— Ауб Эренфест. Вот список всех слуг, обвиняемых в достаточно легких преступлениях, чтобы ограничить их наказание лишь штрафом.
— Положи его туда.
Благодаря предупреждению и сведениям, полученным от Матиаса, ученика из бывшей фракции Вероники, нам удалось заключить в тюрьму дворян, которые посвятили имя Георгине. По словам Бонифация, взявшего на себя ответственность по их задержанию, это вылилось в настоящий хаос. Некоторые подожгли свои поместья, как только увидели прибытие рыцарского ордена, а другие взрывали себе головы, чтобы не дать прочитать свои воспоминания.
— Я не знаю, что они планировали, но не похоже, чтобы они устраивали чаепития или праздновали начало зимы. — сказал Бонифаций. — Все десять или около того отчаянно пытались скрыть любые улики, какие только могли. Знаете… Я думаю, отчет Матиаса действительно спас наши шкуры.
По первоначальному плану мы намеревались дождаться окончания охоты на Повелителя Зимы, и только после начать чистку. Бонифаций же настаивал, что это слишком поздно. Большинство наших целей покончили с собой, не оставив после себя почти никаких улик, но мы смогли заключили в тюрьму множество преступников за пределами зимнего поместья Герлаха. Теперь предстояло навести порядок, но у нас едва хватало людей.
— Карстед, как мы будем охотиться на Повелителя Зимы? — спросил я.
Проведение чистки сначала стоило нам большого количества зелий восстановления и атакующих магических инструментов, а также сократило количество рыцарей в нашем распоряжении. Другими словами, мы были вынуждены начинать охоту в сильно ослабленном состоянии.
— Магические камни, присланные Розмайн, и инструменты, созданные арестованными служащими, позволят нам пройти через охоту, хоть это и будет едва возможно, — ответил он с уставшим лицом. Карстед неустанно разрабатывал план охоты, делая всё возможное, чтобы та увенчалась успехом, а также занимался устранением последствий чистки.
Похоже, отправка пустых магических камней Розмайн после ее отчета о переизбытке маны, оказалась чрезвычайно полезной. Кроме того, мы приказали некоторым служащим, обвиненным в наименее тяжких преступлениях, создать атакующие магические инструменты, необходимые нам для охоты. Они оплатят свои штрафы трудом и маной.
— Высококачественные ингредиенты из дворянской академии тоже помогли, — продолжил Карстед. — Это будет опасно, но похоже, что в этом году мы снова справимся с охотой.
— Я рад это слышать. Как насчет ритуала посвящения в храме? Ты слышал что-нибудь от Корнелиуса или других рыцарей, участвующих в ритуале?
Религиозные церемонии храма оказывали прямое влияние на урожай следующего года. Раньше мы оставляли их Розмайн и Фердинанду, но в этот раз их здесь не было. Все усложнялось тем, что у оставшихся священников и так было не слишком много маны, а тут их стало еще меньше. Чистка, проведенная перед ритуалом посвящения, также означала, что детей, готовящихся к крещению, уже отправили жить в приют при храме.
— Мне сказали, что Хартмут ведет себя довольно активно, поскольку Розмайн доверила ему все дела в свое отсутствие. Корнелиус ворчал, что его втянули во все это.
По словам Карстеда, рыцарей сопровождения Розмайн заставили изображать священников. Для них уже были приготовлены церемониальные одеяния.
— На тренировочной площадке Дамуэль сказал мне, что они бьются головой о стену в попытках обучить Ангелику молитве для ритуала посвящения, — продолжил он. — Тем не менее, мы хотим, чтобы у них все получилось, как можно скорее, Ангелика и Корнелиус обеспечат ключевую огневую мощь в битве с Повелителем Зимы.
Уход Фердинанда и Экхарта означал, что рыцари сопровождения Розмайн теперь играют решающую роль в битвах. Необходимо было найти баланс между церемониями и охотой.
— Ауб Эренфест, можно вас на минутку? — спросил Леберехт, один из последователей Флоренции, входя в комнату с несколькими дощечками в руках.
