— Рюльради, все ли готово?
Сегодня я собиралась принять участие в ритуале, который проводил Эренфест в рамках их совместного исследования. Я в десятый раз просмотрела свою инструкцию, ее дала мне госпожа Мюриэла из Эренфеста, с которой я часто обсуждала — Любовные истории дворянской академии.
— Да, старшая сестра. Я очистила себя, как было велено, и приготовила необходимые лекарства для восстановления. Я также смогла выучить молитву.
— Молитва почти та же, что произносится во время ритуала получения божественной защиты на третьем году обучения, не так ли? — спросила моя старшая сестра. — Ты еще не прошла ритуал, Рюльради? Только не говори мне, что ты еще не выучила имена богов. Низшие дворяне Эренфеста сдают экзамен в первый же день, так что если высшая дворянка Йосбреннера не может даже этого…
Она выглядела возмущенной, но запомнить имена всех богов было нелегко. Мне также не нравилось, что она сравнивает меня с учениками Эренфеста, их ученики третьего года сдали все письменные экзамены в первый же день после поступления в академию. Ими руководила лично госпожа Розмайн, кандидат в аубы, блестяще справившаяся с практическими занятиями, так что использовать их для сравнения было несправедливо.
— Ты медленно заканчиваешь свои занятия и даже не можешь собрать необходимую информацию… — заключила моя сестра.
— О, но сестра — ты ведь тоже не смогла собрать сведения о госпоже Розмайн, не так ли? — ответила я, надувшись. Мне незачем было терпеть ее наглые замечания, когда ее собственные усилия не принесли никаких значимых результатов.
На первом курсе моя сестра пыталась собрать информацию о госпоже Розмайн, но обнаружила, что последователь госпожи Розмайн, Хартмут, полностью контролировал все доступные сведения. Максимум, что можно было узнать, — это пространные хвалебные речи, сводящиеся лишь к тому, что она святая Эренфеста.
На втором году моя сестра попыталась снова, но ее остановила госпожа Кларисса из Дункельфельгера, которая утверждала, что сопровождать Хартмута будет именно она.
Я продолжила:
— Хотя все твои попытки закончились неудачей, сестра, мне удалось узнать любимые истории госпожи Розмайн и выяснить ее планы по возвращению в свое герцогство. Господин Хартмут и госпожа Филина рассказали мне все. Из разговора между господином Вильфридом и госпожой Ханнелорой я также узнала, что она налаживает связи с высшими герцогствами, одалживая им книги. И теперь я довольно близко дружу с госпожой Мюриэлой.
С первого года обучения в дворянской академии госпожа Розмайн покупала истории из других герцогств по высокой цене. Один из наших низших дворян хотел спросить, какие истории она любит больше всего, надеясь получить как можно больше денег, но поскольку госпожа Розмайн была кандидатом в аубы, он попросил меня сопровождать его. Это положило начало моим визитам в библиотеку, и оттуда я смогла получить информацию от господина Хартмута и госпожи Филины.
«Как мне кажется, госпожа Розмайн предпочитает любовные истории. Она называет их “дойными коровами”, хотя я не могу сказать, что понимаю этот термин».
Я могла сказать, что мы с госпожой Розмайн могли бы стать близкими друзьями, если бы когда-нибудь встретились. У меня тоже была страсть к любовным историям. Я уже хорошо ладила с госпожой Мюриэлой, новой последовательницей госпожи Розмайн, с которой меня познакомила госпожа Филина. Она была особенно увлечена любовными историями, и наши разговоры часто были именно о них. Сбор информации быстро отошел на второй план.
«Мне нужно подружиться с госпожой Розмайн, чтобы я могла читать любовные истории Эренфеста раньше других».
Как бы мне ни нравилось расспрашивать госпожу Мюриэлу о том, какие истории ждут меня в следующем томе, очевидно, что я скорее предпочла бы прочесть их лично. В этом году мне посчастливилось одолжить один том у госпожи Шарлотты — и довольно рано, — но это был не самый новый том, и к сожалению, я не могла одалживать новые книги, когда захочу.
«Госпожа Мюриэла говорит, что в новом томе есть чудесная сцена, где Бог Тьмы расправляет свой плащ у беседки, где шутит Богиня Времени, накрывая Богиню Света. Ааа, когда же я смогу его прочитать?»
— Может, хватит вздыхать о том, как ты хочешь попасть в Эренфест, чтобы читать новые книги? — сказала моя сестра. — Прими реальность. В Эренфесте сейчас так много отличников и к нему приковано много внимания, так что найти мужа оттуда будет непросто. Сейчас все не так, как несколько лет назад.
— Возможно, у меня было бы больше шансов выйти замуж за среднего дворянина из Эренфеста?
— Мать и отец помнят Эренфест, когда тот был в самом низу рейтинга, они никогда не позволят тебе выйти замуж за среднего дворянина. Повторяю, перестань выдавать желаемое за действительное. Пора идти в аудиторию.
Ферциль позвала Лустлаун, еще одну служащую из высших дворян. Лустлаун, моя старшая сестра и я были единственными учениками из Йосбреннера, которые должны были участвовать в этом совместном исследовании.
«Хотя достичь этого было отнюдь не просто».
С отрешенным взглядом я размышляла обо всем что произошло ранее.
***
Эренфест был средним герцогством, которое дрейфовало в нижней части рейтинга столько, сколько кто-либо помнил, и резко поднялось вверх после гражданской войны. По сравнению с другими герцогствами, его урожай был стабильным и увеличивался с каждым годом, что было достаточным доказательством того, что земли герцогства достаточно снабжались маной. За последние пять-шесть лет положение герцогства в дворянской академии также неуклонно росло. Поначалу только первокурсники получали высокие оценки, в основном, по письменным урокам — и другие герцогства насмехались над ними за то, что они устанавливают для себя стандарты, которые не смогут поддерживать.
Конечно, все это происходило до моего поступления в академию, когда Йосбреннер еще стоял выше Эренфеста.
Несмотря на постоянные насмешки со стороны других герцогств, некоторые из учеников Эренфеста стали улучшать результаты и на практических занятиях, даже хвастались большими запасами маны, чем ожидалось для среднего герцогства. Вскоре половина учеников стала получать весьма хорошие оценки, и быстро распространились слухи, что они используют какой-то новый, очень эффективный метод сжатия маны.
Поступление госпожи Розмайн в дворянскую академию привлекло еще больше внимания к Эренфесту, особенно когда все до единого ученики ее года сдали письменные уроки в первый же день. Она также привезла с собой ряд новых тенденций, что само по себе было интересно. Не всегда новые товары, представленные средними или меньшими герцогствами, становились популярными без помощи и рекламы со стороны больших герцогств — большинство из них исчезали как простые диковинки.
Некоторое время спустя, перед сезоном общения, госпожа Розмайн заболела и вернулась в Эренфест. Она стала предметом насмешек на многих чаепитиях в средних и малых герцогствах, во время которых участники саркастически улыбались и говорили, что это было бы очень мило, если бы высшие герцогства подхватили ее тенденции.
