Прибыв в лабораторию Хиршуры, я передала Раймунду письмо для Фердинанда, а затем приступила к работе над новыми образцами магических инструментов.
Прямо сейчас Раймунд исследовал магический инструмент, который светится разными цветами, когда наступает назначенное время. Свет льется прямо на страницы книг, так что даже самый увлеченный читатель удивленно отвлечется от своего занятия, тем самым дав прекрасную возможность вырвать книгу из его рук и оборвать чтение.
Я хотела уделить первоочередное внимание созданию инструмента, который автоматически возвращал бы книги на полки, но мои слуги были с этим горячо не согласны. По их словам, моей библиотеке совершенно точно необходим один из этих сияющих светом магических инструментов.
— Сначала изучите магический инструмент, излучающий свет, — сказала Хиршура. — После вы сможете заняться разработкой магического инструмента для возврата книг.
— Таково ваше мнение, учитель Хиршура? — спросил Раймунд. — Не могу с вами не согласиться.
Они оба поклонились моим слугам, которые накрывали на стол.
Я могу понять их слабость к вкусной еде, но хотя бы попытайтесь это скрыть! Кроме того, это я заставляю их готовить для вас! Хм!
— Что ж, мне пора, — сказал Раймунд. — Мне нужно посетить библиотеку, чтобы исследовать магический инструмент, излучающий свет.
— Мне тоже пора идти, — добавила я. — Так я смогу спросить Шварца и Вайса о документе…
— Раймунд более чем способен задать необходимые вопросы вместо вас, госпожа… В любом случае, разве королевская семья не запретила вам посещать библиотеку? Если вы хотите почитать, мы можем принести книгу в ваши покои.
Эх… Я тоже хочу пойти в библиотеку…
Я опустила плечи. Когда мне говорили, что я не могу куда-то пойти, мне хотелось пойти туда еще больше. Конечно, в моей комнате было достаточно книг, чтобы занять меня на какое-то время… но тот факт, что когда я дочитаю их, я не смогу пойти, чтобы взять новые, начинал меня утомлять.
— Госпожа Розмайн, разве вы не собирались передать эти документы учителю Хиршуре, — спросила Лизелетта, протягивая мне пачку документов. Это была копия исследования Шварца и Вайса.
— Учитель Хиршура, это исследование, оставленное кем-то, кто ранее изучал Шварца и Вайса, — сказала я. — Вы можете одолжить его только ненадолго — я планирую затем передать эти документы господину Фердинанду, поэтому перепишите все, что захотите сохранить для себя.
— Где вы нашли эти документы? Я не помню, чтобы на втором этаже библиотеки было что-то подобное.
— Как мне сказали, они были в закрытом архиве. Их одолжила мне госпожа Соланж.
Хиршура просмотрела бумаги и моргнула.
— О да… я часто посылаю своих учеников за документами, но сама лично я никогда не советовалась с Соланж. Сколько документов хранится в закрытом архиве?
— Ну, в нем содержится настолько ценный материал, что записи нужно сохранять при помощи магических инструментов. Госпожа Соланж ранее не имела доступа к его содержимому, но теперь все изменилось, ведь Шварц и Вайс снова действуют, а новый библиотекарь может снабжать инструменты дополнительной маной. Вы должны пойти и поговорить с ней.
Когда Соланж была единственной, кто занимался библиотекой, там серьезно не хватало магической силы — так что она не могла позволить себе обеспечить закрытый архив необходимой маной. В результате многие документы начали портиться. Гортензия теперь была занята тем, чтобы обеспечить надлежащее снабжение — простого поддержания работоспособности Шварца и Вайса было недостаточно.
Другими словами, библиотеке было нужно еще больше маны.
— Госпожа Розмайн, вы говорите, что собираетесь передать эти документы господину Фердинанду, но сейчас он, конечно же, не в том положении, чтобы заниматься исследованиями.
— В настоящее время у него нет ни мастерской, ни потайной комнаты, где он мог бы проводить какие-либо исследования. Однако, поскольку он писал в своем письме, что все еще хотел бы заняться некоторыми исследованиями, я сочла за лучшее сохранить для него кое-какие документы.
Как только он все же получит потайную комнату, я первым же делом набью пандочку документами, инструментами и материалами, а затем отправлю их прямо в Аренсбах.
Хотя я сомневаюсь, что ауб Аренсбаха позволит мне пролететь на своем ездовом звере над его территорией, Так что пока это остается просто мечтой.
— Переезжающие в другие герцогства остаются в гостевых комнатах до тех пор, пока не проведут официальную церемонию звёздного сплетения, — продолжила я. — Господин Фердинанд однако, прибыл в Аренсбах значительно раньше, чем это происходит обычно. Он наверняка будет чувствовать себя в ловушке, если у него не будет места, куда он сможет отступить. Если бы мы могли что-нибудь для него сделать…
На мой взгляд, мы оба беспокоились за Фердинанда, и Хиршура, казалось, резко решила изменить свое поведение.
— Я буду проводить исследования вместо него и буду стремиться делать это каждый божий день, ради него, — совершенно невозмутимо произнесла она. — Возможно, вам следует вернуться в гостиную и почитать, госпожа Розмайн. Если у вас есть другие полезные документы, принесите их мне. О, и вам лучше отправить отчет Фраулерм.
Что?.. Давай, поговорим о Фердинанде немного дольше!
Хиршура начала переписывать документы, решив не тратить время даром. Мне больше нечего было делать здесь, пока Раймунд не закончит со своими чертежами. Без них я не могла создать ничего нового. Поэтому я смирилась с тем, что мне нужно вернуться в свою комнату и читать. Я хотела закончить с книгами, которые одолжила ранее, чтобы после взять еще.
***
Пока я проводила свое время за чтением в своей комнате, начали приходить приглашения на чаепития. Наконец-то сезон общения в дворянской академии начался. Мои слуги посоветовались с Шарлоттой и начали планировать наше расписание. Мы планировали посещать их вместе.
Я также договорилась о встрече с Фраулерм. В соответствии с инструкциями Хиршуры, мне нужно было передать ей новый отчет о наших исследованиях и напомнить ей, что первый отчет для Фердинанда не был передан.
Фраулерм, должно быть, была лично заинтересована в ходе нашего совместного исследования. В отличие от того случая, когда я пыталась назначить дату экзамена, сейчас она согласилась на встречу сразу.
***
Как только я прибыла на встречу с Фраулерм, она протянула мне руку, требуя отчета. Она была в перчатках и не пыталась тут же открыть письмо, чтобы прочитать его. По правде говоря она вела себя, как Фердинанд, защищающийся от попыток отравления.
