Она не знала, что чувствовал Шаша, но он бунтовал у нее в животе, словно пытаясь ободрить ее. Как бы то ни было, Калия теперь хотела спасти жизнь в яйце.
Одна из бровей короля дернулась. Его глаза изменились. Прежнего спокойствия в них теперь невозможно было найти. Вместо этого это были глаза холодного правителя.
— Не лучше ли позволить ему погибнуть с комфортом, ведь это яйцо, которому все равно суждено умереть.
— Это яйцо хочет жить, — решительно ответила Калия.
— Глупо. Хочешь сказать, что чувствуешь это?
— Разве король не видит борьбы этого детеныша?
— Все живое борется.
— Все живое борется, чтобы жить.
Возник спор, похожий на каламбур.
Глаза короля фей становились все холоднее и холоднее, но Калия не сдавалась.
— Маленький дракон без матери обречен на смерть.
— То, что у него нет матери, не означает, что он умрет. Вы, познавший величие жизни, как вы можете такое говорить?
Как и она, этот дракон тоже выживет.
— Без магии он несомненно умрет.
— Тогда можно передать магическую силу, — глаза Калии загорелись ее непоколебимым возражением.
При ее словах его голос стал саркастическим, и он продолжил циничным тоном:
— Кто будет снабжать его магической силой? Имеешь в виду своего короля? Или этих мелких волшебников? Это сделает ситуацию еще более хлопотной.
Он поднял свое гигантское копье, словно не хотел больше ничего слышать.
Калия крепко закусила губу. Он не был тем противником, с которым она могла бы совладать. Это была сила другого рода, чем у монстра низкого уровня. Если король принял решение, что бы ни делала Калия, для нее это было слишком – противостоять ему. Прежде всего, в тот момент она была не одна.
Но внезапно чье-то присутствие снова заслонило ее от короля.
— …Гайя.
Дочь короля еще раз покачала головой, отгородив отца от Калии. Словно выражая свою решительную волю, все существо Гайи превратилось в прозрачную мембрану. Она выжала собственные силы из этого фрагмента души, только чтобы создать щит. В этот момент Калия не могла не почувствовать себя очень странно.
Почему эта фея так отчаянно пыталась защитить ее?
Она никогда в жизни не видела эту фею. Хотя их цвет волос был похож, но одно это не давало ей права защищать Калию от гнева отца.
Не только ей казалось это странным. Король фей тоже смотрел на свою дочь озадаченно. Несмотря на то, что это был всего лишь фрагмент, фигура перед ним все еще была его дочерью. За исключением последних минут жизни, она была нежным ребенком, никогда не ослушивавшегося своего отца.
Его дочь смотрела на него полными слез глазами и собирала еще немного сил, чтобы укрепить щит. Если бы она продолжала так напрягать свою силу, когда от нее осталась бы лишь нестабильная частичка ее души, эта форма ее души рано или поздно должна была рассеяться.
Как и ожидалось, кончики ее бледно-желтых развевающихся волос расплылись, когда она вложила в щит еще больше энергии. Концы прядей потускнели, словно собираясь уйти в дым. Точно так же исчезала форма ее ступней и кончиков пальцев.
Король вздохнул и в конце концов опустил копье.
Как он может размахивать им перед своей дочерью, которая однажды уже умерла?
Это всего лишь драконье яйцо.
— Должно быть что-то в тебе есть, — он посмотрел на женщину-человека перед собой. И ребенка, двигавшегося у нее в животе. — …Цвет души твоего ребенка тоже странный.
Рука короля нежно погладила волосы дочери. Одним этим жестом щит, который Гайя создавала изо всех своих сил, исчез. Она топала ногами, ее лицо было полно негодования.
Рука теперь слегка улыбающегося короля двинулась к все еще окоченевшей Калии. Нежное прикосновение руки ощутилось мгновенно. Прикосновение было чем-то вроде ветра, но также и дождя, и вместе с тем полуденного солнца.
Его рука коснулась ее щеки и вернулась с каплей ее крови на кончиках его пальцев. Листочек задел ее щеку, когда она бежала к Хемми, и оставил небольшую царапину. Маленькая капля крови поднялась в воздух и внезапно исчезла из поля зрения. Вскоре осталась только призрачная птица короля, сияющая, как светлячок. Белый, пурпурный и красный. Три цвета ловко переплелись в сферу на ладони.
Глаза короля загорелись, когда он спокойно смотрел на него. Сфера света была размером с ноготь. Он зажал ее пальцами, и когда он снова разжал ладонь, свет исчез.
Потом король повернулся и обнял дочь за плечи, как ни в чем не бывало. Затем он повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Калию, Хемми, детей позади нее и, наконец, на яйцо дракона.
— Пора вам возвращаться.
Была уже глубокая ночь, а они все еще были в лесу фей. Пришло время темным феям выходить и играть.
Читайте ранобэ Это не твой ребенок на Ranobelib.ru
Одним движением руки слабая пленка света образовалась вокруг тел группы Калии.
[Лиэлла]
По слову короля, пространство размером с кулак рядом с ним расплылось, и кто-то выскочил из портала.
Черные волосы, сияющие звездным светом, и чисто черные глаза, где даже склеры были черными. Вокруг короля витала фея с обликок небесной женщины.
