Жизнь в Аренсбахе была чрезвычайно однообразной и неизменной: вчера плавно перетекало в сегодня, а сегодня в завтра. Однако Юстокс по опыту знал, что даже самая устойчивая колея нормальной жизни может рухнуть под тяжестью единственного знаменательного события. Несколько таких примеров невольно приходили ему на ум: предложение посвятить Фердинанду имя, чтобы заручиться его доверием; внезапная смерть покойного ауба Эренфеста, из-за которой Фердинанд был изгнан из дворянского общества; королевский приказ, отправивший их всех в Аренсбах, и вот теперь…
— Госпожа Летиция?! Вы уже закончили ритуал восполнения?!
— Пожалуйста, откройте дверь. Я очень спешу.
Юстокс обменялся взглядом с Экхартом. Летиция должна была поставлять магическую силу, так почему же они сейчас слышат её по ту сторону двери?
Хотя их господин, Фердинанд, ещё не вступил в брак здесь, он уже снабжал магической силой основание Аренсбаха. Не так давно он зашёл в зал восполнения, чтобы помочь обучить Летицию и обсудить с ней кое-что наедине.
Во время восполнения основания в кабинет герцога допускались только высшие дворяне, принадлежащие к одной из ветвей герцогской семьи. Экхарту и Юстоксу было рекомендовано отдохнуть, но вместо этого они усердно ждали за дверью. Им было приказано не пропускать Дитлинду, а если она попытается проникнуть, немедленно сообщить господину.
— Может быть, что-то случилось?..
— Конечно, нет. Этой женщины здесь нет.
Дитлинда ещё не появилась, поэтому ни Экхарт, ни Юстокс не ожидали никаких неприятностей. Только когда Летиция выскочила им навстречу, они поняли как сильно ошибались. В её руке была клетка, которую Фердинанд всегда носил на поясе. В ней находился магический камень его ездового зверя и три камня посвящения имени, заключённые в белые коконы.
— Господин Фердинанд, он… он велел бежать… — срывающимся голосом произнесла Летиция.
У Юстокса перехватило дыхание. В ушах громко звенело. Заявление Летиции было немыслимым, но если она говорила правду… Нормальная жизнь снова должна была рухнуть.
Жизнь в Аренсбахе не была особенно приятной и скорее разочаровывала: Дитлинда была отвратительна, посланники Ланценавии господствовали над всеми, после исчезновения Розмайн не было ни одной посылки с едой, а Фердинанд находился в ужасном состоянии. Только сейчас, когда всё это внезапно закончилось, Юстокс понял, что на самом деле эти дни были довольно мирными.
«Господин Фердинанд!..»
Юстокс выхватил клетку у Летиции и заглянул внутрь. Невозможно было ошибиться — это были их камни посвящения имени. Он не мог себе представить, чтобы Фердинанд отдал их кому-то, если только ситуация не была действительно ужасной.
«Но что это может быть за ситуация? Как она возникла?» — погрузившись в раздумья, Юстокс вдруг вспомнил предупреждение своего господина: «Если когда-нибудь моя жизнь окажется в опасности, я верну вам ваши имена. Это избавит вас от моей участи, но более того, позволит вам сообщить Эренфесту всё, что мы узнали. Вы должны неукоснительно исполнить этот долг». В сложившихся обстоятельствах эти слова казались как никогда пророческими.
Юстокс посмотрел на клетку в левой руке, затем быстро похлопал себя по груди правой. Легкий хруст подтвердил, что документ, разрешающий использовать круг перемещения Аренсбаха, и записи, которые нужно было отдать аубу Эренфесту, всё ещё лежат в нагрудном кармане. Вместе с камнями посвящения имени у него теперь было всё необходимое, чтобы доказать, что Фердинанд в опасности.
«Нам действительно нужно идти? Прямо сейчас?»
Всё тело Юстокса начало дрожать. Зубы стучали, а ноги отказывались двигаться, не желая покидать своего господина даже по приказу. Он не знал, что произошло в зале восполнения. Фердинанд, несомненно, был ещё жив, но ему явно угрожала серьёзная опасность, и ни Юстокс, ни Экхарт не могли броситься ему на помощь.
— Ты, — прорычал Экхарт. — Что ты сделала с господином Фердинандом?
— Иик!
