Сообщение от автора: Наконец-то мы дождались Викториады! Поверьте, я знаю, что многие из вас с нетерпением ждали этого решающего события. Я переписывал эту главу несколько раз вместе с главами после нее, чтобы убедиться, что она соответствует всем моим ожиданиям. Это мероприятие не закончится одной или двумя главами, так что будьте терпеливы, и я надеюсь, вам понравится эта глава из 4 тыс. слов (я отчетливо помню, как говорил вам, что в среднем главы будут из 2-3 тысяч… что же случилось?)
От лица Сэта Милвью.
Холодно! Ветер принес в Кардиган ледяной горный воздух, и мы зябко ежились, пока готовились к отъезду.
Мое дыхание замерзало передо мной, поднимаясь и смешиваясь с ледяным туманом вокруг нас. Я сжал губы и выдохнул, наблюдая, как воздух поднимается вверх и исчезает.
Это был такой глупый поступок, но даже возможность сделать это значила для меня так много. Всего несколько лет назад, пары вдохов холодного воздуха во время игры с Цирцеей — мы вдвоем изображали драконов, выпускающих огонь вместо пара — было достаточно, чтобы я оказался прикован к постели.
Я заставил свои губы улыбнуться, обманом вынуждая себя думать об этих воспоминаниях как о счастливых, прежде чем переключить свое внимание на окружающую меня сцену.
Было раннее утро первого дня Викториады, и мы все выстроились возле варп телепорта, небольшого восьмиугольного здания в самом центре кампуса. Множество других студентов, как тех, кто будет участвовать в других соревнованиях, так и тех, кто пришел пожелать нам удачи, слонялись по двору, сбившись в группы и закутавшись в тяжелые плащи. Я даже заметил несколько человек, которые притащили сюда свои одеяла, чтобы согреться.
В Вечор отправлялось много студентов, слишком много, чтобы сразу воспользоваться варп телепортом, и наш класс был последним в очереди на телепортацию. Внутри профессор Эбби из крови Редклифф отвечала за телепортацию каждого класса по очереди.
Я огляделся и заметил фигуру, спешащую сквозь толпу. Человек был затянут в меховую куртку с капюшоном, настолько глубоким и набитым, что он полностью скрывал его лицо. Он встал в ряд позади нас и слегка поправил капюшон.
«О, привет, Лорел», — сказала Майла, весело помахав другой девушке. «Прохладненько, да?»
Лорел выглянула сквозь меховую подкладку капюшона, и ее глаза прищурились в извиняющейся улыбке, пока она не нашла профессора Грея, который стоял в стороне с двумя ассистентами. Ее голос был слегка приглушен, когда она сказала: «Простите, профессор. Мне нужно было найти свое пальто. Я ненавижу холод…».
«Теперь, когда мы все здесь», — профессор отпустил Лорел взмахом руки, — «у меня есть пара вещей, которые должны быть у каждого из вас».
«О, подарки!» — сказала Лорел, подпрыгивая.
«Не совсем», — ответил профессор Грей, доставая из своего кольца измерения сверток с предметами и распределяя их между ассистентками Афеной и Брайр.
Каждый студент получил по два предмета. Первым был плащ из бархата лазурно-черного цвета Центральной Академии. Второй — белая полумаска, закрывающая лицо от линии волос до носа. На её поверхности был нарисован узор из темно-синих линий, четких и угловатых, как руны, но более искусных. Из верхней части каждой маски торчали маленькие рожки.
Майла поднесла свою маску к лицу. Она была идентична моей, за исключением узоров, которые были более естественными и плавными, как порывы ветра или плавные волны. Она высунула язык и издала глупый рычащий звук.
«Мне не нужно напоминать вам», — неодобрительно сказала Брайр, сосредоточив внимание на Майле, — «что на Викториаде будет присутствовать Владыка Кирос Вритра. Поскольку для всех нас это, скорее всего, впервые, вы должны понять несколько вещей.
