— Я чрезвычайно рада, что вы пережили чаепитие, не потеряв сознание, юная леди, но просто написать, что вам было весело, будет недостаточно. Вы должны многое сообщить аубу Эренфеста, прежде чем читать книги, которые вам одолжили, не так ли?
По возвращению в общежитие моим первым побуждением было заглянуть в свою потайную комнату вместе с новыми книгами, но это принесло мне только новый выговор от Рихарды. Я бы предпочла вспоминать только приятные моменты нашего чаепития, но это, видимо, не прокатит.
— Я напишу отчет в своей потайной комнате, — я со вздохом встала, затем направилась туда, как было сказано. Я также собиралась написать Фердинанду. Самыми важными вещами, о которых нужно сообщить, это просьба королевской семьи провести церемонию звёздного сплетения принца Сигизвальда и Адольфины, вместо главы храма Центра. А так же мне нужно было сообщить о новой работе Библиотечного комитета по присмотру за ключами от закрытого архива.
Первым делом я написала письмо Фердинанду, самые важные вещи написав исчезающими чернилами. В конце я добавила следующие строки: «Они сказали, что позволят мне прочитать все, что находится в закрытом архиве, после того, как библиотекари проверят там все. Эхехе».
Затем, пока сохли исчезающие чернила на моем первом письме, я написала отчет для Сильвестра. Он во многом повторял мое письмо Фердинанду, с той лишь разницей, что в самом конце было следующее: «Я попросила королевскую семью получить разрешение от тебя, поэтому сделай все возможное, чтобы взять с них побольше»
К тому времени, как я закончила, исчезающие чернила на моем первом письме как раз высохли. Я написала поверх небрежное сообщение обычными чернилами, рассказывая о сладостях на чаепитии, о книгах, которые мне одолжили, и так далее. Немного подумав, я решила не упоминать книги, которые одолжила сама.
Фердинанд все равно не стал бы ругать меня за это, верно?
Верно.
Я, несколько раз перечитав свое письмо Фердинанду, затем запечатала его, и взяв отчет, вышла из своей потайной комнаты с обоими письмами в руках.
***
На следующий день после нашего чаепития для книжных червей от Дункельфельгера пришло письмо с назначением даты нового. Похоже их ауб дал им разрешение на совместное исследование.
— Брюнхильда, пришло письмо-приглашение?..
— Они просят устроить чаепитие утром через два дня, — пояснила она. — Кроме того, господин Лестилаут собирается участвовать, поэтому они попросили о присутствии господина Вильфрида.
Лестилаут должен был присутствовать, чтобы обсудить наши совместные исследования и доставку заказанного украшения для волос, но ему, как единственному парню, было бы неловко. Я повернулась к Вильфриду, который был со мной в общей комнате и спросила:
— У тебя сегодня нет занятий, верно? Ты присоединишься к нам?
— Я знаю, как неловко быть единственным мальчиком на женском чаепитии, так что.. да, я пойду. Не говоря уже о том, что мне нужно помочь с этим совместным исследованием.
Еще на первом курсе Вильфрид был вынужден посетить кучу чаепитий для девочек, пока я была в Эренфесте на ритуале посвящения. Воспоминания о своих неловких страданиях тех дней заставляли его сочувствовать тяжелому положению Лестилаута.
— Кроме того, — продолжила Брюнхильда. — Рыцари Дункельфельгера, похоже, очень заинтересованы в «Повести о диттере». Они просят дать им прочесть ее.
Это было прекрасно, мы все равно собирались сначала дать эту книгу Дункельфельгеру.
Итак, я провела подготовку к нашему чаепитию, решая, какие сладости мы возьмем с собой, и другие детали вместе с Вильфридом и его последователями. Я также взяла служащих-учеников, которые будут проводить совместные исследования в лаборатории Гундольфа, чтобы представить их, а затем отправилась в лабораторию Хиршура, чтобы передать Раймунду мое новое письмо для Фердинанда. Я торопила его, надеясь получить быстрый ответ.
***
— Большое вам спасибо за то, что пригласили нас, — сказала я по прибытии на чаепитие. Со мной были Вильфрид и наши последователи, а также несколько служащих-учеников, больше чем мы обычно брали с собой. все-таки мы собрались сегодня, чтобы обсудить наш совместный исследовательский проект. Мюриэла тоже была здесь, хотя все еще не посвятила мне имя.
— Господин Вильфрид, госпожа Розмайн. Мы ждали. Пожалуйста, проходите сюда.
Ханнелора и Лестилаут приветствовали нас, и мы обменялись длинными приветствиями прежде чем занять предложенные нам места. Так уж получилось, что с того места, где я сидела, я могла видеть Клариссу. Я взглянула на Родериха и коротко кивнула, подталкивая его передать ей письмо Хартмута.
Все, что мы делаем, это общаемся в дворянской академии, но все это занимает очень много времени. Прошел уже не один день, и я предполагаю, что пройдет еще больше времени, прежде чем Фердинанд вернется ко мне.
Лестилаут прочистил горло, затем пристально посмотрел на меня.
— А теперь, могу я взглянуть на украшение для волос, которое заказал?
Почему он кажется таким раздраженным?..
Ханнелора раздраженно вздохнула.
— Брат, я понимаю твой энтузиазм, но ты можешь подождать хотя бы начала чаепития.
Так что его дерзкое, раздраженное отношение на самом деле было способом замаскировать тревогу и нетерпение. Я чуть не рассмеялась, когда до меня это дошло. Хотя это было бы очень грубо с моей стороны, поэтому я втянула живот, пытаясь сдержать смех.