А затем в конце года состоялось собственное чаепитие Эренфеста, которое было открыто для всех других герцогств. На этом знаменательном мероприятии выяснилось, что госпожа Розмайн имеет связи с ведущими герцогствами и королевской семьей. Принц Анастасий купил украшение для волос у Эренфеста, а госпожа Эглантина лично получила баночку средства, придающего блеск волосам.
О, как были ошеломлены средние и малые герцогства. О, как они запаниковали.
Я не знаю подробностей из первых рук как моя сестра, которая присутствовала в качестве представителя Йосбреннера, но, судя по всему, это был весьма интересный опыт. Наиболее примечательным было то, что госпожа Розмайн упала в обморок во время чаепития.
Все бросились собирать информацию о госпоже Розмайн, зная, что состязание герцогств уже не за горами, но не смогли поговорить ни с одним из учеников Эренфеста. Самые оптимистичные полагали, что у них может появиться шанс во время самого состязания, но госпожа Розмайн не участвовала в нем из-за плохого здоровья. Вдобавок ко всему, ранее пустующее место общения Эренфеста внезапно оказалось заполнено аубами великих герцогств, что означало, что представители средних и малых герцогств не могли так просто подойти туда.
На втором году обучения госпожа Розмайн снова блестяще справилась со своими занятиями и исчезла. В ее отсутствие госпожа Шарлотта взяла на себя организацию сезона общения в Эренфесте.
Даже во время состязания герцогств того года госпожа Розмайн была недоступна для широких масс. Она и господин Фердинанд были заняты общением с Дункельфельгером, поэтому господин Вильфрид и госпожа Шарлотта вместо них принимали средние и малые герцогства. После нападения госпожа Розмайн покинула церемонию награждения и не присутствовала на церемонии совершеннолетия на следующий день.
Несмотря на то, что госпожа Розмайн так сильно выделялась внешностью семилетней девочки, ее редко видели в дворянской академии.
Однако в этом году она наконец-то осталась в дворянской академии на сезон общения. Это была наша первая возможность поговорить с ней. Она мягко улыбалась во время обсуждения книг, смущенно замирала, когда ее спрашивали о реальной истории любви, которую она переживает… но, когда речь заходила о негативных слухах об аубе Эренфеста, она всегда грустно опускала глаза.
Согласно слухам, которыми обменивались во время собрания герцогов, ауб Эренфеста был гораздо более суров к своей приемной дочери, чем к кровным детям. Госпожа Розмайн, по-видимому, проводила много времени запертая в храме, и поэтому могла оставаться в дворянской академии лишь на короткое время. Должно быть, ей было очень тяжело.
Госпожа Розмайн отрицала эти слухи, но все знали, что она вернулась в Эренфест, в то время как ее брат и сестра, кровные дети герцога, участвовали в сезоне общения. Если бы их действительно считали равными, то всех троих заставили бы приехать.
— Итак, госпожа Розмайн. Забудем о храме, я хочу обсудить ваши совместные исследования. Что за исследования вы проводите с великими герцогствами? — спросила госпожа Мюрренрой, кандидат в аубы Иммердинка. Она прервала разговор госпожи Розмайн о храмовых ритуалах, чтобы очень прямолинейно попросить присоединиться к ее исследованиям с Дункельфельгером.
Во время прошлогоднего состязания герцогств высший дворянин из Иммердинка случайно напал на госпожу Розмайн — ошибка, за которую они были строго наказаны. Госпожа Мюрренрой упомянула во время прошлого чаепития, что «никто не признавал страданий, через которые госпожа Розмайн заставила пройти Иммердинк», так что сейчас это было особенно бесстыдно.
Госпожа Розмайн не была виновата ни в многочисленных жертвах, понесенных Иммердинком во время атаки танисбефаленов, ни в их понижении в рейтинге герцогства после того, как был сделан выговор их высшему дворянину. Но когда другие участники чаепития собирались остановить госпожу Мюрренрой, госпожа Розмайн, погруженная в раздумья, вдруг подняла голову и улыбнулась.
— В рамках нашего совместного исследования Эренфест будет проводить религиозную церемонию. Не хотели бы вы присоединиться? Конечно же, если вы сможете получить разрешение от Дункельфельгера.
— О. Вы позволите нам?
«Госпожа Розмайн, вы слишком добры», — подумала я.
Я была раздражена, но к инициативе присоединились и представители других герцогств. Участие Иммердинка открыло своего рода дверь, и все теперь были убеждены, что они тоже должны присоединиться.
Естественно, я тоже постаралась принять участие.
***
— Сестра, возможно, мы сможем принять участие в совместном исследовании Эренфеста и Дункельфельгера!
— Молодец, Рюльради.
Йосбреннер не теряя времени даром, обратился к Дункельфельгеру, и получили очень неожиданный ответ.
— Тогда сыграйте с нами в диттер!
Я не знала, какое отношение диттер имеет к их совместному исследовательскому проекту, но, судя по всему, он был необходим.
У меня не было полномочий самостоятельно принять вызов другого герцогства в диттер, поэтому мы посоветовались с нашим аубом. Нам приказали согласиться — нашей первоочередной задачей было обеспечить себе место на религиозной церемонии Эренфеста.
И вот мы послали наших рыцарей-учеников сразиться с Дункельфельгером.
— Госпожа Рюльради, похоже, что Дункельфельгер намерен сразиться непременно в диттер по краже сокровища.
— Это тот старый вариант?
Диттер по краже сокровищ был настолько старомодным, что о нем лишь вскользь упоминали во время занятий. Мы даже ни разу не пытались играть в него на практических занятиях. В итоге мы выступили против Дункельфельгера в союзе с другими средними и малыми герцогствами, но все равно потерпели поражение.
Теперь ученики нашего герцогства были настолько истощены, что нам массово требовались лекарства для восстановления. Этого мы не учли — диттер на скорость никогда не требовал так много маны, — так что это был довольно серьезный просчет с нашей стороны.
— Наше место сбора сейчас довольно скудное, и там сложно найти много хороших ингредиентов… — размышляла я вслух. У нас было очень мало ингредиентов для работы, и нам пришлось бы потратить много маны, чтобы сварить лекарства, собственно предназначенные для ее восстановления.
Служащие-ученики будут делать их все вместе, но мы не сможем заставить рыцарей-учеников заплатить нам за усилия.
Я решила обратиться к аубу за советом — в конце концов, эти непредвиденные расходы возникли из-за его приказа. Он покрыл необходимые расходы на наши восстанавливающие лекарства, но это сильно уменьшило бюджет для состязания герцогств.
Благодаря усердной работе рыцарей-учеников нашего герцогства, Дункельфельгер разрешил троим из нас принять участие в совместном исследовании, как мы и просили. Теперь нам нужно было передать дощечки с разрешением кому-то из служащих-учеников Эренфеста, который должен был сообщить нам подробности нашего участия.
Именно поэтому, я связалась с госпожой Мюриэлой.
