— Для меня было величайшей честью служить вам.
Попрощавшись с главным священником, пусть теперь и не правильно называть его так, я наблюдал за тем, как он улетает на своем ездовом звере в дворянский район. Только после того, как он и группа госпожи Розмайн пропали из вида, Зам и я вернулись в покои главного священника. Даже без нашего господина, у нас было еще много работы, которую нужно было сделать.
— Фран, как продвигается подготовка приюта к зиме и приему новых детей? — когда мы прибыли, Лотар, главный слуга покоев главного священника, обратился ко мне с вопросом. Первое, что мы должны были сделать — это обменяться сведениями. Этой зимой приют планировал принять большое число некрещеных детей, и мы были заняты подготовкой к этому событию.
— Мы плавно идем по плану следуя руководству Вильмы и Моники, но сейчас большая часть нашего внимания отдана подготовке к зиме, — ответил я. — Проблема в том, что мы точно не знаем сколько именно детей к нам привезут.
Мы не знали, сколько посуды или кроватей нам будет нужно. Ни госпожи Розмайн, ни господин Хартмут не могли сказать достаточно ли у нас готовой одежды и прочих вещей, ведь даже они не знали, сколько будет детей и какого возраста и роста они будут. Нам повезло в том, что нам не нужно готовить для них постельные принадлежности, а также запасать продукты, потому что их возьмут из родных домов детей. Но оставался еще вопрос мебели и других вещей первой необходимости.
— Это и правда довольно сложная задача… — сказал Лотар, сузив глаза и почесывая свои светло-каштановые волосы. Он всегда так делал, когда уходил в свои мысли. — Госпожа Розмайн говорит, что нас обеспечат всем необходимым из имущества их семей, но мы не можем использовать постели, посуду и прочее, что принесут из дворянских особняков.
Именно тогда Имир — самый младший из служителей, работающий в покоях главного священника, который присоединился уже после того, как меня отправили служить госпоже Розмайн, удивленно посмотрел на Лотара.
— Почему? — спросил он. — Разве не логичнее было бы использовать то, что у них уже есть?
Лотар покачал головой.
— Подобное может привести к тому, что комнаты в приюте будут обставлены лучше, чем комнаты священников.
— Ах, теперь понимаю. Я бы тоже не хотел, чтобы условия жизни господина Канфеля были хуже, чем у новых сирот.. — сказал Имир опуская плечи.
Господин Канфель по сравнению с остальными священниками был чрезвычайно прилежным. Он не только с величайшей тщательностью выполнял свою работу, но и заботился о том, чтобы быть в хороших отношениях со своими слугами. Имир видел его в особенно положительном свете, возможно, потому что, с тех пор как госпожа Розмайн стала главой храма, он привык сопровождать его во время церемонии посвящения. Тем не менее, каким бы любезным не был господин Канфель, его семья была далеко не богатой. Вот почему они выделяли ему самый минимум средств, необходимый для поддержания его статуса священника, а остальное оставляли себе, забирая даже часть налога, который он собирал во время праздника урожая.
— Были времена, когда главный священник, вернее господин Фердинанд, делал выговоры родным господина Канфеля… но господин Хартмут интересуется только делами госпожи Розмайн, — с беспокойством в голосе поделился Имир. — С господином Канфелем все будет хорошо?
Мне еще раз напомнили о том, что я больше не могу называть главного священника главным священником. Однако сказать это было куда легче, чем сделать. Меня приняли в ряды его слуг вскоре после того как он стал главным священником, и тот факт что теперь я должен обращаться к нему «господин Фердинанд» казался одновременно странным и очень грустным.
— Если мы заметим, что его дом ведет себя крайне жестоко по отношению к нему, нам нужно просто сказать господину Хартмуту, что мы не хотим, чтобы госпожа Розмайн узнала об этой несправедливости, — сказал я. — Скорее всего, он согласится с тем, что будет неправильно втягивать ее в это и сам отругает их.
— Ого… Я смотрю, ты привык общаться с господином Хартмутом.
— Господин Фердинанд рассказал мне о многих способах справляться с последователями госпожи Розмайн, еще в то время, когда они только начали посещать храм.
— В следующий раз, когда у тебя будет время, расскажи нам о том, что ты узнал, — попросил Лотар, но ему не нужно было при этом выглядеть таким восхищенным. Я только сухо усмехнулся, вспоминая те напряженные дни, когда мое внимание почти полностью было сосредоточено на том, чтобы не вызвать гнев у приезжих дворян.
