Мужчина встал с дивана с широкой улыбкой.
‘Рашта, дочь моя’. Рашта вздрогнула, сравнив своего отца из детства с мужчиной перед ней.
Этот человек был не таким отцом, как Совешу. Он ласково звал Рашту, но не любил ее. Не обижал, но и не заботился о ней.
У него всегда было оправдание для Рашты. ‘Из-за нашего положения я не могу заботиться о тебе’.
Он был очень безответственен в этом плане. Не знал дня её рождения и иногда забывал её имя.
— Ты хорошо подросла и стала отличным человеком.
‘Это и незнакомец может сказать.’
Рашта холодно взглянула на мужчину и спросила:
— Зачем ты пришел?
Он сделал грустное выражение лица.
— Почему я пришел? Я пришел, потому что услышал, что моя дочь, Рашта делает некоторые успехи, так что, очевидно, я захотел её найти.
— Почему ты не подумал найти свою дочь, когда она страдала?
— Ох… ты злишься.
Мужчина удивленно поднял брови и подошел с распростертыми объятиями.
Рашта отвернулась, чтобы избежать его. Ей стало тошно. Раньше Рашта хотела, чтобы отец о ней заботился, но сейчас ей была противна сама мысль о том, что он к ней прикоснется.
— Уходи! Исчезни и больше не появляйся. Для меня ты перестал существовать в тот день, когда ты меня бросил. Для меня куда лучше и вовсе тебя не знать. Не цепляйся за меня и уходи.
Рашта уставилась на него. Она сказала это, не надеясь, что он действительно уйдет. Отец пришел просить о чем-то, поэтому не станет послушно уходить после пары оскорблений.
Тем не менее, причина, по которой она сказала это, заключалась в том, что его просьба была сложной. Раште хотелось заставить его почувствовать хоть капельку вины за то, что он шантажирует собственную дочь. Чувствуй он вину, возможно, сюда больше не вернётся.
Глаза мужчины расширились. Он не ожидал, что Рашта, всегда жаждавшая внимания, теперь холодно презирает его.
— Ты сильно обижена на своего отца, моя дочь?
Когда Рашта была уже в дверях, решив покинуть гостиную и оставить гостя без ответа, мужчина спешно добавил:
— Рашта. Ты знаешь одного очень высокого и красивого мужчину?
— Таких людей очень много.
— Его волосы это смесь между светлым и каштановым. У него зелёные глаза. Он производит впечатление человека сильного. А, и ещё на его плечи было накинуто пальто.
Мгновенно у Рашты в голове возник образ герцога Элги и заставил её нахмуриться.
‘Он говорит о герцоге Элги? Если так, то зачем он так внезапно его упомянул?’
Мужчина широко улыбнулся.
— Он рассказал мне, как с тобой встретиться.
— Что?
— Хотя я принял его помощь, похоже, у него не было добрых намерений. Я твой отец, настоящий отец. Я должен был рассказать.
Рашта вынужденно улыбнулась.
‘Что за чушь он говорит?’
Герцог Элги заботился о ней больше, чем её собственный отец, никогда не дававший ей и крохи любви.
‘Дал ли герцог Элги какую-то информацию? Но разве мой отец всё ещё не тот, кто пришел шантажировать свою дочь, которую сам же бросил?’
Рашта не потрудилась опровергнуть его слова и просто ушла в спальню, закрыв за собой двери.
— Рашта. Рашта.
Мужчина поспешил за ней, стуча в дверь. Выслушав череду стуков в спальню, Рашта вернулась и посмотрела на него с презрением.
— Ты ещё здесь?
— Мне жаль, Рашта. Если это кто-то, кто тебе нравится, мне не стоило говорить всего этого.
Влюбленные часто слепы.
Мужчина понял, что Рашта влюблена в того аристократа, поэтому не важно, что он скажет, она ему не поверит.
Как только мужчина пришел к такому выводу, вместо того, чтобы плохо отзываться об ужасающем дворянине, он улыбнулся и решил перейти к делу:
— Рашта, на самом деле… эти дни были тяжелыми для твоего отца. Я надеюсь, что моя дочь сможет мне помочь.
Этот человек больше заботился о выгоде, чем о мести. Он бы хотел, чтобы его дочь разобралась с этим дворянином вместо него, но его истинные интересы были превыше всего.