— Что? — воскликнула я. — Нам понадобятся восстанавливающие лекарства для участия в совместном исследовании?
— Скорее всего, — ответила госпожа Мюриэла. — госпожа Розмайн сказала, что для церемонии потребуется мана, поэтому тем, кто не принесет с собой лекарства, придется нелегко.
Эта новость меня обеспокоила. Мы получили приказ от нашего ауба и заставили наших рыцарей-учеников так усердно трудиться ради нас, так что мы непременно должны были участвовать в церемонии. Но в то же время я хотела избежать использования маны вне занятий или траты лекарств для восстановления.
«Возможно, было бы разумно последовать примеру Иммердинка и отступить, как только в этом оказался замешан диттер».
Иммердинк понес больше потерь во время прошлогодней атаки танисбефаленов, чем любое другое герцогство, в результате чего у них осталось гораздо меньше рыцарей-учеников, чем можно было ожидать от территории их размера. Говорили, что они просто отказались от участия, не имея возможности участвовать в диттере.
— У Йосбреннера нет такой свободы действий, как у Эренфеста, — сказала я. — Действительно ли участие в этом совместном исследовании стоит того, чтобы еще больше истощить нашу ману?
Госпожа Мюриэла выглядела несколько озадаченной.
— Я не знаю, как обстоят дела в других герцогствах, но я считаю, что стоит увидеть одну из церемоний госпожи Розмайн. Вы поймете, что значит возносить молитвы богам и получать в ответ их любовь.
Ее зеленые глаза обычно искрились восторгом от любовных историй, но эти эмоции исчезли, сменившись бескомпромиссной серьезностью.
Резко вздохнув, я решила принять участие в совместном исследовании Эренфеста.
***
В зале собралось более двухсот человек. Толпа была шокирующе большой, еще больше беспокоило меня то, что помимо меня только два человека были одеты в кремовые плащи моего герцогства.
Я протянула руку и дернула за плащ старшей сестры.
— Сестра, так много людей будет участвовать в совместном исследовании?
— Большинство кандидатов в аубы здесь, поэтому я полагаю, что толпа в основном состоит из их последователей. В самом ритуале будет участвовать куда меньше людей.
Мое представление о том, как за кандидатами в аубы следуют последователи, было в лучшем случае поверхностным. Моя сестра служила последнему кандидату в аубы Йосбреннера, окончившему дворянскую академию до моего поступления. И в отличии от нее у меня не было подобного опыта. И у нас не было других кандидатов подходящего возраста.
«Даже работая в замке, я редко сталкиваюсь с кандидатами в аубы».
— Гм, госпожа Ферциль… разве это не рыцарский орден Центра? — спросила Лустлаун, указывая в конец зала, на дверь, ведущую в самый Сокровенный зал, где мы когда-то получали наши штап. Действительно, по какой-то причине там выстроились рыцари Центра в черных плащах. Некоторые из них, похоже не так давно участвовали в битве. Они, несомненно, восстановили себя с помощью лекарств, и их поврежденная одежда говорила о многом.
— Интересно, что случилось?..
— Именно ты отвечаешь за это мероприятие, Рюльради, — сказала моя сестра, выглядя напряженной. — Если ты не знаешь ответа, то как я могу знать?
Невозможно было предсказать, что произойдет, когда в дело вовлечены Дункельфельгер и Эренфест. Если подумать, то сбор такого количества людей в одном месте для совместного исследования был ненормальным с самого начала.
Ученики Эренфеста и Дункельфельгера разошлись по толпе, громко объявляя:
— Ритуал будет проходить за этой дверью, в самом Сокровенном зале. Участники должны предъявить пропуска. Те, у кого его нет, не будут допущены внутрь. Пожалуйста, выстраивайтесь по одному.
Среди этих студентов я увидела госпожу Филину и госпожу Мюриэлу.
Представитель от Классенбурга пошел первым. Поскольку в дворянской академии не было кандидатов в аубы Классенбурга, вместо них участвовали пять их служащих-учеников. Все они почему-то остановились прямо перед дверью, что было для меня необычно.
Кандидаты в аубы Дункельфельгера также участвовали в совместном исследовании, поэтому они уже были внутри. Поэтому Древанхель последовал за Классенбургом… но тут начался переполох.
— Что значит, я не могу войти?! Я рыцарь сопровождения господина Ортвина!
— Те, у кого нет пропуска, не могут войти. Рыцари сопровождения не исключение.
Рыцарь сопровождения теперь был полон гнева.
— Неужели вы думаете, что кто-нибудь…
— Те, кто не имеет пропуска, не будут допущены внутрь, — раздался голос, когда член рыцарского ордена Центра шагнул вперед. — Отойдите.
Они были явно недовольны и с угрозой уставились на нарушившего дисциплину ученика.
Рыцарь сопровождения господина Ортвина закусил губу, затем отступил назад, чтобы присоединиться к другим рыцарям. Никогда бы не подумала, что последователям не разрешат следовать за своими господами в Самый Сокровенный зал.
— О чем они думают, отделяя рыцарей сопровождения от своих подопечных? — спросила я, с тревогой сжимая в руках свой пропуск. Но прежде чем я успела задуматься над этим вопросом, я заметила, что от входа отводят еще одну ученицу, которая все еще держала в руках свой пропуск. Учитывая ее сиреневый плащ, она, должно быть, была из Аренсбаха.
Рыцари-ученики из Эренфеста и Дункельфельгера провожали девушку, выводя её из зала.
— Поскольку рыцари сопровождения не могут присутствовать на ритуале, мы не можем позволить тем, кто может представлять угрозу, войти внутрь, — сказал один из них.
— Это неправильно! — закричала девушка. — Я не замышляю зла! Это госпожа Розмайн! Это все заговор госпожи Розмайн!
— Вам будет предоставлена возможность изложить свою позицию.
Рыцарский орден Центра забрал девушку у рыцарей-учеников, и она вышла из комнаты с гневным выражением лица.
— Что там произошло? — спросила я.
Лустлаун тихо покачала головой.
— Я не знаю. Однако, если проанализировать ее слова, я бы предположил, что у них есть способ обнаружить опасных людей.
— Им нужно обеспечить безопасность учеников без их рыцарей сопровождения, — прошептала сестра, — и я полагаю, что лучший способ — убрать всех, кто имеет злые намерения. Никому из Классенбурга или Древанхеля не было отказано во входе.
Ее взгляд остановился на группе учеников из малого герцогства. Некоторые из них распространяли множество негативных слухов об Эренфесте во время чаепитий и скрывали свою зависть.
«Я жаловалась, что мне нужно так много лекарств для восстановления, но… это же не будет считаться злым умыслом, правда?!»
Мое сердце колотилось в груди, пока я ждала своей очереди. На входе, как мы уже видели, каждого участника останавливали, но из пяти учеников Аренсбаха пропустили только двоих.
— Интересно, что находится по ту сторону этой двери, — сказала я. — Все останавливаются, прежде чем пройти. Дверь была открыта, но сложно окрашенная пленка маны скрывала то, что находилось за ней.
