Истребитель демонов, Бог войны, Повелитель всего и вся — таковы лишь некоторые из многочисленных титулов, присвоенных Вермуту Великому. Но среди всех этих титулов был один, лучше всего описывающий его, — Герой.
Триста лет назад наш Герой, Вермут Великий, вместе со своими спутниками отправился на поиски приключений…
Так начиналась старая сказка, которую рассказывали ему с самых пелёнок. В ней повествовалось о приключениях Вермута Великого, Сиены Мудрой, Анис Верной, Молона Храброго и Гамеля-глупца.
«Всех остальных называют великими, мудрыми, верными или храбрыми, так почему же я единственный, кого прозвали глупым?»
Всякий раз, когда няня читала эту сказку на ночь, в груди Юджина Леонхарта разгорался яростный огонь. Если бы только он мог говорить внятно, а не лепетать! Или по крайней мере если бы он мог подобающе двигать своим телом!
«Даже тупоголового Молона записали в храбрецы. Так почему я глупый? Нас двоих в какой-то момент подменили?»
Сколько бы он ни ломал голову, но так и не смог понять, каким образом этот тупица превратился в Молона Храброго.
«Храбрец? Они ни черта о нём не знают. Скорее, это ему больше подходит прозвище Молон Глупый».
Гамель-глупец всегда завидовал Вермуту. Он называл того, который во всём был лучше, своим соперником. Хотя никто больше с этим не соглашался.
«Придурок, написавший это, должно быть, был кем-то, кого я сильно обидел в прошлом», — Юджин сплюнул, скрежеща зубами от злости.
На самом деле, вполне понятно, почему сюжет истории был таким. Эти сказки адресовались детям, поэтому должны были быть лёгкими для чтения, а также интересными и поучительными.
Гамель постоянно бежал впереди Вермута. И продолжал в том же духе, даже когда они достигли перекрёстка, ведущего к замку короля демонов. Хотя Вермут и сказал, что им нужно идти направо, Гамель заупрямился и настаивал на том, чтобы повернуть налево.
«Чушь собачья».
В конце концов Вермут согласился послушать Гамеля. Однако на пути, по которому они пошли, их поджидала дьявольская ловушка… Глупый Гамель! Он хвастливо закричал, что король демонов устроил ловушку, потому что боится именно его. Что за идиот!
Десятилетний Юджин крепко сжал пальцы в кулак. Он, наверное, уже сотни раз перечитывал сказку, но каждый раз, когда доходил до этого места повествования, начинал быстро кипятиться.
Гамель был смутьяном. Из-за вспыльчивого характера у него со спутниками частенько доходило до драки.
«Вот эта часть имеет право на существование…»
После многих приключений Вермут со спутниками добрались до замка короля демонов. Но даже там Гамель-глупец отказался послушать Вермута. Гамель, который всё время бежал впереди других, не смог миновать ни одной ловушки, из-за чего Вермуту и его спутникам пришлось пережить множество бед.
— Как будто этот ублюдок знал, каково это было, — выругался Юджин сквозь стиснутые зубы.
Ловушки адского замка были не тем, что можно избежать по своему желанию. Поэтому, даже зная, что ждёт впереди, у них всё равно не было выбора, кроме как прорываться силой.
Гамель постоянно спорил со спутниками… Глупый, неотёсанный Гамель. Но всё же он любил своих товарищей. Гамель, весь покрытый ранами, вместо того чтобы сбежать, пожертвовал собою ради них.
Нет слов.
В последние минуты жизни, находясь в объятиях своих любящих друзей, Гамель сожалел, что никогда не был с ними достаточно честным.
— Сиенна, — сказал он, — ты мне всегда нравилась.
«Она мне не нравилась».
— Анис, пожалуйста, помолись за меня.
«Я этого не говорил».
— Молон, ты по-настоящему храбрый воин.
«Этот ублюдок был просто тупицей».
— Вермут, обязательно победи короля демонов.
Вермут поклялся на слезах Гамеля, что обязательно победит. После этих слов Гамель мирно закрыл глаза…
После этого смотреть больше не на что было. Нахмурив брови, Юджин закрыл книгу.
«Что же это, моим персонажем пожертвовали ради благостной детской байки?»
