Юэ Чжун посмотрел на небольшую тонкую пластину в своей ладони. Она была сделана из какого-то металлоподобного на ощупь материала; на лицевой стороне было видно его изображение, отпечатки пальцев и данные биографии, что он рассказал в крепости при проверке.
Юньчжоу до сих не был захвачен рептилоидами только потому, что обладал доступом к значительному количеству технологий предыдущей эры.
Здесь, в отличие от иных общин, наука и технологии не были такими отсталыми.
— Пошли!
Юэ Чжун спрятал полученную карту и пошёл к видневшемуся впереди городу.
Хань Цзысюань молча последовала за мужчиной.
На входе в город один из двадцати стражников, вооружённый лучевым оружием, проверил их айди-карты и взмахом руки разрешил им пройти. Воины на воротах производили впечатление опытных бойцов.
За воротами двое долго стояли, привыкая к атмосфере и виду современного города с небоскрёбами из железобетона, машинами и асфальтированными дорогами. При взгляде на Алый Юэ Чжуну казалось, что он снова вернулся на Землю во времена до апокалипсиса.
Хань Цзысюань с огромным любопытством проводила взглядом промелькнувший мимо спорткар:
— Так вот какой он, Юньчжоу! И вправду, это настоящая святыня человеческого вида!
Юэ Чжун с безмолвным удивлением посмотрел на неё, не разделял её возбуждения и волнения. Для него, жившего в подобном окружении на Земле, не было ничего удивительного.
Но, учитывая, что выросшая в Цинчжоу девушка никогда раньше не видела автомобилей, её чувства были понятны.
— Пошли!
На улицах были указатели с их названиями; и, ориентируясь по ним, Юэ Чжун отправился в направлении района Д.
Чем дальше Юэ Чжун шёл, тем более неухоженно выглядели здания вокруг. Когда они дошли до района Д, оказалось, что все строения в нём находились в ещё более худшем состоянии, чем те, что они видели по пути сюда.
Все здания в трещинах, по дороге им встречались несколько раз звонко журчащие речушки явно канализационного происхождения, весело булькавшие при пересечении прохожей части.
Всюду свисали и торчали проложенные кое-как провода и кабеля, одежда на людях издавала запах, свидетельствовавший, что ни тряпки, ни их носители очень давно не принимали ванну или стирались.
Юэ Чжун совсем не удивился, если бы прямо на его глазах обвалилось какое-нибудь строение.
— Не желает ли господин поразвлечься? За десять кредитов всё, что пожелаете!
— Господин, я очень умела, за восемнадцать кредитов можете всю ночь делать со мной всё, что захотите.
— …
Без всякого грима, но с чисто вымытыми лицами и уложенными причёсками женщины, облокотившиеся на притолоку у входа в заведения, на секунды распахивали одеяния, показывая своё тело проходящим мимо мужчинам.
Время от времени один из прохожих, не в силах сопротивляться искушению, подходил к женщине и вместе с ней уходил внутрь здания.
Всё, что видел до сих пор Юэ Чжун, позволяло ему утверждать, что район Д был трущобами. И по существованию трущоб он понял, что в Юньчжоу существует классовое общество.
Маленькая девочка, судя по виду лет одиннадцати-двенадцати, спутанные, взлохмаченные волосы на голове, тоненькая истощённая фигурка, вышла из маленького, захудалого магазинчика, прижимая к груди упаковку чёрного хлеба.
Трое неожиданно выскочивших из тёмного переулка мужиков ухватили её за руки ноги и, зажав рот, быстро поволокли её туда, откуда вылезли.
Девочка, изо всех сил дёргаясь в руках схвативших её, переводила глаза, полные ужаса, с одного прохожего на другого, но прохожие люди просто шли мимо по своим делам. Кто-то отводил глаза, притворяясь, что он ничего не видит, кто-то скользил по происходящему действу равнодушным взглядом.
Хань Цзысюань, не в силах стерпеть происходящее перед нею, в следующее мгновение исчезла из-за плеча Юэ Чжуна и, оказавшись в переулке, увидела сцену, от которой у неё глаза чуть на лоб не полезли.
Все трое, набив полные рты чёрным хлебом, вырванным у девочки, с улыбками срывали с неё одежду, а один уже спустил штаны и собирался стянуть свои трусы.
Хань Цзысюань с исказившимся от владевшими ею в данный момент чувствами лицом громко крикнула:
— Остановитесь, скоты!
Один из мужчин без всякой опаски тут же осыпал воительницу в ответ оскорблениями:
— Вонючая сука, ты кто такая, что позволяешь себе влезать в дела банды Пяти Призраков, смерти ищешь?
Один из троих, с выкрашенными в жёлтый цвет волосами, обернувшись к Хань Цзысюань, оглядел её заблестевшими глазами и ощерился в мерзкой лыбе:
— А сучка-то хороша! Папка её первый поимеет!
Другой урод с таким же недобрым, жадным взглядом подколол приятеля:
— Жёлтый, то ты эту мелкую сначала хотел первым, теперь и эту тоже. Ты уж определись, твою мать!
Самый первый из уродов снова встрял в базар:
— Отвали от него! Хватайте сначала эту сучару, чтобы потом новых головняков не было!
— Лады!
Читайте ранобэ Мир бога и дьявола на Ranobelib.ru
Двое отпустили руки девочки и, жадно глядя на Хань Цзысюань, кинулись к ней.
«Отбросы! Нарываются!»