— Брюнхильда, украшения для волос, — сказала я. Не было никакого вреда в том, чтобы позволить ему увидеть его сейчас, особенно когда он так нетерпелив.
Брюнхильда передала коробочку с украшением для волос одному из последователей Лестилаута, который проверил коробочку и ее содержимое, прежде чем передать своему господину. Процесс был скучным и утомительным, но это нужно было сделать. Я прекрасно осознавала опасность яда.
Тем не менее, процесс был долгим и делать мне было нечего, поэтому я незаметно наблюдала за Лестилаутом. Я была почти уверена, что только самые близкие люди пришли бы к выводу, что его раздраженное, недовольное поведение было просто маскировкой его истинных чувств. Во время нашего обмена приветствиями он без проблем изобразил благородную улыбку, поэтому сейчас его явное недовольство было только заметнее.
Как только украшение для волос оказалось у него в руках, Лестилаут нахмурил брови и начал изучать каждую деталь. Он заказал цветы, чей окрас будет соответствовать божественным цветам осени. Главный цветок, который напомнил мне георгины, был красным в центре и постепенно желтел к краям лепестков. Он был окружен чем-то похожим на чайные плоды, и украшен круглыми, разноцветными, предположительно осенними, фруктами. Украшение для волос выглядело так, словно была сделана в точности по рисунку, но соответствовала ли оно высоким художественным требованиям Лестилаута? Я внимательно наблюдала за ним… и довольно скоро его суровое выражение лица сменилось мгновенно проступившим удовлетворением.
— Хмф. Не плохо.
— Мой брат хочет сказать, что нет причин для критики, — объяснила Ханнелора, но я могла сказать, что Лестилаут был удовлетворен одним лишь взглядом на украшение.
— Цветы и фрукты, точно такие как вы просили. Подобные растения не встречаются в Эренфесте, поэтому мастерица, которая делала вашо украшение для волос, сказала, что это был ценный опыт, — заметила я. — Еще она сказала, что у вас отличный вкус.
Лестилаут коротко усмехнулся.
— Если она воспроизвела цветы и фрукты, которых никогда не видела, то должен сказать, ее навыки выше, чем я ожидал, — затем он бросил на меня испытующий взгляд, который казалось так и говорил: «Мне нравится ваша мастерица, отдайте ее мне»
Я улыбнулась.
— Ваша похвала честь для нас. Я очень горжусь своей мастерицей, и доверяю ей создание всех моих украшений, — и как бы вы не хотели Тули, она работает только на меня. Я никогда никому ее не отдам.
Лестилаут кинул на меня обычный взгляд, по которому я поняла, что он счел меня «дерзкой» и «наглой» из-за того, что я дала ему отпор, но были некоторые вещи, в которых я просто никогда не буду уступать.
Я решила продолжить наш разговор, сохраняя все ту же милую улыбку.
— Раз вы довольны украшением для волос, то давайте теперь перейдем к обсуждению книги по истории Дункельфельгера…
— Подожди, Розмайн, — вмешался Вильфрид. — Ты не можешь держать себя в руках, как только разговор заходит о книгах. Сначала мы должны обсудить совместное исследование.
Я обернулась, чтобы посмотреть на Вильфрида, и увидела, что он как раз ставит свою чашку на стол. Ханнелора, должно быть, сделала свой первый глоток чая, пока я беседовала с Лестилаутом, и теперь они оба наслаждались напитком.
— В конце концов нам нужно обсудить книгу по истории, — возразила я. — Это тоже важная тема.
— Конечно, но ты склонна упускать из виду все остальное, как только речь заходит о книгах. Поэтому мы должны отложить это на потом.
У меня не было возможности возразить. Аргументы Вильфрида были более чем весомыми. Поэтому мне оставалось лишь смириться с тем, что сначала мы будем говорить о совместном исследовании. Но перед этим мне хотелось чая и сладостей. По рекомендации Ханнелоры я взяла пирожное Дункельфельгера — галету, покрытую кремом с роурами, пропитанными вином, и откусила. У него был немного простоватый аромат, который мне очень понравился.
— Вы упоминали, что хотите попробовать роур подобным образом, не так ли? — спросила Ханнелора. Она очевидно, услышала мое бормотание о том, как бы я хотела сделать такую сладость, если бы у меня был доступ к роуру, и решила использовать это.
— Большое спасибо за то, что не забыли о моем случайном комментарии.
— Значит, она действительно любит такие сладости… — себе под нос сказал Лестилаут. Очевидно, он был против того, чтобы подали этот десерт, давя на то, что он не подходит для дворянской академии. Однако Ханнелора все равно продавила свое решение, утверждая, что она подготовила сладости, которые понравятся гостям.
— Госпожа Ханнелора, я чувствую вашу доброту и внимание, которые излучает это чаепитие, — сказала я. — Это действительно радует меня.
Вильфрид согласно кивнул.
— Мне также нравятся сладости из вашего герцогства больше, чем те сахарные десерты, которые популярны в Центре.
— Я рада, что вам обоим все понравилось, — с улыбкой ответила Ханнелора.
— Еда Дункельфельгера сделана из лучших ингредиентов, — фыркнул Лестилаут. — Итак, чего вы ожидаете от этого совместного исследования? Наши рыцари-ученики часто получают божественную защиту Ангрифа, но все-таки не все.
— У нас уже есть гипотеза, — объяснила я. — Нам просто нужно задать вам и вашим рыцарям-ученикам несколько вопросов, чтобы помочь нам доказать это. Например, заметили ли вы разницу между учениками, которые плохо справлялись с письменными уроками и регулярно молились богам во время практических занятий, и теми, кому легко давались теоретические занятия? Или между высшими дворянами, у которых достаточно маны для заполнения всего магического круга, и низшими дворянами, у которых ее не хватало? Я также хочу знать, какие церемонии проводятся, как часто и так далее.