Бесчисленное количество детей учили тому, что даже у такого человека, как Гамель-глупец, может скрываться в груди праведное сердце. Он пожертвовал собой ради товарищей и даже пожалел, что был нечестным…
«Чёрт, неужели им, и вправду, пришлось продать моё доброе имя ради такого дешёвого урока?»
Несмотря на то, что он читал сказку невесть сколько раз, с каждым бесился всё больше. В конце концов, выплескивая ярость, Юджин швырнул книгу через всю комнату. Втайне он хотел найти того, кто написал эту историю, и избить до полусмерти, но автор книги, которая существует уже триста лет, был неизвестен.
«Вермут, Сиенна, Анис и Молон, вы четверо тоже виноваты, подонки. Как вы могли позволить написать такую сказку? Будь ты проклята, Сиенна. Хоть ты и плакала, когда я умирал!.. Неужели никто из вас даже не подумал о том, чтобы защитить честь своего погибшего коллеги?!»
Он подозревал, что так оно и было. Или по крайней мере, эта мысль пришла в голову, когда он оправился от вспышки гнева и отдышался. В конце концов, вряд ли они ожидали, что он обретёт вторую жизнь, помня всю предыдущую.
Чёртова реинкарнация!
Юджин вспомнил то время, которое провёл, плача в кроватке. По его мнению, годы младенчества были не менее мучительными, чем пребывание в замке короля демонов. Мало того, что он не мог ясно мыслить, но даже нормально двигаться и говорить. Поэтому каждый день этих ужасных тянущихся лет был вынужден жевать соску или смотреть на игрушки, подвешенные над колыбелькой.
Да, есть причина, по которой у него, десятилетнего, был такой тяжёлый взгляд: с юных лет ему приходилось убивать время, просто глядя вдаль.
Юджин тяжело вздохнул, потирая переносицу.
«Я не против реинкарнации, но почему нужно было переродиться в одного из потомков Вермута?»
Фамилия Вермута была Леонхарт.
— Если уж перерождаться, разве мало мест, куда я мог бы отправиться? Так почему мне достался род Вермута?
Любой другой порадовался бы такому удачному происхождению, но Юджин, всё ещё храня воспоминания о своей предыдущей жизни, никак не мог этого делать.
Всю свою жизнь он хотел затмить Вермута. И хотя не кричал о том, что они соперники, как утверждалось в сказке, но, правда, Гамель не мог не сравнивать себя с этим парнем на протяжении всего их пути.
В конце концов, он так и не смог выйти из тени Вермута. Как бы ни тренировался и ни старался, всё равно не смог сократить расстояние между ними.
«Вермут Великий».
Юджин поднял голову и посмотрел на огромный портрет, висевший на стене. Изображённый на нём Вермут выглядел точно так же, как и в его воспоминаниях о прошлой жизни.
«Глупый Гамель».
Он достал зеркальце из внутреннего кармана жилета и взглянул на своё отражение. На него смотрел десятилетний ребёнок, который ни капли не походил на Вермута. Но раз уж фамилия была Леонхарт, то он действительно был его потомком.
Сначала он думал, что всё это было лишь затянувшимся сном после смерти. Но уже давно смирился с тем, что это его новая реальность.
Потомком Вермута Великого стала реинкарнация Гамеля-глупца.
* * *
Кроме законной жены, у Вермута было множество наложниц.
«Он не проявлял чрезмерный интерес к женщинам, но, возможно, с возрастом изменился».
Вермут из воспоминаний Юджина был не просто сдержанным, а практически аскетом. Подумать только, что у такого человека в итоге было десять наложниц и целая куча потомков.
Читайте ранобэ Чёртова Реинкарнация на Ranobelib.ru
«В конце концов, он был ещё и человеком, так что я понимаю».
Только потомки законной жены были признаны прямыми наследниками рода Вермута. А семья Юджина, хотя также носила фамилию Леонхарт, была лишь побочной линией.
Тем не менее, они не бедствовали. И пусть особняк семьи Юджина не мог сравниться с главным поместьем Леонхартов в столице, но был достаточно роскошным, чтобы казаться эффектным в сельской местности. И хотя они были всего лишь побочными отпрысками, с ними обращались как с людьми с положением.