Его рыжие волосы, похожие по цвету на волосы Карстеда и туго завязанные на затылке, были отличительным знаком Лейзегангов. Его темно-карие глаза всегда были спокойными и собранными — не могу вспомнить хотя бы раза, когда я видел его эмоциональным.
Я поднял глаза от своего стола.
— А, Леберехт. Вы все закончили просматривать отчеты из дворянской академии?
Подготовка к чистке и все её последствия сделали меня настолько занятым в этом году, что я делегировал ответы на отчеты Флоренции. Вероятно, Леберехт был здесь, чтобы подтвердить, что все готово, как обычно.
— Нет, госпожа Флоренция упала в обморок, читая их, — ответил он. — Могу ли я попросить вас заняться этой партией, ауб Эренфест?
— Что?! Она в порядке?! — воскликнул я, инстинктивно встав, после его сухого ответа. Сейчас было не время читать отчеты из дворянской академии, меня гораздо больше волновало здоровье Флоренции.
В резком контрасте с моей эмоциональностью, даже не дернув бровью Леберехт сказал, что мне следует сесть обратно.
— Госпожа Флоренция решила отдохнуть от работы и вернулась в свою комнату, — сказал он. — Сейчас ее осматривает врач, но диагноз еще не поставлен. Я также должен отметить, что посещение госпожи Флоренции не повлияет на улучшения ее состояния, ее здоровье лучше оставить врачу и ее последователям, поэтому я бы попросил вас вместо этого вернуться на свое место и завершить ее работу на сегодня.
— Нгх…
— Как ее служащий, я также не могу много сделать для нее, пока она больна. Могу ли я попросить разрешения помочь вам, пока вы будете просматривать отчеты?
Чистка лишила меня некоторых людей, которые обычно работали в моем кабинете, поэтому помощь Леберехта была очень ценна. Я начал распределять работу между служащими Флоренции.
— А теперь, вот, — сказал Леберехт, — отчеты из дворянской академии.
— Из того, что я помню из вчерашнего отчета, Розмайн пришла в ярость на одном из чаепитий и решила провести ритуал посвящения в дворянской академии. Она получила вызов от королевской семьи и намеревалась попросить разрешения использовать алтарь, находящийся в дворянской академии. Гах… Я еще даже не начал читать отчет, но уже чувствую, как начинает болеть голова.
Мне хотелось просто выбросить эти отчеты и избавить себя от мучений, но в них, несомненно, описывалась встреча Розмайн с королевской семьей. Оставлять их непрочитанными было нельзя, поэтому я принял их от Леберехта.
— Я надеюсь, что королевская семья отказала ей в использовании святыни, и на этом все закончилось, но, учитывая то, что произошло с Флоренцией, я предполагаю, что они дали ей разрешение.
— Действительно. Ситуация приняла неожиданный оборот.
Не имея другого выбора, я начал читать отчеты. Первый был вполне обычным: студенты Дункельфельгера достаточно натренировались, чтобы теперь самостоятельно получать благословения, и, по их просьбе, проводилось строгое разграничение между участниками совместного исследования и помощниками.
«Нам разрешили использовать Сокровенный зал, если мы привезем необходимые нам ритуальные инструменты из Эренфеста. Как только закончится ритуал посвящения храма, пришлите, пожалуйста, церемониальные одеяния Вильфрида, Шарлотты и мои, а также другие необходимые нам вещи, включая подношения и тому подобное. Если вы попросите Хартмута, он сразу же обо всем позаботится. Розмайн».
Я несколько раз перечитал отчет, а затем пробормотал:
— А знаете, все не так уж и плохо.
Заинтересовавшись, Карстед тоже посмотрел на отчет на дощечке.
— Нам потребуется время, чтобы переслать все, что она просит, но королевская семья разрешила им воспользоваться Сокровенным залом, и, судя по всему, не попросила за это платы. Вполне неплохо.
