Закончив говорить, она посмотрела на подчиненных духов семьи Маммон.
Затем Каиван первой открыла рот. «У меня есть вопрос!»
Она пошевелила губами, пытаясь заговорить, но ей было трудновато сразу что-то сказать.
Скатах любезно подождала ее.
Поколебавшись некоторое время, Каиван наконец нетерпеливо спросила: «Если Ситри действительно Королева Лени, почему она до сих пор скрывала это от нас? Почему она просто уединилась, а не царствовала как королева?»
Камван не могла понять. Она была королевой с одним из семи смертных грехов и Божественной энергией. Но почему она жила как один из пяти директоров Рынка Подземелий, а не как королева?
Потому что боялась трех других королей? Может быть, потому, что на нее могли совершить покушение, если бы узнали, что Королева Лени жива?
Учитывая политические обстоятельства, вполне вероятно, что остальные три короля не знали о том, что Королева Лени жива, или же они могли не знать, что Ситри была одним из пяти директоров Рынка Подземелий.
Даже в записях о семье Маммон не было указано, что Ситри была Королевой Лени, поэтому вполне возможно, что три короля не знали о ее существовании.
Согласно различным записям, Королева Лени всегда закрывала свое лицо и тело черной вуалью и мантией. Поэтому не было ничего странного в том, что Король Гордыни, Король Зависти и Король Похоти считали Королеву Лени и рыжеволосую ведьму, любовницу Маммоны, двумя разными женщинами. На самом деле, такой ход мыслей был наиболее правдоподобным. В противном случае тот факт, что Король Алчности и Королева Лени были любовниками, слишком сильно спровоцировал бы других королей. Они бы решили, что их романтические отношения мешают их союзу.
На вопрос Каиван Скатах нахмурилась. Дело было не в том, что на ее вопрос было трудно ответить. А потому, что даже Скатах не знала, почему.
Скатах посмотрела на Пламя Красного Лотоса, пылающее в воздухе. В отличие от самой Скатах и Гусиона, которые последние тысячу лет были заточены в Лабиринте Алчности, Аамон до недавнего времени то появлялся, то исчезал из Лабиринта Алчности. Более того, он всегда встречал Ситри с Ёнг-Хо. Возможно, у него есть какие-то подсказки.
Ёнг-Хо и Каиван тоже повернулись к Аамону.
Аамон прошептал тихим голосом: [Я не уверен в ее намерениях, но…]
[Когда я увидел ее через тысячу лет, она отличалась от той, что я знал раньше].
[В тот день, когда была закрыта небесная дверь, она, вероятно, была сильно ранена].
«Ранена?»
[Да, потому что это был жестокий бой.]
[Не будет странным, если я скажу, что она была так сильно ранена, что не смогла бы исцелиться даже за тысячу лет].
Более того, Ситри была с Маммоном до его последнего мгновения. Прямо перед или после того, как Маммон закрыл небесную дверь, могло произойти что-то, о чем не знали 12 духов Маммона.
[Если я говорю, основываясь на своем впечатлении о ней…]
[Ситри, как она есть сейчас, неполноценна. Она не сможет должным образом осуществлять свою власть в качестве Королевы Лени].
***
В твердой солидарности трех директоров появилась трещина. Чужеродная сила проникла сквозь поток их маны, которая еще мгновение назад была единым целым.
Это было похоже на взрыв. Он был мгновенным, но это была огромная сила, которая полностью вытеснила ману трех директоров.
Абрасакс, который гордился своей «сильнейшей маной» на Рынке Подземелий, был более чувствителен к мане, чем любой из пяти директоров. Как только он столкнулся с маной Ситри, Королевы Лени, он остро почувствовал ее.
Это была сила настоящей Королевы, обладающей и одним из семи смертных грехов, и божественной энергией.
Абрасакс почувствовал, что его переклинило. Он ничего не слышал о ней от Короля Гордыни.
От Короля Гордыни он узнал, что Ситри была любовницей Маммона и что она была великим демоном, который жил очень долго.
Что же ему делать? Как ему поступить с королевой, стоящей перед ним?
Читайте ранобэ Создатель подземелий на Ranobelib.ru
Короткий миг показался вечностью. Абрасакс с изумлением увидел Ситри, а Бифронс пытался привести в действие спрятанное секретное оружие. На фоне хаотической ситуации Оробас, «сильнейшая физическая сила», предоставил себя инстинкту Красного Демона.
Когда все обратили внимание на Ситри, Оробас упал на землю.
Затем он бросился к Самаэль, которая еще не успела вырваться из маны Абрасакса.
