Верховая езда приносила удовольствие. Солнечный свет падал сквозь листву высоких деревьев и отражался в волосах Хейнли. Каждый раз, когда Хейнли улыбался, от него будто исходил аромат самой природы.
Мне нравилось, как его волосы развевались на ветру. Каждый раз, когда наши взгляды встречались, Хейнли тепло мне улыбался. В эти моменты я чувствовала покалывание в свое сердце, будто меня ласкали перышком.
Через некоторое время Хейнли вдруг быстро поскакал вперед, только и сказав:
— Ха? Там что-то есть, моя Королева.
Хотя я была немного в замешательстве, я последовала за ним, однако Хейнли остановил свою лошадь и неловко улыбнулся:
— Моя Королева, я могу ехать один.
— Но разве ты не сказала, что там что-то есть? — спросила я, доставая лук, который был у меня за спиной и который у меня не было причин использовать до этого момента. Глаза Хейнли широко открылись, и он замахал руками:
— Дело не в этом.
— ?
— Просто… сейчас я хотел бы поехать один. Это подарок, который я хочу сделать моей Королеве, — закончив говорить, Хейнли снова быстро поскакал вперед, напоследок попросив меня следовать за ним на расстоянии.
Что он увидел?
Хотя всё это и казалось мне странным, я сделала так, как он и просил. На всякий случай я продолжила держать в руках лук с не натянув тетиву.
Оглядываясь по сторонам и не увидя Хейнли, я вдруг услышала вдалеке вскрик. Это не был громкий крик, но это точно был голос Хейнли. Я повернула коня и торопливо поскакала в ту сторону. Неожиданно оказалось, что Хейнли вступил в поединок с маленькой пушистой лисичкой.
Поединок? Можно ли было назвать это поединком?
Лошади Хейнли нигде не было видно, а сам Хейнли оскалил зубы глядя на лису. В ответ на это лисица виляла хвостом взад-вперед, словно играя.
Когда я слезла с лошади, лисица подбежала ко мне, словно олененок, и вновь начала вести себя мило. Это была очень ласковая лисица. Когда я почесала ей манишку, она издала необычный звук и завиляла хвостом, улыбаясь, как Хейнли.
Это было так мило… Хейнли не нравились лисы? Почему он вел себя так с этим маленьким, прирученным животным? Когда я озадаченно посмотрела на него, Хейнли поспешно воскликнул:
— Моя Королева, эта лиса только притворяется прирученной!
— …
— Я серьезно, она симпатична снаружи, но внутри она зла и коварна! Это опасно!
Пока я гладила мордочку лисы, голос Хейнли постепенно затихал. Когда лисичка послушно подошла к Хейнли, он сделал страдальческий вид и проговорил:
— Моя Королева, ты спасла меня. Ты моя спасительница.
— Я ничего не сделала.
— Само твое присутствие помогло мне.
Это было подозрительно. Когда я слегка прищурилась, Хейнли вдруг схватился за одну ногу и воскликнул, притворяясь, что ему больно:
— Ой, ой! Кажется, я сломал ногу, падая с лошади, моя Королева.
Он сломал ногу, упав с лошади? Но на остальном теле у него не было ни царапины? Это было еще более подозрительно. Однако, поскольку Хейнли приложил руку ко лбу и слабо пробормотал: «У меня жар», я сначала обняла его, а затем помогла ему взобраться на мою лошадь.
— Это напоминает мне о прошлом. Хотя это не настолько старое воспоминание, чтобы называть его прошлым, — прошептал Хейнли, крепко обнимая меня сзади. Его голос было приятно слушать, но я нахмурилась, потому что температура, которую я почувствовала, когда наши тела соприкоснулись, продолжала меня беспокоить.
Читайте ранобэ Второй брак императрицы на Ranobelib.ru
Похоже, что жара у Хейнли тоже не было.
***
— Но почему вы решили сразиться с этим лисом?- Маккена щелкнул языком, глядя на Хейнли, лежащего на кровати с фальшивой повязкой и ненужным мокрым полотенцем на лбу.
Даже на взгляд дворцового врача, у Хейнли не было никаких повреждений, несмотря на наложенную повязку.
Хейнли ответил с отвращением:
— Сколько бы я ни ждал, единственными животными, которые появились, были лисы и белки. Не было смысла сражаться с белкой, верно?
— Как вы смогли вступить в бой с этой лисой?
— А зачем игнорировать лису?
— Все зависит от типа лисы. Мы ведь говорим о той веселой маленькой лисичке, верно? О той лисичке, которая настолько мила, что никого не отпускает? О той лисичке, у которой ума столь же много, как и у Вашего Величества?
Хейнли сердито закрыл рот. Он был расстроен, потому что созданный им драматический момент не сработал вовсе.Кроме того, Маккена говорил столь бесцеремонно, что Хейнли хотелось сжать его губы рукой и сильно потрясти ими из стороны в сторону.
Заметив это выражение лица Хейнли, Маккена прищелкнул языком и неохотно подбодрил его:
— Тем не менее Ее Величество позаботилась о вас, верно? Она даже похвалила ваше милое выступление.
— Не указывай мне на это. В этом вся проблема, в похвале!
Хейнли совершил отчаянный поступок, и сразу же был пойман человеком, чьей любви он так желал. Он не мог не чувствовать себя неловко. Не выдержав смущения, Хейнли заполз под одеяло. Он был похож на черепаху, спрятавшую голову, поэтому Маккена покачал головой.
В этот момент дверь тихонько открылась, и Маккена повернул голову. Тот, кто открыл дверь и слегка просунул голову в комнату, была Навье. Она слегка подняла брови, увидев скомканные одеяла и тихо позвала: «Хейнли?»
Когда Маккена неловко улыбнулся и кивнул, Навье осторожно вошла в комнату. Затем она холодно посмотрела на Хейнли, лежащего под одеялами.
Выражение лица Навье было столь устрашающим, что Маккена незаметно ушел. Ему не хотел быть сметенным бурей.
***
Почему он так смущается после того, как сделал что-то настолько милое?
Я посмотрела на Хейнли, который также мило выглядел завернувшись в одеяла, а Маккена благоразумно поспешил выйти.
Услышав звук закрывающейся двери, я села на кровать и наклонилась над скомканными одеялами.
— Хватит беспокоиться, Маккена, — услышала я слабое бормотание идущее из-под одеял. Сдерживая смех, я наклонилась еще ближе, тело под одеялами дернулось, и я снова услышал угрюмый голос:
— Ну и наглый же ты, Маккена. Прекрати немедленно.
В тот момент я уже собиралась сказать: «Это я», потому что это было так мило.
— Ты тяжелый, так что слезь с меня.
— !
Хейнли снова повторил эти слова. Даже когда я слезла с него, он все еще не вылезал из-под одеяла, словно действительно считал, что это Маккена давил на него.
Наглый орел, он дважды сказал мне, что я тяжелая, неужели он действительно так думал?
Однажды ночью, когда я лежала на его теле, я с тревогой спросила Хейнли, не тяжело ли ему. Сначала он ответил: «Ты легкая, как перышко». Но после неоднократных просьб быть честным — он явно лгал — Хейнли сказал: «Мне приятно ощущать твое присутствие», а затем притянул меня к себе и обнял. Затем я легла на него всем телом, а он непрерывно бормотал, что ему хорошо. Я думала, что это правда. Но… Что? “Ты тяжелый, так что слезь с меня”?!
