Предупреждение: Особо впечатлительным перед прочтением главы стоит запастись успокоительным.
Прибыв в Императорский дворец после длительного банкета в Академии, вместе с остальными полусонными волшебниками Саймон почувствовал, что в замке стояла напряженная тишина.
«Произошло что-то странное?»
Поразмышляв об этом, он направился к магической башне, чтобы положить свой багаж, а после со странным чувством нелепости отправился с отчетом о командировке к дворцу наследного принца, по пути к которому ему на пути повстречались несколько людей, что поприветствовали его, но их поведение показалось архимагу странным, так как они избегали смотреть друг другу в глаза.
Помимо этого, Саймона на разные мысли наводила неестественная тишина дворца, и то, что проходившие мимо него служащие избегали его взгляда. Подобное вызывало еще больше беспокойства, и потому он из-за всех сил пытался определить возможный уровень угрозы, но даже так юноша не мог обозначить возможные причины столь неприятной атмосферы и ненормального отталкивающего обращения, поскольку для него это было неведомое и жгучее чувство, как будто между его пальцами застрял крошечный шип.
Размышляя над этим, архимаг, сам того не заметив, дошел до кабинета кронпринца и, успокоившись, он вошел, сказав:
— Я здесь, чтобы доложить о командировке, ваше высочество.
Посмотрев на своего кузена, юноша увидел обычную картину утопающего в документах кузена, который поднял голову, чтобы взглянуть на него, но Саймон на мгновение заметил, как лицо наследного принца застыло, но после тот снова ярко улыбаясь произнес:
— Входи, я тебя ждал.
После этого он встал и обнял архимага, несколько раз похлопав его по спине, что показалось ему странным, поскольку прикосновение было более сильным и, казалось, излучало большее напряжение, чем обычно.
Подобное заставило Саймона насторожиться еще сильнее, поэтому он, нахмурившись, взглянул на принца и сказал:
— …Все сегодня странные.
— Что?
Услышав вопрос кузена, юноша пристально посмотрел в его небесно-голубые глаза и ответил:
— Все такие… странные. Служащие дворца либо смотрят на меня как на чудовище, либо же избегая моего взгляда съеживаются, делая вид, что слишком заняты. И ты тоже… ведешь себя странно.
После его слов Луисмонд закрыл глаза и, улыбаясь, произнес:
— Странно.
Затем он отправил горничную за холодным чаем, тем самым стараясь оттянуть момент своего ответа на заявления Саймона, который, подозрительно посмотрев на него, вскоре выложил отчет на стол и продолжил молча изучать наследного принца. Когда горничная принесла холодный ромашковый чай, тот нарушил гнетущую тишину, сказав:
— Пойдем выпьем.
Увидев ромашку в чае, архимаг невольно пробормотал:
— Да, кстати, я ведь недавно получил чайные листья от Калии… Но почему именно с ромашкой?
— Кхм.
После слов своего кузена, Луисмонд резко прекратил пить чай и ромашка, что попала ему в рот, чуть не вылетела у него из носа, отчего он, кашлянув, вытер рот и вздохнул, поставив вспотевшими руками чашку на стол.
Он со вчерашнего дня беспокоился именно об этом моменте и потому, став более серьезным, кронпринц взглянул на Саймона и сухо произнес:
— Калия ушла.
Нахмурившись, молодой человек посмотрел на Луисмонда, спросив спокойным голосом:
— Что ты только что сказал?
Чувствуя, что скоро случится катастрофа, наследный принц, молясь богу, медленно закрыв и открыв глаза, вздохнул и ответил:
— Калия вчера ушла.
— Куда?
— …Не знаю.
— Что?
— Она просто встала и ушла, — неуверенно ответил Луисмонд, не представляя себе, что настанет день, когда ему придется говорить подобные вещи, и потому, жуя мясо, он заставил себя встретиться взглядом с Саймоном, который, на мгновение побледнев, снова спросил подавленным голосом:
— Калия ушла? Ты позволил ей уйти, не зная, куда она направляется?
Вспомнив слова, которые выбрал Луисмонд говоря о том, что их давняя подруга не просто уехала в путешествие или же в отпуск, а просто ушла, юноша испытал шок, и его уставшее лицо застыло, а единственным признаком испытываемого им беспокойства было то, что он сжимал и разжимал кулаки. Эта привычка была результатом длительного наблюдения за привычками Калии.