Вскоре настала очередь моей сестры войти. Она остановилась на месте, как и все, кто был до нее, а затем исчезла.
— Следующий, — позвала госпожа Филина.
Я пошла вперед, прижимая к груди пропуск. Рыцари Центра, стоявшие по обе стороны двери, были чрезвычайно страшны, но я старалась смотреть только вперед — сейчас не время смотреть по сторонам.
Я прошла сквозь пленку, увидела внутреннюю часть самого Сокровенного зала и остановилась, как и все остальные.
«Что происходит?! Никто не говорил мне, что здесь будет так много членов королевской семьи!»
Когда я вошла, то первым делом увидела королевскую семью, выстроившуюся в ряд под желтым полупрозрачным куполом. Перед ними стояла госпожа Розмайн, одетая в мантию главы храма.
Я застыла на месте в чрезвычайном ошеломлении — мне казалось, что мое сердце может остановиться. Только когда кто-то рядом со мной попросил у меня пропуск, я вышла из ступора и передала пропуск госпоже Клариссе из Дункельфельгера, все еще пребывая в некотором оцепенении.
— Это щит Шуцерии, — объяснила госпожа Розмайн. — Он препятствует проникновению всех, кто имеет злые намерения. Поскольку рыцари сопровождения не могут присутствовать на ритуале, нам приходится фильтровать учеников таким образом. Пожалуйста, пройдите внутрь и поприветствуйте всех.
Затем она отошла в сторону, открыв взору госпожу Эглантину, принца Анастасия, госпожу Адольфину, принца Сигизвальда, госпожу Наэлахе и самого короля Трауквала. Никогда в самых смелых мечтах мне не приходило в голову, что я, дворянка из среднего герцогства, однажды буду общаться с королевской семьей.
У короля Трауквала не было грутрисхайта, поэтому герцогства, проигравшие в гражданской войне, часто обвиняли его в непригодности к правлению. Но тем не менее, его королевскую ауру нельзя было отрицать.
Я устояла на дрожащих ногах и медленно опустилась на колени перед королем.
— Я Рюльради из Йосбреннера. Могу ли я молиться о благословении в знак признательности за эту счастливую встречу, предписанную суровым судом Эйвилиба, бога жизни?
— Ты можешь.
Его голос был добрее, чем я ожидала. Почувствовав небольшое облегчение, я произнесла благословение, а затем свое приветствие.
— Это большая честь для меня иметь возможность встретится с вами, зент Трауквал.
— Я благодарю тебя за помощь в этот день, Рюльради.
Я никогда не ожидала, что король произнесет мое имя и выразит мне свою благодарность. Это была слишком большая честь для такой дворянки, как я. Если бы госпожа Розмайн не подтолкнула меня встать с колен, я бы, наверное, заплакала.
— Госпожа Рюльради, Хартмут проводит вас.
Я встала по указанию госпожи Розмайн и увидела господина Хартмута, облаченного в мантию священника. Его одеяние казалось бессмысленным, он был дворянином, окончившим дворянскую академию. Я только-только успела привыкнуть к своему шоку от встречи с королевской семьей, но теперь у меня снова начала кружиться голова.
— Господин Хартмут… сказал я. — Этот наряд…
— Я главный священник Эренфеста — тот, кто служит госпоже Розмайн, нашей главе храма. Более того, не только я ношу мантию, господин Вильфрид и госпожа Шарлотта тоже. Сегодня особый случай. При обычных обстоятельствах только священники и священницы храма, одетые в синие мантии, могут быть свидетелями ритуала посвящения госпожи Розмайн.
Большинство людей высмеивали бы храмовые одежды господина Хартмута, но он с гордостью носил их. Выражение его лица было точно таким, каким я запомнила его с прошлого года — та же улыбка, с которой он восхвалял достоинства госпожи Розмайн. Я могла представить, как он с ликованием посещает храм, но это было немыслимо для дворянина.
Я покачала головой, чтобы разогнать образы.
— Вы можете подождать здесь, — сказал господин Хартмут, подведя меня к месту, где на красном ковре стояла моя старшая сестра. Герцогства высшего ранга располагались ближе всего к центру, где было круглое пространство, а герцогства низшего ранга находились дальше всех. В центре круга было свободное место, предположительно, там королевская семья будет стоять после того, как все поприветствуют их.
— Похоже, что, кандидаты в аубы Эренфеста действительно все ходят в храм… — прошептала моя сестра после того, как господин Хартмут отправился за Лустлаун, которая вошла вслед за мной.
Оглядев комнату, я обнаружила, что, как и говорил господин Хартмут, господин Вильфрид и госпожа Шарлотта были одеты в синие мантии. Одежда была позаимствована не ради внешнего вида, она отлично сидела даже на двух кандидатах в аубы, которые все еще росли, и, похоже, надевалась не в первый раз.
Я кивнула в ответ сестре и ответила таким же тихим голосом.
— Если отбросить слухи о том, что ауб Эренфеста лучше относится к своим кровным детям, нет сомнений в том, что все они совершают религиозные обряды.
Вдруг по комнате пронесся сильный ветер. Я обернулась и увидела, что кого-то отбросило от щита, защищающего королевскую семью, и теперь его уводили рыцари-ученики Эренфеста и Дункельфельгера.
— Я не держу зла! — заявил отвергнутый студент.
— Возможно, ваша ярость направлена на меня, а не на королевскую семью, — сказала госпожа Розмайн. — В любом случае, я должна попросить вас не вмешиваться. Мы не можем позволить себе присутствие тех, кто может представлять угрозу, находясь в Сокровенном зале без рыцарей сопровождения.
Значит, Лустлаун и моя сестра предположили правильно — те, кому было отказано во входе, питали злобу либо к госпоже Розмайн, либо к королевской семье. Но как кто-то мог доказать наличие таких эмоций? Как они могли с такой уверенностью отвергать участников?
— Это действительно нормально? — спросила я. — Что, если эти подозрения в злом умысле окажутся ложными? Те, кого разоблачили, будут несправедливо обвинены перед королевской семьей.
— Вы так говорите, но они были явно отброшены назад щитом, — сказала Лустлаун. — Среди герцогств высшего ранга только двум ученикам из Аренсбаха было отказано во входе, и оба они были явно враждебно настроены к госпоже Розмайн. Этот человек был из проигравшего герцогства. Я думаю, что это не последний отказ, который мы увидим сегодня.
И она была права. Многие другие, кто впоследствии был отброшен щитом, были из герцогств, которые опустились в рейтинге после гражданской войны или которые часто жаловались на разорение своих земель во время чаепитий. Я полагала, что они враждовали с королевской семьей.
«Хотя, надеюсь, они не обижаются на госпожу Розмайн за то, что она раскрыла эти негативные чувства».
После того как еще несколько учеников получили отказ, длительная процедура допуска наконец завершилась. Рыцари-ученики Эренфеста и Дункельфельгера покинули комнату, оставив двух кандидатов в аубы Дункельфельгера у входа. Затем служащие-ученики закрыли дверь и заняли места в кругу.
