“Что творится в твоей хорошенькой головке?”
Хейнли пристально глядел на спящую императрицу.
За ужином, когда Навье помешивала горох, она выглядела так мило, что ему захотелось запомнить эту сцену и сохранить в памяти словно сокровище.
Теперь же у нее было очень серьезное выражение лица. Она определенно не думала ни о чем хорошем.
Хейнли было очень любопытно в такие моменты узнать причину внезапного изменения настроения у Навье. О чем она думала? Почему такая серьезная?
Он легонько поцеловал Навье в щеку, ухо и висок, пока та спала. Затем потерся лбом о её плечо.
— Я люблю тебя, — тихо прошептал он ей на ухо, но не получил ответа. — Я люблю тебя.
И все же Хейнли шептал ей на ухо.
В любом случае, даже если бы Навье не спала, то не дала бы ему ответа. Поэтому в этот момент не было никакой неловкости.
— Я хочу покорить твое сердце, хотя бы на один день.
Хейнли приложил ухо к ее груди. Биение сердца было очень успокаивающим.
На этот раз он поднял левую руку и положил ее на свое сердце. Оно билось со скоростью мили в минуту.
П.П: Величина мили отличается в разных странах и колеблется от 0,58 км (Египет) до 11,3 км (старонорвежская миля). В общем, быстро билось его сердце.
Хейнли тихо захихикал:
— Значит, моя Королева может верить моим чувствам?
Он легонько поцеловал плечо Навье и, к сожалению, вынужден был встать с постели.
Хейнли хотел бы остаться рядом с ней, но работу никто не отменял. Накрыв жену простыней, Хейнли в последний раз поцеловал Навье в щеку и тихо вышел из супружеской спальни.
Зевающая Мастас стояла, прислонившись к стене коридора, однако, когда Хейнли вышел из комнаты, сразу же встала ровно, только её глаза оставались сонными:
— Ваше величество, вы посылали за мной?
— Вы хорошо отдохнули за это время? — с улыбкой спросил Хейнли и, даже не выслушав ответ, спустился вниз по лестнице.
Через некоторое время они пришли в неосвещенный офис. Рыцарь имперской стражи, охранявший его, тут же включил свет и открыл дверь.
Мастас продолжала вести себя как не знавшая этикета дворянка, она зевала и разминала спину. Однако, как только дверь закрылась, она тут же выпрямилась и уставилась на Хейнли.
В имперской гвардии было много верных рыцарей, но отношения Хейнли с Подпольными рыцарями были особенными.
Хейнли доверял Подпольным рыцарям, которых лично сформировал и организовал будучи еще принцем, больше, чем имперским гвардейцам. Это доверие часто отражалось в тайных приказах.
Так было и в этот раз.
Хейнли сел за свой стол и спросил:
— Мастас. Вы знаете об инциденте с моей невесткой?
— Знаю ли я? Как я могу не знать об инциденте, который так огорчил императрицу? — фыркнула та в ответ, и Хейнли нахмурился.
Мастас рассказала о том, насколько тяжелым для Навье выдался этот инцидент. Она также с энтузиазмом говорила о той невероятной решительности, проявленной Навье в этой ситуации.
Хейнли внимательно слушал. Когда Мастас закончила говорить, он вздохнул и пробормотал:
— Да. Несмотря на то, что моя невестка в Компшире, я не могу быть спокоен. То, что она покорно ушла, еще не значит, что все закончилось. Осталось еще много людей, которые поддерживают ее.
Хотя Хейнли угрожал старому герцогу Земензии и сумел остановить его действия, он не мог гарантировать, что поддерживающие Кристу люди останутся безучастными.
— Если я избавлюсь от всех них сразу, странный слух о том, что я отравил своего брата, станет еще сильнее.
— И мы не знаем, кто именно пустил этот слух.
— Вот почему мы должны быть осторожны. Слухи — это всего лишь способ отвлечь внимание. Они решили на время преклонить головы, но мы не знаем, как поступят сторонники моей невестки.
Мастас, задумавшись, спросила:
— Для чего Ваше Величество позвали меня?
Хотя Хейнли позвал Мастас поздней ночью, якобы собираясь отдать ей приказ, пока что он просто жаловался на ситуацию. Но это было лишь небольшое вступление.
— Мастас. Мы должны атаковать эту скрытую угрозу, верно?
— Конечно, Ваше Величество.
— Так что же мне делать? Что я должен сделать, чтобы моя невестка не вернулась, чтобы мучить мою Королеву?
— Отправиться убить ее? Я могу замаскироваться под разбойника, — резкий ответ Мастас был лишен всякого уважения к бывшей королеве. В этом заключалась разница между имперской гвардией и личными рыцарями Хейнли. В отличие от имперской гвардии, рыцари Хейнли относились к бывшим королю и королеве безжалостно и безразлично.
Хейнли мягко улыбнулся и ответил:
— Нет.
— Значит, угрожать ей? Вы не знаете, что может случится, если кто-то снова опрометчиво начнет распускать ложные слухи.
Хейнли покачал головой.
— Это небезопасно.
Хейнли считал Кристу гордой дворянкой, поэтому он думал, что она уедет в Компшир, как только разразится скандал. Однако Криста совершила неожиданный ход, который превзошел все ожидания. Хейнли не хотел, чтобы его снова застали врасплох, из-за того, что он положился на смутные предположения.
