Наследный принц вызвал Саймона во дворец сразу же после его возращения из безумного похода-поиска Калии, и тот, не заставив себя ждать, явился, направившись прямиком в кабинет Луисмонда.
— Вы здесь?
Переодевавшийся в этот момент принц на внезапный вопрос кивнул головой, не отвлекаясь от процесса. Был одет он в изысканной манере, хотя его одежда была больше комфортной, чем формальной.
— Только с проверки, подожди немного, — показав жестом закругляться, юноша дождался, пока помогавшие ему служанки выйдут, и посмотрел на Саймона. — Нашел ее?
Вместо ответа он получил тяжелый буравящий взгляд.
-… Понял, — разделяя чувства своего товарища, Луисмонд ответил с искренним сочувствием в голосе.
Больших усилий ему стоило признать, что отношения между ним и архимагом изменились, став враждебнее со стороны последнего. С того дня в каждом его взгляде наследный принц чувствовал обвинения и укор.
После разгрома в особняке Калии, Саймон в безумном порыве ворвался во дворец, по итогу разрушив ту часть, в которой проживал Луисмонд. Пусть он и ожидал такого, дворцовый персонал был в ужасе: был уничтожен не просто императорский сад, а священное место, в котором проживала королевская семья. И этого было достаточно, чтобы обвинить архимага в измене, несмотря на его статус или же императорскую кровь в его жилах. Однако о наказании речи не было. Не только принц Луисмонд, но и сам Император, который в настоящее время был болен и располагался в Южном дворце, казалось, с пониманием отнеслись к вспышке Саймона. Ему всего лишь было приказано восстановить то, что разрушил.
Так был важен Саймон Терроан, герцог Мандо.
Под давлением решения Калии, императорская семья была вынуждена ее отпустить, но позволить себе такое в отношении архимага они не могли себе позволить. И потому, понимая страдания своего кузена, Луисмонд надеялся, что просто так так бывшая между ними дружба не исчезнет.
Спустя пару мгновений тяжелого молчания, принц еще раз окинул взглядом юношу перед ним и, теребя перчатки в своих руках, сменил тему:
— Неопознанное тело уже доставили?
Словно не веря услышанному, Саймон дернул головой, его золотистые глаза холодно блеснули.
— Я слышал, что, по предположениям, это один из видов фей, — продолжил свою мысль принц.
-… Пока не уверен, — последовал ответ.
Луисмонд кивнул и, припомнив инцидент, о котором ему сообщили недавно, кратко пересказал его:
— Недавно я получил странное сообщение об иностранном аристократе, который купил старый императорский замок. Как помнишь, замок расположен недалеко от волшебного леса, но проблема в другом. Ходят слухи, что хобби этого аристократа — коллекционирование фей.
Саймон нахмурился.
В мире людей эльфы и феи считались неприкосновенными. Каждая раса жила на своей территории: люди жили большими скоплениями, эльфы и феи предпочитали горы, моря, пустыни. До земель они не были жадными. Хотя были времена, когда три племени вцепились друг другу в глотки и изо всех сил старались утопить другие виды в собственной крови, но эту историю они оставили давно позади и, благодаря принятому ряду соглашений, зажили мирно. Эльфы и феи не были настроены агрессивно к людям, и потому могли спокойно перемещаться по человеческим территориям. Бывали случаи, когда, несмотря на свойственную эльфам осторожность или замкнутость фей, их представители могли не только жить рядом с людьми, но и строить семьи. Что было, конечно редким явлением, ведь по сравнению с человеческой расой, они были долгожителями. Беременность была для них трудной и обычно протекала очень тяжело. Длительность беременности могла достигать пяти лет, поэтому эльфы обладали сильным инстинктом защиты своей расы.
Предполагая, что отчет может оказаться ложным, Луисмонд не мог себе позволить проигнорировать даже эту толику информации из-за характера дела.
— Итак, Саймон, могу попросить тебя подробнее разобраться в этом вопросе?
Тот на мгновение опешил, но после, стрельнув холодным взглядом, ухмыльнулся. Несмотря на подобие усмешки на лице, слова, вылетевшие с его красивых губ, были холодны и саркастичны.
— Ваше Величество, — обращение было отнюдь не в дружеской манере, это был холодный, формальный тон. Принц нервно взглянул на него и мысленно подготовился к тому, что сейчас услышит. — Я могу понять, что именно по просьбе Калии ты скрывал от меня ее план. Ее воля, естественно, очень тверда, и вы слабы против нее.
Казалось, он просто констатировал факты, но тон его голоса показывал, что эти слова могли быть чем угодно, но не фактами.
— Умом я могу это понять, но мое сердце не принимает этого.
— Саймон…, — начал было Луисмонд, но ему не было дано договорить.