— Учитель Фраулерм… кажется, первый отчет еще не дошел до господина Фердинанда, — сказала я. — Вы уже отправили его в Аренсбах?
— Вот как? — спросила она, намеренно избегая моего взгляда. — Наши служащие, должно быть, слишком расслабились. Я действительно передала его.
Я прижала руку к щеке и вздохнула.
— В таком случае мне, возможно, придется посоветоваться с госпожой Дитлиндой. Такое безразличие со стороны великого герцогства, действительно беспокоит меня. Это должно быть очень хлопотно для вас, как для человека, который специализируется на сборе информации и организации данных.
— Верно. Это довольно хлопотно… — сказала Фраулерм, глядя на меня с фальшивой улыбкой на лице. — Между прочим, госпожа Розмайн… с помощью каких средств вы поддерживаете связь с господином Фердинандом?
— Он мой опекун. Вполне естественно, что у меня будут дополнительные средства связи с ним. Раскрыть что-то большее было бы равносильно передаче щита Шуцерии Лейденшафту, не так ли?
Фраулерм фыркнула, а затем резко отвернулась от меня — очевидная реакция, учитывая, что я сказала что-то вроде «Вам не нужно знать. Куда вы суете свой нос?!»
— Что касается более важного вопроса, — продолжила я. — Вы не знаете, когда госпожа Дитлинда закончит со своими занятиями?
— Вот что я бы назвала передачей щита Шуцерии Лейденшафту, — возразила она в ответ.
— Вы знаете о том, что мне нужно организовать с ней чаепитие между двоюродными братьями и сестрами, а также передать ей ее украшения для волос, не так ли?.. И, как вы должны знать, я занята проведением совместных исследований, а мой график становится все более заполненным из-за приглашений на другие чаепития. Таким образом, я не могу не счесть свой вопрос более чем разумным. Но если вы настаиваете на том, чтобы продолжать хранить молчание, пожалуйста, сообщите госпоже Дитлинде, что мои слуги передадут ей украшения для волос в другой раз.
У моих слуг была лишь короткая возможность заняться общением в этом году, и они стремились за это время сделать все, что возможно. Я была сосредоточена на своих книгах, когда ко мне приходили с просьбами, поэтому я рассеянно соглашалась на все, что мне предлагали. В результате мой график был полностью забит.
По правде говоря, я предпочла бы потратить больше времени на чтение книг, а не на посещения чаепитий, но мне нужно было общаться с представителями как можно большего числа герцогств — моя цель состояла в том, чтобы улучшить ту репутацию, которую заработали Сильвестр и Эренфест. По этой причине я была полностью согласна с отсрочкой чаепития с Аренсбахом, герцогством, которое в любом случае распространяло о нас негативные слухи.
Я была готова посетить чаепитие между двоюродными братьями и сестрами, так как мне было интересно, как дела у Фердинанда в Аренсбахе, но нельзя сказать, что я была в восторге от этой идеи.
***
— Сестра, мы получаем так много приглашений на чаепития, — сообщила мне Шарлотта, когда я вернулась в общежитие. — На каких из них ты будешь присутствовать?
— Есть еще? — спросила я, принимая приглашения, которые она передала мне.
Я уже должна была посетить чрезвычайно большое количество чаепитий — мысль о том, что мне нужно будет посетить еще больше, и еще сильнее уменьшить время на чтение, особенно раздражала.
Шарлотта утешительно улыбнулась мне.
— Сезон общения только начался. Почти все герцогства знают от своих глав общежитий, что вы заняты совместными исследованиями, поэтому они хотят назначить чаепития на как можно более раннее время.
Это имело смысл. В конце концов, по мере того, как состязание герцогств все приближалось, все становились все более занятыми собственными исследованиями, и уже не могли посещать чаепития.
— Более того, — с улыбкой добавила Брюнхильда. — Впервые вам не нужно возвращаться домой для проведения ритуала посвящения.
— Я не думаю, что физически способна проводить чаепития каждый день… — сказала я. — Я, наверняка, в конце концов заболею.
Хотя мое здоровье становилось все лучше, было бы опасно пытаться откусить больше, чем я могу прожевать. Если бы мы не выделили на каждый день чаепитий хотя бы два дня чтения, я, наверное, имела бы все шансы просто рухнуть в обморок в самый неудобный момент.
— Верно, — согласилась Брюнхильда. — Мы не знаем, когда может поступить вызов от Дункельфельгера или королевской семьи, поэтому мы не можем слишком сильно заполнять наш график.
Вместе я и мои слуги продолжали обсуждать эту тему, постепенно составляя расписание моих встреч и визитов. Нас прервали, когда в комнату влетел ордоннанц.
— Это Дитлинда из Аренсбаха, — сказала птица. — У меня тоже мало свободного времени в моем графике. Давайте устроим чаепитие через четыре дня, после обеда.
Другими словами, Фраулерм передала ей мое сообщение. Меня не особенно обрадовало то, что Дитлинде назначила дату нашего чаепития, не переговорив с моими слугами и не уточнив дни, когда я свободна.
— Я… не могу отказаться от этого, не так ли?
— Это было по твоей просьбе, не так ли, сестра? — спросила Шарлотта. — Я сообщу Вильфриду, что дата уже назначена.
— Возможно, но это не входило в мои намерения… — вздохнула я. Единственным выходом было скорректировать свое расписание, а после передать Дитлинде наше согласие.
***
Сегодня я собиралась посетить чаепития с герцогствами низких рангов, но без Шарлотты. Необдуманные действия Аренсбаха потребовали от нас внести некоторые изменения в наш график. Учитывая, что Эренфест занимал нейтральную позицию во время гражданской войны, некоторые низшие герцогства, очевидно, считали, что будет легче подлизаться к нам, чем к фракции, которая вышла победителем.
По словам Шарлотты, мы должны были взять под свое крыло как можно больше низших герцогств. Проблема была в том, что я не знала, как это сделать. Эренфест был в разгаре перестройки своих внешних отношений, а Шарлотта была недостаточно осведомлена в этом вопросе, чтобы научить меня чему-нибудь полезному. Это была одна из многочисленных проблем, возникших из-за внезапного роста в ранге.
— Госпожа Розмайн, знаменитая святая Эренфеста. Мы долго ждали этой возможности поговорить с вами.
По большей части каждое чаепитие, которое мы посещали, начиналось с того, что другое герцогство восхваляло Эренфест. Они хвалили наши сладости и особенно обращали внимание на музыку Розины, раз за разом прося продолжить исполнение. Я даже заметила, что их музыканты напрягали слух, отчаянно пытаясь запомнить хоть что-то.
