Банкет, организованный в честь рождения первенца Совешу сразу после того, как Рашта немного поправилась, растянулся на три дня и три ночи. Многочисленные аристократы и высокопоставленные лица, заранее получившие приглашение, собрались у императорского дворца с каретами, полными подарков. Все были взволнованы шансом увидеть ребенка императора и императрицы, красотой которых они так восхищались.
Когда гости вошли в банкетный зал, они были очень впечатлены, увидев принцессу Глорим. Малышка, точная копия Рашты, очаровывала, словно фея.
Ребенок выглядел маленьким и хрупким, возможно потому, что был рожден преждевременно, но похоже, это не нанесло вреда здоровью.
— Принцесса действительно красива.
— Она уже так прекрасна, Ваше Величество должны быть очень довольны.
— Я никогда не видел принцессу, которая выглядела бы столь смышлёной, Ваше Величество!
Присутствующие одновременно вышли вперед, чтобы поздравить Совешу. Он держал младенца в своих руках, как гордая выдра, неотделимая от своего малыша.
Эта покровительственная позиция императора заставила присутствующих невольно рассмеяться.
‘Сейчас я единственная, кто страдает’, — подумала Рашта, созерцая счастливую сцену.
Откинувшись на спинку мягкого кресла, она ошеломленно смотрела издалека на свою дочь в руках Совешу.
Трижды.
Именно столько раз Рашта видела свою дочь после рождения.
Внезапно послышался ропот о происшествии с векселями, за которым последовали хихикающие голоса. Присутствующие, казалось, насмехались над императрицей за то, что произошло.
Рашта положила руки на всё ещё не вернувший прежнюю плоскость живот и поджала губы.
Дворяне, которые поняли, что теперь Совешу смотрит только на своего ребенка, начали меняться около Рашты.
Поскольку Совешу не позволял ей даже находиться рядом с дочерью, люди думали, что император, разгневанный инцидентом с векселями, намеренно разлучил ребенка с матерью.
Так было даже в глазах Рашты.
Хотя он послал множество врачей, чтобы позаботиться о её выздоровлении, в отношении Совешу можно было увидеть настоящую стену.
Но Рашты не было за этой стеной. Лишь её дочь и сам Совешу.
***
— Разве ты не знал?
— Так значит… это было правдой.
— …Она мне никогда не нравилась.
— Ну, в конце концов, она простолюдинка из падшей дворянской семьи…
Рашта медленно остановилась и посмотрела в ту сторону, откуда она услышала несколько голосов.
‘Если они собираются говорить обо мне, почему бы им не сделать это там, где я их не услышу?!’
Но Рашта не знала, что когда-то и Навье слышала такой ропот.
Служанки, стоявшие позади Рашты, тоже этого не знали. Об этом факте знала только побледневшая виконтесса Верди.
Вспоминая события прошедшего года, которые, казалось, накладывались друг на друга, виконтесса Верди с горечью сказала:
— Не волнуйтесь, Ваше Величество. Об этом не стоит беспокоиться.
— Как я могу не волноваться, когда продолжаю их слышать? — ответила Рашта холодно, но по выражению ее лица было похоже, что она вот-вот расплачется.
‘Почему это происходит со мной?’
Мир изменился после рождения дочери. В то время как для других мир стал ярким и оживлённым, для Рашты он стал мрачным.
В дни празднования рождения принцессы не она была в центре внимания.
Малышка получала всевозможные комплименты от присутствующих, Совешу – всевозможную похвалу. Но Рашта, родившая ребенка, стала посмешищем.
‘Как такое возможно?’
В течение нескольких месяцев, пока она носила свою дочь в утробе, Рашта прилагала усилия, чтобы заботиться о принцессе. Ребенок был как её альтер-эго, родился из её собственного тела. Так почему же тогда…
— Как ты думаешь, кто будет следующей императрицей?
— Большинство молодых леди возраста Его Величества уже замужем…
— Значит, кандидатками будут юные леди возраста Лауры?
— Разве не возможно, что мисс Эвелин станет императрицей?
— Ни в коем случае, Его Величество не примет простолюдинку в качестве императрицы дважды.
— Это правда. Простолюдины, похоже, не испытывают стыда, даже если они умны. Только посмотрите на нынешнюю императрицу, которая хвасталась чужими векселями… что за наглость.
— Разве принцесса Соджу не всё ещё не замужем?
Рашта остановилась, когда приблизилась к голосам, удивленная тем, что они так скоро заговорили о следующей императрице.
Действительно ли это те же самые люди, которые называли меня милой и красивой независимо от того, какие ошибки я совершала?
Несмотря на инцидент с векселями и холодное обращение Совешу, не это заставило их изменить свое отношение.
Раньше уже были намеки на это презрение.
Если быть точным, с тех пор, как она стала императрицей.
Дворяне, которые терпимо относились ко всем ее поступкам, когда она была наложницей, внезапно начали сурово судить всё, что она делала, как только поднялась на вершину.
Как будто тот факт, что Рашта стала императрицей, послужил спусковым крючком.
Что ж, они всегда были такими.
Читайте ранобэ Второй брак императрицы на Ranobelib.ru
Только раньше они разговаривали тайно, а теперь делают это открыто.
Раште хотелось отругать их, но в конце концов она ушла тем же путем, каким пришла.
