоем. И время, которое мы раньше тратили на то, чтобы сопровождать госпожу Розмайн в библиотеку, сейчас тоже было свободным. Мы, последователи, могли использовать его по собственному усмотрению.
— Леонора, у тебя сегодня ведь нет занятий? — спросил Корнелиус. — Есть ли какое-то конкретное место, куда бы ты хотела сходить?
— Куда угодно, лишь бы мы были вдвоем. Возможно, мы бы могли бы использовать эту возможность для того, чтобы собрать новый материал для «Историй любви дворянской академии»?
— В конце концов мы сами станем материалом для матушки и всех остальных… — скривив лицо сказал Корнелиус. Я не могла не улыбнуться в ответ. Его попытки уйти от слежки Эльвиры казались мне скорее милыми, чем мужественными.
— Хотя я не хотела бы сама стать прообразом, но рассказы, которые пишет госпожа Эльвира по-настоящему захватывающие, — ответила я.
— Я знаю, что женщины любят их. Думаю ты не исключение, Леонора?
— Ну, я просто читаю их.
— Я думаю, что большинство мужчин чувствовали бы себя неловко, если бы их попросили действовать так же, как в этих историях… — пробормотал Корнелиус. Он взял меня за руку и вывел из общежития, жалуясь на то, что такие любовные истории постоянно все перевирают. Мы вместе шли по коридору в центральном корпусе.
— Даже мы, женщины, понимаем, что такие идеальные истории не имеют возможности существовать в реальности. Я например, не хотела бы, чтобы меня вынуждали придерживаться стандартам тех дам, что там фигурируют, — ответила я. «Истории любви дворянской академии» описывали настоящие романы самым красивым способом из возможных. Временами они казались даже несколько экстремальными, поэтому было легко понять, что вряд ли кто-то захочет испытать их по-настоящему.
Корнелиус вдруг остановился и внимательно посмотрел на меня.
— Ты считаешь эти истории идеальными, но на самом деле не ждешь, что они воплотятся в реальность… Впервые слышу подобное мнение об этих рассказах.
— Говоря прямо, это далеко не женственно, поэтому я думаю, что многие женщины просто держат подобные мысли под замком.
Мне часто говорили, что я слишком прямолинейна, а мой холодный ум вовсе не делает меня милой, но я снова не смогла удержать язык за зубами. Несмотря на все мои попытки вести себя хотя бы немного милее рядом с Корнелиусом, я всегда допускала ошибки. Это крайне разочаровало, и поэтому я даже немного отстала от него. Подсознательно мне хотелось сейчас дистанцироваться от него, так как я слишком глубоко пала в бездну самокопания, но полшага — это единственная дистанция, которой я смогла добиться, ведь наши пальцы все еще были переплетены.
Если бы я была так же невинно очаровательна, как Юдит или Филина. Может быть тогда Корнелиус, хотя бы немного считал меня милой.
— Я действительно думаю, что ты милая, — внезапно сказал Корнелиус.
— Что?
— Это мило, когда ты восхищаешься любовными историями, но все равно говоришь, что они нереалистичны.
В одно мгновение я почувствовала, как мана потекла по моему телу быстрее. Лицо просто горело, и меня охватило желание сбежать как можно дальше. В «Историях любви дворянской академии» было множество метафор о Богине Весны, которая желает спрятаться от Бога Дальновиденья, и все они сейчас идеально описывали мои чувства.
— К-как я уже сказала!.. — пробормотала я. — Эм… Я не знаю, что отвечать на такие слова. Пожалуйста, не говори подобного с таким серьезным лицом.
Корнелиус с улыбкой отмахнулся от моих протестов и распахнул дверь центрального корпуса, которая вела на улицу. Он спустился по заснеженной лестнице, а после призвал своего ездового зверя. Я хотела сделать тоже самое, но он с улыбкой остановил меня.
— Тебе не нужно, Леонора. Ты поедешь со мной.
— Подожди минуту… Вдвоем?!
Мы с Корнелиусом уже решили, что будем сопровождать друг друга на наших выпускных церемониях, так что не будет ничего постыдного, если нас увидят вместе на одном звере. Между прочим это считалось довольно вызывающе, когда представители разных полов ехали верхом на одном звере. Если конечно они не являлись парой, или один из всадников не был ребенком. Но раньше подобное никак не касалось меня. Я не ездила верхом ни с одним мужчиной, тем более с тем, в кого была влюблена, поэтому я понятия не имела, как себя вести и что делать.