Произошло также несколько обменов книгами.
— В прошлом году я не смогла принести книгу, так как все произошло очень внезапно, но в этом году я получила разрешение от ауба заранее… — пояснила представительница другого герцогства.
Естественно, я хотела быть в хороших отношениях с любым герцогством, которое было готово давать мне книги. Я с улыбкой приняла их щедрое предложение, а взамен одолжила им несколько книг из Эренфеста. Как оказалось, они были особенно рады их прочитать, так как наши книги были очень популярны среди высокопоставленных герцогств.
Как и ожидалось, лучше всего распространить наши новинки на самом верху, а после позволить моде просачиваться вниз. Если мы будем действовать так, мода на книги будет распространяться все дальше.
К сожалению, мой искренний интерес длился лишь до тех пор, пока мы говорили о книгах. Герцогства нижнего ранга были очень, очень заинтересованы тем, как мы поднялись в ранге, и как только они начинали задавать свои вопросы, я была вынуждена изобразить фальшивую улыбку.
— Это было так неожиданно, — заметил кто-то. — Есть ли какая-то секретная техника, которую Эренфест использовал, чтобы подняться так высоко вверх всего за несколько лет?
— Подумать только, вы балансируете между тремя совместными исследовательскими проектами с великими герцогствами… — продолжила представительница. — Вы действительно исключительны, госпожа Розмайн. Вы не только отвечаете за многие модные тенденции и ведете несколько исследовательских проектов, но также доказали, что достаточно добросердечны, чтобы продолжать служить главой храма даже после того, как вас удочерили. Я должна преклонить колени перед проницательным взглядом ауба Эренфеста, который разглядел ваши таланты и удочерил вас.
— Все говорят, что ауб Эренфест — жестокий герцог, который загоняет в храм всех кандидатов в аубы, кроме своих родных детей. Это так трагично.
Каждый раз, когда кто-то ругал Сильвестра, я оспаривала слухи, которые они распространяли, и разъясняла, что все наши кандидаты в аубы посещали сельские городки во время весеннего молебна и праздника урожая. Однако сколько бы я ни доказывала свою позицию, никто мне не верит. Как ни странно, они всегда отвечали что-то вроде.
— Вы действительно так добры, если продолжаете защищать его.
Это не так. Все не правда. Вы меня вообще слушаете?!
Снова и снова Сильвестра оскорбляли, Вильфрида и Шарлотту косвенно обвиняли в легкой жизни, а меня считали святой — единственной жемчужиной жестокой семьи. Я продолжала выступать против таких идей, но с тем же успехом я могла говорить с кирпичной стеной. Поэтому я закончила чаепитие в куда более худшем настроении, чем когда я пришла сюда.
Я просто рада, что я прошла через это, не выпустив беспорядочную сокрушительную волну подавления «убить всех». Я действительно проделала хорошую работу, держа себя в руках. Я вернулась в свою комнату, и мы собрались вместе, чтобы обсудить наше последнее чаепитие.
— Неужели только мне приходится слушать такие злые слова? — спросила я, глядя на своих слуг, которые были вместе со мной на чаепитии, — Интересно, говорят ли они тоже самое Шарлотте в лицо?
Брюнхильда покачала головой.
— Они не посмеют рассказывать такие слухи родным детям ауба. Я полагаю, что они чувствуют себя более комфортно, говоря об этом вам, ведь вы приемная дочь, и многие считают, что вы подвергаетесь насилию со стороны семьи, — ее голос был заметно более резким, чем обычно, и хотя и она, и Рихарда улыбались, я могла сказать, что чаепитие одинаково расстроило их обеих.
— Ауб и его кровные дети были не единственными, с кем обращались с таким презрением, — послышался голос. — может показаться, что они боготворят вас, госпожа Розмайн, но даже те, кто «прославлял» вас, как святую, обманывали вас.
— Гретия?
— Вас назвали святой, чтобы подчеркнуть, что вы воспитаны в храме. Они издевались над вами из-за того, что вы защищаете ауба, намекая, что вы просто не замечаете истинного обращения по отношению к вам, и описывали вас как очень удобный и бесплатный источник маны.
Сначала я подумала, что Гретия была слишком неактивной в обсуждении, но она почувствовала себя достаточно решительной, чтобы заговорить, вместо того чтобы хранить свое обычное молчание. Поэтому мне казалось разумным с пониманием отнестись к ее словам.
— Скорее всего, вас считают тихой слабоумной святой, которая существует только как марионетка в руках своих опекунов, — продолжила Гретия. — Вам нужно будет учитывать риск того, что кто-то попытается вымогать у вас деньги и услуги или даже похитить вас, чтобы использовать самостоятельно.
— Понятно, — этот ответ дала не я, а Леонора.
***
После нашего обсуждения, мы поговорили о том, как люди ругали кровных детей ауба за их спинами.
Насколько я поняла, Шарлотту и меня намеренно заставляли посещать чаепития по отдельности, чтобы вызвать у принимающих нас герцогств ложное чувство безопасности. Я прекрасно понимала, что заставлять такие герцогства показывать свою истинную злобную натуру было благочестивым делом, но я находила жалкой необходимость снова и снова повторять: «Вы очень милы, но ауб Эренфеста вовсе не такой человек».
Я выразила свое разочарование во время своего перерыва на чтение. Если бы кто-то предупредил меня, что именно это меня и ждет, то я бы сделала все, чтобы пропустить сезон общения.
Ухх… Хотела бы я, чтобы в этом году меня снова призвали в храм. По мере того, как мои страдания продолжались, наступило время для чаепития Дитлинде, которое она устраивала для своих двоюродных братьев и сестер. Я прекрасно понимала, что должна присутствовать на нем, и не важно, хочу я этого или нет, но в моем нынешнем состоянии я действительно начинала сомневаться в том, смогу ли я благословить ее брак с Фердинандом. Мне требовались огромные усилия и максимальная концентрация, чтобы случайно не сказать ей при встрече: «Верни мой драгоценный мозг!»
— Матиас, Лауренц, Мюриэла и Гретия не будут присутствовать, — сказала я. — Было бы неразумно раскрывать, что сразу столько детей из бывшей фракции Вероники стали моими последователями.
— Верно. Мы не знаем, как много Аренсбах знает о чистке. Скрывать столько информации, сколько возможно, это разумно.
Сколько информации мы можем открыть, а сколько нам нужно держать при себе? Именно эти вопросы мы и обсуждали с Вильфридом и Шарлоттой.