Мрачный, угрожающий голос принадлежал товарищу Юстокса. Экхарт наступал на Летицию, а рыцари из её свиты бросились на защиту своей госпожи. Драка готова была разразиться в любой момент.
«Вот идиот!» — увидев свирепость своего коллеги, Юстокс пришёл в себя. Он не мог позволить Экхарту выхватить оружие, и с этой вновь обретённой решимостью его ноги наконец-то зашевелились. Он протянул руку и схватил разъярённого рыцаря за воротник.
— ЭКХАРТ! Забудь об этом допросе! Наш приказ превыше всего, а что велел нам делать господин?!
Эта вспышка застала Экхарта врасплох, но ничуть не успокоила его гнева. Он стиснул зубы и уставился на Летицию.
Ждать, пока Экхарт остынет, было некогда: если они не совершат быстрый побег, его наверняка схватят за нападение на члена герцогской семьи Аренсбаха.
«Я не могу допустить, чтобы всё так закончилось».
Юстокс бросил взгляд на Летицию, на дверь, затем повернулся на пятках и побежал к залу перемещения. Даже когда Штраль и Сергиус выскочили из кабинета ауба и бросились к ним, он проигнорировал их крики: медлить и быть пойманным было нельзя.
— Сюда.
Бег по замку вызывал бы подозрения, поэтому, как только они избавились от преследователей, Юстокс повёл своего теперь уже молчаливого спутника по узкому коридору, предназначенному для слуг, а затем замедлил шаг до более естественного темпа. Он улыбнулся и, как ни в чём не бывало, помахал рукой проходящим мимо слугам, после чего достал из клетки свой камень посвящения имени.
— Юстокс?! — воскликнул Экхарт.
— Если я не верну своё имя, я поднимусь по высокой лестнице прежде, чем смогу выполнить приказ господина Фердинанда.
Экхарт гневно вскинул брови:
— Не говори так!..
Не обращая внимания на своего товарища, Юстокс принялся за работу и стал высвобождать магическую силу своего господина. Вскоре белый кокон распустился, обнажая находящийся в нём камень. Одновременно с этим исчезла и магическая сила, окутывающая Юстокса. Обычно он не задумывался об этом, но сейчас её отсутствие тяготило его.
— Я выполню его последнее желание, чего бы мне это ни стоило, — сказал Юстокс. — Если ты хочешь умереть вместе с ним, я не буду тебя останавливать. Я готов отдать твой магический камень господину Карстеду или госпоже Эльвире, когда буду отчитываться перед господином Сильвестром.
Экхарт скривился при мысли о позорной смерти и неудачном возвращении домой. Затем он протянул руку и сдался:
— Давай его мне. Как только мы доставим в Эренфест сведения и доказательства, собранные господином Фердинандом, я узнаю, жив ли он ещё. И если нет… я вознесусь вместе с ним.
— По-моему, неплохо, — согласился Юстокс. Такой смелый ответ был вполне в духе Экхарта.
Собственный камень посвящения имени можно было определить по его магической силе, но с чужим это было невозможно, так что в ответ на просьбу товарища Юстокс просто передал клетку.
— Вот этот, — быстро выбрал Экхарт. Его рука дрожала, когда он вынимал камень.
Юстокс молча забрал клетку обратно и бодрым шагом направился дальше по коридору, одновременно бросив взгляд на своего товарища. Экхарт со слезами на глазах отменял посвящение имени. Он дрожал так сильно, что это можно было заметить даже на расстоянии.
Экхарт потерял свою первую жену, Хайдемари, и ещё не родившегося ребёнка из-за подмешанного в пищу яда. Тогда он попытался последовать за ними в смерти, но, посвятив имя, Экхарт больше не мог распоряжаться своей жизнью. Фердинанд приказал ему жить ради Хайдемари и заполнить пустоту, образовавшуюся после её ухода.
Хайдемари всегда с улыбкой заявляла, что они с Экхартом будут ухаживать за Фердинандом как супружеская пара, и с тех пор, как она умерла, Экхарт полностью посвятил себя служению своему господину. Целью его жизни стало делать вид, что она находится рядом с ним и делает то же самое.
«Это причинит ему больше боли, чем мне…» — думал Юстокс.