Тут Лестилаут подозвал одного из своих последователей и взял что-то из его рук.
— Мой отец дал мне разрешение показать вам наши церемонии, которые мы проводим до и после диттера. Однако есть два условия. Во-первых, наши герцогства должны сыграть в полноценный диттер. В противном случае в церемонии просто не будет нужды, так как мы молимся богам об успехе, поэтому не может быть речи о том, чтобы вообще не играть.
— Церемония, которую проводят кандидаты в аубы Дункельфельгера, проводится после диттера, и мы вряд ли сможем предложить свою ману богам, если сначала не сыграем, — добавила Ханнелора. Я могла сказать, что она беспокоилась о нас, но так же считала, что для оправданности проведения церемонии, сначала нужно сыграть в диттер.
Это и правда происходит?! Я не могу поверить, что ради совместных исследований нам нужно сыграть в диттер!
Я могла только недоверчиво посмотреть на них. Может быть, я немного наивна, из-за того что не предусмотрела подобное, мы ведь говорим о Дункельфельгере, но я действительно даже не думала о подобном.
— Это мы предложили провести это исследование, — сказал Вильфрид. — По этой причине у нас нет иного выбора, кроме как согласиться.
Услышав это, все присутствовавшие рыцари-ученики Дункельфельгера, казалось, заметно повеселели. В противоположность их радости, я удрученно опустила голову.
— Мы не сможем играть в диттер, пока наши рыцари-ученики и служащие-ученики, которые участвуют в совместных исследованиях, не закончат со своей учебой, — сказал Лестилаут. — Пока будет достаточно простых вопросов.
— Учитель Руфен с большим энтузиазмом относится к этому совместному исследованию, — добавила Ханнелора. — Если вы свяжетесь с ним через ордоннанц, то он пригласит вас в корпус рыцарей и ответит на любые вопросы.
Я кивнула, а после спросила.
— А второе условие? — я действительно не могла представить себе ничего более хлопотного, чем необходимость совместной игры в диттер, поэтому я была готова ко всему.
Лестилаут откашлялся во второй раз.
— Вы также должны показать нам свои церемонии.
— Мои церемонии?
— Да, если кто-то получает божественную защиту, совершая церемонии в храме, то вы, должно быть, тоже их совершали, не так ли? Мы просим вас включить в наше исследование церемонии, благодаря которым святая Эренфеста получила так много божественных защит. Мы хотим, чтобы вы провели их перед Ханнелорой и мной.
Другими словами, Дункельфельгер собирался предать гласности свои исторические традиции, поэтому вполне естественно, что Эренфест сделал бы тоже самое. Я не особо возражала против этого, но так же не была уверена в том, что они хотят увидеть.
— В храме много традиционных церемоний, — сказала я. — Есть церемония крещения, церемония совершеннолетия и церемония звёздного сплетения, и это лишь некоторые из них. Что именно вы хотели бы увидеть? Благословения, связанные с важными вехами жизни, требуют благословения людей, а все остальное — это молитвы об обильных урожаях, предназначенные для проведения в крестьянских городках. Они не очень подходят для дворянской академии.
— Не нужно заходить так далеко. Мы просто хотим знать, как вы молитесь.
Церемония, которую я могу провести в дворянской академии, хм?..
Единственное, что пришло мне на ум, это восстановить наше место сбора, но это немного не то, чем мне хотелось бы хвастаться. Кажется это будет сложный выбор.
— Я подумаю над тем, какую церемонию показать, — сказала я.
— Хорошо. Я хочу хотя бы раз увидеть, как вы ведете себя как святая.
— Брат! — воскликнула Ханнелора. Она посмотрела на Лестилаута, но он просто отвернулся.
— Кстати, могу я попросить вас выбрать Клариссу в качестве одной из служащих-учеников, которые будут помогать в наших совместных исследованиях? — попросила я.
Кларисса начала быстро кивать, а ее глаза буквально сияли от восторга. Лестилаут заметил это, после повернулся ко мне и спросил:
— Почему?
— Основная причина — ее связь с Эренфестом, все-таки она помолвлена с моим последователем Хартмутом. Кроме того, я уверена, что она со всей серьезностью отнесется к исследованиям, которые должны улучшить репутацию храма. все-таки… Хартмут теперь наш главный священник.
— Что?! — крикнул Лестилаут. — Ты хочешь сказать, что он присоединился к храму?! Какой подлый поступок он совершил?! — его реакция стала для меня большой неожиданностью, присоединение к храму считается позором для дворянина, но часть про «подлый поступок» застала меня врасплох.
— Хартмут не сделал ничего плохого. Его новая должность связана с уходом Фердинанда из Эренфеста.
Лицо Лестилаута исказилось, показывая полное непонимание. Мне явно нужно дать пару уточнений.
— Перед своим отъездом Фердинанд помогал мне в моей работе главы храма в должности главного священника. Однако, как вы знаете, он женится на кандидате в аубы из Аренсбаха. Это лишит нас главного священника, но, к счастью, Хартмута назначили на эту роль.
— Значит, в Эренфесте действительно можно отправить дворянина в храм и сделать его главным священником, несмотря на то, что он не совершил никаких проступков… — пробормотал Лестилаут. Ближайшие к нему студенты Дункельфельгера, казалось разделяли его мысли.
