От лица Элис Лейвин:
Артур – самый прелестный ребёнок на свете, и я это говорю не как заботливая мать.
Нет.
Он, со своим клочком ярких каштановых волос и игривыми глазами, почти что излучающими синий свет, порой, кажется почти что… умным.
Нет, это я говорю вам не как любящая мать. Я планирую быть строгой и обычной матерью. Я не могу полностью положиться на своего мужа, чтобы обучать Арта, благодаря здравому смыслу. Боже, он пытался научить своего ребёнка сражаться, когда он едва мог ползать.
Я знаю, что этот маленький негодяй, как и его отец, совершит пакость, как только я отвернусь. В тот момент, когда он начал ползать, я была так горда, буквально рыдая, но даже не представляю, как он сам за себя горд, когда стал передвигаться самостоятельно.
Клянусь, с того момента не было и дня, когда я едва отворачивалась, а он уже вползал в библиотеку. Это как-то странно. Мы купили ему много игрушечных зверей и других игрушек, но он всегда возвращался в библиотеку. Вот это уже точно досталось ему не от отца, ведь Рейнольдса буквально отталкивает неведомая сила от текстов длиннее еженедельной газеты.
Глядя на то, как он радуется, когда мы выходим в город, я решила ходить за покупками каждый день, вместо двух раз в неделю.
Нет нет, я же говорила, я не любящая мать. Это лишь для ознакомления его с внешним миром и появления свежей еды в доме. Да уж, ха-ха… вот так вот.
Моего сына, похоже, интересует почти всё. Его непропорционально большая голова поворачивается влево и вправо, пытаясь посмотреть всё, что происходит вокруг него. Кажется, его особенно заинтересовали практики отца.
Раньше, Рейнольдс был хорошим авантюристом. Получить класс В в его возрасте дано не каждому. Чтобы стать даже классом Е, самым низшим авантюристом, нужно пройти тест, дабы отсеять невежественных подростков, рвущихся на смерть. Что касается высокоранговых, то я видела парочку искателей приключений класса А, за всё время работы в гильдии и никогда не видела ни одного класса S, думая, что их даже не существует.
Работая в гильдии авантюристов, ну или просто гильдии, тогда, в Вальдене, я видела множество подростков, которым их эго просто затуманило головы.
По крайней мере, у них были амбиции.
Однажды, меня назначили смотрителем на основной практический экзамен, где испытуемый должен продемонстрировать основные навыки в манипуляции маной, но ещё до того, как испытание началось, парень рухнул прямо на спину, потому что меч, который он нес, был слишком тяжел для него.
Кстати говоря, Рейнольдс тогда выглядел точно также. Как только он меня увидел, его челюсть буквально отвисла, и он застыл на месте, пока парень позади него не пихнул его локтём. Он вытер слюни и пробормотал: «П… привет… я могу… получить… вещи для задания?» Я просто фыркнула, когда он покраснел от смущения как помидор.
Он смог собрать всё своё мужество, чтобы пригласить меня на ужин, и мы тут же убежали оттуда. Даже сейчас, я не могу не улыбаться, когда вижу его щенячий голубоглазый взгляд.
Арт взял себе черты от нас обоих, что сделало его ещё более милым. Нужно видеть его, когда мне приходиться менять его памперсы. Я не знаю почему, но его щёки краснеют, и он закрывает своё лицо крошечными пальчиками.
Может, всем детям его возраста также стыдно?
Следующей заметкой в моём детском журнале, который предназначен только для образовательных целей, потому что я не любящая мать, был момент, когда он впервые сказал «мама».
ОН СКАЗАЛ «МАМА»!
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
Я заставляла его говорить «мама» снова и снова, просто чтобы убедиться, что я не ослышалась. Рейнольдс дулся весь день, потому что Арт говорил «мама», а не «папа».
Ха-ха, я победила!
Остаток года прошёл спокойно. Сын всегда был со мной, куда бы я не пошла и иногда он смотрел в окно, глядя на то, как его отец практикуется после ужина. Я рада, что Рейнольдс отказался от мечты стать авантюристом и занял пост стражника нашего города. Авантюризм может принести больших денег, но для меня дороже знание о том, что мой муж жив и придёт домой.
К счастью, маленький Арт никогда не болел, но иногда я замечала, как он сидел с закрытыми глазами. Сначала я думала, что просто накручиваю себя, но такое случалось не единожды.
Это странно, и я не знаю, как это исправить. Я думала, что дети его возраста должны быть энергичными, но после своих побегов в библиотеку, он долго засиживался на одном месте, будто медитируя.
Сперва я была этим обеспокоена, но такие случаи бывали всего пару раз в день и длились несколько минут, а после них Арт, кажется, становился счастливее. То, как он смешно держит ручки и смотрит на меня, заставляет меня его покусать от счастья.
*Кхм* Я не заботливая мать.
От лица Артура Лейвина:
Прошло уже больше двух лет с тех пор, как я проделал свой сложный путь в библиотеку.
С тех пор я постоянно пытаюсь собрать кусочки маны и разложить его в своём теле, чтобы потом сосредоточить их и попробовать сформировать ядро маны. Должен сказать, это довольно медленная и трудная задача. Проще научиться ходить на руках и есть ногами, чем собрать ману в этом чёртовом теле.
Теперь я понимаю, почему в книге говориться, что человеку нужно дорасти как минимум до подросткового возраста, чтобы «пробудиться». Если я позволю частицам маны самостоятельно двигаться в моём теле, то это займёт не меньше десяти лет, чтобы они притянулись друг к другу и приняли очертание ядра маны.
Однако… у меня есть разум взрослого человека и значит, я могу сознательно соединить мои частицы маны вместе. Именно так я делал в детстве, в своей прошлой жизни, где молодёжь ещё в школах учили контролю над Ки. По сути, нужно уметь чувствовать Ки, или ману, в своём теле и заставлять её соединиться вместе возле солнечного сплетения. Если оставить их в покое, частицы в конечном итоге всё равно медленно приплывут навстречу друг другу, но я заставлю из ускориться, образно говоря конечно же.
Ежедневные ритуалы состояли в попытке потратить достаточно много моей энергии на сбор окружающей маны и избегания лишнего внимания со стороны матери и отца. Мой отец, кажется, думал, что если подбрасывать ребёнка в воздух, то это ему будет весьма приятным. Я понимаю, что это своего рода адреналиновый эффект, который может взбудоражить некоторых людей, но когда его руки укреплены маной и подбрасывают меня в воздух, я лечу словно снаряд, чувствуя тошноту и получая травматический страх высоты.
К счастью, моя мать держала отца в ежовых рукавицах, иногда даже пугая меня. Я часто ловлю её взгляд на мне, она пускает слюни, словно я какое-то мясо высшего сорта.
Я попытался приспособиться к моему телу и сказал несколько очень простых фраз. После того, как я впервые сказал «мама», чтобы дать ей знать, что я хочу поесть, она чуть не расплакалась от радости. С тех пор мне просто нужно было поговорить, чтобы получить немного внимания.
Хотя темп обучения был напряжённым и медленным, я получил довольно большую фору от остальных людей, так что не особо жаловался.
Я был примерно на середине пути сбора частиц маны. Эти последние два года не пропали зря, ибо я наконец-то собрал всю свою ману в солнечном сплетении и конденсировал её в ядро маны, когда… БУМ!