— Да. Все гораздо лучше, чем мы ожидали — ни королевская семья, ни храм Центра не создают никаких проблем. У меня даже не возникает желания схватиться за голову и биться ею об стол, что бывает редко после прочтения подобных отчетов.
Но как только мы расслабились, Леберехт перевернул дощечку и сказал:
— Гордыня— медленный и коварный убийца, ауб Эренфест.
На обратной стороне также был текст.
«P. S.
Я пригласила королевскую семью присоединиться к нам во время ритуала посвящения. Их присутствие должно помочь держать участников в узде, к тому же я хочу, чтобы королевская семья прошла через настоящую религиозную церемонию. Их бремя должно стать немного легче, если они смогут заслужить еще несколько божественных защит. Принц Анастасий сказал, что подумает над этим».
Стоп, стоп, стоп! Разве мы прямо не сказали ей не связываться с королевской семьей?!
Я в отчаянии приложил руку ко лбу. Я слишком рано расслабился. Мы предполагали, что королевская семья может добавить проблематичное условие для использования Сокровенного зала, но не ожидали, что Розмайн сама все испортит.
— И она сделала это по доброй воле?.. — пробормотал я.
— Она действительно пишет, что надеется, что «их бремя должно стать немного легче», — ответил Леберехт. — Должно быть, она действовала из чистой доброты, думая, что это окажется полезно для всех, подобно тому, как она спасала детей преступников, частично думая о будущем нашего герцогства.
Я негромко застонал. Его анализ был резким, если вдуматься, но он не был неправильным. Я принял предложение Розмайн спасти детей ради будущего Эренфеста, учитывая, как сократилось наше население после чистки, но Лейзегангам было трудно это принять — в конце концов, бывшая фракция Вероники долгие годы причиняла им множество страданий.
— Похоже, госпожа Розмайн считает, что эти соглашения взаимовыгодны, — продолжил Леберехт, — но неужели она не обращает внимания на то, как они повлияют на всех остальных? Это может помочь нам и членам королевской семьи, но что подумают дети из других герцогств?
— Честно говоря, то, что происходит с королевской семьей, не касается Эренфеста. Они только и делают, что толкают нас в пропасть.
Я вспомнил, как Фердинанд говорил, что всякий раз, когда Розмайн с кем-то связывается, она не может не вкладываться в благополучие этого человека. Очевидно, теперь она была достаточно близка к королевской семье, чтобы так же думать и о них. Она слишком увязла.
— Но что мы можем сделать теперь? — размышлял я.
— Поскольку королевская семья теперь вовлечена в это совместное исследование, мы не можем отменить его самостоятельно. На данный момент нам следует вызвать Хартмута. Только он сможет подтвердить, можем ли мы отправить необходимые инструменты для ритуала посвящения в дворянскую академию, и сколько времени пройдет, прежде чем это можно будет сделать.
Я кивнул, а затем послал ордоннанц Хартмуту. Как только белая птица скрылась из виду, я начал читать отчеты других детей.
«Учитель Гундольф отругал нас, сказав, что у нас, студентов Эренфеста, нет новых, интересных идей. Он косвенно говорит нам, что нужно привлечь госпожу Розмайн. Марианна».
«Я подал несколько идей, но Древанхель улучшил их и придумал что-то получше. Такое ощущение, что результаты наших исследований у нас отбирают. Игнац».
Отчеты Розмайн были посвящены совместным исследованиям Эренфеста с Дункельфельгером, в то время как отчеты служащих-учеников Вильфрида и Шарлотты касались только наших совместных исследований с Древанхелем. Легко было догадаться, о чем думал каждый из них.
— Похоже, совместные исследования с Древанхелем идут не очень хорошо. — сказал я.
— Ничего не поделаешь, ведь исследования требуют множества навыков, которые не измеряются на письменных занятиях: воображение, скорость получения результатов, острый глаз на то, какую информацию следует скрывать, а какую открыть другим, и так далее. Наши ученики, возможно, наконец-то начали получать достойные оценки на письменных уроках, но это все еще тяжело для них.