— Я не могу говорить за храм такого большого герцогства, как ваше, — сказал Вильфрид. — Но, как это не смущает, в нашем собственном храме очень мало синих священников. У нас недостаточно людей для того, чтобы наполнить наши собственные чаши маной, поэтому мы назначили Розмайн и моего дядю главой храма и главным священником. Это было сделано для того, чтобы они смогли компенсировать этот недостаток. Шарлотта и я также участвуем в весеннем молебне и празднике урожая по всему центральному району нашего герцогства. Другими словами, храм для нас и остальных членов нашей семьи как второй дом.
— Понятно… — пробормотал Лестилаут, все еще хмурясь.
— Я ожидаю, что отношение общества к храму улучшится, если мы сможем показать, что частота, содержание и искренность наших молитв влияют на божественные защиты, — сказала я. — Таким образом, если Кларисса желает оставить свою помолвку с Хартмутом, несмотря на его новое положение, я была бы признательна за ее понимание.
Лестилаут повернулся к Клариссе.
— Что ж… Что ты будешь делать? Ваша помолвка может быть легко расторгнута, если ты просто скажешь, что Хартмут — человек, который присоединился к храму, несмотря на факт наличия у него невесты.
Кларисса энергично замотала головой, и ее длинная коса закачалась из стороны в сторону.
— Я никогда не смогу осудить его решение. Я горжусь тем, что он без колебаний присоединился к храму ради своей госпожи, — затем она расплылась в лучезарной улыбке, которая сделала ее ужасно похожей Хартмута. — На самом деле, если бы я была в Эренфесте в то время, я бы сама сразилась с ним за должность главного священника.
Я встретила это заявление широко распахнув глаза, не желая, чтобы это было правдой.
— Госпожа Розмайн, пожалуйста, позвольте мне поработать над этим исследованием, — продолжила Кларисса, и ее голубые глаза ярко заблестели. Она решительно сжала руку в кулак, при этом раздавив письмо от Хартмута. — Эти извиняющие слова даже читать не стоит. Что бы ни говорила моя семья, я пойду своим путем и возьму его в мужья. И тогда я своими глазами смогу увидеть, как святая Эренфеста проводит свои церемонии!
Похоже, Кларисса говорит так же, как говорил бы Хартмут в подобной ситуации.. но конечно же, мне все это просто кажется.
Я подавила свой шок и посмотрела на остальных дворян из Дункельфельгера. Ни один из них не выглядел удивленным. На самом деле, они вели себя так, как будто это было совершенно нормально для Клариссы.
Лестилаут закатил глаза, изображая раздражение и сказал.
— Эренфесту придется крепко держать поводья. Мы отказываемся брать на себя ответственность за ее будущие действия.
— Подождите минуточку. Разве она не из Дункельфельгера?! — я почти кричала, умоляя их изменить свое решение.
Кларисса застенчиво улыбнулась, словно смущенная.
— Может я и живу в Дункельфельгере, госпожа Розмайн… Но в глубине души я уже ваша верная последовательница, — она прижала руки к щекам и заерзала на стуле, словно девушка, которая только что призналась в любви.
Сколько бы я ни ломала себе голову, я совершенно не представляла, как на это реагировать. Я обратилась за помощью к Брюнхильде и Леоноре, надеясь, что они смогут восстановить хоть какое то подобие порядка, но Брюнхильда лишь кашлянула и фальшиво улыбнулась. Я видела, что ей очень хотелось сказать: «О, боги… Теперь их двое».
Лестилаут махнул мне рукой, выглядя не менее раздраженным после страстной речи Клариссы.
— Продолжай, Розмайн. Останови ее уже.
Чего? Вы ожидаете, что я смогу решить эту проблему? Даже несмотря на то, что она одна из учениц из его герцогства?!
Мой взгляд блуждал по комнате. Я была в полной растерянности и отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-нибудь меня спас.
— Он прав, — сказал Вильфрид. — Если она и так уже в душе твоя последовательница, то разве вся ответственность не лежит именно на тебе?
Я нахмурилась. Прервать наше чаепитие, чтобы поговорить один на один с Клариссой, было бы грубо по отношению к Ханнелоре и Лестилауту, которые пригласили нас. Но в тоже время именно они сейчас и ждали от меня каких то действий. Я полагала, что у меня просто не было выбора.
— Тогда можно мне минутку поговорить с Клариссой?
Ханнелора обеспокоенно посмотрела на Клариссу, затем повернулась ко мне и сказала:
— Мои искренние извинения, но мы оставляем ее вашим заботам, госпожа Розмайн. Каждый раз, когда она находится в таком состоянии, наши голоса почти никогда не доходят до нее… — Значит ли это, что Кларисса всегда произносила подобные страстные речи в общежитии Дункельфельгера? Эта мысль меня пугала.
Я повернулась к Брюнхильде.
— Ее подарок, если можно.
— Поняла.
У нас было с собой украшение для волос, которое Хартмут хотел, чтобы мы подарили Клариссе, если она не отменит их помолвку. Другие девушки сказали нам, что лучше отдавать такие вещи заранее, чтобы у девушки, которая получит украшение для волос, было время чтобы выбрать одежду и прическу, которые больше всего подойдут к новому украшению.
Наш первоначальный план состоял в том, чтобы незаметно вручить Клариссе украшение для волос после чаепития, но похоже, сейчас ее страстной речи и конца не видно. По крайне мере, подарив ей его сейчас, мы могли попросить ее вернуться в свою комнату, чтобы полюбоваться им там. Не так давно она была спокойной и тихой, поэтому я надеялась, что это восстановит мир.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Брюнхильда отодвинула мой стул, чтобы я могла встать, а затем я неторопливо подошла к Клариссе. Ее рот перестал постоянно открываться, когда она увидела меня, и тут же она сосредоточилась на каждом моем движении. Вся комната погрузилась в тишину, и я могла сказать, что все взгляды теперь прикованы к нам.