Ему пришлось своими собственными руками вернуть имя, посвящение которого было доказательством его величайшей преданности — вплоть до готовности умереть ради господина. Немногие смогли бы понять всю глубину его страданий, когда ему прямо указывали на его нерешительность.
«Остаётся Лазафам…» — Юстокс посмотрел на последний камень, лежащий в клетке. Лазафам всё ещё находился в Эренфесте. Будучи простым слугой из низших дворян, он не смог бы защитить себя в Аренсбахе, поэтому ему было велено подождать, пока Фердинанд не женится и не укрепит свои позиции как муж герцогини. Вероятно, он как никто другой переживал из-за задержки церемонии звёздного сплетения.
«Хуже всего то, что я даже не смог выполнить обещание, данное ему».
В голове Юстокса всплыли его собственные слова, обращённые к Лазафаму: «Я сделаю всё, чтобы последователи, которые присоединятся к нашему господину в Аренсбахе, не отвергли тебя за то, что ты низший дворянин. Госпожа Георгина что-то замышляет: мы слышим о ней только плохое, но я позабочусь о том, чтобы господин Фердинанд оставался в безопасности».
В итоге ни ему, ни Экхарту не удалось защитить своего господина.
«Интересно, успеем ли мы вернуть Лазафаму его камень…»
Если с магическим камнем в клетке что-то случится, это будет означать, что Фердинанд мёртв. Невозможно было предсказать, успеют ли они вернуть его Лазафаму до того, как это произойдёт.
От одной мысли о том, что Фердинанд уйдёт из жизни, к горлу Юстокса подступала желчь. Как бы неприятно это ни было, ему ничего не оставалось, как подавить это чувство, иначе вместе с ним выплеснутся слёзы, гнев и отчаяние, после чего Юстокс потеряет способность двигаться. Потому он сосредоточился на ходьбе, снова и снова повторяя себе, что последнее желание господина превыше всего.
Дойдя до двери, выходящей из служебных коридоров, Юстокс остановился и вздохнул. Он переключил внимание и нацепил на лицо свою обычную беззаботную ухмылку. Зал перемещения был рядом, и он не должен был давать рыцарям повод для подозрений.
— Экхарт, твои эмоции видны на лице. Сдерживай гнев. Мы скажем, что идем к Раймунду от имени господина Фердинанда.
Они должны были быть начеку на случай, если ордоннанц уже оповестил рыцарей о ситуации, но это было маловероятно. Летиция выглядела растерянной и неуверенной, когда выносила камни посвящения имени, поэтому её объяснение всего произошедшего наверняка займёт какое-то время. Кроме того, желающие присоединиться к поискам Экхарта и Юстокса должны были связаться с Фердинандом в зале восполнения, а затем получить разрешение Дитлинды. У них были гораздо более важные задачи, чем связь с залом перемещения.
— О, опять в дворянскую академию? — спросил один из рыцарей, стоявших на страже у дверей.
— Разумеется, — ответил Юстокс. — Мы возвращаем проверенную работу и доставляем эти материалы учителю Хиршуре. У неё есть склонность выхватывать у нашего господина, её ученика, все необходимые ей для смешивания ингредиенты. Это, надо сказать, доставляет немало хлопот.
Как и ожидалось, в зале перемещения всё ещё ничего не знали: два рыцаря удивлённо моргнули, увидев нежданных гостей, но без вопросов начали активировать круг перемещения, когда Юстокс показал им разрешающий документ.
— Я вижу, что на этот раз вы не с господином Фердинандом, — небрежно заметил один из рыцарей. — Разве для вас, двух последователей из Эренфеста, не редкость покидать своего господина?
Лишь немногие дворяне пользовались кругом перемещения вне учебного времени и собрания герцогов, поэтому рыцари, охранявшие его, были прекрасно осведомлены о том, что Раймунд большую часть года проводит в лаборатории Хиршуры, что Фердинанд относится к нему как к ученику, и что Дитлинда выдала им разрешение на использование магического круга. Тем не менее, до сих пор они ни разу не посещали дворянскую академию без Фердинанда.
Юстокс пожал плечами, надеясь развеять опасения рыцаря.
— Сейчас его охраняет Штраль, к тому же во время восполнения основания ему не грозят никакие опасности. Ничего не случится, если мы отойдём на время. В любом случае, учитель Хиршура часто заставляет нас помогать ей со смешиванием, так что было бы трудно просить об этом других последователей, не знающих как с ней справиться.