— Пожалуйста, пройдите в центр, — сказала госпожа Розмайн.
Один за другим члены королевской семьи двигались к центру ковра. Госпожа Розмайн подождала, пока они займут свои позиции, а затем развеяла щит Шуцерии.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Сейчас начнется ритуал, — объявил господин Вильфрид. Он объяснил процесс, и только тогда я поняла, что цель ритуала — собрать у всех ману в качестве подношения королевской семье.
«Каким образом этот ритуал относится к совместному исследованию?! Каждое герцогство испытывает нехватку маны, и это то, что они просят от нас? Нас всех обманули?!»
Казалось, не только я чувствовала себя так. Все начали обмениваться взглядами с окружающими — до тех пор, пока госпожа Шарлотта не предложила объяснение.
— Это совместное исследование началось из-за того, что ученики из Эренфеста и Дункельфельгера получили защиту от множества богов. Благодаря обнаруженному сходству между нашими герцогствами — регулярному проведению церемоний, во время которых мы возносим молитвы богам, мы вывели теорию о том, что молитвы и ритуалы необходимы для получения божественной защиты.
На этом все, кто хотел пожаловаться, закрыли свои рты. Все знали о том, что третьекурсники Эренфеста получили защиту от множества богов, но не знали, что это имеет какое-то отношение к церемониям. На практике одна низшая дворянка получила защиту стихии, к которой у нее не было склонности, а один средний дворянин получил все элементы.
— Мои старшие брат и сестра получили соответственно двенадцать и двадцать одну божественную защиту благодаря проведению религиозных церемоний в храме Эренфеста, — продолжала госпожа Шарлотта.
— Это только мои ощущения, но теперь я могу заниматься смешиванием, используя лишь семьдесят процентов маны, по сравнению с тем, что было раньше, — добавил господин Вильфрид. — Я искренне верю, что это исследование окажется незаменимым в нашем мире, испытывающем недостаток маны.
И это говорил тот, кто действительно получил двенадцать божественных защит. Как он и предполагал, потребность в меньшем количестве маны для смешивания фактически равнялась увеличению объема маны.
Господин Лестилаут из Дункельфельгера, который все еще стоял у стены, заговорил следующим.
— Многие из вас видели, как в нашем герцогстве проводили ритуал и получали благословение перед сражениями в диттер, которые мы требовали от вас. Мы подтвердили, что этот ритуал значительно увеличивает силу и скорость человека. Это тоже результат нашего исследования.
Другими словами, пугающая сила Дункельфельгера во время наших игр в диттер отчасти объяснялась благословениями богов, которые они получили в результате своего ритуала. Я не могла не моргнуть от удивления.
Господин Хартмут неторопливо прошел в центр комнаты, держа в руках нечто, очень похожее на колокольчик.
— Первый зент Юргеншмидта был главой храма, — начал он ясным, звучным голосом. — В ту эпоху возносить молитвы богам было нормальным, даже ожидаемым поведением для зентов и аубов. Госпожа Розмайн желает, чтобы, участвуя в этом ритуале, вы все лучше почувствовали силу богов и пересмотрели свое мнение о храме. Она также надеется, что хотя бы некоторые из вас получат больше божественных защит.
Инстинктивно мои глаза заметались по комнате в поисках госпожи Розмайн. Она спокойно стояла у двери, развеяв щит Шуцерии. Ее желание поделиться полученными знаниями со всеми нами, чтобы мы могли обрести больше божественных защит, было прекрасным, особенно когда она получила так много. Теперь я лучше понимала, почему господин Хартмут так настойчиво называл ее святой Эренфеста.
— Ритуал посвящения начинается, — объявил Хартмут. — Пожалуйста, преклоните колени и положите руки на красный ковер. Затем вы должны будете повторить молитву, произнесенную госпожой Розмайн, главой храма Эренфеста.
Те, кто беспечно сидел, теперь встали на колени и прижали руки к ковру. Так же поступила и королевская семья, а господин Вильфрид и госпожа Шарлотта переместились из центра круга к краю.
Вскоре в зале остались стоять только кандидаты в аубы Дункельфельгера, госпожа Розмайн у двери и господин Хартмут в центре зала. Затем раздался внезапный громкий звон колокола.
— Глава храма входит! — объявил господин Хартмут.
По сигналу госпожа Розмайн направилась к святилищу, каждый ее шаг излучал благородство. Со своего места, я могла хорошо ее видеть. Ее белое одеяние выделяло ее из моря цветных плащей и вызывало лишь спокойствие. Я видела, что ее глаза были устремлены на святилище, ничто другое не привлекало ее внимания.
На фоне белых одеяний темные волосы госпожи Розмайн выглядели как никогда эффектно. Это был идеальный фон для ее украшения для волос, инкрустированного такими великолепными радужными магическими камнями, которые сверкали, как самые яркие звезды. Никогда прежде я не видела такого чудесного украшения. Оно действительно говорило о том, как сильно она любима своим женихом.
«О, судьба… Благослови меня мужчиной, который подарит мне такие чудесные магические камни».
Моя сестра часто говорила мне не витать в облаках и сосредоточиться на реальном мире, но я и так была достаточно приземленной. Я не сомневалась, что однажды мне придется выйти замуж за того, кого выберут для меня родители, но именно поэтому я хотела мечтать сейчас, пока я еще могу это делать.
«Хотя единственный человек, который может сопереживать моим чувствам, — это госпожа Мюриэла».
Пока я вспоминала наши приятные беседы о любовных историях, госпожа Розмайн дошла до пустого места в центре комнаты. Там, глядя на святилище, она подняла обе руки в молитве к богам.
Говорили, что поднятие обеих рук и левой ноги во время молитвы — лучший способ приблизиться к могущественным верховным богам бескрайних небес, а опускание рук на землю в знак благодарности — способ приблизиться к вечной пятерке, правящей смертным царством. Просто услышать об этих формах молитвы было недостаточно для того, чтобы понять их, но теперь, видя, как госпожа Розмайн принимает эти позы, все постепенно встало на свои места.
— Эрдеграль, — нараспев произнесла госпожа Розмайн, своим юным и нежным голосом, она держала свой штап в правой руке, пристально глядя на святыню. В тот же миг ее штап превратился в огромную чашу, идентичную той, что держала статуя Гедульрих в святилище. Копия была столь похожей, что она повторяла даже сложную гравировку.
Все одновременно вдохнули, затем раздался единый шепот: «Чаша Гедульрих…» В кромешной тишине комнаты даже эти незначительные слова дошли до каждого уха.
Посещая занятия и практические занятия вместе с госпожой Розмайн, я знала, что ее воспитание в храме позволило ей создать божественное оружие и снаряжение. Но я никогда не ожидала, что она сможет создать божественную чашу.
«Чаша — это не оружие и не доспехи… Где в мире она выучила заклинание, чтобы вот так превратить свой штап? Этому можно научиться в храме?»