Услышав разговор троих, лицо Хань Цзысюань обратилось ледяной маской, и двумя быстрыми ударами изящных ног воительница отправила отбросов в полёт до ближайших стен.
Два мужика, подобно тюкам мокрой шерсти, врезались в стену здания и хлопнулись затем на камень дороги, где их вырвало кровью, а затем они принялись хныкать и повизгивать.
«Мастер!» — мелькнуло в голове последнего, кто остался держать девочку. Прижимая к себе одной рукой девочку, он вытащил острый нож и приставил его к горлу ребёнка.
Затем он на повышенных тонах обратился к Хань Цзысюань:
— Вонючая сучка, ни шага ко мне, а иначе папаня прикончит её!
— Боюсь, тебе ни представится такой возможности, мразь! — глаза воительницы вспыхнули холодным светом, и в следующее мгновение она исчезла.
Бандюг, в глазах которого при исчезновении Хань Цзысюань страха только добавилось, тут же двинул рукой, пытаясь проткнуть шею девочки.
Его рука дёрнулась едва ли на доли миллиметра, когда нежная белая ладонь легла сверху на его кисть с ножом и резким движением вывернула её в противоположную сторону, сломав при этом ему кость.
В следующую секунду Хань Цзысюань отправила ошеломлённого произошедшим бандита ударом ноги в живот в полёт до стены переулка, прямо к его товарищам.
Хань Цзысюань с презрением посмотрела на скорчившихся рядом друг с другом мужиков и произнесла с холодом в голосе:
— Мрази, достойные друг друга!
Тот, которому девушка сломала запястье, обернулся к девочке и с яростью и ненавистью в глазах крикнул:
— Грязная ты сука, ты влезла не в своё дело, Эта малолетняя блядь пришла сюда с нами по собственной воле! Ван Нин, подтверди! Она и её старшая сестра Ван Лихуа договорились, что за сорок кредитов она нас обслужит!
Произнося имя Ван Лихуа, мужик поиграл голосом и уставился злобным взглядом на девочку.
Услышав имя свой сестры, тело девочки задрожало мелкой дрожью, а в глазах снова появился страх.
Она тут же подбежала к Хань Цзысюань и, упав перед той на колени, обхватила ногу девушки обеими руками и плача, принялась ту умолять:
— Старшая сестра! Я и вправду проститутка… Я по своей собственной воле согласилась развлечь этих людей, а до этого сама же их и соблазнила. Пожалуйста, уходи! Уходи!
«Да как ты можешь себя так вести!» — Хань Цзысюань беспомощно смотрела на рыдающую девочку, а затем посмотрела на довольного бандюга со сломанной кистью. Направив на него палец, она холодно осведомилась:
— Это он угрозами заставляет тебя это говорить? Я помогу тебе так его проучить, что он больше никогда не посмеет задирать тебя.
Лицо девочки ещё сильнее исказилось от страха, и она принялась уже кричать сквозь слёзы:
— Не хочу! Прошу тебя, не бей его больше! Уходи! Старшая сестра, уйди! Умоляю тебя!
Ван Нин пугало то, что Хань Цзысюань уже навредила членам банды и Пять Призраков наверняка не спустят этого ни ей, ни её старшей сестре Ван Лихуа.
Мерзавец со сломанной рукой с громким смехом сказал:
— Ха-ха-ха-ха! Гнилая блядина влезла не в своё дело, и теперь все остальные говорят, что тебе надо сваливать! Ты, тупая и бесстыжая дура, что ты здесь забыла, может, хочешь, чтобы мои братаны ещё и тебя отжарили?
От услышанного Хань Цзысюань снова заледенела лицом, но ей было совершенно непонятно, как поступать в подобной ситуации. Та, которой она пыталась помочь, сама её прогоняла, заставляя воительницу чувствовать себя беспомощной.
— Цзысюань, на будущее знай, с подобными отбросами следует поступать вот так! — Юэ Чжун, улыбаясь, вошёл в переулок, выхватил меч из когтя огненной птицы и движением кисти снёс голову с плеч одному из уродов.
Голова бандюга покатилась с плеч, и в воздух ударил кровавый фонтан.
Ван Нин с отчаяньем в глазах закричала:
— Не надо!
— Я из Пяти Призраков… — бандюг с крашенными в жёлтый цвет волосами только начал что-то говорить, как меч, холодно взблеснув отражённым светом на клинке, рассёк ему шею, и его голова покатилась по земле.
Последний из трёх бухнулся на колени и принялся стучать лбом по асфальту, выкрикивая:
— Не убивайте меня! Не убивайте меня! Старший брат, господин, старшой, не убивайте меня! Я мусор, я отброс, я выродок, не убивайте меня! Я готов работать на вас, как вол! Я клянусь, что и не взгляну больше в сторону Ван Нин и её сёстры. Я клянусь! Даю слово! Если вы убьёте меня, то Пять Призраков не пощадят сестёр!
Юэ Чжун уже прикончил столько разных дегенератов, что убийство этих совершенно его не то что хоть как-то взволновало, а не вызвало вообще каких-либо чувств.
— Какое это имеет отношение ко мне? Ты вызываешь у меня отвращение одним своим видом, а потому, сдохни, мразь!
Юэ Чжун взмахнул мечом, голова бандюга покатилась по земле, а кровь окропила место его гибели. Видя, что случилось, Ван Нин вновь с отчаяньем закричала:
— Не надо!