Величие этого просторного особняка особенно подчеркивал гигантский спортивный зал. Потомкам, унаследовавшим кровь Вермута Великого — Героя, Бога Войны, Повелителя всего и вся — не разрешалось пренебрегать тренировками. Эти слова были вбиты в голову Юджина с малых лет.
«Только не это…»
Герхард Леонхарт уставшими глазами смотрел на своего десятилетнего сына. Хотя он сам усердно тренировался с юных лет, его сын уже умудрился посрамить все его прошлые усилия.
Герхард, невзирая на то, что был потомком великого Вермута, не обладал талантом к боевым искусствам.
«С ним, и правда, что-то не так…»
Всякий раз, когда он видел сына, не мог избавиться от смешанных чувств. Из-за поведения Юджина, не похожего на детское, и его цепкого взгляда, в котором не было ни капли невинности, Герхард чувствовал, что между ними всегда была некая дистанция. А ещё, несмотря на то, что Юджин в детстве потерял мать, Герхард ни разу не видел, чтобы сын оплакивал его умершую жену.
И это было ещё не всё. Талант его сына… был велик. Настолько велик, что трудно поверить, что они одной крови.
«Он чудовище».
Неуместно так думать о единственном сыне, но Герхард не мог иногда не испытывать страха перед ним. Юджину было всего десять лет, он ещё толком не умел пользоваться маной, но его мастерство владения деревянным мечом нужно было сперва увидеть, чтобы поверить.
— Я просто размахивал им, и он сломался.
Юджин опустил меч, цокнув языком. В деревянный меч был вставлен железный стержень, что делало его слишком тяжёлым для ребёнка. Тем не менее Юджин настаивал на использовании такого меча с тех пор, как ему исполнилось семь.
Сначала Герхард посчитал, что это просто детское упрямство. Он даже подумал, что было бы забавно понаблюдать за тем, как Юджин со слезами на глазах попытается с ним справиться. Однако с тех пор прошло уже три года. Теперь Юджин мог с лёгкостью орудовать этим тяжёлым деревянным мечом и даже добавил мешки с песком, когда исходный вес показался ему недостаточным.
Герхард сглотнул, глядя на пол, усеянный обломками деревянного меча и в хлам разбитого манекена. Сколько времени прошло с тех пор, как его меняли в последний раз? Около трёх дней? Но удивляться было нечему. Все манекены в тренажёрном зале в какой-то момент пришлось заменить.
— У деревенского кузнеца руки из задницы растут, — проворчал Юджин.
Хоть слова и были слишком грубы, чтобы исходить из уст ребёнка, Герхард не потрудился указать на это. Таким уж был врождённый характер Юджина. Герхард изо всех сил старался исправить манеры своего сына в детстве, но дикая натура Юджина ничуть не поддавалась.
— Неужели ему не стыдно брать деньги за это дерьмо? Его нужно бы вызвать сюда и выпороть, но, отец, ты слишком милосерден.
— Это… Кхм… Не забивай себе головку. В следующий раз мы возьмём что-нибудь более прочное.
— Не утруждай себя поисками тренировочного манекена, просто принеси мне цельный брус из чистого железа. Всё равно буду просто бить деревянным мечом, так что нет необходимости придавать ему форму.
Герхард смотрел на своего сына, не находя слов. Он заметил, что телосложение сына стало крепче, и трудно было поверить, что ему всего десять. Честно говоря, если бы они сражались голыми руками, он подозревал, что мог бы даже проиграть…
«Я стал отцом дикаря».
Герхард не мог безмятежно радоваться таланту своего сына. Было ли это потому, что чувствовал, что его сын — чудовище? Нет, причина была не в этом. Среди множества чувств, которые Герхард испытывал к сыну, была и гордость. В отличие от своего отца, Юджин родился с блестящим талантом, поэтому как он мог не гордиться?
Однако вместе с гордостью приходило и чувство вины. Неоспоримым фактом было то, что он как отец не был достаточно влиятелен. То, что все потомки Вермута носили фамилию Леонхарт, не означало, что ко всем семьям относились одинаково. Прошло уже несколько сотен лет с тех пор, как ветвь семьи Герхарда была вытеснена в сельскую местность, и другие такие же побочные отпрыски рода, как правило, их игнорировали.