— Эти методы включают в себя задействование госпожи Розмайн, так что для вас, работающих в покоях главного священника, они могут оказаться не особо практичными, — сказал я. — Если вы хотите, чтобы мы использовали ее имя, то, пожалуйста, для начала осторожно посоветуйтесь с Замом или мной, как мы когда-то советовались с господином Фердинандом.
— Если мы будем действовать слишком неосторожно, то только вызовем дополнительный гнев со стороны господина Хартмута, — добавил Зам. — Он особенно чувствителен к тому, что кто-то использует имя госпожи Розмайн.
Все согласно замычали. Я был уверен, что сейчас в памяти каждого всплыл господин Хартмут, сидящий на связанном священнике.
Атмосфера в покоях главного священника всегда была немного более расслабляющей в то время, когда там не было господина Хартмута. К тому же все мы были когда то слугами господина Фердинанда, включая меня, Зама, и Монику, которая сейчас была в приюте.
— Имир, синие мантии, которые заказывал господин Хартмут, уже готовы? — спросил Лотар.
Те, кто служил в покоях главы храма, часто были сосредоточены на подготовке к зиме и координации действий с нижним городом, но в покоях главного священника приоритет отдавался подготовке к церемонии посвящения. Господин Хартмут был только в начале своего пути главного священника. Мы не могли допустить, чтобы его первая церемония посвящения закончилась провалом.
Тем не менее, поскольку господин Фердинанд и господин Эгмонт покинули храм, а госпожа Розмайн не вернется зимой из дворянской академии, у нас было слишком мало священников. Господин Хартмут попросил господина Корнелиуса, кровного брата госпожи Розмайн, помочь компенсировать нехватку маны. Так же он обратился за помощью к господину Дамуэлю и госпоже Ангелике. Очевидно, Имиру было приказано подготовить для них одежды священников.
— Я еще не закончил с этим, — ответил Имир. — Я, эм… Мало что знаю о церемониальных одеждах священниц, так что…
— В таком случае мы должны поторопиться с поиском церемониальных мантий для господина Корнелиуса, господина Дамуэля и госпожи Ангелики… Фран, Имир, пойдемте в кладовую. Все остальные, занимайтесь своими обычными делами.
— Ты хочешь, чтобы я присоединился к вам? — спросил я. Для него было естественно попросить о помощи Имира, потому что он обычно и занимался подобными приготовлениями, но я не понимал, зачем нужна моя помощь.
Лотар слабо улыбнулся.
— Ты похож по комплекции на господина Дамуэля, я — на господина Корнелиуса, а Имир — на госпожу Ангелику. Разве это не идеальный подбор кадров?
— Ясно, — согласился я.
Имир же протестующе замотал головой.
— Я мужчина. Мое телосложение совсем не похоже на телосложение госпожи Ангелики.
— Ты просто немного выше ее и более худой, но этого в любом случае будет достаточно, чтобы прикинуть примерные размеры.
— Возьми свои слова обратно! Ты оскорбляешь мои чувства!
Мы покинули покои главного священника вместе с Имиром, который все еще был оскорблен тем, что его сравнили с женщиной, и отправились в кладовую, где хранились синие мантии священников, которые уже покинули храм. Повседневную одежду складывали на полки, вместе с сопутствующими аксессуарами, а церемониальные одежды вешали, для того чтобы они не мялись. Ближе всего к двери висели церемониальные одежды, которые раньше носил господин Фердинанд. Увидев их, я еще раз вспомнил о том, что он действительно ушел.
В отличии от меня, которого охватил приступ сентиментальности, Лотар уже рылся в мантиях, с крайне деловым видом.
— Одеяния господина Фердинанда будут слишком велики для господина Корнелиуса. У нас нет времени на подшив, тем более значительные переделки будут требовать примерок. Давайте, помогите мне найти что-то более подходящего размера. Фран, как ты думаешь, церемониальное одеяние господина Фердинанда подошло бы тебе?
Я потянулся к мантии, намереваясь прикинуть ее к себе, но мои руки остановились, едва дотронувшись до ткани. Что-то в прикосновении к безжизненной, пустой мантии, было неправильным.
— Господин Фердинанд достаточно высок, чтобы я не мог с уверенностью сказать, что она подойдет мне, — наконец сказал я. — И что еще более важно, одеяние которое носил член герцогской семьи, не подойдут низшему дворянину, такому как Дамуэль.