«Хорошо, Розмайн. Как бы сильно ты не злилась, не позволяй этому проявиться на твоем лице. Сохраняй спокойствие ради того, чтобы Фердинанд не страдал в Аренсбахе»
Выгравировав эту священную клятву в своем сердце, я отправилась на чаепитие вместе со своим братом и сестрой.
***
— Всем добрый день.
— Добрый день, госпожа Дитлинда, — ответил Вильфрид, приветствуя ее как наш представитель. — Большое спасибо за то, что пригласили нас.
Нас сразу же проводили на наши места. Сегодня Дитлинде выглядела заметно более довольной, чем ранее. Она проследила за тем, как наши слуги передали коробочки и пакеты, и с улыбкой спросила, не ее ли это украшения для волос.
— Сегодня мой музыкант будет играть новую песню Аренсбаха, — объявила Дитлинда. — Это песня о любви, посвященная Гедульрих, которую сочинил для меня господин Фердинанд, — изящно усмехнувшись и погладив свои великолепные светлые волосы, она повернулась к своему музыканту, который кивнул и начал играть. Это была та самая песня о ностальгии, которую я уже слышала на уроках музыки, и похоже, я была не единственной, кто узнал ее.
— Мы уже слышали эту мелодию на уроке музыки, — заметил Вильфрид.
— Верно, — гордо ответила Дитлинда. — Я заставила всех наших учеников с музыкальными талантами выучить ее, чтобы слухи о ней разошлись по всей академии. Господин Фердинанд преподнес мне этот чудесный подарок во время праздника, посвященного началу зимы, так что у них не было много времени на тренировки. Я уверена, это было настоящее испытание для них.
Дитлинда продолжала пить чай и демонстративно первой пробовать приготовленные сладости. Вскоре после этого мы попробовали их и сами, что вызвало довольную улыбку хозяйки чаепития.
— Итак, — продолжила она. — После нашей весенней церемонии звёздного сплетения личные повара господина Фердинанда приедут в Аренсбах?
Простите? Я не думаю, что это когда-либо планировалось. Повара, которые раньше работали на Фердинанда в храме, теперь работают на Хартмута. Я была не в том положении, чтобы обсуждать перевод чужого персонала, поэтому мне нечего было сказать ей в ответ. Может быть, мне стоит отправить письмо с предупреждением…
Дитлинда удовлетворенно вздохнула и отставила чашку.
— Поначалу я была расстроена из-за помолвки с господином Фердинандом… но в последнее время я чувствую, что мое отношение к нашему союзу стало лучше.
— Вы были расстроены? — спросила я.
— Ну, конечно. Я собираюсь стать следующей герцогиней Аренсбаха, но мой отец решил выдать меня замуж за мужчину намного старше меня, из герцогства гораздо более низкого ранга. За человека, у которого нет матери, и которого сослали в храм. Мое разочарование в этом браке было вполне естественным.
От ее слов я так удивилась, что даже не смогла разозлиться. Для меня Фердинанд был отличным кандидатом в аубы, который во время своей учебы в академии каждый год был первым на курсе. При этом он был сумасшедшим ученым, который мог заниматься чем угодно: от научной работы и выполнения задач рыцарей, до замещения ауба в качестве его представителя. Однако для тех, кто был родом не из Эренфеста, и следовательно, не видел всей проделанной им работы, и для тех, кто не учился в дворянской академии в одно время с ним, он похоже действительно был ужасным кандидатом.
Мне кажется, именно такая репутация у него в обществе.
— Я испытала больше облегчение, когда встретила его лично и сумела убедиться в его уме и добром характере, — продолжала свою речь Дитлинда. — В конце концов, он поклялся посвятить себя мне.
Я полагаю, что она считает, что он «добрый», потому что стала жертвой его фальшивой улыбки? Я имею в виду, конечно, это недоразумение именно то, что нам и нужно, но в то же время… Я действительно хочу, чтобы она узнала, что он играет на ней, словно на скрипочке.
Конечно, этот обман сделал ее более оптимистично настроенной в отношении брака с Фердинандом, поэтому я заглушила озорной голос в моей голове и вместо этого начала восхвалять компетенцию моего опекуна.
— О его достижениях в дворянской академии ходят бесчисленные легенды. Например…
— Да, я уже знаю о них. Я собрала информацию, чтобы узнать больше о нем, и была очень удивлена. Учитывая его многочисленные достижения, я не вижу причин, по которым он не может быть рядом со мной, как мой муж.
Вот теперь я начинаю злиться.
Он удивительный, ясно! И спрашивать нужно о том, достойна ли ты стоять рядом с ним!
Я снова сдержала рвущиеся с языка слова. Сегодняшний день похоже решил все-таки перевесить чашу моего терпения.
Заметив мою внутреннюю борьбу и фальшивую улыбку, Шарлотта тут же присоединилась к беседе и попыталась увести его в сторону.
— Если вы изначально были расстроены своей помолвкой, госпожа Дитлинда, то возможно, ваше сердце было отдано кому-то другому? Я помню похожую историю в «Любовных историях дворянской академии». Если у вас есть какие-то особенно теплые воспоминания, я буду рада услышать о них.
Дитлинда несколько раз моргнула, прежде чем отвести взгляд, ее темно-зеленые глаза опустились вниз.
— Да, так и было. Мужчина даже ответил на мои чувства, но я следующий ауб. У меня нет выбора, кроме как выйти замуж за человека, которого выбрал для меня мой отец. Каким бы чудесными не были эти чувства, как бы отчаянно он не пытался удержать меня, я не могу отдать свою руку тому, кто не подходит мне по статусу. Я поняла это еще тогда… но наше расставание все равно было очень болезненным. О, как я ненавидела Либесхильфе, богиню сватовства, за то, что она свела нас вместе, зная, что нам суждено будет разойтись.
Теперь глаза Дитлинды опустели, ее мысли, по видимому, унеслись к ее бывшему любовнику. Эти двое расстались еще летом, так что этот загадочный человек должен быть дворянином из Аренсбаха, а не учеником дворянской академии.
Думаю, эта помолвка и правда далась ей нелегко.
Я думала, что Дитлинда получает выгоду от предстоящего замужества, ведь у нее еще не было партнера для выпускного, а по академии не ходило слухов о ее романтических отношениях с кем-либо. Но похоже, не смотря на то, что думали все остальные, ни одна из сторон, заключающая брак, не желала этой помолвки. Я не могла не вздохнуть, в очередной раз увидев каким жестоким может быть этот мир.