— Если ты не хочешь, я не принуждаю тебя… — сказал Корнелиус.
— Я не против. Мне просто… нужно время, чтобы подготовить свое сердце.
— Хорошо. Тогда не могла бы заняться этим позже?
Как и ожидалось, Корнелиус снова с улыбкой отмахнулся от моих протестов. К тому моменту, когда я поняла, что происходит, он уже посадил меня в седло.
— Поехали, — сказал он.
Естественно, поскольку мы ехали на одном звере, его голос звучал совсем близко. У меня закружилась голова, и я обнаружила, что не могу сидеть ровно. Может быть холодный воздух и снег вокруг только усиливали ощущение тепла от тела Корнелиуса, но чувство его присутствия за моей спиной совсем лишило меня покоя.
— Куда мы летим? — спросила я.
— Я подумал, что мы можем взять одну из сцен «Историй Любви дворянской академии» и направиться в беседку, где богиня времени любит шутить над посетителями, — ответил он.
Похоже Корнелис действительно прочитал эту книгу, несмотря на все его жалобы на госпожу Эльвиру. Его правая рука держала поводья, а левая обнимала меня, надежно удерживая меня в седле. Подобные сцены встречались и в рассказах, и они были похожи на объятья. Проблема была в том, что я совершенно точно не была настолько спокойной, чтобы полностью расслабиться в его руках. Наоборот, я чувствовала себя словно богиня весны, во время ее танцев посвящения.
Я должна была внимательнее читать «Истории Любви», а не книги о магических зверях!
Я думала, что Корнелиус выбрал меня, потому что моя родина, статус и фракция сделали меня лучшей кандидаткой, и что несмотря на то, что наши рабочие отношения были довольно хорошими, между нами никогда не было настоящей романтики. Мысль о том, что однажды, возможно, мы пойдем к той самой беседке, никогда не приходила мне в голову.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Корнелиус действительно хорош во внезапных атаках…
***
Если я верно помню, это был конец лета, время проведения церемонии летнего совершеннолетия и осеннего обряда крещения. Госпожа Розмайн целыми днями была занята подготовкой в храме, и во время ее отсутствия ее последователи вкладывали все свои силы в вышивку для нарядов Шварца и Вайса.
По воле случая именно в тот день последователи госпожи Розмайн были заняты обновлением украшений ее комнаты в связи со сменой сезона. У Юдит была практика, а Филина помогала в храме, так что я была единственной, кто вышивал в комнате для последователей.
— Леонора, Рихарда здесь? — спросил Корнелиус, появившись на пороге.
Я бросила взгляд на дверь, ведущую в комнаты госпожи Розмайн и ответила:
— Она сейчас занята украшением покоев, поэтому я думаю, что она просто прогонит тебя, если не сочтет твое дело достаточно срочным.
Корнелиус должно быть тоже мог легко представить ее реакцию, поэтому он с улыбкой уселся рядом.
— Думаю мне придется подождать, пока она не закончит. У нее же должен быть перерыв после пятого колокола, верно?
— Да, скорее всего так и будет, — ответила я, уверенная, что даже Рихарда даст себе время для отдыха, а после вернулась к вышиванию. Я хотела воспользоваться этой редкой возможностью, чтобы поговорить с Корнелиусом, но никак не могла найти подходящих тем.
Ты уже решил с кем пойдешь?..
Меня очень беспокоил этот вопрос, но я слышала, что Корнелиус уже порядком устал от подобных вопросов со стороны своей матери. Меньше всего я хотела сделать наше молчание еще более неловким. Временами, когда мы работали вместе, мы обсуждали наши рабочие обязанности, но в отсутствие госпожи Розмайн нам было не о чем говорить. Возможно я могла бы поднять тему обучения у господина Бонифация… Или это было бы слишком внезапно?
Я молча продолжила свою работу, все еще пытаясь придумать, что сказать.
— Эта вышивка кажется довольно сложной. Я понимаю, почему госпожа Розмайн сделала все возможное для того, чтобы избежать ее… — голос, который разрезал тишину, казался крайне восхищенным. Я подняла глаза и поняла, что Корнелиус все это время смотрел на мои руки, и теперь когда я знала, что его взгляд был сосредоточен на мне, я почувствовала, как мои пальцы мелко задрожали.