— Ах. Я не учел проблему статусов. Ты знаешь их положения в дворянском обществе?
— Господин Корнелиус — высший дворянин, госпожа Ангелика — средняя, а господин Дамуэль — низший, — ответил я.
Ситуация была столь срочной, что они скорее всего не стали бы жаловаться, но поскольку мы имели дело с дворянами было крайне важно принять все меры предосторожности.
— Давайте сначала найдем одежду для высшего дворянина. После мы сможем поискать и менее экстравагантные наряды, — предложил Лотар. Когда он выбирал мантии для господина Хартмута, он явно куда меньше думал о его статусе, и это заставило меня ощутить некоторую неловкость. Я вспомнил, как господин Хартмут поднял шум из-за того, что мебель в покоях главы приюта не подходила госпожи Розмайн.
— По каким критериям ты выбирал церемониальные одежды для господина Хартмута? — спросил я. — Он ничего не говорил на счет того, подходят ли они его статусу.
— Не говорил, — ответил Имир. — Возможно ему было просто все равно, ведь он должен был надеть их лишь единожды. На самом деле, господин Хартмут редко выражает свое недовольство в чем-либо. Ему очень легко прислуживать, ведь он проводит большую часть времени в дворянском районе.
— Это так, но вероятно… — Лотар, скрестил руки на груди и добавил пару слов к нашей беседе. — В будущем он может начать оставаться в храме на долгий период времени. Я имею в виду в те моменты, когда госпожа Розмайн будет в храме. Господин Фердинанд по началу тоже ездил сюда из дворянского района.
— Он так делал?..– удивленно спросил я. Судя по лицу Имира он тоже слышал об этом впервые.
— О, точно. Полагаю, что я единственный, кто служил ему с самого первого дня, когда он прибыл в храм… — сказал Лотар, почесывая свои волосы, и выглядя при этом немного торжественно.
Я стал служить в покоях главного священника примерно в то время, когда священники и священницы один за другим покидали храм. Мы все были заняты из-за постоянно возрастающей нагрузки, и только сейчас мне пришла в голову мысль, что тогда мы никогда не говорили о прошлом.
— Если ты не знал об этом, то возможно ты не знаешь и другого, — продолжил свой рассказ Лотар. — Первое время, после того как господин Фердинанд стал священником, он не брал на себя почти никакой работы.
— Что?! — удивленно воскликнул Имир.
Лотар не мог не улыбнуться такой реакции. По правде говоря, госпожа Розмайн уже как-то говорила мне, что до того как господин Фердинанд стал главным священником, у него было куда больше времени на то, чтобы варить зелья и читать, но эта информация исходящая от другого служителя, несла с собой какой то новое чувство.
— Сначала он взял к себе только двух слуг, — объяснил Лотар. — Он нанял повара, чтобы те, кто служит ему могли есть, но сам он для трапез возвращался в свое поместье в дворянском районе.
— Он проделывал весь путь до дворянского района просто чтобы пообедать? — переспросил я. Это было новостью для меня. Должно быть это было очень хлопотно, летать туда обратно каждый четвертый колокол. Я спросил сам себя, было ли у него в то время много работы в замке.
Пока я обдумывал эту информацию, Лотар понизил голос и сказал.
— Он делал это потому, что ожидал, что глава храма может попытаться его отравить.
— Я знал, что они были в плохих отношениях, но… яд?
Тем из нас, кто служил господину Фердинанду, было ясно, что он и бывший глава храма плохо ладили, но мы никогда не опасались попытки отравления. На самом деле, на территории храма эти двое сталкивались только при возникновении вопросов о распределении работы и денег.
— Именно так, — подтверждающе кивнул Лотар. — Я был удивлен, когда впервые услышал о подобном, но кажется многие дворяне почти постоянно опасаются возможного отравления. Господин Фердинанд в своем опасении дошел до такой точки, что предупредил нас, своих слуг, что мы можем оказаться в опасности, если не начнем соблюдать некоторые меры предосторожности. Как мы могли не быть настороже после такого? Таким образом, пищу, которую готовили на храмовой кухне, ел не господин Фердинанд, а мы, его слуги, и те, кто жил в приюте.
После Лотар рассказал, что однажды он был свидетелем того, как служительница прокралась на кухню в покоях главного священника и попыталась добавить что-то в одну из тарелок. Тогда он позаботился о том, чтобы ее быстро схватили.