Леберехт отмахнулся от их недостатков как от неизбежного, но Карстед посмотрел на него более сочувственно и скрестил руки.
— Если бремя слишком велико для них, разве они не нуждаются в совете больше, чем кто-либо другой? — спросил он. — Древанхель с самого начала хотел сотрудничать именно с Розмайн. Как насчет того, чтобы служащие попросили у нее несколько хороших идей? У нее наверняка есть несколько.
— Я не уверен, — ответил я. — Возможно, им нужен совет, но мы хотим, чтобы этот «вредитель» как можно меньше вмешивался, иначе она создаст проблемы как в Древанхеле, так и в Дункельфельгере. Пусть служащие немного подумают сами. Это возможность для них получить важный опыт.
Из отчетов служащих я понял, что они не хотели полагаться на Розмайн — они хотели сами продвигать эти исследования. Они стремились сделать эти достижения своими собственными именно потому, что эта обязанность была возложена на них.
— О? Вы не возражаете, если совместные исследования нашего герцогства с Древанхелем провалятся? — спросил Леберехт.
— Это дело учеников, и Розмайн сказала, что мы не могли отказать Древанхелю, даже если бы захотели. Как бы плохо ни сложились наши дела, Эренфесту от этого хуже не будет. Это ценная возможность для них учиться на своих ошибках. Метод проб и ошибок, господа.
После минутного раздумья Леберехт сказал:
— Тогда это будет наш ответ.
Я решил оставить написание письма ему, и тут же заметил какое-то письмо среди дощечек.
— Что это? — спросил я.
— Письмо Хартмуту от его невесты из Дункельфельгера. Оно прибыло вместе с отчетами. Я счел, что будет лучше, если вы прочтете его, учитывая, что оно пришло из другого герцогства.
В более обычных обстоятельствах личные письма отправлялись непосредственно адресату, но чистка и прочие события побудили нас читать все сообщения, поступающие из дворянской академии. Лично мне было неприятно читать чью-то личную переписку, но это был мой долг как герцога. Хотя я сомневался, что невеста Хартмута может быть в сговоре с Аренсбахом, я должен был знать наверняка.
«Аааааа! Никогда в жизни я не была так благодарна за эту счастливую встречу, предначертанную суровым судом Эйвилиба! Ее волосы, благословленные Богом Тьмы, чтобы стать столь же прекрасными, как ночное небо, танцевали в воздухе, переполненные силой. Ее золотые глаза сверкали благословением Богини Света, когда она смотрела на своего врага. Наша госпожа, чье смертное тело получило прямую благосклонность верховных богов, подняла одну руку, и в ней появился величайший шедевр, когда-либо созданный Вулканифтом, богом кузнечного дела, потрескивающий голубыми молниями. Ее героическая фигура излучала свет всех летних богов, а в моих глазах горела истинная страсть бога войны Ангрифа. Или, нет, подождите — это был не только Ангриф…»
Подождите. Что это вообще такое?
Сначала я предположил, что невеста Хартмута использует традиционные цветочные эвфемизмы, которые часто используется в письмах к будущему партнеру… но это оказалось совсем не так. Несмотря на то, что письмо было написано, как любовная история, в нем не было ничего, кроме похвалы Розмайн, она даже не попыталась сделать комплимент Хартмуту. Я попытался пропустить остальное и прочесть дальше, но даже это стало невыносимым.
— Э, Леберехт? Ты уверен, что это от невесты Хартмута?..
— Нет никаких сомнений. Кларисса указана как отправитель.
Как оказалось, Леберехт не читал письмо, он проверил получателя и отправителя, и не более того. Неужели только я почувствовал разительный контраст между его холодностью и пылкостью Клариссы?
— Что за человек Кларисса? — спросил я. — Она… опасна?