Расстояние между ними мгновенно сократилось.
Оробас метнул свой удар в глаза Самаэль. У него не было ничего похожего на личную неприязнь к ней. Он просто двигался так, как было выгодно его уникальному боевому чутью Красного Демона. В каком-то смысле он действовал, основываясь на своем холодном рациональном рассудке.
У Оробаса было два варианта развития событий.
Один из них заключался в том, чтобы стать союзником Самаэль. Это был лучший вариант.
Хотя Ситри проявляла к ней явную враждебность, если бы Самаэль объединилась с тремя другими директорами, это было четыре к одному. При любых обстоятельствах они могли победить ее.
Но ситуация была бы совершенно иной, если бы Самаэль объединился с Ситри.
В этом случае матрица боя была бы три к двум. Учитывая необычайную силу Ситри, было весьма вероятно, что три директора потерпят поражение, несмотря на их численное превосходство.
Оробас не был уверен, какая из двух ситуаций сложится. Поэтому Оробас решил исключить количество случаев. Если бы Самаэль умерла здесь, относительное превосходство три к одному все равно не изменилось бы.
Оробас нанес удар. Несмотря на то, что он был одержим идеей наносить быстрые удары без подготовки, его удар был мощным до невозможности. Если бы он ударил ее точно, то было бы ясно, что ее хрупкое тело будет разбито в один момент.
В этот момент сила короля демонов, которую Самаэль отчаянно напрягала, оказалась немного быстрее его удара. Его кулак, направленный в центр груди Самаэль, слегка задел ее плечи. Но даже его пропущенный удар был достаточно силен, чтобы разбить ее плечи. Они были в клочья, как будто их разнесло взрывом, а на ее теле, подвергшемся воздействию его удара, были сильные порезы. Черные крылья, расположенные за ее разбитыми плечами, буквально испарились.
Даже пять директоров не знали о силе друг друга. Вместо того чтобы думать о том, почему его удар промахнулся, Оробас тут же подготовил вторую атаку. Самаэль не смогла снова применить свою силу, потому что закрыла глаза от сильной боли. Все, что она могла делать, это ужасно кричать от боли.
Абрасакс и Бифронс наконец поняли ситуацию. Они поспешно перевели взгляд на Самаэль и увидели, что та кричит от боли. Самаэль была еще жива.
Оробас поспешно развернулся. Вместо того чтобы ударить ее по голове, он ударил ее кулаком в спину. Его удар промахнулся. Когда он перевел взгляд после удара, Ситри уже начала наносить удары по его груди.
На этот раз взгляды Ситри и Оробаса пересеклись. Оробас стиснул зубы, но вскоре после этого его гигантское красное тело с силой отскочило.
Абрасакс и Бифронс одновременно излучили свою ману. Мана Абрасакса надавила на Самаэль, а мана Бифронса оживила ману трех других директоров и вытолкнула Ситри, которая полностью высвободила силу Королевы Лени.
Кровь хлынула по всему телу Самаэль, которая сильно дрожала. Кровавые выделения окрасили ее белое платье в красный цвет.
«Убей ее, убей ее!» крикнул Абрасакс, полный злобы. На его лице уже была радость.
Но Бифронс был другим. Он бесконечно обливался холодным потом. Сейчас было не время тратить ману на Самаэль.
«Абрасакс!» крикнула ему Ситри.
Абрасакс оглянулся на Ситри, словно внезапно опомнился. Оробас, которого отшвырнуло, тоже быстро встал и посмотрел на Ситри.
Божественная энергия Лени сияла. Божественная энергия, нашедшая своего владельца, соединилась с Грехом Лени, создав огромную ману.
Мана Абрасакса, сжимавшая Самаэль, быстро иссякла. Кроме того, объединенная мана трех директоров, которые, казалось, в любой момент могли поглотить Ситри, была вытолкнута еще раз.
«Королева Лени!»
Абрасакс был поражен. Чувствительный к мане, он понял, что происходит прямо на его глазах. Именно поэтому его переполнял инстинктивный страх.
Его мана была ослаблена. Его мана, одолевшая Самаэль, была не просто вытеснена или испарилась. На самом деле, она была ослаблена. Затем она исчезла. Но скорость ее ослабления была необычайно быстрой. Казалось, его унесло потоком времени.
Ситри снова влила ману в Божественную Энергию. Божественная Энергия, резонирующая с Грехом Лени, высвободила присущую ей силу.
‘Коррозия границы’.
Это было название, которое Маммон придумал для этой силы. Все враждебные силы, которые входили в пределы этой силы, быстро ослабевали. Затем они погибали.