— Выведи этих детей безопасно из леса.
Лиэлла была феей посредницей ночи и звездного света. Она полетела в лес, ее прекрасные крылья развевались позади нее, и она жестом позвала группу следовать за ней. Пятнышки света рассеивались вслед за ней, оставляя путь для группы Калии.
— Ах, — произнесла Калия, чувствуя прикосновение к своему запястью.
В этот момент Гайя вырвалась из рук отца и схватила Калию за запястье. Ее рот зашевелился, чтобы выговорить всего три безмолвных слога.
-Давай пойдем вместе.-
Озадаченные глаза Калии встретились с глазами короля, стоящего за спиной Гайи.
* * *
«…Фея… деньги… огромные… иностранцы… дворяне… золото…»
«Пропасть… …никто… не знает…»
«Эликсир… все болезни… сила…»
«…Десять фей… лес… король фей… нет… наследный принц… герцог Мадо… высокомерный… генерал… без Калии.»
Услышав настолько далеко, Саймон широко открыл глаза. Золотая вспышка временно осветила окружающую тьму. Он нахмурился и тяжело вздохнул.
Ха-а.
Он открыл глаза, но перед ним все еще было темно, и в голове на мгновение вспыхнула головная боль. С каждым мигом зрение в его затуманенных глазах постепенно улучшалось. Он сделал несколько медленных вдохов и несколько раз моргнул.
Чувствуя, что его головная боль утихает и его зрение полностью прояснилось, он встал перед большим листом бумаги. Когда он протянул руку над бумагой, все хриплые голоса, которые некоторое время назад кружились вокруг головы Саймона, распространились на бумагу.
[Если продать фей, можно получить состояние. Есть иностранный дворянин, который без ума от фей и платит за них большие деньги. Разве мы не сорвали джекпот?
[Никто его не найдет. Даже если он пропадет. Почему бы нам не продолжать, пока об этом никто не знает?]
[Вы сказали, что это будет ингредиент для эликсира? Он обладает таинственной силой излечивать все болезни!]
[Насколько широк лес фей? Нужно всего лишь обыскать десять лесов фей на окраине королевства фей. Таким образом, король фей не узнает.]
[Наследный принц? Насколько силен человек, который даже не Император? Пока ты не наткнешься на этого проклятого мага, герцога Мадо. Ходят слухи, что генерал Калия ушла… исчезала… Ты всего боишься?]
Черные чернила двигались по бумаге, как змеи, создавая предложения. Удивительно, но эти слова произнес только один человек.
Маркиз Аонти.
Маркиз был владельцем огромных полей пшеницы и сорго.
Он был аристократом-иммигрантом, семья которого жила в Империи Рохас в течение последних четырех поколений. В последний раз, когда Саймон видел его, маркиз смотрел на Саймона так, будто собирался убить его. Он ненавидел Саймона, потому что у него была сила вылечить его болезнь, но он не ему не помогал. По его мнению, Саймон стал более хладнокровным и беспринципным, поскольку его состояние ухудшилось, и он категорически отказался помогать нуждающемуся больному дворянину.
Маркиз ненавидел не только Саймона. Жрецы Аргарсина, которые должны были облегчить страдания простых людей посредством защиты божественной силы, были еще одной группой, которую он ненавидел. Причина была схожа. У них была сила, но они использовали ее, чтобы лечить простолюдинов, вместо того, чтобы позаботиться о нем, дворянине. В нем пылала глубокая вражда, и казалось, что его жизнь подпитывается ненавистью к кому-то.
У него была болезнь под названием «Тартакан», при которой гнили его руки и ноги, и лечить эту болезнь было нелегко. Однако это не являлось невозможным.
Но по какой причине Саймон должен помочь ему?
В то время он целыми днями изливал свою ману. То же относилось и к жрецам Аргарсина. Аргарсин был божеством-покровителем странников и смертных. На первое место они ставят бедных и скорбящих. Не то чтобы божественной силы было в избытке.
После лечения маркиза Аонти они не смогли бы ухаживать за больными в течение десяти дней. Тем не менее маркиз Аонти ненавидел Саймона и жрецов Аргарсина по всем причинам.
Произошло это около года назад.
Из последних новостей Саймон узнал, что в последнее время он заметно поправился. Его характер также немного изменился, и он, казалось, был занят общественными собраниями знати. Судя по записям, подозрительно, что он общался только с местными аристократами за пределами империи, и Саймону казалось, что он замешан в чем-то плохом.
Саймон холодным взглядом посмотрел на черные буквы, извивающиеся на бумаге.
Магия, которую он использовал сейчас, представляет собой разновидность информационной магии под названием «информатизация», которую он создал сам. Это была техника, распределяющая ману в желаемом месте и собирая определенные слова, слоги или следы маны.
Его мозг чувствовал, что он вот-вот взорвется при использовании этой магии, даже по сравнению с более изощренными атакующими или исцеляющими заклинаниями, но его урожай на этот раз оказался хорош. Он собрал огромное количество информации для сортировки. Само заклинание не требовало особой выносливости, поэтому он был вполне удовлетворен тем, что его можно использовать несколько раз в день. Только пока мозг не взорвется от перегрузки.
— Иру, Тьерра, — тихо назвал Саймон имена фей.