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
— Я познакомился с ней во время прошлогоднего состязания герцогств. Она — высшая дворянка из Дункельфельгера, которая мечтает лишь о том, чтобы выйти замуж за кого-то в Эренфесте и служить госпоже Розмайн. Ее союз с Хартмутом — благо для будущего нашего герцогства. Должен признаться, я не ожидал, что у моего сына возникнут романтические отношения в дворянской академиеии, учитывая, каким бесчувственным он может быть, но это уже другой вопрос.
Я лишь моргнул в ответ. Хартмут никогда не казался мне бесчувственным. Насколько мне было известно, он был верным последователем Розмайн, чья необыкновенная страсть просачивалась в каждый его доклад.
— Извините, ауб Эренфест, — раздался голос Хартмута, оторвавший нас от изучения письма. — Я здесь, как вы и просили. — Он добрался сюда сразу же после получения ордонаннца — и сквозь метель на своем ездовом звере, если судить по остаткам снега в его волосах.
— Прости, что вызвал в такое напряженное время. — сказал я. — Розмайн хочет знать, как обстоят дела в приюте. Я предполагаю, что как и охота на Повелителя зимы, многие ваши планы были нарушены.
Дети, отправленные в приют, были воспитаны как дворяне, и не важно дети они или нет, но, они, вероятно, проявляли сильное сопротивление. Нетрудно было представить, как самые маленькие из них плачут по своим родителям.
Хартмут улыбнулся.
— Вы можете быть спокойны. Под моим присмотром в приюте не возникнет никаких проблем. Пока мы говорим, все без исключения там живут в мире.
— Хорошо. Рад это слышать. Дети до крещения не могут считаться дворянами, но чем больше их выживет, тем лучше.
Казалось, что все герцогство погрузилось в хаос, поэтому я с облегчением услышал, что хоть где-то царит мир — даже если этот мир находится под строгим присмотром Хартмута.
— Хартмут, вот почему я вызвал тебя — сказал я, передавая одну из дощечек. — Это от Розмайн. Она хочет, чтобы ты подготовился к религиозной церемонии. Затем я передал ему письмо. — А это от твоей невесты Клариссы.
Хартмут начал читать дощечку, ни на секунду не задумываясь. Его ярко-оранжевые глаза становились все шире и шире, а руки начали дрожать, когда он пробормотал:
— Этого не может быть. Госпожа Розмайн проводит ритуал посвящения в дворянской академии? Я не могу в это поверить. Почему, ох, почему я должен был закончить академию в прошлом году?! Подумать только, я не могу наблюдать за ее церемонией своими глазами… Я — Последователь-неудачник!
Это напомнило мне — последний отчет Хартмут видел три дня назад. С тех пор столь многое изменилось — не было ничего удивительного в том, что он так ошеломлен.
— Я думаю, так стоит говорить только в том случае, если ты не успеешь завершить подготовку вовремя, — сказал я. — Что более важно, когда должен закончиться ритуал в храме? Нам нужно послать Розмайн ответ. Думаешь, ты сможешь подготовить ей все необходимое?
— Госпоже Розмайн так угодно, поэтому я позабочусь о том, чтобы наш ритуал посвящения завершился как можно скорее. Все необходимые инструменты будут подготовлены, и я сам доставлю их в дворянскую академию.
Он был так же искусен, как и всегда — по крайней мере, так же фанатично увлечен Розмайн. Краем глаза я уловил, что Леберехт смотрит на него с раздражением.
— Сдерживай себя, Хартмут. — сказал он. — Госпожа Розмайн не вызывала тебя, она попросила лишь необходимые инструменты и одежду. Такое навязчивое поведение не подобает последователю семьи герцога. Скажи, ты хотя бы понимаешь где находишься?
Повернувшись ко мне с виноватым лицом, он продолжил:
— Мои извинения. Он второй сын, поэтому я был слишком снисходителен при его воспитании.
— Я думаю, что в этом больше виновата его навязчивая преданность. Ты, кажется, удивлен, но Хартмут всегда так себя ведет, когда речь идет о Розмайн. Разве ты не знал?