«Хотя эти предметы идентифицируют нас как представителей Центральной Академии, маску, в частности, следует надевать всякий раз, когда вы находитесь в поле зрения Владыки Кироса Вритры — что для нас означает постоянно. Наше поведение на Викториаде представляет не только Академию, но, поскольку мы из Центрального Доминиона, и самого Верховного Владыку.
«Ваши победы принадлежат не вам, а ему. Вы делаете это не для собственной славы, а для славы Верховного Владыки. Любое оскорбление, которое вы можете нанести, намеренно или случайно — например, если вы будете идти без маски или посмотрите в глаза Владыке Киросу, — также отразится на Верховном Владыке и будет сурово наказано».
В классе воцарилась тишина, пока раздавали остальные костюмы. Лорел взяла свой и покинула нас, чтобы присоединиться к Эноле в начале очереди.
Маркус, стоявший прямо перед нами, смотрел на свою маску со странным, каким-то отстраненным выражением. Его пальцы обводили тяжелые, угловатые синие линии, нарисованные на маске.
Майла, должно быть, тоже заметила его выражение. «Что, по-твоему, означают твои знаки?»
Он поднял на нее взгляд, его лицо нервно напряглось на секунду, а затем разгладилось и приобрело свое обычное выражение настороженности. «Я не думаю, что эти узоры как-то связаны с нами лично, не так ли? В конце концов, они должны скрывать нашу личность перед Владыкой, а не выделять нас».
«О», — сказала Майла, нахмурившись. «Я и не думала об этом».
Янник, обычно молчаливый, придвинулся немного ближе к Маркусу и наклонился к нам. «Вритра заботится о вашем благополучии, вот и все. Глупо думать иначе». Он надел свою маску — узор из зазубренных, диких порезов, похожих на когти, — и повязал ее на затылке, после чего снова отошел в сторону.
Очередь снова начала двигаться, когда класс перед нами ввели в зал телепортационных врат, и толпа расступилась, когда люди направились в свои комнаты. Несколько человек помахали в сторону нашего класса, но я знал, что никто не машет лично мне.
Однако этот факт меня не беспокоил. По правде говоря, несмотря на то, что я многое потерял, этот семестр в академии был лучше, чем я мог себе представить, и в основном благодаря тактике улучшения рукопашного боя. Физически я был сильнее, чем когда-либо, даже до получения эмблемы. Болезнь, с которой я жил всю свою жизнь и от которой всегда ожидал смерти, почти полностью исчезла.
Никогда в своих самых смелых мечтах я не представлял, что стану носить эмблему. Даже Цирцея надеялась лишь на то, что я не окажусь безкровным* с болезнью, способной убить меня до двадцатого дня рождения.
# Прим. Пер. — по правилам русского языка, правильно «бескровным», но тут значение другое. Бескровный – лишённый крови в теле. Безкровный – безродный.
И я кое-что умел. Может быть, я не был так силен, как Маркус, так быстр, как Янник, или так могуч, как Энола, но после тренировок у профессора Грея я знал, что могу выйти на ринг с любым из них и дать им честный бой. Но более того, все мои одноклассники относились ко мне с уважением, даже Вален… может быть, не так сильно, как Реми или Портрел, но, по крайней мере, Вален не позволял им больше избивать меня.
Как будто у них бы это получилось, напомнил я себе, не в силах подавить глупую ухмылку.
Я взглянул на профессора, который отвернулся от нас, чтобы посмотреть, как приближается синеволосая девушка.
Я действительно не понимал его. Хотя он всегда выглядел незаинтересованным, он научил всех нас быть неплохими бойцами. Я знал, что мы ему не нравимся, особенно я. На самом деле, это сильно преуменьшено. Иногда, когда он смотрел на меня, я думал, что он, должно быть, ненавидит меня. Но я понятия не имел почему.
Майла резко толкнула меня локтем в ребра. «О, ты влюбился?».
Я вздрогнул и в замешательстве уставился на нее. «Что?»
«Ты точно уставился на леди Каэру», — подразнила она, и я понял, что, должно быть, некоторое время смотрел на профессора Грея, потерявшись в своих мыслях. «Она ужасно красивая, но она немного старовата для тебя, не так ли?».