— Я сообщил об этом инциденте господину Фердинанду, который сказал, что лично допросит священницу. Я не видел, что он сказал ей или сделал, так как в то время мы обедали, но вскоре она вышла с пустыми глазами. А потом, в тот же вечер, в покоях главы храма воцарился хаос — кто-то отравил его еду.
— Должно быть это была месть господина Фердинанда, — скривил губы Имир, который изо всех сил боролся с желанием рассмеяться. — И как все закончилось для главы храма?
Лотар усмехнулся.
— Все в его покоях на три дня были прикованы к постели из-за сильной боли в животе.
Легко было представить, как покойный глава храма сердито топает ногами, а господин Фердинанд бесстрастно слушает его возмущения.
Мы все находили главу храма источником постоянного разочарования, поэтому рассказы о том, как он мучился, наполняли нас злорадным удовольствием. В конце концов этот человек получил по заслугам.
Я взял с подставки комплект церемониальных одежд, пытаясь скрыть свою улыбку. Одежда должно быть принадлежала кому-то из высокого рода, так как ее дизайн был очень изысканным, а ткань приятной на ощупь.
— Думаю мы можем использовать это, — сказал я. — Думаю это подойдет для высшего дворянина.
— Отлично, — ответил Лотар. — Подол и пояс можно будет легко подогнать.
Мы выбрали церемониальные одежды для господина Корнелиуса. Теперь было нужно найти что-то и для госпожи Ангелики.
— А что было дальше? — спросил Имир, который был не в силах сдержать свое любопытство. Говоря он то и дело прикладывал к себе церемониальные одежды разных священниц. — Я не могу представить, что Бёзеванс так легко отступил.
— Конечно же он вломился к господину Фердинанду, сразу после того, как пришел в себя. Мы все были очень напуганы, но господин Фердинанд встретил его гнев с выражением преувеличенного удивления.
Как только глава храма закончил кричать о том, что против него использовали его собственный яд, господин Фердинанд лишь с любопытством посмотрел на него и сказал:
— Я не вижу причин для жалоб. Я даже разбавил яд, которым ты пытался меня накормить, снизив его токсичность. Никогда бы не подумал, что младший брат первой жены ауба будет так не подготовлен к ядам. Ты часто говоришь о своей связи с герцогской семьей, так что я полагаю, что это мой долг помочь тебе подготовиться к последствиям такой связи.
После этого глава храма отступил, поняв, что господин Фердинанд угрожает отравить его.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Имир вздрогнул.
— Я даже не хочу представлять, как господин Фердинанд говорит что-то подобное с бесстрастным лицом. Я был бы так напуган, что мне захотелось бы расплакаться.
— Именно. Священники были так же напуганы, когда глава храма рассказал им обо всем. После того случая слугам было запрещено входить на чужие кухни. Теперь кухни стали охраняться более тщательно, чем когда либо, и инциденты с ядами в храме на этом завершились.
Эта история произошла в то время, когда я служил госпоже Маргарите — бывшей главе приюта. Я жил тогда в покоях главы приюта, которые находились на серьезном удалении от дворянской части храма, поэтому слухи о том инциденте с отравлением никогда не доходили до моих ушей.
Как только я подумал об этом, я заметил, что передо мной висят церемониальные одежды госпожи Маргариты. Яркие и украшенные вышивкой в виде цветов. Один взгляд на них вытянул на поверхность множество старых воспоминаний и даже не заметил, как мои зубы начали стучать.
Я так многого достиг. Я даже могу войти в потайную комнату в покоях главы приюта. И все… почему именно сейчас, после стольких лет?
Я сжал кулаки. Я чувствовал себя так, словно кто-то протянул руку и схватил меня прямо за сердце, и каждый вздох, казалось, застревал у меня в горле. Я искренне верил, что пережил эти травмирующие воспоминания, но они так глубоко врезались в мой разум, что не исчезли, несмотря на прошедшее время.
Когда я смог взять себя в руки и обратил внимание на то, что происходило вокруг, я увидел, что Лотар прикладывает те самые одеяния к груди Имира.
— Разве эта цветочная вышивка не милая и женственная? — спросил он.
— Лотар, ты делаешь это нарочно? — огрызнулся Имир в ответ, а в его светло-голубых глазах мелькнуло суровое выражение.