— Что-что? — Рыцарь, находящийся в другом конце зала перемещения, удивленно моргнул несколько раз. — Она заставляет рыцарей и слуг смешивать?..
— Да, это так. Господина Фердинанда заставляли помогать всё время, пока он учился в дворянской академии. Я — слуга, но умею смешивать на уровне служащего. Страшно представить, как это поручение может затянуться на всю ночь.
Рыцарь усмехнулся.
— Похоже, наше совместное исследование с Эренфестом будет довольно сложным испытанием.
Связавшись с дворянской академией, рыцари улыбнулись и жестом пригласили Экхарта и Юстокса к кругу перемещения. В тот же миг последователей окутало чёрно-золотое пламя. Возникло лёгкое ощущение парения… и вот они уже покинули замок Аренсбаха.
***
Прибыв в дворянскую академию, Экхарт и Юстокс улыбнулись дежурным рыцарям, а затем вышли из зала перемещения. Они не спеша пошли в сторону выхода, пока не оказались достаточно далеко, чтобы их шаги не были слышны, после чего ускорились.
Юстокс достал магическое письмо, которое он всё время держал при себе с момента их прибытия в Аренсбах. Оно было подписано Сильвестром и давало им разрешение воспользоваться комнатой для чаепитий Эренфеста, если обстоятельства сложатся так, что им придётся бежать.
— Экхарт, — сказал он, кивнув в сторону соседнего стола, — убери эту мешающую вазу.
Освободив стол, Юстокс развернул письмо, превратил свой штап в перо и написал на нем своё имя и просьбу о встрече с аубом Эренфестом, чтобы сообщить ему о чрезвычайном происшествии. После этого он передал лист Экхарту, который тоже подписался под письмом.
Юстокс запечатал волшебное письмо в конверт, который превратился в белую птицу и взлетел. Следом за птицей бросились и они с Экхартом, мчась через общежитие с такой скоростью, будто пытались её догнать. К счастью, вокруг не было ни души.
Покинув общежитие через вестибюль, последователи побежали через центральное здание в комнату для чаепития Эренфеста. Они ждали перед дверью с цифрой «восемь», пока охранник, очевидно, получивший письмо, торопливо не открыл её.
— Мы связались с аубом Эренфестом, — сказал он. — Пожалуйста, подождите здесь.
Затем рыцарь вернулся в общежитие Эренфеста. Экхарт и Юстокс не смогли последовать за ним, так как у них не было регистрационных брошей. Им оставалось только ждать Сильвестра в комнате для чаепитий.
Юстокс огляделся, затем передвинул столы и стулья так, чтобы они больше подходили для их встречи с аубом. Закончив, он без сил опустился на один из стульев. Это было движение, лишённое всякого подобия аристократизма, но его тело было слишком тяжёлым, чтобы он мог беспокоиться об этом.
— Интересно, Лазафам всё ещё в порядке… — пробормотал Экхарт.
Юстокс посмотрел на клетку. Камень посвящения имени был внутри в неизменном виде, а значит, Фердинанд был жив. Это была хорошая новость, но Юстокса, которому оставалось только сидеть, не в силах что-либо сделать, терзало чувство безысходности:
«Наш приезд сюда не спасёт господина Фердинанда».
Доверенная Юстоксу и Экхарту информация упрочит их позицию в родном герцогстве и даст Эренфесту вескую причину для атаки на Аренсбах… но это не спасёт их господина. Его не спасёт ни ауб Эренфеста, ни зент, лишённый Грутрисхайта… Во всём мире не было никого, кто мог бы спасти Фердинанда, запертого в зале восполнения другого герцогства.
«Господин Фердинанд так долго страдал, и что в итоге? Никого не волнует его положение».
Юстокс был в ярости. Судьба его господина не тревожила ни зента, отдавшего королевский приказ, ни Эренфест, который теперь, когда пропала Розмайн, прекратил присылать информацию, еду и лекарства. Такое безразличие было непростительно.
