— Говорите медленно, герцогиня.
Я сжала ее руку и заговорила успокаивающим голосом. Герцогиня посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными боли:
— Его не будут судить, Ваше Величество.
— Никакого суда?
— Дело виконта не пойдет к главному судье.
Главный судья был одним из защитников герцогини. Если он тайно рассказал об этом герцогине, то, скорее всего, это правда.
— Почему? Это потому, что мисс Рашта беременна?
Герцогиня прикусила губу и кивнула:
— Да. Я полагаю, что император обвинит виконта Лангдель не в покушении на убийство этой женщины, а в близкой смерти королевского ребенка.
В этом случае казнь бесспорный исход для виконта Лангдель. Совешу захочет, чтобы это произошло в любом случае. Если дело попадет к главному судье, Совешу будет волноваться, что скажет виконт Лангдель на открытом суде.
— Я слышала, что после того, как он ударил ножом ту женщину, он кричал…
— Да.
— Виконт Лангдель… — Герцогиня глубоко вздохнула и серьезно посмотрела на меня: — Виконт Лангдель порядочный молодой человек. Он не сделал бы этого без причины.
— …
— Я знаю. Даже если бы у него была причина, он не должен был кого — то убивать. Но по крайней мере попытайтесь устроить ему суд. Он сможет попытаться защитить себя…!
Слеза вырвалась из глаз герцогини Туаной и скатилась по щеке. Должно быть, это очень больно, когда человек, защищающий твою честь, теперь находится под угрозой казни. В прошлом брат герцога Туаной покончил с собой из — за своей любви к герцогине Туаной. Она никогда не позволяла себе показать это, но тот инцидент, возможно, был болезненным для нее.
— Я и сама подумывала с ним поговорить.
Я погладила ее по спине и подождала, пока она немного успокоится, а герцогиня Туаной подняла на меня округлившиеся глаза:
— А вы сможете?
Я утвердительно кивнула:
— У меня тоже есть свои подозрения.
— Вы имеете в виду…?
— Я подозреваю, что мисс Рашта пытается дискредитировать вас.
— Значит, слухи правдивы?
— Я сама все выясню.
Герцогиня Туаной сжала кулаки.
— Сейчас император отсутствует. Я не думаю, что он отправит виконта Лангдель на суд, но не волнуйтесь, я навещу виконта.
— Спасибо. Благодарю вас, Ваше Величество.
Герцогиня глубоко вздохнула. Я дала ей свой носовой платок, но она просто взяла его в руку и не вытерла слезы. После долгой паузы она сложила его и спросила:
— Могу ли я получить это?
Почему платок?
— Да.
Несмотря на свое недоумение, я согласилась. Герцогиня спрятала платок и тяжело вздохнула. Ее следующие слова дали мне некоторое разъяснение.
— Как бы там ни было, виконт Лангдель … когда — нибудь я отплачу вам за этот добрый поступок.
— Добрый? Не говорите так. Этого недостаточно, чтобы называть добротой.
— Вы протянули мне руку в самое трудное время. Это и есть доброта. — Герцогиня пристально посмотрела на меня: — Можно я вас хотя бы раз обниму?
Я кивнула, и она слегка наклонилась и обняла меня, поглаживая мою спину, словно утешая. Затем она отстранилась. Я вопросительно посмотрела на нее, но она лишь улыбнулась и встала.
Ничего не объясняя, герцогиня Туаной грациозно поклонилась и вышла из комнаты.
***
На следующий день.
Читайте ранобэ Второй брак императрицы на Ranobelib.ru
Я послала одного из своих рыцарей проверить состояние виконта Лангдель. Рыцарь вернулся раньше, чем ожидалось, незадолго до полудня.
— Допрос виконта Лангдель закончился, и император принял решение, Ваше Величество.
— Какое?
— Он будет приговорен к смертной казни.
Неужели это действительно случится…
— Спасибо, что дали мне знать.
Я вышла из кабинета и направилась прямиком в тюрьму, где содержался виконт Лангдель. Стражники удивились, увидев меня, но не стали препятствовать мне войти. Совешу должно быть не приказывал им препятствовать.
На первом этаже тюрьмы шесть комнат в которых содержались дворяне, пять из них пустовали. Я подошла к единственной камере, которая была занята. Хотя там и были решетки, сама камера была обставлена как обычная нормальная комната.
Виконт Лангдель сидел, обхватив голову руками, и слабо поднял ее, услышав мои приближающиеся шаги. Его глаза расширились от удивления, он попытался встать, но пошатнулся и наткнулся о решетку. Когда мои глаза привыкли к темноте, я заметила, что его лицо в синяках, а из разбитых губ сочилась кровь.
— Простите, Ваше Величество. Я должен поклониться, но мои ноги не слушаются.
— Все в порядке. Вам не нужно кланяться.
Я вспомнила, каким счастливым он выглядел, как ребенок, когда его выбрала герцогиня на новогоднем балу. Теперь он был в темной тюремной камере, избитый и сломленный человек.
Но почему он улыбается?
Вскоре на мой вопрос был дан ответ.
— Сейчас все говорят о том, что эта женщина сделала с герцогиней? — Пробормотал виконт Лангдель разбитыми губами.
— !
— Я закричал. Все знают, я громко кричал.
— …
— Это было глупо, если подумать. Я должен был подтвердить информацию, которую нашел, вместо того, чтобы сначала навестить эту женщину. Я слишком спешил покончить с этим…
Так вот почему он кричал на Рашту, когда его удерживал герцог Элги.
Виконт Лангдель слабо прислонился к стене с самодовольной улыбкой на лице. После минутного раздумья я сказала ему правду:
— Никто об этом не говорит. Дело похоронено.
Виконт Лангдель удивленно отстранился, широко раскрыв глаза:
— Похоронено? То, что сделала эта женщина, похоронено?
— Это было забыто, когда выяснилось, что Рашта беременна.
— Тогда…хааа. Беременна? Беременная. Этого не может быть.
Виконт Лангдель вцепился пальцами в волосы, словно хотел вырвать их. На его лице все еще играла улыбка. Его не было, когда все узнали о беременности Рашты, и Совешу, похоже, тоже не упоминал об этом.
— Виконт. Вас казнят без суда и следствия.
Виконт Лангдель стиснул зубы, словно он и этого не знал. Он обхватил голову руками, издал болезненный звук и начал что — то бессвязно бормотать. Я наклонилась к нему, но он был слишком взволнован, чтобы заметить меня:
— Виконт. Посмотри на меня.
Услышав мой голос, он повернулся ко мне, но глаза его были невидящими. Я привлекла его внимание, ударив пальцами по прутьям решетки:
— Виконт. Посмотри на меня.
Его глаза наконец сфокусировались на мне.
— Я бы не сказала вам этого, если бы вы собирались умереть.
— !
— Вы понимаете, что я имею в виду?
— Есть способ спасти меня?
— Так и есть.
— Как…?