Я встал между ними, и выступил в роли посредника, хотя истинным мотивом для моих действий было поскорее убрать мантию подальше от моих глаз. Ее размер вполне подходил Имиру, и поскольку госпожа Маргарет была средней дворянкой, то одежды вполне подходили для Ангелики… но я просто не мог вынести мысли, что она наденет их.
— Пожалуйста, успокойтесь. Вы оба, — сказал я. — Имир, госпожа Ангелика не особенно любит женственные узоры. Пожалуйста, сделай свой выбор опираясь на размеры и статус. Лотар, ты слишком много дразнишь его. Лучше убери эту мантию.
— Прошу прощения. Сейчас.
Я вздохнул с облегчением, когда Лотар убрал мантию сестры Маргариты в сторону, а после я взял более тусклый наряд, протягивая его Имиру.
— Как на счет этого?
— Лично я думаю, что цветочный орнамент лучше подчеркнет красоту госпожи Ангелики… — сказал Лотар, с сожалением глядя на одежды госпожи Маргариты.
Имир тоже задумался. Становилось все более и более вероятным, что госпожа Ангелика наденет церемониальные одежды госпожи Маргариты. Отчаявшись избежать такого исхода, я начал мысленно сравнивать фигуры двух женщин.
— Лотар, Имир, посмотрите внимательнее. Эти одежды не подойдут госпоже Ангелике в районе груди. Те, которые я подобрал подошли бы лучше.
— Ясно, — кивнул Имир. — Я не думал об этом. Тогда мы возьмем другой вариант.
— Фран! Имир! — возмущенно воскликнул Лотар. Я успешно предотвратил использование мантии госпожи Маргариты, но теперь чувствовал на себе слишком внимательный взгляд старшего последователя главного священника. Должно быть мое поведение показалось ему подозрительным. Я перевел фокус нашей беседы обратно на господина Фердинанда, пытаясь отвлечь его от этих размышлений.
— Итак, так когда господин Фердинанд начал постоянно жить в храме? Сыграл ли в этом роль тот инцидент с отравлением?
— Дайте мне подумать… Это решение было принято ради наблюдения за главой храма в частности и храмом в целом, — ответил Лотар, позволяя мне сменить тему. — господин Фердинанд, говорил, что рискует столкнуться с кем-то очень беспокойным, если будет оставаться в своем поместье, поэтому он стал все дольше оставаться в храме. В то время я полагал, что это было лишь отговоркой, чтобы мы не беспокоились о нем… но теперь, я полагаю, что это было способом сбежать от господина Сильвестра.
— Это кажется вполне вероятным… — кивнул я. Господин Фердинанд часто давал оправдания своим желаниям следить за кем-либо, но в этой ситуации отговорка казалась крайне правдоподобной.
После того, как господин Фердинанд начал жить в храме, таинственный дворянин начал появляться здесь, а вскоре за его визитами следовало множество ордоннанцев, которые вопрошали: «Сильвестр, где ты черт возьми?!» Когда я понял, что господин Сильвестр на самом деле был аубом, а эти ордоннанцы отправлял его рыцарь сопровождения господин Карстед? Я глубоко задумался, пытаясь дать ответ на этот вопрос.
— Полагаю, это подойдет господину Дамуэлю, не так ли?
— У него на удивление крепкое тело, так что возможно, эти подойдут лучше, — ответил я. Господин Дамуэль был среднего роста, поэтому в кладовой было много мантий, которые могли бы подойти ему по размеру. Я выбрал несколько более низкого качества чем те, что мы подобрали для господина Корнелиуса и госпожи Ангелики, а после перешел к поиску поясов, накидок и прочего, что необходимо чтобы завершить облачение.
— Почему женские пояса бывают разной ширины, да еще и с таким разнообразием декоров? — спросил Имир. — Понятия не имею, какой нужно выбрать.
— Давайте возьмем такой же, как и те, что носит госпожа Розмайн. Тогда Монике и Николе будет проще одевать госпожу Ангелику, — сказал я, а после указал на несколько возможных вариантов. — Любой из этих подойдет.
Имир заметно расслабился.
— Я служил только главному священнику, поэтому я не смог бы самостоятельно подобрать наряд для священницы.
— Что ж, думаю этого хватит.
Я выдохнул, когда у нас были собраны все необходимые накидки, пояса и прочее. Но в то время, когда я чувствовал удовлетворение от хорошо проделанной работы, выражение лица Имира выражало его сомнение, словно бы он хотел сказать о чем то еще.