— Таким образом, отчасти ради моей потерянной любви, я должна стать отличным аубом, — заключила Дитлинде, давая нам понять свою решимость.
Я была слегка тронута, но вдруг почувствовала беспокойство. Ее неоднократные утверждения о том, что она станет следующим аубом предполагали, что нынешнее состояние ауба Аренсбаха крайне далеко от стабильного. Поэтому я решила прояснить этот вопрос.
— К слову, как здоровье ауба Аренсбаха? Я была обеспокоена, когда Фердинанда внезапно попросили переехать в Аренсбах.
Фердинанд, скорее всего, сможет поддержать его здоровье зельями, но крайне маловероятно, что Аренсбах доверится зельям, сваренным представителем другого герцогства. Он так же не описывал здоровья ауба в своих письмах, поэтому я волновалась о том, прошла ли передача обязанностей без проблем.
Дитлинде трагично вздохнула.
— Его состояние определенно нельзя пописать как «хорошее». К счастью, господин Фердинанд добился определенного прогресса в своей работе, поэтому я полагаю, что мой отец может быть спокоен.
— Я понимаю…
Если здесь, на чаепитии, она сказала, что ауб нездоров, то похоже он действительно очень болен. Эренфест уже знал об этом из-за того, как внезапно отозвали Фердинанда, но насколько я понимала, ни одно другое герцогство не было осведомлено об этой ситуации. По крайней мере на территории дворянской академии об этом не говорили.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Я хотела немедленно вернуться в Аренсбах, но мать сказала, что как следующий ауб я должна сосредоточиться на общении… — продолжила Дитлинда. Было вполне естественно, что она хотела броситься к своему больному члену семьи. Тем не менее, несмотря на весь стресс, с которым, она должно быть, сталкивалась, ей каким-то образом удавалось сдерживать эти порывы и сосредоточиться на своих занятиях и общении. Возможно, мне стоит немного пересмотреть свое мнение о ней.
Если бы кто-то сказал мне, что мой отец нездоров, я бы бросила учебу и кинулась в Эренфест, чтобы оставаться у его постели, не обращая внимания на чужие слова.
— Таким образом, во время выпускной церемонии в этом году я должна вести себя как подобает следующему аубу Аренсбаха.
— Я желаю вам в этом всяческих успехов.
— Тем не менее, вы не считаете что это долг Эренфеста, помочь мне очаровать зрителей?
— Помочь… эм, как? — спросила я. Я могла сказать, что Дитлинда была очень прямолинейна в своей просьбе, но я понятия не имела, о чем она говорила. Я обернулась к Вильфриду и Шарлотте, но они были так же не уверены.
Раздраженная нашим замешательством, Дитлинде продолжила более резким тоном.
— Я хочу, чтобы ты научила меня, как заставить мои магические камни сиять, в то время когда я танцую. Именно так ты привлекала к себе столько внимания на уроке танца посвящения, не так ли? Лично я сочла это безвкусным, и, может быть, наигранно показными, но я не могу отрицать, что это было эффективно. Разве такая театральность не будет в самый раз для моего выступления в роли Богини Света во время танца посвящения в этом году?
Я ошеломленно молчала, едва осознавая, что она только что сказала .
Что? Если ты попытаешься сделать что-то подобное, то можешь забыть о Богине Света. Ты будешь больше похожа на богиню неоновых лампочек! Я имею в виду, в конечном итоге ты будешь слишком вызывающей! Конечно, это может привлечь к тебе много внимания, но я не думаю, что оно хотя бы в малой доле будет положительным.
Вильфрид и Шалотта тоже кажется испытывали ряд сомнений.
— Госпожа Дитлинда, — сказал Вильфрид. — Если бы вы видели, как тренируется Розмайн, то думаю, вы бы поняли, что то, о чем вы просите, выделит вас вовсе не так, как вы хотите. Я не думаю, что вам стоит делать что-то подобное во время выпускной церемонии, в присутствии королевской семьи и других аубов.
— О боги, Вильфрид… неужели ты действительно не поможешь мне в трудную минуту? — спросила Дитлинда, изображая удивление. Даже тогда ее преувеличенные эмоции были ничем по сравнению с тем, что чувствовали мы. Неужели она действительно собиралась превратиться во вращающуюся светящуюся палочку?
— Я не думаю, что дело в этом… — сказала я.
— Ой? Ты не хочешь меня учить? — спросила Дитлинда, сверля меня взглядом. — Тебе так противна идея, что кто-то другой будет в центре внимания?
— Нет, я не это имела в виду… Если вы хотите, чтобы ваши магические камни сияли, вам нужно только наполнить их маной, не так ли?
— Меня так легко не одурачить. Должен быть какой-то метод, которым ты можешь воспользоваться, чтобы заставить светиться так много камней сразу. Полагаю, ты использовала какой-то магический инструмент.
Э…нет.
После Дитлинда описала, как множество радужных магических камней на моего украшении для волос начали сиять, и сказала, что такого не могло произойти просто из-за того, что я направила в них ману. Нам нужно либо мастерски сменить тему, либо обмануть ее.
Я попыталась придумать, что сказать, когда Шарлотта вдруг наклонилась вперед и тихим голосом сказала.
— Госпожа Дитлинда, пожалуйста, не говорите никому то, что я собираюсь вам рассказать, — Дитлинда тоже подалась вперед, и ее глаза блеснули.
— Я знала, что есть секрет.
— Правда в том, что в день этого необычного происшествия моя сестра была очень больна. Она не могла контролировать свою ману. Таким образом, магические камни действительно заполнились естественным образом, не было никакого магического инструмента, который заставлял их сиять.
— Значит, она упала после танца посвящения, потому что…
— Потому что оне не смогла удержать свою ману от утечки.
Это не было ложью, но было похоже на ложь. Шарлотта говорила так, будто у меня какая-то ужасная болезнь. Дитлинда с подозрением посмотрела на Шарлотту и на меня, показывая, что мы ее не убедили.
Вильфрид, должно быть, решил что это подходящий момент для того, чтобы присоединиться к разговору.
— Вот почему у Розмайн не получилось бы заставить свои магические камни сиять прямо сейчас. Даже если бы она захотела. Ее здоровье стало лучше. Знаете, если вы действительно хотите сделать подобное лично, то почему бы не купить несколько дешевых магических камней, которые не могут удержать в себе много маны?
Что ты делаешь? Пытаешься превратить ее в богиню неоновых ламп?!
Шарлотта и я инстинктивно посмотрели друг на друга. Мы обе были обеспокоены, но Вильфрид просто делал все возможное, чтобы помочь Дитлинде своими знаниями.