— Ну так…
Мастас окончательно потеряла дар речи.
Хейнли не хотел убивать ее. Не хотел угрожать ей. Но и не хотел оставлять все, как есть. Мастас понятия не имела, что делать.
— На стороне Кристы были люди, которые последовали за ней даже когда она солгала, и теперь, когда отправилась в Компшир, так?
Читайте ранобэ Второй брак императрицы на Ranobelib.ru
— … Да.
— Когда они прибудут в особняк вместе с моей невесткой, обязательно заблокируйте все двери и окна, чтобы они не смогли выбраться.
— !
Мастас удивленно посмотрела на императора. Он что, хотел запереть их всех?
Хейнли подпер рукой подбородок и добавил:
— Заблокируйте двери и окна, но также убедитесь, чтобы снаружи этого не было видно. Все должно выглядеть так, будто они не выходят, потому что сами этого не хотят.
— Хорошо…
— Вода, изысканные напитки и вкусная пища. Проследи, чтобы в особняке всегда их было вдоволь.
Затем Хейнли пробормотал с широкой улыбкой:
— Я хорошо позабочусь о ней.
***
Проснувшись посреди ночи, я не почувствовала привычного знакомого тепла. Такое случалось редко с тех пор, как мы с Хейнли стали спать вместе.
Хоть под одеялом и было тепло, это не могло сравниться с теплом Хейнли. Я металась и ворочалась в постели, пока наконец не решила встать, надеть тапочки и выйти в коридор.
Конечно, он не ребенок, и вокруг было много охранников. Даже если бы Хейнли вывихнул ногу, о нем бы сразу позаботились. Но все равно я волновалась.
— Вы видели, куда пошел Его Величество?
— Он отправился в свой кабинет.
Работать в такой час?
Услыхав ответ рыцаря я медленно спустилась вниз. Но в кабинет идти не пришлось, потому что уже на лестнице встретила Хейнли.
— Моя Королева?
Увидев меня, Хейнли поспешил вверх по лестнице, снял свой плащ и накинул его на меня.
— Тут холодно, зачем ты вышла?
Я немного приврала:
— Потому что тебя не было рядом…
Я проснулась, потому что не ощущала тепло его тела, но мне было стыдно сказать, что я вышла, потому что волновалась за него.
— Ты можешь простудиться. Ночью бывает прохладно.
Простудиться в такую погоду?
— Почему ты так беспокоишься?
— Потому что ты мне очень дорога, — прошептал Хейнли и крепко обнял меня.
***
В Восточной империи был организован банкет в честь наступления теплых дней. Чтобы отпраздновать эту теплую погоду, дворяне пришли на празднество в тонкой одежде.
Однако это был лишь предлог для организации банкета, который был организован Совешу, для того, чтобы проверить герцога Элги.
Совешу смешался с присутствующими, косо поглядывая на Элги. В облике герцога не было ничего необычного. Он выглядел как обычный светский кутила.
Однако в тот момент, когда Совешу поставил пустой бокал на поднос слуги и собирался взять новый, он услышал рядом негромкий возглас: «О боже!». Оглянувшись, он заметил невдалеке молодую женщину с короткими темно-каштановыми волосами, которая со смущенным лицом рассматривала свое платье. Часть ее платья выглядела влажной, а рядом с ней на полу валялся бокал. Очевидно, напиток пролился на платье, когда она уронила бокал.
— Что мне делать?
Девушка пробормотала что-то невнятное и огляделась вокруг, словно ища кого-то, кто мог бы ей помочь. Вскоре ее взгляд обратился к Совешу.
— ?
Эта девушка просит меня помочь ей? Совешу это показалось абсурдным. Меня, императора?
Не похоже, чтобы она была пьяна…
Совешу приказал слуге, который находился рядом с ним, помочь девушке.
Той девушкой была Риветти. Она нарочно пролила напиток на платье, чтобы привлечь внимание Совешу.
Хотя отец и брат насмехались над ней, она сохраняла твердую решимость соблазнить Совешу, чтобы отомстить за Навье.
Однако Совешу снова переключил свое внимание на герцога Элги, оставив ее без внимания, и Риветти была опечалена.
За исключением нескольких внимательных человек, остальные только посмеялись, не заметив в этом попытки Риветти «привлечь внимание императора». По правде говоря, присутствующие даже не поняли, что пыталась сделать Риветти.
Кроме Рашты.
Она уставилась на Риветти. Рашта ненавидела её, поэтому все действия Риветти казались в сто двадцать пять раз отвратительнее.
‘Она пыталась соблазнить моего мужа столь плохой игрой!’
Рашта была в ярости.
Несмотря на то, что Рашта стала императрицей, она ничего не могла сделать против Риветти на банкете. Конечно, напасть на Риветти и после банкета тоже не может, потому что виконт Ротешу все узнает.
Когда их взгляды встретились, Риветти нахмурилась и отвернулась. Она была не слишком вежливой с императрицей.
Рашта стиснула зубы и пожалела, что не может избавиться от нее прямо сейчас, но тут ей пришла в голову идея.
Почему бы виконту Ротешу не уничтожить свою дочь собственными руками?