— Что-то случилось, Имир, — спросил я.
— Ну… Господин Хартмут, эм… он серьезен? Я не знаю случаев, чтобы рыцари сопровождения помогали на церемониях.
— Именно потому, что он серьезен в своем решении, он приказал нам подготовить церемониальные одежды.
Я видел, как господин Хартмут просил господина Корнелиуса и других о помощи, поэтому я рассказал Имиру то, что слышал тогда.
— Разве это не означает, что рыцари сопровождения будут участвовать в церемонии посвящения даже не пройдя Церемонию верности? — спросил он. — господин Хартмут прошел свою, когда занял место главного священника, но эти рыцари ее не проходили.
— Скорее всего да, именно так и будет. Я не слышал, чтобы кто-то одновременно служил и рыцарем и священником.
— Это вообще допустимо?.. Рыцарям сопровождения до сих пор было запрещено входить в церемониальный зал, но теперь им будет позволено это просто потому, что на них надета синяя мантия? Я думаю, что мы должны, по крайне мере, заставить их пройти церемонию верности и стать священниками.
По правде говоря, Имир был не единственным, кого смущало то, что дворяне из-за пределов храма будут участвовать в Церемонии посвящения. Я тоже колебался из-за этого. Господин Хартмут многое делал для того, чтобы госпожа Розмайн смогла остаться в дворянской академии на весь семестр, но лично я бы предпочел, чтобы она вернулась.
Наши размышления были прерваны, когда Лотар громко хлопнул в ладоши, возвращая нас к реальности.
— Я понимаю твои чувства, Имир, но наш приоритет сейчас — успешно провести церемония посвящения и убедиться, что все чаши будут наполнены маной. Снижение урожая на территории герцогства будет означать снижение налогов, которые будут собраны на празднике урожая. Давайте просто будем благодарны дворянам за то, что они идут нам навстречу.
Лотар был прав — нехватка маны на церемонии посвящения негативно скажется на всех, включая нас самих. Поэтому нельзя было оспорить то решение, которое приняли глава храма и главный священник.
— Более того, господин Фердинанд согласился с предложением господина Хартмута.
— Правда?..
Господин Фердинанд обычно был непреклонен в том, чтобы всегда действовать согласно правилам… но в этом вопросе он отступил от собственных убеждений для того, чтобы госпоже Розмайн не пришлось возвращаться в Эренфест. Это осознание заставило меня почувствовать странное тепло внутри.
— Господин Фердинанд определенно стал мягче… — пробормотал я.
Лотар улыбнулся и кивнул.
— Это все благодаря госпоже Розмайн. Я был удивлен, увидев, что из всех людей вокруг себя он так внимательно прислушивается к словам именно этой маленькой девочки и так многое делает для нее.
— Действительно, — согласился Имир. — Помню, я подумал, что госпожа Розмайн действительно особенная. Она никогда не отступала под его холодным взглядом и придумывала одно решение за другим, когда ее ругали. Но все равно не отказывалась от своих желаний.
Я не мог не посмеяться над его оценкой.
— Да, именно госпожа Розмайн стала причиной перемен в господине Фердинанде, — сказал Лотар, его тон был медленным и вдумчивым. — Нас, слуг, охватывал страх при мысли, что нам придется вернуться в приют, и мы делали все, что могли, чтобы понять господина Фердинанда и угадывать его желания и намерения. Госпожа Розмайн, напротив, боролась за то, чтобы ее собственные чувства были услышаны. Может быть это то, что так отличает нас от нее?
Я до сих пор помню как злилась госпожа Розмайн, когда ей не удавалось понять, чего от нее ждет господин Фердинанд.
— В этом есть доля правды, — сказал я. — Но возможно, стоит учитывать и ее непредсказуемость. Ее речь и манеры действий сильно отличаются от логики дворян или слуг храма. Это, несомненно, вынуждало господина Фердинанда особенно внимательно наблюдать за ней.
Поняв, что госпожа Розмайн не понимает языка намеков и иносказаний, который использовали в своем общении дворяне, господин Фердинанд начал общаться с ней более прямо и просто. Это дошло до того, что в свои дни простой священницы, госпожа Розмайн начала ассоциировать потайную комнату господина Фердинанда с длинными выговорами.
Интересно, когда господин Фердинанд перешел от ворчания по поводу ее выходок к такой заботе по отношению к ней?.. Это произошло так постепенно, что я не могу точно определить точку, когда это началось.