— Кларисса, — сказала я, протягивая ей руку. Она резко вернулась к реальности и тут же упала на колени. — Я слишком хорошо понимаю твои чувства. Я крайне рада, что ты уважаешь решение Хартмута присоединиться к храму и не бежать от своего долга последователя.
— Госпожа Розмайн…
— Итак, я передаю тебе этот подарок. Если ты все еще видишь Хартмута, главного священника Эренфеста своим будущим мужем, то, пожалуйста, прими от него это украшение для волос. Его нужно будет надеть на выпускную церемонию.
Кларисса приняла коробочку со слезами на глазах.
— Однако, — продолжила я, — я прошу тебя вернуться в свою комнату, чтобы открыть ее уже там, — во время этого чаепития я взяла за правило поглядывать на Ханнелору и Лестилаута, последний из который сразу понял смысл моего взгляда.
— Кларисса, — сказал он. — Можешь уйти сегодня.
— Нет, я не думаю, что мне стоит. Я хотела бы остаться здесь до самого конца, чтобы выжечь в своей памяти лик госпожи Розмайн.
— Тогда заткнись и встань в угол. Ты нам мешаешь, — он буквально толкнул Клариссу в угол комнаты, а после вздохнул. Кажется, мы наконец успокоили зверя.
Я с облегчением вздохнула и вернулась на свое место.
— Я вижу, ты отлично умеешь управлять ею, — заметил Лестилаут.
— К сожалению, у меня уже есть опыт работы с людьми ее типа. Гм, если нам больше нечего обсуждать в части исследований, можем ли мы поговорить о книге по истории Дункельфельгера?
— Действительно, — сказала Ханнелора. — Мой брат и отец очень ждут готовый продукт, — затем она улыбнулась, побуждая меня продолжить.
Вильфрид повернулся к выстроившимся в очередь служащим и позвал Игнаца, который вручил предварительный экземпляр книги одному из служащих-учеников Дункельфельгера. После обычных проверок книга оказалась в руках Лестилаута.
Тот начал быстро листать страницы. Он выглядел особенно суровым, но нас это не беспокоило. Нашим главным приоритетом было получение одобрения от ауба Дункельфельгера.
Вильфрид отвернулся от Лестилаута, который был настолько сосредоточен на книге, что, вероятно, полностью игнорировал нас, и вместо этого обратился к Ханнелоре.
— Если с книгой все в порядке, мы намерены продавать и другие, точно такие же. Мы будем ждать ответа ауба Дункельфельгера во время собрания герцогов.
— Поняла. Я передам это аубу, — ответила Ханнелора, с улыбкой принимая на себя эту ношу. Она посмотрела на брата, который все еще был поглощен книгой.
— Ваша современная переработка оказала большое влияние на Дункельфельгер.
— О боги. Правда? — спросила я. — Каким образом?
— Как вы знаете, мы изучаем историю Юргеншмидта в дворянской академии, но на занятиях мы никогда не вникаем в тонкости истории наших собственных герцогств. В результате дворяне, не принадлежащие к герцогской семье, довольно часто мало знают об истории собственной родины. Так было и в Дункельфельгере, было до появления одной книги по истории. Ваш стиль текста так легко читать и понимать, что не только взрослые, но даже дети могут извлекать уроки из прочтения.
Это новость для меня. Я то думала, что дворяне по большей части знают историю своих герцогств.
Проходя интенсивное обучение у Фердинанда, я решила что каждый дворянин обладает этими знаниями. Но похоже это не так.
Каждый кандидат в аубы изучал историю своего герцогства, поскольку такая информация была важна для их будущего. Те, кто принадлежал к боковым ветвям герцогской семьи, могли учиться у своих родителей, бабушек и дедушек, если те были высшими дворянами. А если дети были одного возраста с кандидатами в аубы и состояли с ними в близком родстве, то их можно было просто обучать вместе.
— Более того, — продолжала Ханнелора. — История нашего герцогства уходит далеко в прошлое, и наши исторические тексты отнюдь не легки для понимания. Детям это нелегко, как и тем, кто приходит в наше герцогство через брак.
— Неужели никто раньше не пытался переписать эти тексты в более современном стиле? — спросила я. Если чтение исторических книг действительно было такой проблемой, то, конечно они могли бы найти собственного служащего, который взялся бы за это.
— У членов нашей герцогской семьи есть переписанные копии, но они обычно не живут очень долго. Принято считать, что наш долг сохранять и передавать подлинники в оригинале.
— Это достойно уважения. Если не сосредоточиться и не работать усердно над запоминанием древних языков, то они рискуют быть забытыми и потерянными. Именно поэтому молитвенные обряды старательно охранялись и передавались из поколения в поколение.
— Ваша похвала делает нам честь, — сказала Ханнелора. Она неловко улыбнулась мне, а затем хлопнула в ладоши, словно что-то вспомнила. — Вы знаете, что третья жена короля родом из Дункельфельгера? Она похвалила вашу копию, как поистине замечательную, госпожа Розмайн, и, кажется, она с радостью купит книгу, когда она поступит в продажу.
Третья жена короля — мать принца Хильдебранда, верно?
Дункельфельгер действительно имеет близкие связи с королевской семьей, хотя, думаю, этого и следовало ожидать от великого герцогства. То, что они опубликуют книгу, сделает для наших продаж куда больше, чем Эренфест мог бы сделать сам по себе.