— Какого рода помощь? Деньги?
— Да. Э-эм… твой отец хотел бы создать торговую компанию.
— Сколько тебе нужно?
— Хорошие вещи случаются, когда у человека хороший ребенок.
Мужчина радостно улыбнулся и назвал число.
Хотя Рашта и была рада, что сумма оказалась меньше, чем она ожидала, ее раздражали лживые слова отца. В конце концов Рашта поняла кое-что странное.
— Как? Торговая компания?
Рашта была рабыней, потому что рабом был ее отец. Он попал в рабство за мошенничество.
Обычно, если простолюдин совершал преступление, наказуемое пожизненным заключением, он и его семья обращались в рабство, а стать рабом на ограниченный срок можно было за менее масштабные проступки.
И «срок» здесь был вопросом не времени, а денег.
В целом, в основном такое наказание получили те, чья судимость была связана с деньгами. Те, кто был приговорен к рабству на ограниченный срок, могли быть немедленно освобождены, если была собрана определенная сумма денег, одна часть которой была бы выплачена жертвам, а другая, в качестве штрафа, государству.
Так было и с отцом Рашты. И насколько она знала, рабы не могли создать торговую компанию.
Мужчина небрежно ответил:
— Твой отец усердно трудился, чтобы собрать деньги на освобождение.
Рашта удивленно посмотрела на мужчину. Как он мог сказать это так непринужденно?
— А я? А как же я? — сердито спросила Рашта. — Из-за тебя я попала в рабство, а ты бросил меня, чтобы стать простолюдином? Как ты мог так поступить?!
Хотя теперь она была императрицей, Рашта все еще чувствовала себя неловко из-за свидетельства о рабстве. Если бы не этот сертификат, ее положение было бы намного лучше.
Конечно, Рашту можно было бы официально освободить, когда она стала наложницей, но тогда все узнали бы, что она была рабыней, поэтому Совешу решил создать ей фальшивый образ, пусть и не уничтожил свидетельство о рабстве.
Если бы она была освобождена из рабства до того, как стала наложницей, ничто из этого не беспокоило бы ее.
‘Как он мог это сделать? Он собрал денег достаточно лишь для того, чтобы освободиться от рабства самому?’
Читайте ранобэ Второй брак императрицы на Ranobelib.ru
— Ах, очевидно, я думал освободить и тебя. — Ее отец неловко улыбнулся и придумал отговорку: — Но когда я к тебе пришел, я узнал, что ты встречаешься с сыном виконта Ротешу, и предположил, что у тебя всё было хорошо, подумал, что он сам тебя освободит. У него определенно было гораздо больше денег, чем у меня.
— Ты серьезно?
— Правда. Я пришёл повидаться с тобой и ушел только когда услышал, что с тобой все в порядке.
— Не лги! Ушел, когда узнал, что со мной все в порядке? Нет! Ты ушел из-за своего эгоистичного решения, — Рашта пошатнулась, рассерженно крича это. Она чуть не упала, но ее настоящий отец не помог ей. Вместо этого он просто прищелкнул языком.
— Боже, да зачем тебе так кричать?
Рашта откинулась назад, чтобы восстановить равновесие. Сделав глубокий вдох в этом состоянии, она пристально посмотрела на своего отца и твердо сказала:
— Я не дам тебе ни пенни! Если ты действительно хочешь создать торговую компанию, это твое дело! Раште все равно!
Ее биологический отец посмотрел на дочь с выражением недоверия. Затем он нахмурился и строго спросил:
— Боже, какая ты плохая дочь. Разве так следует обращаться со своим отцом, который видел, как ты родилась и выросла?
— А как насчет тебя? Ты хочешь взять денег у своей собственной дочери, попавшей из-за тебя в рабство?
— Это благодаря мне ты стала императрицей. Ты должна мне свое милое личико! Ты не знаешь, что такое взаимность… Какая неблагодарность!
Рашта была потрясена до такой степени, что ей стало трудно дышать. Как мог существовать такой человек?