— В последнее время она кажется особенно тревожилась из-за процесса передачи полномочий и обязанностей, — заметил Лотар. — Я был удивлен, когда увидел, сколь внезапно сократилась дистанция между ними.
— Меня больше удивило, что господин Фердинанд позволил это, даже не пытаясь упрекнуть ее, — добавил Имир. — Он не называл ее надоедой, не поднимал и не выбрасывал из своих покоев за то, что она раздражала его, — мы все усмехнулись, вспомнив, как временами он обращался с ней словно с вредителем.
— Мне кажется, что господин Фердинанд не привык к тому, чтобы с ним обращались как с близким человеком. Когда кто-то действует с заботой по отношению к нему, а он в свою очередь заботиться об этом человеке. Именно тогда я увидел глубокую задумчивость на лице господина Фердинанда.
— Я никогда не забуду беснующуюся госпожу Розмайн, которая делала все, что в ее силах, чтобы главный священник понял, что есть люди, которым он не безразличен, — сказал Имир. Лотар прикрыл рот рукой, пытаясь сдержать смех, и вскоре я последовал его примеру.
Госпожа Розмайн, тогда это видели все.
Тем не менее, я видел в ее действиях не столько буйство, сколько попытки достучаться до господина Фердинанда. Она говорила с ним так прямо и так свободно. Как человек, который не беспокоиться о том, что его чувства могут быть отвергнуты. Но при этом она тщательно подбирала, что именно ей сказать. Это было похоже на то, как она общалась со своей семьей из нижнего города.
Если бы только господин Фердинанд изменился раньше — возможно, тогда бы госпожа Розмайн не плакала в одиночестве после того, как ей запретили встречаться с людьми и нижнего города в ее потайной комнате. И если бы, у их теплых, полных взаимной заботы отношений была возможность развиваться дальше, то возможно, господин Фердинанд однажды бы смог честно выразить свои чувства, а не скрывать их.
О богиня времени Дрефангуа, я молю тебя, чтобы ты разрушила настоящее. Верни нас назад, в то время, когда эти двое еще не были разделены…
Но сколько бы я не молился, мои желания не исполнялись. Я также знал, что эта перемена в их отношениях произошла именно из-за будущей разлуки. Возвращение в прошлое быстро восстановит дистанцию, которая была между ними. Я знал все это, но видя, как сильно они сблизились, я не мог не чувствовать разочарования от того, что все закончилось так быстро.
— У нас есть все, что нужно для ритуала, — сказал Лотар. — Теперь мы можем возвращаться.
Я взял церемониальный наряд, который мы выбрали для господина Дамуэля и направился к дверям. Однако когда я развернулся, то снова увидел церемониальные одеяния господина Фердинанда, которые все еще висели у двери.
— Фран, что-то не так?
— Я до сих пор не могу поверить, что церемониальные одежды господина Фердинанда здесь… — сказал я, чувствуя глубокую печаль от одного взгляда на этот наряд. Лотар и Имир какое то время тоже смотрели на него в молчании. Они, вероятно, разделяли мои чувства.
— Или в то, что госпожа Розмайн пробудет в храме всего несколько лет… — внезапно добавил Лотар. Уже было принято решение, что она покинет храм, как только достигнет совершеннолетия. Возможно тогда мы снова испытаем эту боль. Сама мысль об этом разъедала меня, пока в сердце не образовалась странная пустота. Словно надо мной навис угрожающий рок.
— Интересно, я снова останусь один? — спросил я вслух. Мне, как служителю, не было места нигде, кроме храма. Господин Фердинанд уже оставил меня, и то, что госпожа Розмайн сделает тоже самое было неизбежно. Это был первый раз, когда я понял, что вообще могу испытывать подобные чувства.
Когда госпожа Маргарита ушла, я не ощутил печали. Только глубокое чувство облегчения. Но теперь, одна мысль о потере тех, кому я служил, причиняла мне боль. Я тоже изменился с их приходом.
— Лично я предпочел бы остаться здесь в храме, даже если бы господин Фердинанд попросил меня пойти с ним, — сказал Имир. Внешний мир слишком страшен.
Лотар согласился с ним, и они вдвоем пошли вперед.
Если бы господин Фердинанд или госпожа Розмайн пожелали, я бы сопровождал их в этот совершенно новый для меня мир…
Я поклялся в этом в своем сердце и снова преклонил колени, перед одеждами господина Фердинанда