— Это большая честь для нашей книги, что королевская семья готова уделить ей время, — сказала я. — Если вы обнаружите хоть малейшую деталь, которую вам не хотелось бы публиковать, то пожалуйста, сразу скажите об этом. Мы позаботимся о скорейшем удалении этих частей.
У Дункельфельгера невероятно длинная история, мне казалось вполне разумным, то там может быть одно или два события, которые они хотели бы скрыть от других герцогств. Я сделала это из уважения к королевской семье, но Лестилаут тут же оторвался от чтения.
— О чем ты говоришь? Я не знаю, как обстоят дела в Эренфесте, но в нашей истории нет того, что нам нужно скрывать или стыдиться.
Мне было очень трудно в это поверить, но все же — тот факт, что он не пытался скрывать этого даже от королевских особ, впечатлял, а его смелость, которая позволила так прямо заявить об этом, была признаком хорошего герцога.
У господина Лестилаута может быть душа художника, но он все еще истинный Дункельфельгерец во всех смыслах этого слова.
Когда я кивнула, все еще находясь под впечатлением, Вильфрид вмешался в наш разговор.
— Итак, как вам предварительная копия? — спросил он у Лестилаута.
— Неплохо. Я ценю, что здесь есть иллюстрации, это отличает эту версию от предыдущей. Возможно, было бы лучше, если бы был добавлен цвет, делая работы более художественным, но поскольку их изначально сделали в черно-белом стиле, то это не большая проблема.
После все, что делал Лестилаут, это восхвалял искусство. Было ясно, что на самом деле, его больше интересовали иллюстрации Вильмы, а не сам текст.
— Это работа моего личного художника, — сказала я. — Ваша похвала честь для меня.
— Ваш личный художник?.. Значит этот человек рисует и вас? — Лестилаут казалось был довольно заинтересован работами Вильмы, не удивительное развитие событий, учитывая, что он и сам был в каком-то роде художником. Однако я не совсем понимала, как мне ответить на его вопрос. Я только однажды посещала комнату Вильмы, и это было тогда, когда она была переполнена иллюстрациями с изображением Фердинанда. Но у меня было ощущение, что среди них я пару раз я замечала и свои изображения.
— Это было несколько лет назад, но я помню, как она нарисовала изображение меня, проводящей ритуал. Возможно, там были изображения, как я играю на фешпиле. Хотя я точно не помню. В последнее время она сильно занята иллюстрациями для наших книг, поэтому я не могу представить себе, чтобы у нее было время на то, чтобы рисовать еще и меня.
— Понятно… — ответил Лестилаут, разочарованно поглядывая на книгу. Вильма действительно вызвала его интерес своими работами, это достойное достижение для одного из моих слуг.
— Не могли бы вы так же прочитать «Повесть о диттере»? — спросила я.
В одно мгновение все рыцари-ученики загудели от волнения — возможно, по той же причине, по которой выражение лица Лестилаута стало более суровым.
— Этот первый том посвящен диттеру по краже сокровищ, — продолжила я — Поэтому я очень хотела, чтобы мы услышали мысли учеников из Дункельфельгера.
— Вы можете рассчитывать на нас, — сразу же отозвался каждый из учеников Дункельфельгера. И не только рыцари, но и служащие, и слуги. Было ясно, насколько глубока их одержимость диттером. Я даже подумать о таком не могла.
— Автор написал эту историю, ссылаясь на заметки Фердинанда о краже сокровищ, — заметила я. — Но поскольку наше поколение не совсем хорошо понимает эту игру, местами история может быть неточной.
Я лично просматривала текст и указывала на ошибки и противоречия, которые замечала, но я не знала, что из себя представляет диттер по краже сокровищ в масштабах академии, так что моя проверка могла быть несовершенной.
Если бы все не были так заняты помолвкой Фердинанда и чисткой, то я могла бы привлечь больше людей к проверке текста…
Лестилаут взял книгу и начал ее просматривать.
— Посмотрим… Хм? Тут нет иллюстраций?
Вильма отвечала за все иллюстрации, которые нам были нужны в мастерской Розмайн, но в «Повести о диттере» не было ни одной. Сначала это могло показаться странным, но так бывает.
— Мой личный художник — простолюдинка, — объяснила я. — Поэтому она не может рисовать иллюстрации для книги, где описывается игра, в которую играют только дворяне в дворянской академии.
Лестилаут понимающе кивнул.
— Только дворянин может рисовать такие вещи.
Это была довольно серьезная проблема для нас. Истории было достаточно просто собрать, но рисовать — это совсем другое дело. Я понятия не имела, с кем поговорить или что сделать, чтобы получить художника.
— Мы бы попросили дворянина с художественным чутьем рисовать иллюстрации для нас, но у Эренфеста нет подходящих кандидатов… — вздохнула я, вспоминая свои попытки обучать новых художников.
Лестилаут посмотрел на меня с недовольством.
— Что-то случилось? — спросила я.
— Гм, госпожа Розмайн, — робко сказала Ханнелора. — Мой брат талантливый художник.
Каким-то образом я поняла, что Лестилаут предлагал себя в качестве кандидатуры.
— Насколько я могу судить по вашему дизайну украшения для волос, господин Лестилаут, вы действительно очень искусны. Если бы вы нарисовали иллюстрации, то я уверена, что они бы привлекли внимание всех, кто их увидит.
Я действительно думала, что он великолепный художник, который способен создавать очень реалистичные картины, и то, что кандидат в аубы Дункельфельгера рисует иллюстрации для нас, было бы просто изумительной рекламой. Однако я не могла приветствовать его в нашей команде, так как он был кандидатом в аубы.