Я открыл рот, не представляя, как ответить на поддразнивание Майлы, но профессор Грей заговорил первым, и я замолчал, чтобы услышать.
«Ты опоздала».
Ассистентка профессора Каэра оглянулась назад, потом на него, положив одну руку на грудь. «Простите? Вы уже прибыли в Вечор, профессор Грей? Потому что если нет, то, похоже, я как раз вовремя».
«Кроме того», — пробормотала Майла, наклоняясь ко мне, — «я думаю, она уже занята».
Я покраснел и отвернулся, мне было очень неловко даже думать о личной жизни сурового профессора. От дальнейших поддразниваний меня спасло то, что очередь снова начала двигаться, и нас всех пригласили в теплый зал варпа.
Когда мы все оказались внутри, профессор Эбби расставила нас по кругу вокруг устройства, которое тихонько гудело и излучало теплое сияние. Несколько студентов подошли ближе, протягивая руки, чтобы согреть их.
Откуда-то подул ветерок, и я понял, что кто-то колдует ветер. Майла хихикнула и показала пальцем: Волосы профессора Эбби легко танцевали вокруг нее, когда она вела профессора Грея за руку к свободному месту в круге. «Я с нетерпением жду этого, а ты, Грей?» — спросила она, ее яркий голос разносился по маленькой комнате. «Викториада — это так захватывающе, и здесь столько всего интересного! Нам стоит выпить, пока мы там будем».
Некоторые из других студентов разразились приглушенным хихиканьем, так что я не смог расслышать ответ профессора.
Что бы это ни было, профессор Эбби надулась, когда подошла к похожему на наковальню артефакту телепортации и начала активировать его.
Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, чувствуя, как мои нервы начинают расшатываться. Не так давно я бы придумал любую причину, чтобы не делать этого, но сейчас… я был готов. Я даже взволнован. Я собирался повеселиться и сделать все возможное, и даже если меня выбьют в первом раунде, это не будет иметь значения, потому что я уже попал на Викториаду.
Появилось ощущение тепла и внезапный запах моря.
Тысячи голосов слились в хаотичном реве, и я понял, что мы стоим на массивной каменной дорожке посреди кольца столбов из черного железа, увенчанных осветительными артефактами. Вдоль дорожки выстроилась дюжина одинаковых платформ.
Не успел я оглядеться, как в центр нашей группы ворвался человек в кроваво-красной маске, похожий на какого-то чудовищного демона. «Добро пожаловать в Вечор, город Победы. Профессор Грей из Центральной Академии и класса “Тактики улучшения рукопашного боя”, верно?»
«Верно», — ответил профессор Грей, даже не смотря на мужчину, а глядя вокруг на потоки студентов в масках разных стилей и цветов, которые уверенно двигались мимо.
«Пожалуйста, пройдите к зоне ожидания», — сказал мужчина, указывая вслед за потоком студентов со всей Алакрии. «Зона ожидания сорок один, на южной стороне Колизея. Оттуда вы сможете наблюдать за другими соревнованиями, а также готовиться к своему собственному».
Профессор поблагодарил мужчину и жестом подозвал помощников Брайр и Афену. «Не позволяйте никому заблудиться».
Напоминая мне сержантов-ветеранов, о которых я читал в рассказах, два ассистента разделили нас на две линии и направили в реку студентов и преподавателей, идущих с других платформ. Меня отделили от Майлы, и я оказался между Валеном и Энолой.
Высокие ступени вели вниз с каменной дорожки в море ярких разноцветных палаток и навесов. Помимо шума учеников и их учителей, сюда доносились крики десятков торговцев, борющихся друг с другом за внимание в этом хаосе, рычание мана-зверей, звон кузнечных молотов и беспорядочные звуки далеких магических взрывов.
Над всем этим возвышался огромный Колизей. Изогнутые стены возвышались высоко над нами, отбрасывая длинную тень на торговые лавки. С того места, где мы находились, я мог видеть дюжину различных входов, через каждый из которых медленно проходила длинная очередь опрятно одетых алакрийцев. У ближайшего из них крупный, закованный в броню маг взмахивал каким-то жезлом над каждым посетителем, прежде чем пропустить их внутрь.