— Может быть риск, что камни превратятся в золотую пыль, если влить в них слишком много маны, — сказал он с несомненной серьезностью — Но их легче зажечь.
— Прекрасная идея, — сказала Дитлинде, хлопая в ладоши.
Ааааа! Она правда собирается сделать это?!
— Потребуется много маны, чтобы магические камни даже низкого качества начали сиять… — сказала Шарлотта, пытаясь воззвать к здравому смыслу Дитлинды. — Я не думаю, что есть необходимость использовать это во время танца посвящения.
Дитлинде улыбнулась и покачала головой.
— Не бойся. Я потренируюсь заранее, чтобы определить самое низкое необходимое количество, при котором они будут сиять, но не превратятся в золотую пыль. О, и можно мне увидеть украшения для волос, которые я буду носить на выпускной церемонии? — весело спросила она.
Слуга Вильфрида сразу приступил к своей работе, и после различных проверок, слуга-ученица Дитлинде, Мартина, приняла коробку.
— Я намерена представить их на чаепитии, которое будет проходить между членами высших герцогств, — сказала Дитлинде.
— В таком случае нам нужно будет показать вашим слугам, как их носить, — сказала я. — Брюнхильда.
Ответив быстрым кивком, Брюнхильда начала учить Мартину. Она проходила через этот процесс уже бесчисленное количество раз, в том числе со слугами Эглантины и Адольфины.
— Тем не менее, госпожа Розмайн, ваши радужные магические камни действительно прекрасны, — заметила Дитлинде. — Интересно, стоит ли мне попросить у моего жениха подобное украшение?
— Я уверена, что он захочет сделать подобное украшение и для вас, после церемонии звёздного сплетения.
— О боги. Только после?
Я воспользовалась случаем, чтобы пожаловаться на очень важный для меня вопрос.
— Ну, поскольку господин Фердинанд до сих пор живет в покоях для гостей, у него нет ни мастерской, ни ингредиентов, ни инструментов для работы. Он ничего не может сделать. В идеале у него должна быть хотя бы мастерская для проведения исследований, но…
— Ах. Тогда ничем не поможешь.
Я надеялась, что очарование украшениями из радужных магических камней побудит ее немедленно подготовить для него мастерскую, но ее ответ звучал не особо позитивно. Какая жалость.
— К слову об исследованиях, — продолжила Дитлинда. — Как продвигается ваш совместный проект с Аренсбахом? Должна сказать, что я разочарована тем, что вы до сих пор не прислали мне ни одного отчета.
— Несколько дней назад я передала свой второй отчет учителю Фраулерм, — сказала я, обращаясь за поддержкой к Вильфриду и Шарлотте. Они оба кивнули, подтверждая, что я говорю правду. — Она уверила меня, что отправила первый отчет в Аренсбах, но неужели она не сказала вам ни слова? Это необычный способ общения с кандидатами в аубы…
— Подумать только, она отправила их в Аренсбах, не показав их сначала мне…
— Также мне кажется, что мой первый отчет так и не дошел до господина Фердинанда. Мне трудно поверить, что в великом герцогстве, таком, как Аренсбах, есть невнимательные служащие, но я была бы очень признательна, если бы вы могли изучить этот вопрос в качестве следующего ауба.
Я не забывала давить на то, что все это просто огромное недоразумение.
Дитлинде твердо кивнула и сказала:
— Я так и поступлю. Это исследование мы демонстрируем как исследование учеников господина Фердинанда, и все, что влияет на репутацию моего жениха, влияет и на меня. Я бы предпочла, чтобы его имя не было запятнано из-за вашего проекта.
— Чтобы убедиться, что мы соответствуем его стандартам, Раймунд отправляет ему письма и отчеты, — пояснила я. — Мы будем представлять только то, что получит его прямое одобрение.
— Так и действуйте.
Ее слова действительно действуют мне на нервы… но это может разрешить нашу проблему с отчетом, и это дает мне повод чаще связываться с Фердинандом. Все хорошо, что хорошо кончается, я полагаю…
Пока я была довольна достигнутым прогрессом, Вильфрид решил продолжить говорить с Дитлиндой.
— Дядя отправился в Аренсбах в качестве учителя госпожи Летиции, как у него дела? — спросил он, внимательно глядя на нее и ее последователей. — Он, эм… имеет тенденцию быть довольно строгим, когда учит других, поэтому я немного беспокоюсь.
Я могла сказать, что Вильфрид на самом деле пытается выяснить, знает ли Дитлинда о Летиции и королевском указе. Ее последователи немного напряглись, но сама Дитлинда лишь взволнованно прижала руку к щеке.
— Я мало общаюсь с Летицией, — сказала она. — Поэтому не могу многое рассказать о ее делах. Но судя по тем письмам, которые я получала, господин Фердинанд довольно усердно работает над административными вопросами. Наверняка у него нет времени на то, чтобы учить какого-то ребенка.
Это в значительной степени подтверждало нашу теорию. Дитлинда была совершенно слепа к причине, почему Фердинанд приехал в Аренсбах. Она не понимала, что была лишь временным аубом, и, почувствовав это, Вильфрид с сочувствием посмотрел на нее.
— Что еще более важно, взгляните на это, — продолжила Дитлинде, меняя направление нашего разговора. — Это подарок, который сделал мне человек из Ланценавии, который летом посещал Аренсбах.
За этим последовал поток неинтересной мне болтовни, во время которой Дитлинда хвасталась своим герцогством, женихом или каким то другим человеком, с которым она была связана, а затем начала указывать на то, что она стоит выше любого из них за счет своего статуса будущего ауба Аренсбаха. Она явно хотела, чтобы мы похвалили ее или дали совет, как еще больше укрепить влияние ее герцогства.
Пока шло наше чаепитие, Дитлинда не стала расспрашивать или даже упоминать о чистке, происходившей в Эренфесте. Я начала задаваться вопросом, действительно ли она ничего не замечала. Может быть Георгина держала ее в неведении и исключала из своего плана.
Дитлинда продолжала болтать о себе и своем положении следующего ауба… и довольно скоро наша встреча закончилась без каких либо происшествий.
***
— Это было утомительно.
Таковы были мои первые слова по возвращению в общежитие Эренфеста. Мы провели все чаепитие, играя роль фона для хозяина мероприятия. И поскольку это была частная встреча, где присутствовали члены только двух герцогств, на протяжении всего чаепития с нами обращались как с людьми более низкого ранга, и все темы, которые мы обсуждали были теми, которые хотела обсуждать Дитлинда. Это было действительно очень утомительно.