В этот момент Юстокс решил действовать. Если только их встреча с Сильвестром не пройдёт особенно удачно, он вернётся в Аренсбах и отомстит всей их герцогской семье. Ему было безразлично, сколько проблем это доставит Эренфесту — по его мнению, никто в Аренсбахе не заслуживал прощения: ни Дитлинда, которая, не желая исполнять свой долг, заставляла других исполнять её обязанности; ни посланники Ланценавии, которые потакали её безумию и всё больше осложняли жизнь Фердинанду; ни Летиция со своим окружением, которая подвергла Фердинанда смертельной опасности, несмотря на всё, что он сделал для её обучения.
Читайте ранобэ Власть книжного червя на Ranobelib.ru
Дитлинда и Летиция должны были умереть. Юстокс загорелся желанием убить их обеих и покончить с герцогской семьей Аренсбаха раз и навсегда. После этого зенту придется самому удерживать всё, что останется от великого герцогства.
— Юстокс, о чем ты думаешь? — спросил Экхарт.
— О ловушках, которые я установлю в замке Аренсбаха, и местах, где я их поставлю.
— Если ты собираешься убить их, делай это лично. Ты же не хочешь, чтобы они воспользовались хаосом для побега.
— План состоит в том, чтобы оставить один путь отхода открытым, а затем, как только они почувствуют себя в безопасности, ввергнуть их в пучины отчаяния, и расправиться со всеми разом.
Экхарт и Юстокс засмеялись, глядя друг на друга. Возможно, постороннему человеку показалось бы, что они в хорошем расположении духа, но в их глазах бушевала ненависть, и пока они боролись с тем, чтобы не выплеснуть эти эмоции наружу, атмосфера становилась всё более напряжённой и подавляющей.
Дверь внезапно открылась, и несколько слуг явились в помещение.
— Мы приносим извинения за невнимательность нашего рыцаря, — сказали они. — Подумать только, он оставил наших гостей, даже не угостив их чаем…
Затем они начали накрывать стол к приходу ауба.
— Рыцаря винить нельзя, — ответил Юстокс. — Мы прибыли в закрытое общежитие без предварительного уведомления. И всё же, когда прибудет ауб Эренфеста?
Слуги, готовящие сладости, озадаченно улыбались.
— Прямо сейчас. Мы были вынуждены спешить.
***
— Я здесь, — объявил Сильвестр спустя мгновение. К удивлению Экхарта и Юстокса, он действительно прибыл сразу же.
Юстокс взглянул на камень посвящения Лазафама. Он оставался неизменным.
— Чай же уже готов, верно? — спросил Сильвестр у слуг. — Освободите комнату и начинайте подготовку к завтрашнему дню.
Судя по голосу, он торопился не меньше Экхарта и Юстокса.
Когда слуги удалились, Сильвестр положил на стол два инструмента, блокирующих звук, — по одному на каждого из своих гостей. Как только они взяли по инструменту, Юстокс заговорил:
— Ауб Эренфест, господин Фердинанд был…
— Отравлен? Знаю, Розмайн сказала мне.
Экхарт и Юстокс в шоке уставились на него.
— Госпожа Розмайн сказала вам? Нам сказали, что она пропала…
— А кто вам это сказал? Мы прилагали все усилия, чтобы сохранить это в тайне.
Сильвестр уставился на них обоих требовательным взглядом, но Экхарт покачал головой.
— Господин Фердинанд важнее, — сказал он, пытаясь сменить тему.
Юстокс попытался проигнорировать вопрос, чтобы не раскрывать источник информации, но Сильвестр был настойчив:
— Мы скрывали эту новость по приказу королевской семьи. Так кто же вам рассказал? Возможно, они распространяют эту информацию уже сейчас.
— Это была учитель Хиршура, — ответил Юстокс, не имея другого выхода. — Она рассказала нам об этом в обмен на помощь в смешивании.
Сильвестр нахмурился и сказал:
— Нам нужно быть с ней осторожнее.
Затем он протяжно вздохнул, хотя по его слегка облегченному выражению лица было понятно, что он рад, что информация не пришла из более тревожного места.
— Кстати, это от Розмайн. Так вы будете выглядеть гораздо лучше.
Сильвестр поставил на стол два лекарства восстановления, которые Экхарт и Юстокс тут же приняли: в Аренсбахе их запасы уже почти закончились и они никак не могли решить, когда использовать оставшиеся лекарства. Вкус оказался просто ужасным, но степень восстановления впечатляла.
