Бледно-белые лепестки танцевали в воздухе, смешиваясь с хлопьями падающего снега.
Линь Цзе открыл глаза и посмотрел вперед. В поле его зрения попала изящная спина дамы с серебряными волосами, одетой в белый атлас. Её голова была поднята, она смотрела на гигантское дерево, возвышавшееся перед ней.
Окружающий пейзаж был похож на сон, но Линь Цзе теперь понимал, что всё это — иллюзорные объекты, созданные из эфира. Если бы он захотел, то мог бы изменить или разрушить всё вокруг.
Он продолжил идти дальше по хорошо знакомой ему цветочной тропе.
Услышав движение, Байинь обернулась и улыбнулась. На её голове красовалась белая, как слоновая кость, корона, а за ухом прятался цветок ириса, который Линь Цзе подарил ей во время их первой встречи.
Сколько бы раз я ни смотрел на это практически идеальное лицо, я всё равно не могу не поразиться её красоте… — подумал Линь Цзе.
Он подошел к ней и провел рукой по воздуху, собирая эфир, а затем среди снежинок и лепестков появилась белая деревянная скамейка.
Он сразу же сел и похлопал по пустому месту рядом с собой.
Байинь мягко усмехнулась и, приподняв полы своей юбки, села рядом с ним. «Похоже, ты становишься всё более искусным в создании и изменении царства снов».
Линь Цзе взглянул на Байинь, сидевшую на скамейке с гордой осанкой, будто королевская особа, и почувствовал себя героем фильма «Римские каникулы».
Как и репортер из фильма, который «похитил» принцессу Энн, он тоже чувствовал себя так, словно привел фею в недостойное её взгляда царство смертных.
Он слегка кашлянул, скрывая неловкость, и ответил: «Это же просто. Кроме того, я уже пробовал спускаться в царство снов и влиять из него на реальность. Это было… замечательно».
«Когда царство снов пересекается с реальностью, это приводит к скручиванию, искривлению и искажению времени и пространства. Те, кто окутан царством снов, также испытывают изменения, и их сознание будет направляться твоим царством снов так же, как если бы они видели обычный сон», — произнесла Байинь.
«В конце концов, царство снов — это всё равно сон. Если он нестабилен, то колебания внутри него будут более значительными, что приведет к большим расхождениям с реальностью».
«Понимаю», — задумчиво кивнул Линь Цзе.
Это объяснение было похоже на его собственные размышления. Фантастические сцены, которые он наблюдал в царстве снов, скорее всего, были результатом того, что люди дали волю своему подсознанию, когда их насильно затащили в царство снов.
Благодаря объяснениям Байинь он теперь лучше понимал, что тогда произошло.
Кто бы мог подумать, что все эти взрослые серьезные люди страдают синдромом восьмиклассника [1].
Именно поэтому Линь Цзе так странно посмотрел на Джозефа и Винсента, когда увидел их после пробуждения. Однако он не стал над ними смеяться, так как понимал, что все мужчины до самой смерти будут молоды душой.
Что же касается Муинь… С ней всё было ещё проще. Она уже сказала, что хочет стать Луной и вершить правосудие…
Во сне она была Сейлор Мун.
Линь Цзе посмотрел на возвышающееся над ним драконье дерево и сказал: «Один из моих клиентов подарил мне сердце дракона, но…»
«Но в итоге ты поглотил всю энергию сердца», — с улыбкой продолжила Байинь.
Линь Цзе кивнул, одновременно вздохнув с облегчением. Его догадка оказалась верной.
Раз она знала об этом, и для неё это не было чем-то странным, значит, тот плод, который она дала ему раньше, и это фруктовое дерево тоже связаны с драконами… Окаменелости этого мира — не динозавры, а настоящие драконы из легенд!
Кроме того, казалось, что в теле Линь Цзе произошли изменения после того, как он съел плод, что привело к резонансу с сердцем дракона и позволило ему выкачать всю его энергию.
Я зря обвинял тебя в бездействии, Блэки!
Присмотревшись, Байинь заметила, что Линь Цзе, стоявший перед ней, излучал ауру, очень похожую на ауру драконьего рода. В его ониксовых глазах прятался оттенок темного золота, сердце билось сильно и уверенно, а вокруг него постоянно ощущалось устрашающее давление.
Хотя, похоже, он всё ещё не осознавал этого.
Если бы Линь Цзе захотел, то смог бы стать полноценным драконом.
И это драконье сердце… Его появление определенно не было случайностью.
Всё мистическое было связано между собой, как притоки имеют связь с главной рекой.
