Золотистые глаза Саймона спокойно опустились, в его холодном взгляде не было заметно никаких эмоций.
— Теперь вы выдвигаете обвинения, — пробормотал он неодобрительным тоном.
Он снял монокль и положил его во внутренний карман рубашки. Словно не желая быть рядом с ней, Саймон поднялся по лестнице и посмотрел на Луину.
— Я не знаю, почему я должен слышать такие слова обвинения от Королевской принцессы Луины. И вообще, какое отношение мы с вами имеем друг к другу?
Луине стало горько. Чувствуя, что ее глаза начинают дрожать, она выпрямилась, пытаясь взять себя в руки. Она убеждала себя, что все это лишь иллюзия. Ей и в голову не приходило, что какой-нибудь мужчина сможет устоять перед ее очарованием.
Она подумала про себя: разве он не такой же? Разве Саймон Терроан не создал фейерверк ради нее?
— Нет, мы, э, встречались раньше. Во время последней битвы в Океании. Вы спасли мне жизнь.
— О, неужели? Я понятия не имел.
Саймон улыбнулся, его глаза прищурились. Он выглядел так, словно никогда раньше не слышал о подобной ситуации. Его улыбка была искажена и перекошена, оставляя особое неприятное чувство.
— Но какое это имеет отношение ко мне?
— Это не имеет значения! Я должна выйти за вас замуж! Вам не кажется, что это предложение было бы полезно и для вас в том числе?
— Кому так кажется?
— Мне, но я уверена, что вы того же мнения.
Эта женщина, подумал Саймон, кажется, склонна к высокомерию, а ее голова полна только глупости и невежества.
Она надменно вздергивала подбородок и отвечала с чувством порочности. Всего через 10 минут после их встречи Саймон смотрел на эту женщину, которая истощила всякое оставшееся у него добродушие, и думал о ней как о мерзости.
Разница между этой женщиной и Калией подобна грязи под моими ногами и широкому небу над головой.
Даже если бы он был вражеским солдатом, Калия кормила бы его водой из рук, если бы он умирал у нее на глазах. Он чувствовал себя так, как будто это была излишняя трата сил — иметь дело с этой особой. Саймону совершенно не хотелось тратить время на такие неприятные и хлопотные вещи. Все это казалось оскорблением по сравнению с тем, когда он недавно проснулся в самом лучшем настроении на свете.
— Извините за грубость, но я больше не чувствую необходимости с вами разговаривать. Так как вы пришли напрасно, я не придам этому значения. Я пойду.
Саймон повернулся и зашагал прочь, оставив принцессу с дрожащими от унижения губами.
Луина кричала вслед, пока он лениво зевал, неторопливо поднимаясь по лестнице.
— Герцог Терроан! Разве вам не интересно, почему я пришла сюда, чтобы предложить брак?
— Абсолютно.
Луина покраснела, услышав твердый, пренебрежительный ответ Саймона.
— Ха!
Глядя на разъяренное лицо Луины, Саймон невольно улыбнулся.
Пожав плечами и пытаясь подняться по ступенькам, он обратился к Луине, словно запоздало вспомнив что-то.
— Ах, если подумать, у меня есть вопрос.
— Хм! Что бы это ни было, я уже потеряла интерес даже отвечать.
Луина резко отвернулась от него, скрестив руки на груди и скривив лицо, словно говоря, «А теперь только взгляните на это!» Похоже, ей было наплевать на Саймона и на то, что он скажет.
— Вы сказали, что видели Калию сегодня утром. Она тоже вас видела? — Спросил он.
— Зачем вам это знать?
— Я спрашиваю из чистого любопытства, конечно же.
Выражение лица Саймона начало смягчаться, его глаза заблестели и наполнились теплом. Вместе с его мягким голосом это заставило лицо принцессы исказиться.
— Но на всякий случай… Вы говорили ей что-нибудь бессмысленное, что и мне некоторое время назад?
Как человек, выкрикивающий признание в любви, он сказал усталым голосом:
— Принцесса Луина, пожалуйста, ответьте.
— … Это так странно, что я даже не могу в это поверить. Вы интересуетесь мной не больше, чем пылинкой. Это все, что вам от меня нужно — спросить, видела ли меня Калия?
Она понизила голос, стараясь скрыть сдерживаемый гнев.
— О боже… Вы таки заметили? Она — единственное, что меня волнует в этом мире, — Саймон ответил с выражением раскаяния. — Как это, должно быть, стыдно!
Неожиданно его улыбка стала мягкой и нежной. Это заставило глаза Луины дрогнуть. Но это не означало, что ее гнев и оскорбленность рассеялись. Крепко сжав губы, она взяла книгу, которую держала в руках, и высоко подняла подбородок, отчаянно пытаясь вернуть свою гордость, которая ушла глубоко под землю.
Она сказала самым глубоким голосом, который Саймон когда-либо слышал.
— Ха! Если вам так любопытно, спросите ее сами, поскольку у вас, похоже, особые отношения…
Холодно бросила Луина, сгибая колено, прежде чем топнуть.
— Тогда я покидаю вас, — затем она захлопнула дверь и вышла.
* * *
Перед кабинетом наследного принца
Прежде чем открыть массивную дверь, Саймон остановился перед ней, нахмурившись и потирая подбородок.
Принцесса ушла, но на следующий день я получил нелепое письмо от Калии. Я был так расстроен, что не успел спросить ее об этом.