«Вау, он такой… большой», — сказал я, спотыкаясь о свой язык.
Позади меня Вален фыркнул. «”Вау, он большой” — это лучшее, что ты смог придумать, увидев его?»
Энола захихикала, повернув шею, чтобы увидеть верхнюю часть стен Колизея. «Что-то вроде этого… он может украсть слова у любого из нас».
Я попытался придумать что-нибудь остроумное, чтобы ответить Валену, но это заняло слишком много времени, и момент прошел.
Наша шеренга разделилась на две части, одна группа направилась налево, а наш класс последовал за самым правым потоком, который повел нас по широкому бульвару между двумя рядами торговых лавок. Все сразу же отвлеклись на огромное разнообразие выставленных товаров и сувениров.
Все это напоминало карнавал, где повсюду бродили хорошо одетые люди в масках, а сотня торговцев пыталась привлечь их внимание.
Мы все затаили дыхание, когда проходили мимо громоздкого шестиногого чудовища с плоской, как валун, головой и растущими по всему телу светящимися кристаллами. Оно повернуло к нам свою неуклюжую голову и издало скрежещущий рев, едва не опрокинув Линден на спину.
Маг, который проглотил огонь из палочки, а затем заставил его выйти из ушей, танцевал рядом с нашей группой на протяжении нескольких стойл, пока помощница Брайр не отпихнула его, вызвав смех у всего класса.
Вскоре после этого мы все были вынуждены остановиться, когда перед нами прошла процессия высококровных из Сехз-Клара в ослепительных боевых робах и украшенных драгоценностями масках. Один из них особенно привлек мое внимание, вернее, меня привлек серебряный медальон, висевший у него на поясе.
«Что означает “Кровью, памятью”?» — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь. Что-то в этой фразе было знакомым, но я не мог понять, что именно.
«Его носят глупцы, которые слишком упрямы, чтобы забыть последнюю войну между Вечором и Сехз-Кларом», — сказал кто-то.
Оглянувшись, я увидел Паскаля, который, нахмурившись, смотрел на меня. На правой стороне его лица были морщины от сильного ожога, полученного в молодости, что придавало ему злобный вид, хотя в целом он был довольно милым парнем.
«О», — сказал я, понимая, что, должно быть, прочитал это в одной из многих книг о междоусобных конфликтах. «Ты из Сехз-Клара, верно?»
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
Паскаль хмыкнул и замедлил шаг, глядя на кучу украшенных драгоценными камнями кинжалов, разложенных на стенде рядом с тропинкой. Помощница Брайр быстро окликнула его, чтобы он вернулся в строй, но он был уже в нескольких рядах, слишком далеко, чтобы разговаривать с ним.
Извилистый путь к Колизею вел нас мимо суконщиков и резчиков по дереву, кузнецов и стеклодувов, пекарей и звероводов. Я не мог не облизнуть губы от запаха жарящегося мяса, доносящегося от мясника, который специализировался на мясе экзотических мана-зверей.
Каждый новый вид был чем-то таким, чего я никогда раньше не видел, и чем больше я видел, тем больше воодушевлялся. Мои глаза становились все шире и шире, пока мы шли, и я видел сотни вещей, которые хотел бы купить: перья, которые с помощью звуковой магии изменяли ваш голос и записывали все, что вы говорили; эликсиры, которые обостряли ваш ум и позволяли запомнить большой объем информации за короткое время; кинжал, который содержал собственное заклинание ветра и возвращался в руку, когда его бросали…
Вообще-то, я решил, что последнее, наверное, не такая уж и хорошая вещь…
В конце концов, нас направили к отдельному входу, предназначенному только для участников. Пока множество учеников из других школ спускались по длинному склону, ведущему в туннель под самим Колизеем, наша группа была вынуждена сделать паузу. Здесь собралось несколько десятков зрителей, которые подбадривали и махали руками участникам Викториады, пока мы проходили мимо.