— Искусная вышивальщица — это Лизелетта, а не я. Ей отлично дается тонкая работа, и она с большим удовольствием будет отдавать все свое время вышивке. Она не только выполнила свою часть работы, но взялась и за вышивку на одежде госпожи Розмайн. Она собирается сделать так, чтобы вышивка на подоле совпадала с дизайном одежды Шварца и Вайса.
— Вот как…
Любовь Лизелетты к шмилам была известна всем последователям госпожи Розмайн. Она думала, что хорошо скрывает это от госпожи, но я была уверена, что ее тайна уже давно была раскрыта.
— Значит вы, девочки, поделили вышивку между собой… Ангелика тоже участвует? — спросил Корнелиус, выглядя при этом чрезвычайно обеспокоенным. Вероятно он вспомнил о своих страдания во время работы в «корпуса по повышению оценок Ангелики». Либо, несмотря на ее помолвку с господином Экхартом, он питал к ней любовь.
— Это может удивить тебя, Корнелиус, но у Ангелики есть талант к вышивке.
— Не может быть.
— Чистая правда. Она согласилась помочь, если господин Фердинанд после разрешит ей вышить эти магические круги и на ее собственном плаще. Она сказала, что не пожалеет никаких сил, когда дело доходит до улучшения ее снаряжения.
— Хотел бы я, чтобы она проявляла такое же рвение к учебе… — сказал Корнелиус, преувеличено вздыхая. Хотела бы я тоже вздохнуть. Он стал очень разговорчивым, когда разговор затронул Ангелику, но подобное лишь загоняло меня в депрессию.
Комната снова погрузилась в неловкую тишину. Казалось мы оба бросали взгляды друг на друга, но ни один из нас не мог найти тему для разговора. Наше молчаливое противостояние продолжалось, нарушаясь лишь слабым шелестом моих ниток, проходящих сквозь ткань. И так было до тех пор, пока Корнелиус снова не заговорил.
— Ты тоже вышиваешь для того, чтобы усилить свое снаряжение? Или ты думаешь о будущем?
Слово «будущее» заставило мое сердце забиться чаще. На ум сразу пришел образ жены, вышивающей плащ для своего мужа. Я практиковалась с расчетом на будущее, это было правдой. Но чего Корнелиус не знал, так это того, что я хотела вышить именно его плащ.
— Думаю, сразу оба варианта. Я просто надеюсь, что мои усилия не пропадут даром, — сказала я, отчасти в шутку, и собрав все свои силы, заставила себя улыбнуться.
— Понятно, — небрежно ответил Корнелиус, снова опустив взгляд на мои руки. — Я не думаю, что они пропадут даром. Я имею в виду, если ты вышьешь мой плащ.
— Ахаха. Это безусловно станет хорошей наградой для моей тяжелой работы, — сказала я. Но я не получу своей награды, как бы сильно не хотела.
Я снова проткнула ткань иглой и протянула нить. И снова. И снова. И тут я вдруг поняла, что только что сказал мне Корнелиус.
«Если ты вышьешь мой плащ?» Подождите. Подождите минуту. Было ли это…
Он сказал это так небрежно, что я даже не поняла его намерений. Я резко подняла голову, чтобы посмотреть на него, и увидела, что его взгляд все еще не отрывается от меня. В его выражении не было ничего,чтобы указывало на то, что он пошутил. Скорее наоборот, он казался обеспокоенным моим расплывчатым ответов.
— Эм… тогда я могу одолжить твой плащ?
***
— Здесь более людно, чем я думал, — заметил Корнелиус. Его голос, щекочущий мои уши, вернул меня в реальность, но мое сердце продолжало все так же безумно биться, когда я смотрела вниз на сады, со спины его ездового зверя. В задней части учебного корпуса было несколько беседок, рядом с которыми стояли ездовые звери, показывая тем самым, что внутри занято.
— Похоже здесь лучшие пейзажи.
Мы приземлились у одной из беседок и спешились, после чего Корнелиус достал магический камень и положил его на своего зверя. Сделав так, ты можешь быть уверен, что он не исчезнет, даже если что-то отвлечет тебя, и ты перестанешь снабжать своего зверя маной. Я видела, как госпожа Розмайн клала магические камни в своего ездового зверя, в то время, как тот был набит багажом, но подобное зрелище все равно было для меня в новинку. Обычно никто не отходит от своих ездовых зверей далеко.
Беседки были сделаны из того же белого камня, что и сама дворянская академия. И в результате внутри было немного прохладно. Однако в этом саду не было снега, а благодаря чарам, которые окутывали цветники, здесь было довольно тепло.