— Как госпожа Розмайн узнала о случившемся?.. — спросил Юстокс. — Мы воспользовались кругом перемещения и прибыли сюда почти сразу после того, как господин Фердинанд был отравлен.
— Она получила его последнюю волю, — ответил Сильвестр.
— Что?!
Человек, находящийся на грани смерти, мог использовать магическую силу для передачи информации о своём состоянии другому человеку. Такие передачи бессознательно отправлялись тому, к кому отправитель испытывал самые сильные чувства, и позволяли получателю переживать происходящее так, как будто он действительно находился рядом. В большинстве случаев они происходили в разгар битвы, а поскольку отправивший передачу почти никогда не спасался, это явление стало известно как «последняя воля».
Иными словами, Розмайн видела то, чего никогда не увидят Экхарт и Юстокс.
— Вы знаете, где сейчас Георгина? — спросил Сильвестр. — По словам Розмайн, именно она разработала план по устранению Фердинанда.
Сдерживая желание скрежетать зубами, Юстокс ответил:
— Она покинула свой дворец около десяти дней назад, чтобы совершить весенний молебен.
Её недавнее отсутствие в сочетании с тем, что она редко общалась с Летицией, означало, что ни он, ни Экхарт даже не подозревали о её причастности.
— Значит, уже завтра она может быть в Эренфесте, — сказал Сильвестр, испустив очередной тяжёлый вздох.
— Неужели за всем этим стояла госпожа Георгина?
— Да. Розмайн так и сказала. Она также сказала нам, что Дитлинда бросила ядовитый порошок в Фердинанда.
«Госпожа Дитлинда? Но с ним была госпожа Летиция».
Дитлинда не входила в зал восполнения, Фердинанд сделал всё возможное, чтобы она и близко не подошла к кабинету ауба. Между тем, что видела Розмайн, и тем, что знали Экхарт и Юстокс, были некоторые расхождения, но прежде чем Юстокс успел уточнить информацию, Сильвестр усмехнулся.
— Кстати, Розмайн отправляется спасать Фердинанда. В эту полночь.
— Она что…?
Юстокс мог только расширить глаза от шока. Он был уверен, что никто в мире не сможет спасти Фердинанда, когда тот оказался в зале восполнения другого герцогства. Сама идея была почти смехотворной.
— Вы верите, что у неё есть шанс? — спросил он. — Она всего лишь маленькая девочка.
— А? Уже нет. Она уже выросла. Ты не поверишь своим глазам, когда увидишь её.
Экхарт и Юстокс не видели Розмайн с позапрошлого состязания герцогств больше года назад. Она, конечно, выросла с тех пор, но Юстокс имел в виду не это.
— Она была уверена в себе? — спросил он.
— Она буквально подавила Бонифация, когда он впервые отказался ей помочь, и договорилась уйти под покровом темноты. Что-то, что она видела, должно быть, придало ей эту уверенность. По крайней мере, она верит, что это возможно.
Розмайн заявила, что спасёт Фердинанда, и собиралась отправиться в путь сегодня же. От осознания того, что шанс ещё был, напряжение покинуло тело Юстокса. Мышцы расслабились, и всепоглощающая тьма, опустившаяся на него в ожидании Сильвестра, полностью исчезла. Он почувствовал такое облегчение от того, что у него появилась надежда, что ему захотелось плакать.
— Господин Фердинанд передал нам послание для госпожи Розмайн, — сказал Юстокс. — Он сказал, что если Эренфест будет терпелив и не предпримет никаких резких действий, то и его, и всю страну можно будет спасти. Зная это, будет ли она продолжать действовать?
— Думаешь, простого сообщения будет достаточно, чтобы остановить Розмайн? — спросил Сильвестр, весело усмехнувшись. — Как только её буйство закончится, у Фердинанда будет болеть голова о том, как расхлебать то, что она натворит. И винить он будет только себя — за то, что вообще попал в беду.
Экхарт и Юстокс криво улыбнулись, вспомнив, как Фердинанд напряжённо постукивал себя по вискам, планируя, как справиться с непредсказуемым поведением Розмайн. Легко было представить, как он ущипнет её за щеки после спасения и спросит, почему она его не послушала.
«Эта девочка слишком интересна».