Должен ли он рассказать сыну о настоящем положении дел? Нет, лучше не стоит. В конце концов, не слишком ли эта тема сложна для понимания маленького ребенка?
— Могу я использовать настоящий меч?
Без тени сомнения Герхард с горечью покачал головой.
— Ты не можешь пока этого делать.
— Из-за Церемонии продолжения рода?
— Именно так. Если через три года примешь участие в церемонии, то сможешь владеть настоящим мечом.
— Разве нельзя сохранить это в секрете между нами?
— Так делать… недопустимо. Я Леонхарт и просто не могу игнорировать семейные традиции.
Церемония продолжения рода была традицией семьи Леонхарт, её проводили раз в десять лет. Во время Церемонии все дети в возрасте от десяти до пятнадцати лет, носившие фамилию Леонхарт, как прямые, так и побочные потомки, созывались в главное поместье.
Задумка этой Церемонии проста: нужно было решить, кто из них лучше всего подходит, чтобы носить фамилию Леонхарт. Действительно, не стыдно ли заявлять о том, что ты потомок героя, не доказав этого? Поэтому им не разрешалось брать в руки заточенное, «настоящее», оружие, пока не закончится Церемония продолжения родословной.
«Что за бессмысленная традиция».
Юджин не позволял своим мыслям вырываться наружу. Однако всякий раз, когда слышал что-нибудь о Церемонии продолжения рода или традициях семьи, он чувствовал отвращение и несварение желудка.
Единственной целью этой семейной традиции было подавление побочных потомков.
Побочным детям не разрешалось владеть настоящим оружием до окончания Церемонии продолжения рода. Им также не разрешалось тренировать свою ману. Зато дети прямой линии, проживающие в столичном поместье, могли свободно владеть любым оружием независимо от возраста и начинали учиться использовать ману с самых пелёнок.
«Вот в чём всё дело. Они хотят внушить с раннего возраста, что побочные потомки никогда не смогут превзойти законных».
Этот акт издевательства был настолько очевиден, что его мог заметить даже ребёнок. Тем более Юджин, который, хоть и был молод телом, обладал разумом взрослого человека.
Герхард не мог видеть, что происходит в голове сына, однако по угрюмому выражению лица догадался, что чувствует Юджин. И даже если сын с расстроенным выражением лица показался ему милым, чувство вины навалилось ещё сильнее.
«Если бы он только был наследником прямой линии…»
Талант его сына был блестящим, но на побочные семьи Леонхарт были наложены чёткие ограничения. На Церемонии продолжения рода через три года… Хотя его сын настолько выдающийся, что трудно поверить, что он ещё ребенок, но никоим образом Юджин не сможет конкурировать с истинными наследниками, выросшими в главном доме.
Такая реальность заставляла Герхарда чувствовать себя измученным. Если бы он только родился бесталанным, как и отец… Тогда Юджину не пришлось бы ощущать пропасть между врожденным талантом и проблемами, возникающими в реальности.
— Почему у тебя такое выражение лица, отец?
— Нет… ничего такого.
«Ещё бы. Ежу понятно, что он снова винит себя в том, что не смог предоставить мне лучшие возможности».
Юджин, глядя на Герхарда, цокнул языком. Из-за ясных воспоминаний прошлого ему было трудно считать Герхарда отцом, однако невозможно отрицать, что он переродился его сыном.
— Отец, давно мы не дрались, может, поиграем?
— М-м… Что?
— Я предложил подраться понарошку.
Юджин не упоминал слово «спарринг». Он постарался представить себе чувства отца, десятилетний сын которого вызвал на спарринг. Поэтому и использовал слово «игра», но лицо Герхарда всё равно застыло в ужасе.
Сначала Герхард почувствовал, как наливается тяжестью его нутро. Затем он посмотрел на руку своего сына, размахивающего деревянным мечом с железной сердцевиной, словно игрушкой.
— Д-давай в другой раз.
Если бы его десятилетний сын случайно использовал всю свою силу во время игры… Герхард быстро отступил, вспотев от одной мысли об этом.
Юджин захихикал, наблюдая за побегом отца.