Посещение беседки вместе с возлюбленным было романтическим жестом, который можно было совершить только в академии. Я чувствовала себя так, словно бы стала главной героиней истории. Если бы этот момент описывала госпожа Эльвира, то вокруг, Эфлорелум, богини цветов, несомненно, танцевали бы богини весны.
— Леонора, есть ли необходимость садиться так далеко, когда здесь только мы вдвоем? — спросил Корнелиус, когда я села напротив него. Жестом он пригласил меня сесть рядом с ним.
— Т-ты можешь быть прав, — кивнула я. Я поерзала, чтобы сесть как можно более естественно, но, возможно, я была слишком близко к нему. Корнелиус, казалось, напротив совсем не нервничал, а я чувствовала себя так, словно из моих ушей валит пар. — Эм, Корнелиус. О практике по диттеру в следующий день земли…
Я попыталась сосредоточить наш разговор на чем то близком, чтобы привести свои чувства в порядок и успокоиться. Ведь мы сидели так близко к друг другу, и были наедине. Проблема была в том, что единственными темами, которые я могла поддержать кроме погоды, были разговоры о графиках тренировок и магические звери, которых я изучала для подготовки к состязанию герцогств.
— Я ценю твой энтузиазм, Леонора, но разве мы не должны воспользоваться этой возможностью, чтобы обсудить вещи, о которых мы можем поговорить только наедине?
— Такие как?..
— Ну… наше совместное посещение выпускной церемонии или церемония помолвки после возвращения из академии?
Прошло уже больше сезона с тех пор, как мы с Корнелиусом официально стали парой, и за это время я успела подготовить одежду для выпускного и подготовилась к представлению перед родителями. Мы планировали, что проведем помолвку почти сразу как вернемся в Эренфест.
Я провела бесчисленное количество времени, работая над каждой мелочью, но может быть я что-то забыла?
Кровь отхлынула от моего лица. Я мало что могла сделать для подготовки сейчас, находясь в дворянской академии. Но это лишь означало, что сейчас совсем не время для того, чтобы прохлаждаться в беседке.
— Я что-то не успела приготовить? — спросила я, терзаемая сомнениями. — Еще есть время все исправить или мы уже опоздали?
— О, нет. Ты ничего не забыла, — с обеспокоенным видом сказал Корнелиус, и остановил меня, когда я попыталась встать, чтобы уйти. — Тебе нравятся Истории любви дворянской академии, верно?
— Да, конечно. До тех пор, пока меня самой нет на этих страницах.
— Тогда почему бы нам не попробовать воссоздать одну из этих историй?
— Хм?
Я моргнула, когда Корнелиус свободной рукой, распахнул свой плащ. Его темные глаза смотрели с озорным прищуром, и когда он приблизил свое лицо к моему, то под созданной его плащом тенью я вспомнила, что в книге была такая сцена. Сцена, где Бог Тьмы расправил свой плащ и укутал им Богиню Света, пока они оба находились в беседке. Без сомнения, Корнелиус воссоздавал именно ее.
— Могу ли я скрыть тебя своим плащом… моя Богиня Света?
— Если таково желание моего Бога Тьмы… — ответила я. Я не могла даже представить себе, что откажу ему, но в тоже время совершенно не знала, что нужно отвечать. Я нервно прислонилась к нему, и он обнял меня, укутываясь в свой плащ. Его тело было таким теплым, а мана ощущалась крайне близкой.
— Эээ, Корнелиус… — позвала я. Мы конечно сидели довольно удобно, но мое смущение взяло надо мной вверх, и я отстранилась от него, чувствуя непреодолимое желание сбежать, пряча лицо в ладонях.
— Леонора, — отозвался он, поворачиваясь лицом ко мне и протягивая свою правую руку. Мана была сосредоточена на его ладони, словно он собирался призвать свой штап. Это было крайне тревожное зрелище. Он собрался смешать свою ману с моей, хотя мы еще даже не обменялись помолвочными магическими камнями? Что бы сказали наши родители, если бы увидели, что мы делаем?
— Разве ты не хочешь? — спросил он.
— Это нечестный вопрос, — возразила я. Как я могла отказаться? С тех пор, как я прочитала «Истории Любви дворянской академии» я мечтала вот так смешать с ним свою ману. С трудом сглотнув при мысле о том, что впервые возьму себе ману Корнелиуса, я медленно вложила свою ладонь в его.