Пока я в изумлении смотрела на нее, моя старшая сестра сделала резкий вдох. Я уже видела, как госпожа Розмайн создавала круглый щит и давала благословения во время игры на фешпиле в классе, так что, возможно, я была более подготовлена к этому, чем другие.
«Моя сестра всегда закатывала глаза на мои отчеты и называла их преувеличенными, но теперь она, конечно, понимает. Я все время говорила правду».
Хартмут помог госпоже Розмайн поставить большую чашу на пол. Она была слишком большой, чтобы она могла нести ее самостоятельно. Затем они оба опустились на колени. Госпожа Розмайн исчезла из моего поля зрения, но я слышала ее голос, когда она начала молитву, похожую на песню.
— Я та, кто возносит молитвы и благодарности богам, создавшим мир.
Я вспомнила, что нам сказали повторять за ней, и так и сделала.
— Я та, кто возносит молитвы и благодарности богам, создавшим мир.
Сначала наши песнопения были разрозненными и совсем не синхронны, должно быть, это было очень тяжело для слуха. Все произнесли строфу, и как только воцарилась тишина, госпожа Розмайн продолжила.
— О верховные бог и богиня, что правят бескрайними небесами.
— О могучая вечная пятёрка, правящая царством смертных.
По мере того, как мы все подражали тону и скорости госпожи Розмайн, наше пение становилось все более единым. Вскоре стало казаться, что не только наши голоса, но и наши чувства были едины. Чувство единства очень грело мое сердце.
— О богиня воды Фрютрена.
— О бог огня Лейденшафт.
— О богиня ветра Шуцерия.
— О богиня земли Гедульрих.
— О бог жизни Эйвилиб.
К тому времени, когда мы произнесли имя последнего из пяти богов, наши голоса звучали в прекрасный унисон и разносились по всему святилищу. Я ощущала неописуемое чувство единства, а затем мир вокруг меня начал мерцать. Как будто… что-то вытягивалось из наших тел.
— Что?..
Мгновение спустя я почувствовала, как из меня высасывают ману. Я не знала, что делать — это был мой первый раз, когда все происходило вне моего контроля. Она вытекала через мои ладони, так что отнятие рук от ковра, вероятно, остановило бы ее, но я не могла рисковать, прерывая ритуал.
Я не делала никаких движений, просто смотрела на свои руки, пока красный ковер не начал мерцать. Наша мана текла к чаше в виде волн света. Я чувствовала, как мана тех, кто стоял позади меня, проносится мимо, двигаясь к центру комнаты, неуклонно ускоряясь, и по мере того, как магическая сила двигалась быстрее, она все быстрее вытекала из меня.
— Мы чтим вас, что благословили всех существ жизнью, и молимся, чтобы вы и дальше благословляли нас своей божественной силой, — заключила молитва, и с этими словами все вокруг стало ярким. Я подняла голову, чтобы посмотреть, откуда исходит свет, и увидела, что источником его была чаша.
— Что?! Она светится?!
Не успели люди вскрикнуть от удивления, как из чаши вырвался столб света и пронзил потолок. Он был красного цвета, божественного цвета Гедульрих, и напоминал теплый очаг.
— Что это значит?! — воскликнул король, выразив словами то, о чем мы все думали.
— Я полагаю, что часть нашей маны улетела в какую-то неизвестную точку дворянской академии, — спокойным голосом ответила госпожа Розмайн. — Это всегда происходит с ритуалами, проводимыми здесь. В Эренфесте такого не случается, поэтому я полагаю, что это что-то уникальное для академии.
Господин Лестилаут подтвердил, сказав, что-то же самое произошло и с ритуалами Дункельфельгера.
— Наши ритуалы производят в основном синий свет, но я вижу, что этот был красным… Он все еще находился возле стены.
— Это потому, что ритуал посвящения — это церемония наполнения чаш маной, — заметила госпожа Розмайн. — Этот красный свет — это вся наша мана, принесенная в жертву богам. Разве это не прекрасно?
Я энергично кивнула. Это действительно так.
«Это настоящий божественный цвет».
В моих глазах сезонные божественные цвета всегда были лишь поводом для размышлений при выборе одежды или оформлении комнаты, и не более того. Отсутствие выбора, который они предоставляли, даже расстраивало меня, когда я пыталась решить, что надеть на церемонию своего совершеннолетия. Однако сейчас… Я впервые видела, чтобы божественный цвет выглядел так сияюще. Даже красные магические камни не могли сравниться с ним по красоте.
— Этого должно быть достаточно, сестра! — внезапно воскликнула госпожа Шарлотта. Мы все повернулись, чтобы увидеть, что она стоит.
Вскоре встала и госпожа Розмайн, после чего объявила:
— Церемония завершена. Прошу всех убрать руки с пола. Я полагаю, что у некоторых начинает заканчиваться мана.
Я сделала все, как было велено, и ощущение единства сразу же исчезло. Это было похоже на пробуждение от сна. В то же время меня охватила сильная волна усталости, и стало тревожно ясно, что у меня мало маны. Мое тело потяжелело, голова кружилась, и я не могла пошевелиться. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы удержаться на коленях. Я даже услышала, как несколько человек позади меня упали.
— Все, спасибо за участие в ритуале посвящения, — сказала госпожа Розмайн. — Те члены королевской семьи и кандидаты в аубы, которые присутствуют здесь сегодня, привыкли поставлять ману для основания своего герцогства, но это, должно быть, было особенно тяжело для высших дворян. Мы приготовили восстанавливающие лекарства, чтобы вознаградить тех из вас, кто отдал нам свою ценную ману. Хартмут, лекарства.
Господин Хартмут бодро кивнул и принялся за работу. Господин Вильфрид и госпожа Шарлотта сделали то же самое, двигаясь без колебаний, казалось, никто из них особенно не устал. Все члены королевской семьи и кандидаты в аубы были одинаково устойчивы, но несколько высших дворян находились в таком состоянии, что не могли даже нормально встать на колени.
«Подумать только, королевская семья и кандидаты в аубы регулярно проводят такую истощающую церемонию. Я никогда не знала об этом».
Я знала, что герцогская семья каждого герцогства должна снабжать маной основание своего герцогства, но я не знала, что это значит, и насколько истощает использование такого количества маны за один раз.
— Эти лекарства должны восстанавливать вашу ману более эффективно, чем те, что используются на уроках. Конечно, те, кто опасается яда, не обязаны принимать их. Вместо них вы можете использовать одно из своих собственных лекарств.
Господин Вильфрид и госпожа Шарлотта взяли и выпили по одному лекарству, показывая, что они безопасны для употребления. Затем господин Хартмут протянул шкатулку, в которой хранились лекарства госпоже Розмайн, которая также выпила одно лекарство и вернула пустой сосуд.
— Рецепту этого восстанавливающего лекарства нас научил другой человек, и мы не хотели бы его обнародовать, — объяснила госпожа Розмайн с озорной улыбкой. — Поэтому я прошу вас выпить его здесь и не откладывать на потом, иначе меня могут отругать за распространение лекарства. Мы скоро заберем флаконы.