Читайте ранобэ Это не твой ребенок на Ranobelib.ru
Неважно, насколько бестактной и невежественной она была во всем, что не касалось войны, в конце концов, «это» была вина Калии. Послать письмо с извинениями человеку, с которым ты провела ночь! Пока Саймон был погружен в свои мысли, его гнев, казалось, вырвался наружу. Его глаза вспыхнули, и он заскрипел зубами от волнения. Это был первый раз, когда он был так взбешен Калией за последние 10 лет, что знал ее.
Жаль? Ей было жаль? Извинялась? Вот просто так? Это, казалось, означало – то, что произошло между ними двумя, – это…
Это все равно что сказать, что ты сделала что-то, чего не должна была делать. Калия…
Как будто ты сделала что-то такое, что стоит сожаления. Он с горечью прикусил нижнюю губу.
— Ха-а, — он вздохнул, вспомнив эти слова из письма.
Он не знал, как открыть глаза этой глупой женщине.
Должен признаться.
В прошлый раз я вел себя глупо. Глупо, безмозгло, тщеславно и запуганно.
Даже в Академии Саймон постоянно отрицал, что испытывает к ней какие-то чувства.
Я скучал по Калии, думал о ней, мечтал о ней. Даже когда я впервые увидел ее во сне, я думал, что на меня было наложено какое-то проклятие.
Не могу поверить, что полюбил женщину, которая была свирепа, как лев…!
Теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, что я полюбил ее с того самого момента, как впервые увидел.
Но пять лет, чтобы осознать это, один год, чтобы отрицать это, и… еще один год, чтобы признать это. Семь лет для меня. Это раздражает.
Признавшись самому себе в своей любви к Калии, он только еще больше забеспокоился и пришел в себя. Это было похоже на внезапное открытие, вскрывающее в нем рану, о существовании которой он раньше и не подозревал.
Я люблю Калию.
Мне нравится Калия… Нет, я уже люблю ее до безумия, да?
Это было неожиданным и в то же время очень интересным открытием для себя.
Саймон так старался сказать Калии, как сильно она ему важна. Если бы не эта чертова жестокая война, которая разразилась!
Очередные семь лет!
Из-за Калии, которая всегда была на передовой, Саймон также вызвался на передовую вместе с ней, в результате чего он вернулся как герой войны.
Это было, действительно, просто его единственным желанием — защитить Калию…
Когда начался спор между островными государствами Матахари, Океанское море было потревожено пиратами. Это продолжалось до тех пор, пока Империя не вмешалась, вызвав войну.
В течение семи лет беспрерывно вспыхивали бойни, мешая ему уложить дела. Если бы он не заметил никаких признаков опасности, то вернулся бы весь в крови. При таких обстоятельствах признание в любви было бы роскошью. Всякий раз, когда Калия истекала кровью или была ранена, Саймон думал о том, чтобы как можно скорее покончить с этой проклятой войной.
Калия была для него гораздо важнее, чем безопасность Империи.
Война закончилась через семь лет с минимальным кровопролитием, так как чудовищный воин-главнокомандующий Калия и чрезвычайно талантливый беловласый маг были полны решимости покончить с ней как можно скорее, вступая в бой с большим рвением и решимостью.
Из-за этого можно было сказать, что воины сумели вступить в предполагаемую 100-летнюю войну, которая закончилась всего за семь лет, благодаря двум людям.
— …И что ты делаешь, говоришь «мне жаль» парню, с которым вы уже пересекли последнюю черту… — цинично пробормотал Саймон себе под нос.
Услышав его голос, стражник, стоявший у двери, бросил на него быстрый взгляд. Был ли там страж или нет, не имело значения. Саймон пристально смотрел на плотно закрытую дверь и упорно цеплялся за странный дискомфорт, который он чувствовал.
Мне кажется, Луина что-то сказала Калии, но… что же она сказала?
В прошлый раз, когда я спросил ее, встречалась ли она с принцессой, у нее было странное выражение лица, но она не выказала особого раздражения.
На какое-то время меня успокоили слова Калии, что она просто поздоровалась.
— Саймон, мне кажется, я зашла слишком далеко. Я еще раз извиняюсь за тот день…
…Он не мог расспрашивать ее подробно, потому что прежде чем Калия успела закончить свои слова, его глаза вспыхнули в гневе, и ему пришлось гасить огненный шар, который он бросил из злости.
Именно Саймона учили быть рациональным и холодным ко всему. Однако, когда дело доходило до Калии, его рассуждения, казалось, были выброшены в окно. Все его напряжение было сосредоточено на ней, ему было так легко возбуждаться и беситься рядом с ней.
Мне нужно исправить эту мучительную личность. Уменьшите количество поддразниваний Калии. Нет, но разве я этого хочу? Ах, я действительно в беде… Неужели я предпочел бы скучать?
Он почему-то чувствовал, что необходимо было немного сократить свои глупые мысли о Калии.
Если он попытается и сделает это, не уменьшится ли его жгучий интерес к ней? Саймон, нахмурив брови, покачал головой и открыл дверь в кабинет наследного принца. Его кузен, который, как он думал, задержится допоздна, сидел на террасе. Мужчина устроился на перилах и попивал виски.
В этой странной атмосфере Саймон на мгновение нахмурился и спросил:
— Что происходит?
Взгляд Луисмонда скользнул по столице внизу. Огни домов мерцали, как звезды на ясном ночном небе. Повернув голову, он молча посмотрел на Саймона, прежде чем помахать рукой в знак приглашения.
Что с ним такое?
— Пойдем, выпьем чего-нибудь.
— В чем дело, Ваше Высочество? Что это вдруг с вами?
Луисмонд молча пожал плечами.
Его глаза выглядели довольно встревоженными. Саймон молча встал рядом с мужчиной, затем глубоко вздохнул и резко спросил:
— У вас был какой-то странный разговор с Калией?