— Тем не менее, — продолжила я. — мы не можем просить вашей помощи. Для подобных начинаний необходимо постоянно быть на связи, но вы скоро заканчиваете учебу, и после окончания дворянской академии, у вас просто не будет возможности легко связываться с Эренфестом.
Я могла бы пригласить среднего или низшего дворянина в Эренфест в качестве иллюстратора, после их выпуска, но кандидат в аубы мог покинуть свое герцогство только через брак. И это определенно не входило в планы Лестилаута, будущего ауба Дункельфельгера
— Прошу прощения, — заключила я, опустив голову.
Выражения крайнего недовольства промелькнуло на лице Лестилаута, затем его выражение лица вернулось к обычному спокойствию, которое он держал во время общения. Он был либо сильно разочарован, либо безмерно зол. Я не могла сказать почему.
— Розмайн, — сказал Вильфрид. — Не могла бы ты просто забирать иллюстрации у госпожи Ханнелоры? Таким образом, господин Лестилаут может продолжать передавать нам иллюстрации до тех пор, пока мы не закончим академию. Ему не потребуется слишком много времени, чтобы сделать то, что нам нужно для «Повести о диттере», а если мы начнем рекламировать его искусство, нам может стать легче найти и других художников.
Подбородок Лестилаута тут же взлетел вверх.
— Это неплохая идея, — его брови были нахмурены, но его красные глаза ярко блестели.
Он крайне доволен этой идеей! Конечно, он немного хмурится, но он явно очень взволнован.
— Нам все еще нужно проконсультироваться с ауб…
— Здесь есть какая-то разница с тем, как ты покупаешь истории? Просто в этот раз ты будешь покупать картины.
— Вильфрид! — воскликнула я, мой голос звучал так отчаянно, что казалось он надломился. Но было слишком поздно. Губы Лестилаута тут же изогнулись в ухмылке.
— Эренфест уже занимается подобным? — спросил он. — Тогда мое участие не вызовет особых проблем.
Сбор историй был подработкой, которую мы предлагали для низших дворян без денег. Это не то, чем стоило заниматься кандидату в аубы. Я собиралась покупать подобным образом иллюстрации у средних и низших дворян, поэтому мне не очень хотелось, чтобы мой договор с Лестилаутом был таким же.
— Гм, госпожа Розмайн… не могли бы вы принять решение после того, как увидите работы моего брата? Нам нужно будет посмотреть, соответствуют ли они рассказываемой истории, — продолжила Ханнелора. Затем она вздохнула, взглянула на Лестилаута и Вильфрида и пробормотала. — Теперь его не остановить.
Действительно, два мальчика уже листали «Повесть о диттере» и обсуждали, к каким сценам нужны иллюстрации. Я могла видеть слуг и рыцарей сопровождения, которые стояли за спиной Лестилаута, и пытались заглядывать в текст через его плечо. Я уже могла представить, как Сильвестр кричит: «Постой! Почему это случилось?!», — но все уже зашло слишком далеко. В этот момент у него не было иного выбора, кроме как терпеть эти удары судьбы.
Удачи, мой дорогой приемный отец! На этот раз это не моя вина. И ура тебе, Родерих! Твои первые читатели за пределами Эренфеста — члены королевской семьи, а твой художник — кандидат в аубы из великого герцогства! Бьюсь об заклад, ты рад, что использовал псевдоним!
— Нам нужно пять иллюстраций на том, — сказала я. — Я не могу купить больше.
— Пять, хм?.. Звучит сложно, — сказал Лестилаут. Он снова начал с серьезным выражением лица листать книгу, вчитываясь в те сцены, которые предлагал Вильфрид, как человек, который уже читал историю раньше.
Пока мальчики спорили, мы с Ханнелорой переглянулись и пожали плечами.
— Видя интерес господина Лестилаута как к книге по истории Дункельфельгера, так и к «Повести о диттере», я должна заключить, что оба кандидата в аубы из Дункельфельгера — книжные черви, — сказала я.
— П-правда, — кивнула Ханнелора. — Я тоже отлично провожу время, читая «Любовные истории дворянской академии». Охохохо…
Итак, мы начали обсуждать, какие сцены нам понравились больше всего. Ханнелора рассказала мне, как билось ее сердце в моменты, когда персонажи влюблялись, и именно благодаря ее словам, я лучше поняла божественный символизм Эльвиры.
Итак, появление Блуанфы, богини ростков, означает, что любовь проросла. Хорошо. Ясно.
Эта богиня постоянно появлялась в рассказах Эльвиры, так что мне было интересно, что же такое она символизирует. Как оказалось, она олицетворяла собой зарождение любви.
Но действительно ли это так? Я имею в виду, иногда Блюанфа появляется по пять раз в одной и той же истории. Есть ли и другие толкования?
Все еще немного сбитая с толку, я кивала в такт пояснением Ханнелоры, пока мне не пришло в голову, что Вильфрид поглядывает на нас.
— Вильфрид, что-то не так? — спросила я.
— Неа. Я просто подумал, что госпожа Ханнелора наверняка очень вдумчиво читает эти истории.
Мы с Ханнелорой уставились на Вильфрида с пустыми выражениями лица, не зная, что ему сказать.
По его лицу скользнула мимолетная улыбка.
— Розмайн, ты читаешь кучу новых рассказов один за другим, но никогда особо не рассказываешь ни об одном из них. Слышать, как кто-то вдается в такие подробности для меня в новинку.