Я была в восторге от возможности получения более эффективного восстанавливающего лекарства, чем те, которым нас учили варить в дворянской академии, но когда я посмотрела на сестру, то заметила, жесткое выражения ее лица.
— Эм, сестра? Что-то не так? — спросила я.
— Неужели они действительно ожидают, что мы будем пить эти странные лекарства, рецепта которых мы даже не знаем? Возможно, это какая-то ловушка.
Это было очень проницательное замечание, которое даже не пришло мне в голову. Будучи последовательницей кандидата в аубы, она была гораздо более бдительной, чем я. Возможно, именно поэтому она всегда называла меня «мечтающей» и тому подобное. Я слегка повесила голову, устыдившись.
С коробкой в руках господин Хартмут начал спрашивать, кто хочет получить одно из восстанавливающих лекарств Эренфеста, начиная с короля в самом центре круга. Я полагала, что это скорее формальность, чем что-либо еще — сама мысль о том, чтобы член королевской семьи принял лекарство из другого герцогства без присутствия слуг или рыцарей сопровождения, была немыслимой, как и раздача лекарств другим без предварительного предложения королю. Господин Хартмут, несомненно, ожидал отказа.
И все же король сказал, что действительно возьмет одно. Увидев его протянутую руку, толпа заволновалась. Королевская семья постоянно находилась начеку, опасаясь засад и покушений, и, в отличие от герцогств более низкого ранга, мучительно переживающих нехватку маны, Центр обладал избытком ресурсов. У короля не было никакой реальной необходимости принимать лекарство, что означало, что это был всего лишь знак доверия.
«Не могу поверить, что зент Трауквал так доверяет Эренфесту».
Мы были удивлены, и, похоже, что присутствующие из Эренфеста, тоже. Господин Вильфрид и госпожа Шарлотта потрясенно смотрели на короля.
Госпожа Розмайн, однако, казалась совершенно невозмутимой.
— Зент Трауквал, — сказала она, — эти лекарства хорошо восстанавливают ману, но очень слабо влияют на выносливость. Я ожидаю, что чувство усталости останется.
Господин Хартмут кивнул в знак согласия, а затем с серьезным выражением добавил, что собственные лекарства госпожи Розмайн снимают также и усталость. Мне показалось, что только они вели себя здесь как обычно.
Возможно, следуя примеру короля, другие члены королевской семьи тоже принимали лекарства. Я не могу сказать наверняка, но мне показалось, что принц Сигизвальд ненадолго замешкался, прежде чем выпить свое.
Служащие-ученики Классенбурга смотрели на коробку с лекарствами, теперь, когда королевская семья приняла предложение, они были обязаны сделать то же самое. Тем не менее, если ученики действительно переживали, они имели право отказаться.
— Многие из присутствующих сегодня использовали большое количество лекарств для восстановления, чтобы сразиться в диттер, необходимый для участия в этом ритуале, не так ли? — сказала госпожа Розмайн. — И все же в процессе нашей церемонии мы забрали у вас еще больше маны. Чтобы компенсировать это, мы приготовили эти лекарства. Если вы опасаетесь яда, то можете выпить свое собственное, но, пожалуйста, решайте быстро.
Она посмотрела мимо дворян Классенбурга, на учеников, все еще стоящих на коленях у дальнего края круга.
— Я особенно желаю, чтобы эти лекарства дошли до дворян средних и малых герцогств, которые, по понятным причинам, испытывают наибольшие трудности.
«Подумать только, она беспокоится о герцогствах, занимающих невысокое положение, больше, чем о высших герцогствах…»
Увидев беспокойство в глазах госпожи Розмайн, дворяне Классенбурга прогнулись под давлением и приняли предложенные им лекарства. Дальше процесс раздачи проходил гораздо более гладко. Служащие-ученики Дункельфельгера взяли несколько лекарств и без промедления выпили их.
— Позвольте мне помочь, госпожа Розмайн.
Госпожа Кларисса, обрадованная тем, что наконец-то может двигаться, потянулась к коробке, чтобы вернуть свою пустую бутылку из-под лекарства. Затем она собрала пустые бутылки остальных, которые закончили пить.
Затем господин Хартмут раздал лекарства Древанхелю, Глессенмейеру и Хаухлетце.
— Эренфест, эти лекарства, кажется, восстанавливают ману чрезвычайно быстро, я прав? — заметил принц Анастасий, его тон был вопросительным. Те, кто еще не выпил свое лекарство, немедленно обратились за ответом к госпоже Розмайн.
— Наши рыцари-ученики сказали то же самое.
— Я думал, вы сами их приготовили, — сказал принц. На этот раз его голос был настолько резок, что я вздрогнула, хотя он говорил не со мной. Но госпожа Розмайн лишь тревожно улыбнулась.
— Я обычно пью другой вид восстанавливающего лекарства, поэтому я не слишком хорошо знакома с этим видом. Мои брат и сестра и наши последователи обсуждали, какой рецепт лекарств я могу использовать, и решили, что эти оптимальны для ритуала, поэтому я приготовила именно их.
«Значит ли это, что госпожа Розмайн умеет варить несколько видов восстанавливающих лекарств, несмотря на то, что она кандидат в аубы?!»
Я уже знала из наших совместных занятий, что она искусна в смешивании, но никогда не думала, что она способна на такой впечатляющий подвиг.
— Господин Ортвин, — неожиданно вмешался господин Вильфрид, заставив кандидата в аубы Древанхеля вздрогнуть. — Эти лекарства были розданы вам для восстановления маны, затраченной во время церемонии, а не для исследований.
Похоже, господин Ортвин попытался тайком вынести из комнаты одно из лекарств. Он посмотрел на господина Вильфрида, который смотрел на него с дразнящей улыбкой, затем, сделав неловкое лицо, выпил лекарство залпом.
После того как я увидела, что королевская семья и герцогства высшего ранга принимают лекарства, я твердо решила взять одно, даже если сестра попытается меня остановить. Запасы лекарств у Йосбреннера были в значительной степени исчерпаны после нашего матча по диттеру, я не видела причин отказываться от бесплатного лекарства.
«Кроме того, мы использовали нашу ману для Эренфеста, не так ли? Это справедливо».
Я взглянула на сестру, молча задавая ей вопрос, и она ответила отрывистым, покорным кивком. Когда пришло время Йосбреннера принять или отказаться от лекарств, мы обе взяли по одному у господина Хартмута. Лустлаун сделала то же самое.
Сейчас Эренфест раздавал третью коробку с лекарствами — очевидно, они пришли хорошо подготовленными, — и то, что я увидела внутри, заставило меня вздрогнуть. Он был просто переполнен бутылочками. Чтобы приготовить столько лекарств, госпожа Розмайн и остальные должны были потратить много ресурсов, маны и, конечно же, времени.
— Их просто так много… — пробормотала я про себя. — Не рискует ли Эренфест истощить свои ресурсы, пытаясь угнаться за безграничным состраданием госпожи Розмайн?