— Сейчас я не приму никакой работы, касающейся имперских дел. Пусть нас называют Имперским Корпусом волшебников, пусть Башня традиционно работает через границы, но тем не менее Башня предлагает свою магию, основанную на основополагающих принципах патриотизма и лояльности, верно?
— Саймон!
— К сожалению, патриотизма во мне осталось не так уж и много. И моя верность…, — юноша умолк на мгновение, — моя верность не здесь.
Повисла давящая тишина. Принц выдохнул, он чувствовал, что должен что-то сказать, но не имел понятия что.
Читайте ранобэ Это не твой ребенок на Ranobelib.ru
— Я уже просил прощения, Саймон, буду просить еще, если тебе недостаточно. Я отдам тебе первый меч Калии, который ты хотел получить из музея.
— «Прости» — это не то слово, которое может изменить прошлое, — услышал он холодный ответ.
И больше ни секунды не колебаясь, Саймон развернулся и направился к двери.
— «Прости» — это не то слово, которое может изменить прошлое, — услышал он холодный ответ.
И больше ни секунды не колебаясь, Саймон развернулся и направился к двери.
Что за…
Глядя на удаляющуюся фигуру, наследный принц выдохнул:
-… Этот ублюдок…
Архимаг немедленно вернулся в Башню с ощущением абсурдности ситуации: принц приказывал ему отправляться в командировку в такой момент, несмотря на то, что именно он своими же усилиями скрыл новости о Калии! Хотя Луисмонд и был его горячо любимым кузеном, если дело касалось девушки — больше Саймона ничего не волновало.
Он от всей души не хотел вникать в предложенное принцем дело, но ноги повели его в направлении объединенной лаборатории. Собравшиеся уже там волшебники встретили его волнующимися взглядами.
— Кто эта женщина? — спросил Саймон, внимательно осматривая замороженное магией тело.
Генри с застывшим лицом ответил:
— Нам пока не хватает информации, но уже есть странные детали.
— Например?
— Засохшая кровь — это кровь фей, но внутренние органы похожи на человеческие. Пока предполагаем, что это банши.
— Хм, обычно они более отвратительные.
Каждый из присутствующих магов специализировался на конкретном виде магии. Генри был экспертом в изучении фей, именно поэтому, увидев тело женщины, у него было непонятное ощущение.
Тео, специальностью которого была терапевтическая магия с областью исследований в генетике и расовых различиях, который долго ждал момента, вклинился в разговор:
— Очень странны и волны магии, оставленные в теле. Думается мне, что совершивший это, не знал, как обращаться с маной. Оставленные следы маны находятся в каком-то беспорядке, хотя, с другой стороны, феи могут использовать заклинания так же легко, как и дышать.
Внимательно выслушав мнения, Саймон протянул руку и влил в него свою магию, анализируя остатки чужой маны в теле. Складывалось впечатление, что на тело женщины воздействовал некто, мана которого почти рассеялась, но не до такой степени, чтобы архимаг не смог прочитать следы. Как и сказал Тео, каналы маны в теле женщины были в ужасном состоянии, словно бы кто-то насильно вливал ее в нее.
Наблюдавшие за ним маги были ошеломлены: архимагу, чтобы проанализировать следы маны в мертвом теле, понадобилось всего нечего времени, когда они потратили шесть часов, чтобы придти к тому, что уже озвучили. С благоговением в глазах Тео посмотрел на Саймона, но неожиданно вздрогнул, увидев холодный взгляд на себе, который словно побуждал закончить свои объяснения.
— Итак, каков вывод? — спустя какое-то время натянутого молчания прозвучал вопрос.
— Нет… Это все, — нервно замолк Тео и в поисках помощи посмотрел на других магов.
Но те были слишком напуганы, чтобы сказать хоть что-то, мысленно надеясь на смелость друг друга.
Пока группа магов нервно переглядывалась, Саймон вновь окинул взглядом тело, похожее уже на лед. Рукой он приподнял пригоршню волос, внимательно осматривая их структуру. Жесткие волосы тяжело упали ему на пальцы. Внезапно что-то в поведении мага изменилось, отчего волшебники, до этого молчавшие, сжались еще сильнее. Проиграв безмолвную битву со своими товарищами, Тео, плача внутри, осторожно вышел вперед.
— Ну, мне… Мне не по себе от этого тела, — неуверенно говоря, начал он.
Губы Тео едва вновь приоткрылись, когда шепот Саймона оборвал его:
— Химера. Мы нашли тело химеры.
Было озвучено слово, которое волшебники произносили вслух неохотно. Застыв, волшебники посмотрели на архимага, глаза которого широко распахнулись. Вспомнив разговор с наследным принцем, Саймон приложил руки к пульсирующим вискам.
— Черт возьми.
…Появилась причина принять предложение, которое он холодно отверг.