В очередной раз действия Розмайн превзошли все ожидания и планы Фердинанда. Её возмутительное решение броситься в Аренсбах привело Юстокса в восторг; благодаря созданной ею возможности в его голове пронеслись мысли о том, что он может сделать, чтобы спасти своего господина. Придерживаясь привычных способов, он не смог бы многого добиться. Вместо этого, как и Розмайн, они должны были использовать всё, что было в их распоряжении, не обращая внимания на то, насколько это разозлит Фердинанда или их окружение. Спасательная операция была их главным приоритетом, и при наличии стольких средств они должны были что-то предпринять.
«Да. Именно так».
Это наверняка приведёт Фердинанда в ярость, что вряд ли понравится Розмайн, но сейчас или никогда. Одним ударом они помогут Розмайн, спасут своего господина и искупят свои неудачи. Эта мысль вызвала на лице Юстокса улыбку.
Но стоящий рядом с ним Экхарт сохранял напряжённое выражение лица.
— Розмайн планирует вторжение в другое герцогство. Вы разрешили это как ауб Эренфеста?
— Да. Я разрешил. Розмайн и её последователи могут действовать, как им заблагорассудится. Больно признавать, но с учётом того, что вторжение Георгины должно произойти с минуты на минуту, Эренфест не может отправить с ней кого-либо ещё.
Услышав, что Сильвестр дал своё разрешение, Экхарт закрыл лицо руками и выдохнул. Наконец-то его беспокойство ушло. Он встал перед Сильвестром на колени, взял руку ауба и прижал её тыльной стороной к своему лбу.
— Вы вторгаетесь в великое герцогство, чтобы спасти господина Фердинанда… Я благодарю вас от всего сердца. Мне очень приятно, что у него есть такой решительный человек, готовый на всё ради него. Я искренне рад, что вы брат господина Фердинанда…
Экхарт крайне редко преклонял колено перед кем-либо, кроме Фердинанда. Сильвестр знал это и поэтому понимал всю глубину благодарности этого человека. Его зёленые глаза смягчились.
— Я приму вашу благодарность, но мы его ещё не спасли. Битва начинается здесь, — сказал Сильвестр, к большому удивлению Экхарта. Он убрал руку и жестом пригласил рыцаря вернуться на своё место. — У меня скоро встреча с королевской семьёй. Я надеюсь, что мы получим их разрешение, но даже если и нет, Розмайн это не остановит.
— И вы принимаете это как ауб? — спросил Экхарт, снова усаживаясь в кресло, выражение его лица становилось всё более напряжённым.
— Вы двое проделали этот путь, пока ваш господин был в опасности. Вы, должно быть, принесли что-то ценное, верно? Покажите мне.
Чтобы получить разрешение королевской семьи на вторжение в Аренсбах и уничтожение Ланценавии, потребуются конкретные доказательства, и Сильвестр был уверен, что Фердинанд их собрал.
Экхарт взглянул на Юстокса, который достал из сумки несколько магических инструментов для записи звука, а затем извлёк из внутреннего кармана доклады.
— Это предполагалось использовать во время собрания герцогов, чтобы объявить о непригодности госпожи Дитлинды для правления Аренсбахом, но если вы также упомянете о растущем сговоре их герцогской семьи с Ланценавией и о вреде, причинённом господину Фердинанду, то королевская семья не сможет вам возразить.
Юстокс начал перебирать документы, и в этот момент в комнату влетел ордоннанц. Это было послание от первого принца.
***
— Все собираются в поместье Фердинанда. Хотя теперь его правильнее называть библиотекой Розмайн. Присоединяйтесь к ним. Они отправились туда готовиться вместо того, чтобы идти в академию, — вновь вернулся к разговору Сильвестр, когда ордоннанц закончил свои повторения.
Затем он положил на стол регистрационные броши — свидетельство того, что с Экхартом и Юстоксом будут обращаться как с дворянами Эренфеста. О многом говорило и то, что он решил принести эти броши в общежитие ещё до того, как услышал их слова.
Сильвестр продолжил:
— Шансы Розмайн возрастут, если у неё будут люди, знающие расположение замка Аренсбаха и способные провести её к залу восполнения. Спасите своего господина. Спасите моего младшего брата. Я рассчитываю на вас обоих.
— Да. Мы спасём его. Несмотря ни на что.