«Уехала? Кто? Калия? Она ушла? Почему?»
Размышляя над словами своего кузена, Саймон сначала подумал о том, что эта была просто плохая нелепая шутка, так как в свое время он бывало злился на Рэймонда из-за его плохого чувства юмора, но сколько бы юноша не смотрел на кронпринца, тот никак не говорил о своем розыгрыше, а скорее молчанием и твердым взглядом убеждал мага в правдивости своих слов.
Атмосфера вокруг них была насколько тяжелой, что молодой человек почувствовал удушье, и в тот момент, когда он понял, что молчание наследного принца означает его искренность, сердце архимага резко заболело.
Тук. Тук. Тук.
Оно так сильно разрывалось и готовилось в любой момент вырваться из груди, что даже несколько вздохов не помогли ему успокоиться, а наоборот, боль только стала сильнее от чего юноша отчаянно произнес:
— Не лги мне! У неё не было причин уходить!
— Мне бы тоже хотелось верить в подобное, но кажется у неё была «причина» для отъезда, о которой не знаю даже я.
Читайте ранобэ Это не твой ребенок на Ranobelib.ru
— Луисмонд, остановись. Это уже не смешно, — яростно ответив, Саймон взволнованно вскочил с места и отвернулся от мрачного лица кузена, который тихо его позвал:
— Саймон…
— Черт! Прекрати! Это ужасная шутка!
Бум! Бум! Лязг!
Внезапно на столе, под огромным давлением резкой волны неконтролируемой магии, взорвался чайник, и разрушились на частицы несколько украшений в комнате, но Луисмонд старался сохранять спокойствие, поскольку именно подобной реакции он ожидал от своего старого друга, сказав:
— Если ты в это не веришь…
Понимая, что тот имеет в виду, Саймону пришлось все же смириться, так как чем быстрее он сможет это сделать, тем быстрее найдет Калию.
Понаблюдав за тем, как архимаг пытается успокоиться, Луисмонд встал и распахнул перед ним двери, но, видя, что его кузен глубоко задумался, он указал подбородком на открытую дверь, сказав:
-Ты можешь пойти и подтвердить это сам.
Несмотря на отрицание им всех слов кронпринца, Саймон из-за всех сил бежал по дворцу, поскольку, к его удивлению, он почувствовал, что не может должным образом использовать свою магию телепортации, чтобы как можно быстрее добраться до дома Калии, и вскоре, перестав об этом думать, юноша снова продолжил отрицать сказанное Луисмондом.
«Черт побери! Это же просто смешно! Калия ушла? Это не может быть правдой, верно? Почему она сделала это, не сказав мне?»
Но как бы он не старался отрицать это, Саймон чувствовал сердцем, что слова наследного принца были правдой, поскольку их подтверждали атмосфера императорского дворца и поведение служащих, чьи глаза при одной встрече с его взглядом дико метались, и, смотря на него, служащие покачивали головами, из-за чего ему казалось, что они как будто сплетничают об уходе Калии.
Перестав обращать на них внимание, юноша услышал тихий внутренний голос, который шептал ему о том, что все нелепые заявления Луисмонда — правда.
«Нет, нет, нет. Этого не может быть!»
Однако, сколько бы он себе об этом ни говорил, его быстрый темп не менялся, а лицо побелело от терпения, дышать стало трудно, отчего он ненадолго остановился для того, чтобы отдышаться, но даже так его продолжало терзать смятение.
«Куда делась Калия после того, как ушла? Она должна быть здесь? Куда? Куда она делась?»
Ему начало казаться, что его легкие скоро разорвутся надвое от раскалывающей их боли.
«Почему? Почему, черт возьми, Калия? Почему? Почему? Почему?»
Приближаясь к дому своей подруги, Саймон чувствовал, что подошвы его ног нагрелись до предела, ведь он впервые в жизни бежал так отчаянно.
«Почему ты бросила меня?»