Для меня хуже всего было то, что Дитлинда начала хвастаться легендами о Фердинанде, которые она, по видимому, услышала от других учеников и тех, кто учился вместе с ним. Это было бы не так плохо, если бы она не говорила об этом так, словно все описываемые события — это ее личные достижения. Я едва сдерживала желание закричать, что Фердинанд все еще подданный Эренфеста.
— Я боялась того, что она может знать о текущей ситуации в Эренфесте, и подготовилась к тому, что она может начать прощупывать нас, — сказала Шарлотта. — Но похоже я зря волновалась.
Я покачала головой.
— Госпожа Дитлинда может ничего не замечать, но были моменты, когда ее последователи казались особенно настороженными. Я полагаю, что некоторые из них знают больше, чем она.
Вильфрид нахмурился, его лицо явно омрачилось тенью беспокойства.
— Я знаю, что это не наша проблема, но я немного беспокоюсь о госпоже Дитлинде. Справиться ли она с ролью ауба, когда ее собственные последователи так много скрывают от нее?
— Возможно, они делают это из-за того, что она станет только временным аубом, — сказала Шарлотта.
Действительно, учитывая их нынешнее поведение, я была совершенно уверена, что последователи Дитлинды активно скрывали от нее информацию. На самом деле главный вопрос заключался в том, выполняли ли они волю ауба Аренсбаха, или это был какой-то план Георгины.
— Я чувствую, что это только усугубит ситуацию, когда правда в конце концов откроется ей, но… — Вильфрид запнулся и замолчал.
— Об этом должны думать дворяне Аренсбаха, — со вздохом вмешалась я. — Пока это не влияет на господина Фердинанда, нам не о чем беспокоиться.
Вильфрид уставился на меня. Его темно-зеленые глаза действительно были точь в точь такими же, как у Дитлинды.
— Твой тон немного холоден, Розмайн. Разве ты не беспокоишься о госпоже Дитлинде?
Я могла догадаться, что Вильфрид в каком-то роде чувствует себя близким Дитлинде. Ведь его тоже держали в неведении, манипулировали им и обманули, запятнав тем самым его репутацию. К несчастью для него, я так устала от ее поведения, что меня совсем не трогала ее будущая судьба. Тот факт, что я не сказала вслух, все что я думаю о Дитлинде, действительно заслуживал медали.
— Если она, не смотря на свое положение будущего ауба и наличие при ней стольких последователей, ничего не понимает, то это, должно быть, воля ауба Аренсбаха. Меня гораздо больше беспокоит то, что она сделает что-то, что в конце концов повлечет наказание и Фердинанда, ведь они будут связаны браком.
— Дядя справится. Он достаточно силен и сам по себе.
Когда я услышала, что он все равно продолжает беспокоиться о Дитлинде и полностью игнорирует Фердинанда, мое терпение лопнуло.
— Господин Фердинанд находится не в том положении, в котором он был раньше, когда жил в Эренфесте. У него мало верных людей рядом, и нет места, где он может создавать новые магические инструменты для себя. К тому же, кроме защиты самого себя, он должен также защищать и госпожу Летицию. Это ты, Вильфрид, кажешься мне слишком равнодушным.
Я бы предпочла, чтобы он беспокоился о своем дяде, человеке, который работал до кровавого пота ради него, чем о какой-то идиотке, которая не имеет для нас никакой ценности, кроме того, что она теперь невеста Фердинанда.
Мы с Вильфридом продолжали сверлить друг друга взглядом, пока стоящая рядом Шарлотта тяжело не вздохнула.
— Брат, сестра, никто из вас не равнодушен. Вы просто беспокоитесь о разных людях. Тот факт, что вы ссоритесь из-за чего-то столь банального, показывает, насколько вы оба, должно быть, устали.
— Шарлотта…
— Ты права. Я виновата.
Получив замечание от нашей младшей сестры, мы с Вильфридом извинились друг перед другом, а затем попросили наших слуг заварить чай, чтобы мы могли успокоиться и продолжить разговор.
— Поставив в центр внимания Дитлинду, пусть ей и не хватает образования и навыков, они могли тем самым скрыть свои махинации, то есть действия и истинные намерения госпожи Георгины. И они могут делать это даже более успешно, чем обычно, — сказала я. — Это довольно опасно для Эренфеста.
Мы провели все чаепитие, внимая хвастливым замечаниям Дитлинды, и в процессе не узнали ничего нового об Аренсбахе. Это внезапное осознание заставило меня почувствовать себя еще более уставшей.
***
На этом чаепития не закончились. Прежде, чем я смогла восстановиться от истощения, заработанного при общении с Дитлиндой, я поняла, что мне нужно встретиться с некоторыми герцогствами среднего и низшего ранга. Я все еще чувствовала себя абсолютно несчастной, поэтому моя фальшивая улыбка была еще более фальшивой, чем обычно.
На этот раз наши сладости стали предметом чрезмерных похвал, а участники чаепития даже просили дать рецепт. Я решила упомянуть, что Дункельфельгер разработал свой собственный вид фунтового кекса, добавив в него свой фирменный фрукт — роур.
— Они использовали местные продукты?.. Какая замечательная идея. Я немедленно прикажу своим поварам последовать их примеру.
— Вы определенно в хороших отношениях с Дункельфельгером, госпожа Розмайн. Вы даже проводите совместные исследования…
— Мы из Иммердинка попросили разрешения присоединиться, но получили отказ. А мы только хотели быть чем-то полезными…
Каждое герцогство было заинтересовано в нашем совместном исследовании, так как это давало отличный шанс построить более крепкие связи с крупным герцогством. Было приятно, что в этот раз, в отличие от того, когда я встречалась только с герцогствами более низкого ранга, чаепитие не было просто кучкой негативных слухов о Сильвестре и остальных членах моей семьи. Но я не хотела слушать их безостановочное нытье о том, что им не разрешили присоединиться к нашему исследованию.
— Возможно, в следующий раз у вас будет возможность для сотрудничества, — сказала я, быстро сворачивая эту тему. После я начала говорить о книгах Эренфеста. Некоторые из присутствующих уже читали наш новый том после того, как одолжили экземпляр у Шарлотты на прошлых чаепитиях.
— Госпожа Рюльради из Йосбреннера, мне сказали, что вы брали книгу у Шарлотты, — сказала я. — Вы уже закончили читать ее?
— О да, я прочла. Прошлогодний выпуск «Любовных историй дворянской академии» был поистине восхитительным, поэтому я с нетерпением ждала новый том.