«Это немного ошеломляет, не так ли?» — сказала Энола, оглядываясь вокруг и махая рукой нескольким маленьким детям, прижавшимся к короткой стене у начала спускающегося туннеля.
«Да, немного», — признал я.
Она повернулась, ее удивление было заметно даже за маской. «Немного? Сэт, я всю жизнь готовилась к этому моменту, и все равно в ужасе».
Портрел рассмеялся, пробравшись сквозь строй, чтобы встать рядом с Валеном. «По крайней мере, если ты обделаешься, твой плащ скроет худшее, Энола».
Все в радиусе слышимости захихикали, и тут из ниоткуда появилась рука и шлёпнула Портрела по затылку, заставив его вскрикнуть от боли.
«Следи за своими манерами», — твердо сказал профессор Грей. «И сведи бессмысленную болтовню к минимуму».
Портрел потер голову и бросил кислый взгляд на ухмыляющуюся Энолу, но тут строй снова пришел в движение, и наш класс начал спускаться по трапу.
Более чем пара человек бросили тоскливые взгляды в сторону торговцев, когда мы спустились во входной туннель, где сплошной камень отсекал большую часть шума сверху. Огромная конструкция над нами, казалось, давила на нас, заставляя всех замолчать.
«Я уверен, что у вас еще будет время потратить деньги ваших родителей», — сказал профессор Грей в тяжелой тишине, поправляя маску и оглядывая тусклый туннель. Толстые деревянные двери и пересекающиеся туннели открывались слева и справа через неравные промежутки времени, намекая на большую подземную сеть под полом Колизея. «Пока что помните, для чего вы здесь».
Я уставился на спину профессора, когда он двинулся к передней части нашего класса. Здесь, посреди стольких студентов моего уровня, его способность полностью подавлять свою ману еще больше выделяла его. Это было настолько идеально, что я бы подумал, что он — унад, если бы не знал его лучше.
Мы все медленно пробирались по подземельям Колизея, пока очередная наклонная дорожка не вывела нас на край боевого поля, и мы впервые увидели, насколько массивным на самом деле было сооружение.
Согласно книге “Чудеса Вечора, том второй”, написанной историком и Восходящим Товрином из высококровного Карстена, овальное боевое поле было двести метров в длину и сто пятьдесят в ширину, способное вместить пятьдесят тысяч человек на открытых трибунах и пятьдесят частных зрительских лож.
И все же книга даже близко не давала представления об этом месте. Цифры никак не могли передать, насколько поистине огромным был Колизей Победителей.
Десятки тысяч зрителей уже заняли свои места, расплываясь в море цвета, когда каждая кровь демонстрировала свои эмблемы, а также маски, представляющие их доминионы и государей. Несколько человек приветствовали наше появление, но большая часть толпы, казалось, не замечала нашего присутствия.
Многие из присутствующих в зале мужчин и женщин младших семей и высоких кровей посылали вверх всплески магии, создавая искры молний или заряды разноцветного пламени, которые взрывались в воздухе. Под этим зрелищем несколько десятков воинов и магов уже находились на поле боя, тренируясь и готовясь к предстоящим турнирам, и их крики и заклинания дополняли какофонию и создавали впечатление грандиозной битвы.
Вход в туннель появился перед тридцать девятым залом, и снова группы студентов разбивались то налево, то направо. Мы легко нашли участок под номером сорок один, и ассистент Брайр провела нас в помещение, которое было частично частной смотровой, частично тренировочной комнатой.
«Это так круто», — воскликнул Реми, и все вокруг загалдели.
Темно-пятнистые стены отделяли каждый зал от следующего, а задняя стена была сделана из камня с единственной дверью, которая открывалась в кучу туннелей, ведущих на трибуны. Передняя дверь, выходящая на поле боя, была открыта, хотя ряд портальных эмиттеров создавал барьер, который защищал всех находящихся внутри от магических сражений, происходящих снаружи.
Сама комната была достаточно просторной и вмещала в пять раз больше учеников, чем в нашем классе, но никто из нас не жаловался, когда мы разошлись по комнатам и с нетерпением начали исследовать.