Читайте ранобэ Я вовсе не слуга Демонического Бога на Ranobelib.ru
И чем шире и длиннее становилась главная река, тем больше новых рек она могла поглотить. То же самое было верно и для мистических событий: чем сильнее была чья-то судьба, тем больше тайн притягивалось к нему.
Интересно… Байинь с любопытством разглядывала Линь Цзе.
Линь Цзе ничуть не смутился ее пристального взгляда. В конце концов, от него не убудет из-за того, что она просто смотрит.
«Ах да, стоит ли мне продолжать расширять царство снов?» — Линь Цзе пожал плечами и продолжил разговор.
Он достал книгу из человеческой кожи и объяснил, что в ней записано.
Затем он спросил: «Я хотел бы выделить часть своего эфира, чтобы выучить эти заклинания. Не могла бы ты научить меня, как это сделать?»
Байинь дважды моргнула, ошеломленная этим вопросом, а затем её губы изогнулись в лукавой улыбке. «Ты ещё не освоил фехтование, а уже хочешь научиться чему-то другому. Значит, тебе придется заплатить за урок».
Линь Цзе нервно кашлянул, на его лбу выступили капельки пота. Зачем я это сказал? Я только что показался тем, кто ищет повод сбежать от учебы!
Это был всем известный принцип «не откусывай больше, чем можешь прожевать». Однако магия интересовала Линь Цзе больше, чем фехтование. В конце концов, он был обычным человеком и сражения и убийства ему не нравились.
Улыбка Байинь стала шире. «Как насчет такой платы? Отдай мне свое кольцо».
Когда Линь Цзе сегодня пришел к ней, она сразу же заметила кольцо на его пальце и узнала его.
Контрактное кольцо Вальпургии… Другими словами, две из четырех Изначальных Ведьм, которые скрывались в царстве снов, уже взаимодействовали с Линь Цзе.
Линь Цзе взглянул на руку и понял, что кольцо, которое он недавно надел, последовало за ним в царство снов. Когда он решил снова попытался снять его, то обнаружил, что кольцо ослабло и его можно было спокойно стянуть с пальца.
Но на мгновение он замешкался, так как в его сознании возник образ дующейся Муинь. Казалось, ей очень понравилось это кольцо, и дело даже дошло до того, что она устроила из-за него небольшую истерику.
Если Линь Цзе отдаст кольцо, не сказав ни слова, то Муинь будет злиться ещё больше…
«Давай ты попросишь что-нибудь другое? Это кольцо довольно важное». Линь Цзе посмотрел на Байинь, и та решила не настаивать.
Вместо этого она протянула руку и сорвала цветок ириса, выросший возле скамейки. Она быстро оборвала все лепестки, оставив только стебель, из которого сделала кольцо.
Передав Линь Цзе кольцо из стебля цветка, Байинь произнесла: «Надень мое кольцо, и я научу тебя магии».
Глядя на её улыбку, Линь Цзе решил, что это не будет слишком большой проблемой. Как и в случае с обучением фехтованию, он чувствовал, что может только выиграть от этого.
Кроме того, если он уже однажды отказал ей, то делать это во второй раз было бы невежливо.
«Хорошо».
Едва Линь Цзе успел протянуть ей руку, как Байинь тут же надела на его палец кольцо.
—
Муинь с широко раскрытыми глазами толкнула дверь в комнату своего босса.
Если бы Линь Цзе не спал, он бы сразу понял, что эта Муинь — подделка.
Как обычно спокойная девушка могла проявлять такие сильные эмоции? Это было невозможно.
На самом деле это была Вальпургия, овладевшая телом Муинь.
Когда Вальпургия вернула себе власть над Луной, она также вернула себе часть своей силы. Теперь она снова могла покинуть царство снов.
Толкнув дверь, она увидела плоть, расползшуюся по комнате, словно паутина. Она с отвращением пробормотала себе под нос: «Как смеет Байинь быть такой самодовольной, даже не потрудившись скрыть себя, когда…»
Тут она потеряла дар речи, увидев, как из стены пророс цветок ириса на тонком стебле, который затем мягко приземлился на руку Линь Цзе и превратился в кольцо.
Вальпургия в шоке взирала кольцо — символ заключенного договора. Ведьма, настолько высокомерная, что долгие века даже не думала заключать договор с людьми… И эта Байинь сейчас заключила договор с человеком?!
——
[1] Чунибьё (синдром восьмиклассника) — японский разговорный термин, обычно используемый для описания детей раннего подросткового возраста, имеющих идеи величия и переоценивающих себя и своё значение в мире (например, убеждённых в обладании особыми скрытыми способностями или знаниями, которые могут поставить под угрозу мировой порядок и т. п.).