Господин Хартмут поднял бровь на меня, повернулся, чтобы посмотреть на госпожу Розмайн, затем гордо улыбнулся.
— Эренфесту ничего не угрожает. Наше герцогство обогащается благодаря состраданию нашей святой и с каждым днем становится все более процветающим.
Несмотря на то, что она была приемной дочерью ауба Эренфеста, госпожа Розмайн наполняла земли своего герцогства маной в качестве главы храма, обучала другие герцогства церемониям, чтобы они сами могли получить божественные защиты, и готовила лекарства для тех, кто пожертвовал свою ману. Не всякий мог похвастаться такими достижениями.
«Госпожа Розмайн всегда была настоящей святой».
Я всегда считала, что рассказы господина Хартмута о ней преувеличены, но теперь я знала больше. Когда я собиралась выпить лекарство, которое он мне дал, я подумала, что мне следовало бы слушать его с большим почтением.
«А, это лекарство действительно действует быстрее, чем те, к которым я привыкла. Интересно, как оно было сделано…»
лекарства, которые раздавал Эренфест, были несравнимы с теми, которые мы учились делать на уроках. Я уже чувствовала, как ко мне возвращается мана.
— Это… сделано из ингредиентов с места сбора Эренфеста? — спросила я сестру.
— Они, конечно, объясняют, почему Эренфест не испытывает недостатка в мане. Их запас позволил бы им наполнить все их герцогство.
Я решительно кивнула. Такие мощные средства восстановления значительно облегчили бы пополнение герцогства и создание большего количества лекарств.
— Однако, — вмешалась Лустлаун, — хотя они и восстанавливают ману, они очень мало помогают облегчить истощение.
Я немного пошевелила рукой. Как она и сказала, мое тело все еще было изможденным.
— Учитывая, что вы можете оказаться слишком измотанными, чтобы двигаться, возможно, обычные лекарства будут более эффективны.
Моя сестра кивнула.
— Они идеально подойдут для рыцарей в пылу битвы или для человека, который хочет сварить что-то, на что у него не хватит маны.
Ее оценка дала мне хорошее представление о том, что для того, кто создавал эти лекарства, было самым приоритетным. Предположительно, они проводили какие-то странные исследования, требующие огромного количества маны.
Сразу же после окончания приема лекарств королевская семья и кандидаты в аубы могли свободно передвигаться… но высшие дворяне из низших и средних герцогств все еще испытывали трудности. Заметив это, госпожа Розмайн сжала и разжала ладони, затем коснулась шеи — она что-то проверяла?
— Ваша мана восстанавливается, но не выносливость, верно? — спросила она. — Моя мана тоже восстановилась, но я бы не хотела, чтобы вы все застряли, сидя на полу, так что…
Она произнесла: «штап», — затем пропела: — «штрейтколбен», — и создала посох Фрютрены. Из чаши не исходило никакого света, но магические камни на посохе уже сверкали зеленым.
— А теперь посох Фрютрены?..— раздался изумленный ропот. Госпожа Розмайн создавала один божественный инструмент за другим.
Госпожа Розмайн застенчиво опустила взгляд вниз.
— Я должна воспользоваться посохом Фрютрены, чтобы исцелить большое количество присутствующих. Моя неопытность заставляет меня смущаться.
«Кажется, это не тот повод, из-за которого стоит смущаться…» — какая-то часть меня хотела сказать именно это, но осознание того, что госпожа Розмайн собирается благословить такую большую толпу, как будто это пустяк, заглушило мой голос. Я была убеждена, что никто в Юргеншмидте не мог так легко владеть божественными инструментами, как она. Обычно человек даже не подумал бы использовать ману, чтобы облегчить чужое изнеможение, и не стал бы благословлять столько людей сразу.
— Да будет даровано исцеление Лонгшмер, — сказала она, и зеленый свет распространился от магического камня на ее посохе. Часть его образовала столб, устремившийся к потолку, как во время предыдущей церемонии, а остальной свет обрушился на всех нас.
Когда я закрыла глаза, чувствуя, как тает моя усталость, наслаждаясь теплом маны госпожи Розмайн, раздался шепот: «Местионора…»
Это было едва слышно, но, поскольку все остальные молча купались в свете, он легко разнесся по комнате.
«Местионора? Она подчиненная… Богини Ветра, я полагаю?»
Я все еще не запомнила имена всех богов, но Местионору я знала. Насколько я помнила, она была Богиней Мудрости. Но пока я гадала, какое отношение она имеет к госпоже Розмайн, я услышала энергичный голос:
— Я согласна, госпожа Ханнелора!
«Увы, я недостаточно понимаю, о чем речь, чтобы сказать то же самое…»
Я инстинктивно открыла глаза и увидела госпожу Клариссу из Дункельфельгера, которая разразилась страстной речью.
— У меня сложилось точно такое же впечатление! — сказала она. — Действия госпожа Розмайн явно похожи на действия Местионоры, которой боги разрешили использовать все свои инструменты!
Госпожа Розмайн прекратила свое благословение, возможно, от удивления.
Мои знания о богах ограничивались лишь тем, что нам преподавали на уроках теологии, и я не была знакома с историей, о которой говорила госпожа Кларисса. Большинство других наверняка думали так же.
— Я не припоминаю, чтобы была такая история в священном писании храма… — сказал господин Хартмут, с сомнением глядя на госпожу Клариссу.
— Об этом говорится в старых книгах Дункельфельгера.
Утверждение госпожи Клариссы было быстро подтверждено — не кем-то из Дункельфельгера, а госпожой Эглантиной. Она рассказала нам, что Местионора была дочерью Бога Жизни и Богини Земли, а затем заключила, что она совсем как госпожа Розмайн.
Возможно, так оно и было на самом деле. У госпожи Розмайн было достаточно маны, чтобы владеть множеством божественных инструментов, и достаточно интеллекта, чтобы быть первой в своем классе с тех пор, как она начала учиться в дворянской академии. К тому же, если верить господину Вильфриду, она также создала все тенденции Эренфеста.
Пока я размышляла над этим, госпожа Эглантина хихикнула.
— Я говорю это в шутку, конечно. Пожалуйста, не выглядите так обеспокоенно.
Госпожа Розмайн бросила на нее обеспокоенный взгляд.
— Любой бы встревожился, если бы его сравнили с богиней, госпожа Эглантина…
На мой взгляд, это был очень разумный довод — как человек должен был отреагировать на такие слова от члена королевской семьи?
Хартмут шагнул вперед, как бы защищая госпожу Розмайн, затем с улыбкой поблагодарил госпожу Эглантину. Я могла только вздохнуть в благоговении от того, как искусно он справился с ситуацией. Воистину, он был бы идеальным последователем любого кандидата в аубы.
«Я вижу, что прекрасные господа привлекают прекрасных последователей».
Сегодняшняя церемония оказалась достаточно драматичной, чтобы заставить меня пересмотреть некоторые вещи, которые я считала здравым смыслом, но в целом я вернулась в свое общежитие очень довольной — и с полностью восстановленной выносливостью и маной.