«Обычно нам приходится делить комнату со всей делегацией Центральной академии, — объяснял Вален Слоану, — но я видел, что остальных учеников из нашей школы повели в противоположном направлении. Я уверен, что это дело рук моего дедушки, который выделил нам отдельное место».
Остальные ученики расселись по местам, но меня потянуло к передней части комнаты, чтобы я мог смотреть на поле боя. Все было почти готово, и всего через пару часов начнутся первые мероприятия, включая наше.
Я положил руки на балкон, внезапно обнаружив, что жалею, что Цирцея не здесь, чтобы посмотреть на это вместе со мной.
Все, что сделала моя сестра, она сделала для меня. Она пошла на войну ради меня. Она умерла за меня. Но она никогда не сможет увидеть результаты своих усилий. Война выиграна. Ее брат, полностью исцелен.
Если бы Цирцея не сделала этого, она была бы жива. Мать и отец, возможно, были бы живы. Но я не был бы жив, по крайней мере, не в том смысле, который имеет значение.
Меня бы здесь не было.
Выпустив вздох, я тупо смотрел вдаль, глядя на поле боя и не видя его по-настоящему.
Мне хотелось думать, что мать и отец сейчас с Цирцеей где-то в потустороннем мире и ждут, когда я когда-нибудь к ним присоединюсь.
Мои мысли блуждали в поисках возможности однажды самому отправиться в Дикатен. В конце концов, если я мог сделать это, значит, я мог сделать почти все.
Я мог бы сделать ей надгробие… нет, статую! Там будет…
Я помрачнел, мое настроение испортилось.
При условии, что нас всех не сотрут в порошок в противостоянии Вритры и Асуры.
«Только не говори мне, что тебе уже плохо», — сказал профессор Грей, появляясь рядом со мной.
Я вздрогнул, споткнулся в своем ответе, а затем наконец сказал: «Н-нет, сэр, мне не плохо. Просто…» Я замялся, подавляя желание рассказать ему обо всем, что я чувствую, зная без сомнения, что он не хочет ничего из этого слышать. «Я в порядке, сэр». Затем, словно какая-то внешняя сила внезапно завладела моим ртом, я проговорил: «А что, если я недостаточно хорош?».
Профессор Грей наблюдал за мной несколько секунд, его лицо было бесстрастным. «Недостаточно хорош для кого? Для толпы напыщенных высококровных? Твоих однокурсников?» Он приподнял одну бровь. «Самого себя?»
«Я…» Что бы я ни собирался сказать, мысль умерла на моих губах. Я не знал, как ему ответить.
Чтобы сделать ее жертву стоящей, подумал я, но не мог заставить себя произнести это вслух, потому что не был уверен, что это правда.
Прозвучал сигнал, заставивший меня подпрыгнуть. Боевое поле было пустым. Четыре огромных огненных шара взлетели в воздух и взорвались, посылая разноцветные искры по всему колизею.
«Начинается!» — крикнул кто-то, и остальная часть класса столпилась вокруг меня и профессора.
Раздался низкий грохот, настолько глубокий, что я скорее почувствовал его, чем услышал, и огромный пандус в центре арены начал опускаться. Появились четыре стражника, которые маршировали по пандусу вверх к солнечному свету и тащили за собой тяжелые цепи. На другом конце цепей, прикрепленных к запястьям и лодыжкам, стояла толпа людей.
Пленники были одеты в набедренные повязки, их тела были исписаны рунами. Некоторые шли по пандусу, но других практически тащили. У многих были грубо обрезанные волосы, сбритые по бокам, чтобы показать заостренные уши, другие были ниже ростом и крепче…
Совсем как эльфы и гномы Дикатена.
Толпа начала освистывать дикатенцев, выкрикивая оскорбления и насмешки, пока стражники собирали пленников в группу в самом центре боевого поля. Заключенные сгрудились там, озираясь по сторонам в явном ужасе, когда рампа закрылась за ними.
Охранники поспешно покинули поле боя, и на стадионе снова стало тихо — все ждали, что будет дальше. Эта тишина длилась несколько вдохов, затем снова раздался скрежещущий шум, когда два небольших пандуса опустились по обе стороны от заключенных.