При одном взгляде на особняк Калии, его лицо исказилось, поскольку это был первый подаренный ей дом, в который девушка наняла кучу служащих, потому что хотела, чтобы в нем было шумно и оживленно, но маг до сих пор помнил её одинокое грустное выражение лица, когда она сказала ему о том, как было бы хорошо, если бы кто-то каждый раз встречал её дома и приветствовал в любое время.
«Калия, Калия, пожалуйста, будь там. Пожалуйста, пожалуйста. Ты все еще здесь. Ты же…»
Сейчас он был напуган даже сильнее, чем в тот момент, когда во время битвы при Нухакоре Калии отрезали руку, или же когда она злилась, раздражалась, подвергалась угрозам и опасностям, поскольку тогда она была в его руках, и он мог её исцелить, даже если ему требовалась выжать из себя все до последней капли своей маны.
«Но дело не в этом… Калия!»
В этот момент в глазах юноши сверкнуло безумие, и он побежал к дому, как потерявшийся безумец, поскольку от длительного бега его элегантные серебристые волосы были чрезвычайно растрепаны и разбросаны, но Саймон, не обращая на это внимание, продолжал повторять про себя словно мантру имя Калии и тем самым не заметил, как добрался до особняка девушки, и, подойдя к его парадной двери, взялся за холодную дверную ручку.
Вскоре под его напором массивная дверь поддалась и открылась, отчего маг на мгновение почувствовал прилив уверенности, что дверь не заперта, но она быстро исчезла, когда он понял, что в особняке Калии, который обычно пребывал в суете из-за большого количества служащего персонала, было слишком тихо.
В этот момент Саймона прошиб холодный пот, и сердце болезненно сжалось из-за окутавшей его печальной тишины, а внутренний голос пытался отговорить юношу заходить в дом и бежать, чтобы предотвратить его разбитое сердце.
«Нет, я никогда не убегаю.»
Стиснув зубы, он взбежал на второй этаж, где обычно останавливалась Калия, и закричал:
— Калия, черт возьми! Выходи сейчас же, Калия!
После этого на аккуратном лбу молодого человека выступил пот, но, когда на его крики не последовало ответа, он почувствовал, как с глухим стуком у него упало сердце, отчего он решил сделать непростительный для себя грубый жест — войти в комнату Калии без разрешения, которая, к его ужасу, обычно с радостью встречавшая его, была пуста, и приветствовала юношу только холодная тишина.
— Калия! Выходи! Если не хочешь видеть, как я сходу с ума, выходи!
Саймон начал метаться по комнате, обыскивая её, как сумасшедший, из-за чего были сорваны занавески, часть потолка обрушилась, все остальное перевернулось вверх дном в бешеном буйстве.
— Выходи! Выходи, пока я все не сломал. Калия! Черт побери! Выходи! Пожалуйста! Прежде чем я уничтожу Империю, выходи!
Когда обыск в её комнате не дал результата, Саймон пронесся через весь дом девушки, оставляя за собой след из сломанных дверей, и даже сады не остались целыми, поскольку юноша был не в силах контролировать свою силу. Один из них был взорван и выжжен дотла, но как бы он ни угрожал, единственным ответом молодому человеку были эхо его собственного разрушения и крики, оставляющие юношу в глубокой печали и гневе.
— Калия. Калия, — он повторял ее имя снова и снова, как будто его мольбы могли призвать возлюбленную к нему.
— Ты действительно уехала? Так внезапно? Даже не сказав мне ни слова?
К тому моменту, когда маг немного успокоился, особняк был в руинах, а сам юноша был покрыт слоем грязи. Он, шатаясь, упал на разорванную постель Калии, и, лежа на ней лицом вниз в беспорядке простыней, отчаянно хватался за слабый запах девушки, поскольку тот подавлял его чувства, из-за чего магу на мгновение показалось, что он задыхается от частого дыхания.
Резко схватив рваную простыню, Саймон закричал в неё от боли, и похожий на рев животного душераздирающий, наполненный бесконечным отчаянием, крик звенел, отдаваясь эхом по всему пустому особняку.
После этого он, стиснув зубы надолго задержал дыхание, а затем, закрыв глаза и вдохнув запах девушки, тихо прошептал:
— …Калия, пожалуйста. Такая шутка действительно не смешная.
Но сколько бы юноша не ждал, сколько бы не шептал, голос Калии не ответил на его мольбы.