Это было не потому, что она их боялась. На самом деле она боялась, что, после поднятия шума, то немногое, что осталось у Совешу к ней, исчезнет.
Обещанный срок пребывания на посту императрицы составлял один год. Если бы она родила мальчика, этот срок можно было бы продлить, но теперь это невозможно.
Она должна была оставаться как можно более спокойной, пока не найдет способ не оказаться выброшенной прочь.
***
Был один человек, который наблюдал за этой сценой издалека.
Это был барон Лант.
Спускаясь по лестнице, он увидел происходящее через окно и цокнул.
Хотя барон и не мог ничего услышать, примерно понять ситуацию было нетрудно.
Очевидно, Рашта подслушала, как дворяне обсуждали последние сплетни, циркулировавшие во время её прогулки.
При виде того, как она ушла с бледным лицом, становилось ясно, что дворяне отпускали действительно неприятные замечания.
‘Вокруг неё только служанки, так что никто не может выйти вперед’.
Если бы вместо горничных вокруг нее были фрейлины, они бы вышли вперед, услышав такие презрительные замечания.
Это было не потому, что фрейлины обладали большим чувством справедливости, чем горничные, а потому, что у фрейлин был статус, позволяющий им поступать так, и на них не посмотрели бы свысока.
Служанки же всё ещё оставались простолюдинками, независимо от того, как долго они были служанками императрицы. Горничная не могла гневно вмешаться в разговор между дворянами, если только она не была готова принять на себя последствия.
Барон Лант оставил документы в секретариате и сразу же отправился к Совешу.
— Ваше Величество, я должен вам кое-что сказать.
— Это срочно?
— Это касается императрицы.
— Значит, не так уж и срочно. Позже.
Изменение отношения Совешу к Раште заметил даже барон Лант.
Прежде, даже если он действительно был занят, Совешу обычно откладывал всё это в сторону, чтобы выслушать барона, когда речь заходила о Раште.
В конце концов барону Ланту пришлось подождать пару часов, прежде чем он смог сообщить то, что хотел.
— Ваше Величество, я думаю, вам следует быть более внимательным к императрице.
Совешу нахмурился, потирая усталые глаза.
— Я назначаю ей лучших врачей, чтобы они заботились о ней 24 часа в сутки, шеф-повар готовит ей все необходимые для недавно родившей женщины блюда и закуски, а я наполняю её комнату всевозможными подарками. Что еще я должен делать?
Конечно, материальных вещей он давал ей в изобилии. Однако, сколько бы драгоценностей и вкусной еды он ей ни посылал, это ничего не значило до тех пор, пока Совешу не приходил к ней.
И что еще более важно…
— Вы не позволили императрице быть с принцессой.., — пробормотал барон Лант беспомощно и посмотрел в сторону.
Там была симпатичная детская кроватка, которая не вписывалась в официальный офис. Не было необходимости смотреть на того, кто спал в ней. Всем в императорском дворце уже было известно, что Совешу время от времени заботился о ребенке, пока работал.
— Барон Лант. Ты думаешь, Рашта, которая выщипала перья у хрупкой маленькой птички, чтобы обвинить Навье, будет хорошо заботиться о своем ребёнке? — Совешу горько улыбнулся.
— Птица и младенец — это разные вещи, Ваше Величество. То, что кто-то хорош в охоте, совсем не значит, что он безжалостный человек.
— Если наблюдать за чьим-то поведением, можно с уверенностью сказать, что это за человек. В любом случае, я разведусь с ней.
Вопреки резким словам, Совешу вспомнил Рашту с её первым ребенком на руках.
— Ваше Величество, позвольте ребенку хоть немного побыть с императрицей. Сделайте это ради принцессы, уверен, она тоже соскучилась по рукам своей матери.
После долгих раздумий, Совешу всё же решил вечером отправить ребенка к Раште.
Виконтесса Верди была счастлива, когда помощник императора принёс принцессу и спешно взяла её.
Виконтесса была на стороне Рашты во время её беременности и родов, поэтому была без ума от маленькой принцессы, встречи с которой были так редки.
Она была очень расстроена тем, что Совешу не собирался позволять Раште быть с ребенком, поэтому сильно обрадовалась возможности снова подержать малышку на руках.
— Как принцесса может быть такой тихой и красивой?
Виконтесса Верди широко улыбнулась, держа ребенка, и поспешила к Раште, лежавшей в своей спальне, чтобы показать его ей:
— Ваше Величество, взгляните на принцессу. Помощник принес её Вам.
— Моя дочь?
Рашта сразу встала. Ее мрачное лицо также просветлело. Однако она не могла принять её и лишь нервно сжимала кулаки.
Эмоции радости, тоски, печали и горя боролись в ней.
Малышка была мила, но это не могло успокоить её тревогу, когда она вспоминала о том, насколько шатким стало её положение после рождения этого ребенка.
— Ваше Величество, возьмите принцессу на руки.
Рашта замялась, когда виконтесса Верди попыталась передать ей девочку, но всё равно не стала её брать.
И всё же, когда ребенок начал плакать от того, в каком неловком положении он оказался, Рашта ничего не могла поделать, кроме как поспешно протянуть руки и взять ребенка.
— Мне так жаль, малышка. Маме очень жаль.
Рашта мягко погладила спину малышки и начала её укачивать.