— Моя жена сообщала мне, что за последние несколько лет многое изменилось, но я не знал, что он стал таким глупым. Нет ничего плохого в том, чтобы быть привязанным к своему господину или госпоже, но мне больно видеть, как он теряет голову. — Он вздохнул, затем вернулся к своему обычному бесстрастному выражению лица. С этого момента он старался не смотреть на сына.
Тем временем Хартмут смотрел только на документы, которые я ему дал. Он смотрел между доской и письмом Клариссы, что-то серьезно обдумывая. Отец и сын, не пытавшиеся взглянуть друг на друга, создали давящую атмосферу в моем кабинете.
— Хартмут, это все для чего ты мне был нужен. Мы сообщим Розмайн, что ты достанешь ей все необходимое для ритуала посвящения — сказал я, отсылая его. Затем я повернулся к Леберехту. — Это мой ответ Розмайн. Остальное закончи сам. Я пойду проверю Флоренцию.
— Понял.
***
Хартмут действительно был пугающе хорош. Он в кратчайшие сроки завершил ритуал посвящения в храме, а затем стал ежедневно приходить ко мне в кабинет. Во время каждого визита он давал подробный отчет о том, сколько необходимых инструментов и прочего было доставлено из храма, а также советовал последователям Вильфрида и Шарлотты, какие ритуальные украшения следует надеть во время ритуала.
Но все это было лишь предлогом.
— В прошлом году, когда Эренфесту было приказано принести свои священные писания для проверки, господин Фердинанд лично отправился в дворянскую академию в качестве главного священника, чтобы следить за имуществом храма. Сейчас, когда для ритуала посвящения требуется так много храмового имущества, разве не очевидно, что необходим наблюдатель? Это мой долг, как главного священника.
Хартмут был совершеннолетним, а значит, мне нужно было получить разрешение королевской семьи для того, чтобы он мог посетить дворянскую академию. Я отказывал ему, пытаясь избавить себя от лишних хлопот, но было сложно спорить, когда он использовал Фердинанда в качестве прецедента.
— Общественный взгляд на религиозные церемонии находится на грани изменения с тех пор, как госпожа Розмайн получила так много божественных защит на своих практических занятиях, — продолжил он. — Столб света, который образовался, когда она подражала ритуалу Дункельфельгера с копьем Лейденшафта, также дал всем понять о важности божественных инструментов и ритуалов. Если мы хотим снова отнести в академию наши инструменты, должен быть кто-то отвечающий за них. Я намерен взять на себя всю эту обязанность, как главный священник.
Непрекращающиеся нападки Хартмута меня очень утомили. Я был впечатлен тем, что Розмайн все еще удавалось терпеть этого парня. У нее определенно было больше терпения, чем у меня.
— Не говоря уже о том, что одними отчетами многого не передать, — продолжал Хартмут. — Разве мы не должны использовать любую возможность, чтобы посетить дворянскую академию и самим собрать сведения? Взяв с собой необходимые инструменты и приняв участие в ритуале посвящения в качестве главного священника, я даже смогу поговорить с королевской семьей.
Думаю, если королевская семья позволит Хартмуту посетить дворянскую академию, это пойдет нам только на пользу.
По крайней мере, это не создаст мне никаких проблем, и любое время, проведенное им в дворянской академии, будет временем, когда он будет не моей головной болью. Тем не менее, я уже так устал терпеть его ежедневные визиты, что выгнал его, сказав, что спрошу разрешения у королевской семьи. Остальное зависит от них.
— Королевская семья разрешила Хартмуту отправиться в дворянскую академию, но у них есть несколько условий, — объявил Леберехт, держа в руках соответствующую доску. Но это была наименее важная часть его сообщения.
— Постой! — воскликнул я. — Ты сказал минуту назад, что король участвует в ритуале посвящения?! Почему?! Я думал, что это только принц Анастасий! Да, Розмайн сказала, что для королевской семьи будет полезно принять участие в ритуале, но кто бы мог ожидать такого результата? Никто!