Рюльради была здесь как высшая дворянка, представляющая Йосбреннер, десятое герцогство, и она ухватилась за данную ей возможность, чтобы поговорить о «Любовных историях дворянской академии». Ее светло-зеленые глаза сияли на протяжении всего разговора. Я с облегчением поняла, что теперь все сосредоточены на книге.
— Госпожа Розмайн, как ваши дела с вашим женихом, господином Вильфридом? — спросила Рюльради. — Похож ли ваш роман на чудесную книжную историю?
Я не могла не вздрогнуть, когда поняла, что все смотрят на меня с надеждой в глазах.
— Эм… Наша любовь семейная и совсем не похожа на ту, что можно найти на страницах книг. Тем не менее, разве подобная стабильность не имеет своей прелести? В рассказах моей матушки есть драматические взлеты и падения, но я бы предпочла, чтобы моя собственная жизнь была ровной.
Я надеялась, что мой невнятный ответ заставить всех почувствовать скуку к этой теме и перейти к следующей, но Рюльради продолжала давить на меня.
— О боги… Вы сказали, что ваш роман крайне банален, и это несмотря на то великолепное украшение для волос, которое подарил вам господин Вильфрид?
— Оно прекрасно, не так ли? — спросил кто-то, соглашаясь с ее словами. — В нем так много радужных магических камней. Царящая между вами любовь и страсть очевидна для всех.
Так как члены королевской семьи и дворяне великих герцогств стали дарить украшения для волос во время выпускных церемоний, ученики из герцогств среднего и низкого ранга начали воспринимать украшения для волос как романтические подарки, которые дарят любимым.
Они измеряют силу любви причудливостью украшения для волос? Это действительно новость для меня. Я никак не могу сказать им, что получила это в подарок от Фердинанда, а не от моего жениха Вильфрида.
Помня об этом, я объяснила, что мое украшение было подарком от всех моих опекунов. Конечно же я убедилась, что моя история совпадает с той, что я рассказывала раньше. Это в какой то степени разрушило фантазии этих юных леди, но мне нужно было подчеркнуть, что украшение для волос придумал Фердинанд, иначе катастрофа, последовавшая за демонстрацией украшений Дитлинды, обеспечит его дурной славой.
— Это украшение для волос было подарком не только от Вильфрида, — сказала я. — Мои опекуны подготовили радужные магические камни, а мой наставник, господин Фердинанд, разработал дизайн украшения и создал его.
— Оо… Учитывая, как сильно они все заботятся о вас, кажется странным то, что вас все же отправили в храм.
Сильвестра снова окрестили злодеем.
Необходимость постоянно поправлять людей уже серьезно утомляла.
— Я не знаю, как выглядят храмы в других герцогствах, но мы, в Эренфесте, очень серьезно относимся к религиозным церемониям, — начала объяснять я. — Я не единственная, кто посещает наш храм. Вильфрид, Шарлотта и даже сам ауб посещают его.
— Я не могу поверить, что герцогская семья Эренфеста посещает храм. Эти здания такие грязные…
Хм. Это совсем не та реакция, которую я ожидала.
— В храме проводят религиозные обряды, — пояснила я. — И урожай герцогства может пострадать, если чаши гибов и центрального региона не будут снабжаться маной. В храме Эренфеста не хватало маны, после того как наши священники и священницы были переведены в храм Центра, поэтому мы, кандидаты в аубы, выполняем эту работу вместо них.
Конечно я добавила, что Вильфрид и Шарлотта также посещали сельские городки на весеннем молебне и празднике урожая.
— Если ваши герцогства страдают от малого урожая, то я бы посоветовала, чтобы ваши кандидаты в аубы действовали точно так же.
— Но ходить в храм и посещать сельские городки просто…
Я чувствовала себя все более и более глупо из-за того, что улыбалась и повторяла одно и тоже снова и снова, но в ответ я получала только невежественные гримасы.
Честно говоря, меня уже тошнило от постоянных жалоб этих невежд, которые не понимали важности религиозных церемоний или того, как на самом деле может выглядеть плохая ситуация. Меня чертовски раздражало, что эти люди не могли понять, как много Вильфрид и Шарлотта работали, чтобы заменить меня, в то время, когда они сами едва могли контролировать собственную ману.
— Итак, госпожа Розмайн, — сказала кандидат в аубы из Иммердинка. — Забудем о храме. Я хочу обсудить ваши совместные исследования. Какие исследования вы проводите вместе с великими герцогствами?
Я пожала плечами.
— В нашем исследовании с Дункельфельгером мы сосредоточились на тех самых религиозных церемониях, которые вы так презираете.
— Мы не так уж и против религиозных церемоний, которые проводят в дворянской академии. Нам всем нужно проходить ритуал получения божественной защиты на наших занятиях, так что…
Ага, понятно. Так вы возражаете именно против храма, да?
Я радостно хлопнула в ладоши. Конечно же про себя.
Постойте. Я поняла. Это идеально!
— В рамках нашего совместного исследования Эренфест будет проводить религиозную церемонию. Не хотели бы вы присоединиться? Конечно же, если вы сможете получить разрешение от Дункельфельгера.
— О боги. Вы позволите нам? — с яркой улыбкой спросила кандидат в аубы Иммердинка, которая так долго умоляла меня разрешить ей присоединиться. После она сказала, что я действительно очень добра, а затем проворчала, что Шарлотта отказывалась даже в малейшей степени пойти ей навстречу, как бы она не просила.
— Если вы даете разрешение Иммердинку, то я тоже хотела бы присоединиться.
— Если мужчины могут участвовать, то я поговорю с нашим кандидатом в аубы.
— В настоящее время у Йосбреннера нет кандидатов в аубы, поэтому, пожалуйста, позвольте мне участвовать в качестве представителя.
Я улыбнулась, когда все вместе стали просить о разрешении присоединиться. Удивительно, но они, казалось, не возражали против участия в религиозных церемониях, если это означало, что они смогут добавить свои имена под нашим совместным исследовательским проектом.
— Конечно, все зависит от того, получим ли мы разрешение Дункельфельгера. — сказала я. — Я спрошу их, но вы все должны сделать тоже самое. Разрешение будет дано только в том случае, если вы сможете достаточно ясно донести до них свою страсть.
Учитывая, что Дункельфельгер полагался на страстные призывы и массовое давление для того, чтобы убедить короля отправить Фердинанда в Аренсбах, я была уверена, что эти девушки примут аналогичный подход. По крайне мере, мне казалось, что это сработает куда лучше, чем если бы я просила лично, и таким образом каждый сможет принять участие в нашей религиозной церемонии.
О, и мне также понадобится разрешение от королевской семьи.