Я бы не смогла обсуждать ни одну из этих книг, даже если бы и захотела! Я недостаточно хорошо понимаю описания, чтобы делать какие то глубокие выводы, и поэтому я не могу сопереживать героям историй!
Конечно, на поверхностном уровне я понимала, что цветущие цветы символизируют разгорающийся роман, а осенний ветерок — потерянную любовь, но это не значит, что эти истории находят во время чтения какой-то отклик. Я имею в виду, подумайте об этом: богини осени начинают танцевать, заставляя волосы главного героя развиваться, и в этот момент главная героиня тут же начинает плакать. В моем случае, вместо того, чтобы сочувствовать ей и плакать вместе с ней, я просто моргаю в замешательстве. И только через пару мгновений ко мне приходит мысль: «А, точно, осенний ветер. Ее роман не удался и любовь ушла. Но почему так внезапно? Были ли какие-то намеки, которые я упустила?»
Мне нужно было перечитывать большинство разделов снова и снова, чтобы правильно понять их, из-за чего чтение многих моих книг становилось для меня похожим на разгадывание загадок, чем на наслаждение душераздирающей любовной историей. Я так и не смогла дойти до того, чтобы сопереживать главному герою.
— Мне нравится слышать мысли других людей, особенно когда есть уникальные интерпретации… но я всегда тяготею к чтению новой истории, а не к понимаю уже прочитанной на более глубоком уровне, — сказала я, подчеркнув, что у меня нет проблем с понимаем текста или что-то в этом роде. В любом случае, я была уверена, что чтение как можно большего числа книг, лучший способ адаптироваться. Мне просто нужно больше читать и все.
Это будет похоже на то, как я училась молиться. Рано или поздно я смогу сопереживать любовным историям, словно это легко и просто, верно? Абсолютно.
— Вы действительно любите книги, госпожа Розмайн. О, это напомнило мне, я читала «Историю Фернестины» которую вы мне одолжили на днях…
— Ты уже начала? — спросила я. Все это время я провела метаясь между лабораторией и общежитием, и у меня почти не было времени на то, чтобы уделять его своим новым книгам.
— Только самое начало. Эм… возможно, главный герой основан на вас, госпожа Розмайн?
— Хм? Нет, совсем нет. Фернестина — это… кто-то другой. Я намеренно уклонялась, от ответа, потому что не могла раскрыть, на ком на самом деле основана история. Тем не менее, я не могла понять, почему кто-то может спутать меня с Фердинандом, которому поменяли пол.
Ханнелора несколько раз моргнула.
— Это так? Но между вами действительно есть много общего — золотые глаза, длинные синие волосы, развевающиеся на ветру, красота и ум с самых юных лет… Вас обоих тоже забрал ауб.
Ух ты. Если сосредоточиться только на этих моментах, то она действительно похожа на меня!
Когда я сама читала эту книгу, то мне не приходило это в голову, так как я уже знала, на ком основан главный персонаж, но… это действительно плохо. Я не хотела, чтобы люди думали, что я была прототипом идеальной женщины Эльвиры — ну, мужчины.
— Меня не забрал к себе ауб, а удочерил, — поспешно пояснила я. — Меня крестили при моих биологических родителях, и моя приемная семья хорошо ко мне относится. Моя жизнь совсем не похожа на жизнь человека, который вдохновил автора на эту историю. На человека, чей матерью стала первая жена его отца, женщина, которая постоянно пыталась его убить, столь часто, что он не мог расслабиться даже во время еды, — меньше всего мне хотелось, чтобы Флоренция получила репутацию злой мачехи, словно из детской сказки.
— Розмайн… ты хочешь сказать, что эта история правдивая? — спросил Лестилаут. — Есть ли в Эренфесте кто-то, кто прожил такую трагическую и несчастную жизнь? — он с любопытством посмотрел на Вильфрида, который в ответ покачал головой, говоря, что не знает такого человека. Очевидно, что он не знал, что история основана на детстве Фердинанда, который страдал от рук Вероники.
— Эта история не совсем соответствует действительности, — объяснила я. — Имена, персонажи, организации и события — это плод воображения автора. Любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, или с реальными событиями является чистым совпадением.
— Тем не менее… вы знаете человека, на котором был основан главный герой, госпожа Розмайн? — спросила Ханнелора. Сомнение в ее глазах только усилилось, и теперь когда и она, и Лестилаут внимательно смотрели на меня я смирилась со своим поражением.
— Э-э, ну… Да. Но автор сказала, что для создания этого героя она использовала истории нескольких людей, так что единого источника нет. Но иногда возможны мысли «О, эта история основана на этом человеке?»
— Разве это действительно не о вас, госпожа Розмайн? — снова спросила Ханнелора. Я могла сказать, что она беспокоится обо мне, поэтому я с самым бодрым видом кивнула.
— Со мной не обращаются так ужасно. Не так ли, Вильфрид?
— Верно. Ее кровный брат — один из ее рыцарей сопровождения. Люди в ее окружении не позволили бы такого обращения с ней.
— Понятно… — Ханнелора вздохнула с облегчением, и беспокойство на ее лице сменилось яркой улыбкой. Сначала я была просто рада, что она поняла… но потом мне пришло в голову, что мне придется повторять это объяснение снова и снова, пока я нахожусь в дворянской академии. И я тут же побледнела от этой мысли.
Не могу поверить, что никогда не замечала сходства между Фернестиной и мной! Матушка, поторопись и выпусти следующий том! Никто не спутает меня с твоим персонажем, как только мы дойдем до той части, где она заводит роман с принцем!
Так закончилось наше чаепитие с Дункельфельгером, в результате которого появилось так много новых событий, о которых я должна доложить в Эренфест.