Дай мне передохнуть…
— Это, конечно, беспрецедентно для зента — участвовать в совместных исследованиях студентов.
— Я бы хотел забыть о том, что когда-либо читал это. Нет ли какого-нибудь способа полностью отменить проект?..
— Все это, конечно, неожиданно, но теперь у нас еще меньше возможности на что-то повлиять, — как всегда сухо ответил Леберехт. В такой момент Карстед обычно разделял бы мои мучения… но без него моим эмоциям некуда было деться.
— Гах… Никогда не думал, что буду завидовать Карстеду, которому придется охотиться на Повелителя Зимы.
Я хотел бы оказаться на его месте, подальше от этих отчетов. Находиться в пылу сражения было, конечно, меньшей головной болью, чем разбираться со всем этим.
— Зент присоединяется к ритуалу, — ворчал я. — Зент. Там что-то произойдет, без сомнения.
— Действительно…
Невозможность повлиять на происходящее в дворянской академии сводила с ума. Почему взрослые члены королевской семьи были вовлечены в это, в то время как другие взрослые не должны вмешиваться? И какой смысл было приказывать Розмайн не общаться с королевской семьей?..
Сколько бы я ни думал об этом, Эренфест ничего не мог сделать. Единственным выходом было проводить Хартмута и умолять его не допустить ничего плохого.
***
— Поступила информация о ритуале посвящения, ауб Эренфест. Это от Хартмута. Он хочет доложить вам лично и поэтому просит уделить ему немного времени завтра.
Я слышал, что Хартмут вернулся прямо перед шестым колоколом и собирался провести остаток дня, перевозя вещи в храм. Это была его обязанность, поэтому я не возражал против того, чтобы подождать его рассказа о событиях еще некоторое время. Тот факт, что он не пришел ко мне сразу, скорее всего, означал, что ничего серьезного не произошло, поэтому я взял его отчет за сегодня, не испытывая особого беспокойства.
Около восьмидесяти процентов отчета описывали божественность Розмайн, когда она проводила ритуал, и то, как ее святость была доказана сразу для многих герцогств. Десять процентов занимал список герцогств, которые были заблокированы щитом Шуцерии, и опасности, которые они представляли. Остальное описывало благодарность королевской семьи, а также разочарование самого Хартмута по поводу того, что он не смог сопровождать Розмайн в библиотеку.
— Леберехт… есть ли другие отчеты? — спросил я. — В этом упоминается, что щит Шуцерии был установлен перед святилищем дворянской академии, но я не вижу объяснения, почему.
Он протянул мне новую дощечку, которую я затем просмотрел. Она была от Игнаца, одного из служащих Вильфрида.
«Ритуал посвящения прошел успешно. Розмайн сделала так, что ни рыцарский орден, ни рыцари сопровождения кандидатов в аубы не были допущены на церемонию, но мы смогли снять все опасения с помощью щита Шуцерии. Игнац».
Они использовали щит Шуцерии, чтобы избавиться от рыцарского ордена Центра и рыцарей-учеников?!
Из отчета следовало, что все в порядке, поскольку все в конце концов поняли их доводы, но я не был в этом уверен. Я почувствовал неприятное ощущение в животе, когда забирал отчет от Шарлотты.
«Розмайн сделала два божественных инструмента из своего штапа. Я видела это своими глазами и до сих пор не могу поверить. Видимо дядя тоже так может. Это нормально?.. Мне кажется, что моя сестра чего-то недопонимает. Кроме того, свет поднимается в небо всякий раз, когда в дворянской академии проводятся религиозные церемонии. Это происходит и с Дункельфельгером. Если эти церемонии станут более обычными, то, возможно, аномалия Розмайн не будет так сильно выделяться. Шарлотта».
ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ?!
Даже в отчете Хартмута не упоминалось, что Розмайн создала два божественных инструмента одновременно. Может быть, только Шарлотта заметила, а может быть, для свиты Розмайн это было в порядке вещей. Я не мог понять это самостоятельно, поэтому обратился к следующему отчету. Он был от одного из служащих Шарлотты.