После своей сердитой речи, мужчина вдруг улыбнулся и сказал:
— Рашта, ты думаешь, я просто смирюсь, если ты меня вот так вышвырнешь? Я твой отец, и это твой долг — заботиться обо мне. Если ты бросишь меня, у меня не будет другого выбора, кроме как рассказать всем, какая ты неблагодарная и плохая дочь.
***
Когда я склонила голову набок, почувствовала горящий взгляд позади себя. Ах, Хейнли поймал меня на копании в его прошлом!
— Маккенна?
‘Возьми меня с собой!’ Я проглотила эти последние слова.
— Я кое-что забыла.
За Маккеной я пыталась следовать быстрыми шагами, чтобы сохранить достоинство императрицы.
— Куда ты идешь, моя Королева?
Однако меня тут же остановили.
Когда я неловко обернулась, Хейнли насмешливо на меня посмотрел.
— Я только что вспомнила, что кое-что забыла.
Когда Хейнли услышал мое оправдание, его глаза расширились. Он протянул руку и потянул меня за щеки.
— Не будь таким наглым, — я намеренно старалась говорить холодно, но Хейнли небрежно улыбнулся.
— Я узнал кое-что новое о моей Королеве. Ты знала, что, когда находишься в неловком положении, ты ещё более холодна и полна достоинства?
Как он это заметил? Это был секретный метод, который я использовала, чтобы скрыть неловкость в подобных ситуациях.
Поскольку я была в уязвимом положении, я изобразила более решительное выражение лица. Хейнли положил руки мне на щеки, трижды поцеловал в кончик носа и улыбнулся.
— Как мило. Как красиво. Мне нравится, когда моя Королева ведет себя так.
Когда я избежала его взгляда, он переместился так, чтобы установить зрительный контакт. Я опустила взгляд, и тогда он наклонился, чтобы снова посмотреть мне в глаза.
Стоп!
В этой позе Хейнли тихо спросил с широкой улыбкой:
— Моя Королева, о чем вы говорили с Маккенной?”
— Я просто… хотела узнать побольше о твоем детстве, — призналась искренне. Хотя настоящие намерения я скрыла.
Нет, он всё это слышал, так почему же притворился, что нет?
— Я хочу узнать о тебе больше.
Когда я снова ответила уклончиво, Хейнли улыбнулся, еще больше сузив глаза. Казалось, он был в хорошем настроении.
— Ты лжешь.
— !
— Моя Королева, ты не теряешь своей элегантности, даже когда лжешь.
Хейнли убрал руки от моих щек и выпрямил спину. Затем я посмотрела ему в глаза. Мог ли он сердиться?
— Ты сердишься?
Когда я осторожно спросила, Хейнли покачал головой.
— Нет, дело не в этом. Просто мне неловко.
— Что тебя смущает?
— В детстве я был немного непослушным, поэтому не хотел, чтобы моя Королева узнала об этом.
— Я также расскажу тебе о своем детстве. Что ты об этом думаешь?
— Моя Королева, кажется, росла, не доставляя никаких хлопот, верно?
— …
— Я так и знал, — Хейнли усмехнулся, потершись своим лбом о мой. Затем он поднял маленький портрет, оставленный Маккенной. Разглядывая на нём себя с пухлыми щеками, он улыбался.
В каком-то смысле он выглядел прелестно. Мать Хейнли… Мать Хейнли, заказывавшая его портрет всякий раз, когда он доставлял неприятности, вероятно, думала так же.
Возможно, именно поэтому каждый из портретов был сохранен, несмотря на то, что был наказанием?
Как только я подумала об этом, я поняла, что до сих пор волновалась напрасно. Будь ребенок хоть тихим, хоть непослушным, я бы всё равно его любила. Сейчас бояться не имело смысла.
— Я думаю, было бы здорово иметь близнецов, — как-то естественно пробормотала я.
Хейнли, вынимавший портрет из рамки, удивленно спросил:
— Что?
— Один ребенок, похожий на тебя, и один, похожий на меня. Думаю, было бы здорово иметь таких близнецов. Или чтобы у каждого была частичка нас обоих?
— Моя Королева…
— И отдай мне портрет. Даже не думай о том, чтобы уничтожить его.
Как только я подняла руку, Хейнли угрюмо, как в дни своего детства, протянул картину мне.
Я крепко сжала портрет в своих руках и торжествующе улыбнулась.