По пандусам поднялись четыре темно-пушистых зверя. Каждый из них был похож на волка, только длинноногий и с горящими оранжевыми глазами. Их зубы были похожи на наконечники стрел и черно блестели в солнечном свете.
«Черномордые волки», — сказал Дикон. «Относятся к монстрам класса В по дикатенской шкале измерения сил. У них огнестойкий мех и они могут есть камни! Разве это не безумие?»
«Не думаю, что сегодня им понадобятся камни», — пробормотал кто-то еще.
Цепи с лязгом упали на землю, магически отделившись от кандалов пленников и заставив черномордых волков на мгновение разбежаться.
Дикатенцы начали двигаться: более сильные и здоровые люди оттесняли более слабых и хрупких в центр группы. Я не чувствовал маны и не видел произносимых заклинаний.
Настороженность чернорылых волков длилась недолго. Как только они поняли, что их добыча совершенно беззащитна…
Первый из зверей бросился в кольцо защитников, его темные клыки сомкнулись вокруг головы человека. За ним последовали три других, и хотя пленники сопротивлялись, дико пинаясь и нанося удары, они ничего не могли поделать.
Трибуны взорвались шумом от кровопролития.
Внезапная дрожь пробежала по моему позвоночнику и заставила кожу покрыться мурашками. Я дернулся, оглядываясь по сторонам в поисках источника острой, горьковато-холодной ауры, впивающейся в меня, словно когти.
Профессор Грей…
Стоя рядом со мной, он на мгновение показался мне совершенно другим человеком. Он был неподвижен, как статуя, а его обычно невыразительное лицо было острым, как лезвие. Его золотые глаза, темные и безжалостные, смотрели на поле боя с такой свирепостью, что это жгло даже меня.
Только леди Каэра, казалось, ничего не заметила. Когда она протянула руку и обхватила пальцами его запястье, я отшатнулся, инстинктивно боясь, что убийственное намерение, которое я ощущал, перейдет и на нее.
Затем чувство пропало, и я остался с пустым выражением лица, словно кто-то вычерпал мои внутренности замороженной лопатой.
Почему встреча с дикатенцами так расстроила его?
‘Неужели его семья тоже погибла там?’ — я хотел спросить.
Не успел я набраться смелости и сказать хоть что-нибудь, как надо мной воцарилось еще более подавляющее присутствие. Я сразу же почувствовал, как будто вернулся в тренировочный зал, где повышенная гравитация придавила меня к земле.
Брайон и Линден тут же опустились на колени и прижали лица к полу, а остальные члены класса в недоумении оглядывались по сторонам, совершенно забыв о «битве» снаружи.
Как один, мы повернулись лицом к фигуре, которая только что появилась в нашем зале ожидания. Лорел издала хныканье и упала на колени, и вскоре ее примеру последовали остальные ученики. Я с ужасом понял, что только профессор Грей, леди Каэра и я все еще стоим на ногах, но мои ноги были парализованы, и я не мог пошевелиться.
Она встретила мой взгляд, задержала его на мне, и я почувствовал, что прямо у нее на ладони, пока она осматривала меня. Я снова попытался встать на колени, но не мог отвести взгляд от ее лица, единственного в комнате, не закрытого маской.
Ее губы были накрашены фиолетовой помадой с золотыми вкраплениями, а щеки сияли серебряной звездной пылью. Сумрачные жемчужные волосы косами и локонами поднимались вверх по голове, укладываясь между двумя узкими спиралевидными рогами. На ней было боевое платье из чешуи, сверкавшей, как черные алмазы, и плащ на меховой подкладке, такой темный, что, казалось, поглощал свет.
Я хотел отвернуться, закрыть глаза, сделать что угодно. Но я не мог.
Затем на мое плечо легла тяжелая рука, заставив меня выйти из ступора. Я позволил себе упасть и тут же рухнул на колени, застонав от боли.
«Коса Серис», — сказал профессор Грей сверху. «Рад снова видеть вас».