«Зент выразил нам свою благодарность — теперь мы можем со всей уверенностью сказать, что каждое герцогство присматривается к нашим исследованиям с Дункельфельгером. Я приложу все усилия, чтобы наша работа с Древанхелем не затерялась на этом фоне. Если вы можете предоставить свежую информацию о наших исследованиях с Аренсбахом, пожалуйста, сделайте это, нам не удалось получить новых сведений. Марианна».
Нетрудно было заметить, что в Марианне проснулся дух соперничества. Она знала, что их работа с Древанхелем не может сравниться с исследованиями, проводимыми Дункельфельгером, поэтому хотела узнать, как идут дела у Аренсбаха. К сожалению, я и сам толком ничего не знал.
— Как бы я ни хотел ей помочь, но эти исследования касаются повышения эффективности магических инструментов. — сказал я. — Все, что я знаю, это то, что служащий-ученик из Аренсбаха занимается разработкой схем, а Розмайн занимается их созданием.
Исследование было скорее личным делом Раймунда и Розмайн, чем сотрудничеством в масштабах герцогства, поэтому мы не получали много отчетов о нем. Схемы и прототипы будут представлены во время состязания герцогств. Вполне возможно, что Фердинанд уже видел их.
— Действительно ли для вас нормально быть в полном в неведении относительно этого совместного исследования, ауб Эренфест?
— Я не веду это исследование, этим занимается Фердинанд. И если он будет присматривать за всем, то не должно быть никаких проблем.
Я вспомнил своего сводного брата, который постоянно страдал, пытаясь сдержать Розмайн. Я мог предположить, что он тоже сидит, хватаясь руками за голову. На самом деле было приятно думать, что он страдает рядом с нами — что мы можем разделять эту связь, даже находясь так далеко друг от друга.
— Я скажу то же самое Марианне. — сказал Леберехт, затем передал мне другую дощечку. — Итак, вот отчет от госпожи Розмайн.
«Мы использовали ману, оставшуюся после ритуала посвящения, чтобы помочь библиотеке дворянской академии. В магическом инструменте, который мог являться ее сердцем, как раз заканчивалась мана, так что мы подоспели как раз вовремя. Я позаботилась о том, чтобы заполнить его, так что библиотека будет в безопасности еще некоторое время. Розмайн».
Мое лицо потемнело. Карстед уже вернулся с охоты на Повелителя Зимы, поэтому я сказал, даже не поднимая глаз от доски.
— Скажи мне, Карстед… это должен быть отчет о ритуале посвящения?..
Карстед прочитал написанное на дощечке через мое плечо, а затем сказал, нахмурившись.
— Она упоминает остатки маны, так что… да, я бы предположил, что это так. — Как всегда, Розмайн ушла в свой собственный мир. Ее доклад о ритуале посвящения по какой-то причине был почти полностью посвящен библиотеке.
— Конечно, есть более важные вещи, о которых ты можешь писать, Розмайн!..
— Я поддерживаю вашу позицию, ауб Эренфест, — вмешался Леберехт, — но общий анализ полученных нами отчетов подтверждает, что ритуал завершился благополучно, без каких-либо упреков со стороны королевской семьи. Мы не ожидаем никаких серьезных инцидентов в преддверии состязания герцогств.
Мы с Карстедом переглянулись. Он пожал плечами и покачал головой, на что я кивнул. Ритуал посвящения мог закончиться без происшествий, конечно…
Но…
Я вздохнул, затем посмотрел на Леберехта с полной серьезностью.
— Если ты действительно в это веришь, Леберехт, то ты еще не понимаешь Розмайн. Она обязательно вызовет больше серьезных инцидентов до состязания герцогств.
Я был уверен в этом, но никогда не мог предположить, что кто-то вызовет Розмайн на игру в диттер, надеясь добиться ее руки, когда она уже помолвлена. Как гласила старая пословица, пока Розмайн учится в академии, отчеты, вызывающие головную боль, неизбежны.
