Сцена вокруг меня, казалось, застыла во времени.
Лицо Ричмала было отрешённым, он сосредоточился на своей магии, которая разрушалась, наблюдая за этим с изумлением. Рядом с ним Ульрика, с моей точки зрения, пылала внутренним светом, из нее вытекало все больше и больше маны, электрическая сеть становилась ярче, пропорционально её усилиям. Ее алые глаза избегали меня, когда она сосредоточилась на своем заклинании, она стиснула челюсти, её зубы заскрежетали.
Позади них Ифиок совсем поник, пот струился по его лицу, остатки его руки безвольно свисали вдоль тела, его мана утекала в никуда.
Валеска отступала по туннелю в сторону Вилдориала, где Блейз возился с варп-телепортом. Знакомое устройство в форме наковальни гудело, собирая и конденсируя ману.
Я все еще не оправился от своего открытия взаимодействия эфира и маны. Несмотря на то, что я все еще не до конца понимал, на что способно Сердце Мира, у меня не было времени сомневаться в том, что я делаю. Потребовалось огромное усилие, чтобы просто поднять одну ногу и поставить её перед другой. Оставалось еще разобраться с пятью Фантомами-полувритрами, и я чувствовал, как жизненная сила Реджиса слабеет с каждым мгновением.
# Прим. Пер. — по ряду причин было решено переименовать «Призраков» в «Фантомов», пишу это для тех, кто уже привык к старому названию
Двигающееся поле шипов и сине-черных молний смещалось, когда я двигался, уклоняясь в сторону, когда я проходил мимо, мой эфир удерживал и перенаправлял ману, составляющую различные заклинания. Сила моей воли была сопоставима с силой трех противостоящих магов. Я должен был поддерживать более сильную власть над эфиром, чем они могли использовать для своей маны, но было и что-то еще, какое-то сопротивление со стороны эфира, которого я еще не понимал.
Пройдя совсем небольшое расстояние до Реджиса, я лишился нечеловеческой выносливости и силы моего асурского телосложения, и к тому времени, когда я добрался до клетки молнии, мои ноги дрожали. Я развеял лужу кислотного осадка, который вновь собрался вместе, а затем просочился между трещинами в гранитных плитках и исчез.
Ричмал ахнул и сделал глубокий, отчаянный вдох, как будто все это время сдерживал его. «Валеска! Уходи, сейчас же!» — рявкнул он грубым голосом.
Выпустив эфир из своего ядра, я манипулировал им вокруг заклинания Ульрики, еще раз ища метафорический занавес, разделяющий две силы. Это было точно так же, как в камне-ключе, когда я тренировался с Элли. Я должен был позволить своему разуму переориентироваться, изменить свою точку зрения. Три Шага когда-то сказала мне нечто очень похожее, и даже уроки Кордри требовали, чтобы я по-другому воспринимал движение и взаимодействие наших тел.
Возможно, именно к этому сводятся все знания: новые переживания, которые немного меняют точку зрения, открывая больше мира, который всегда был там, но который мы не могли заметить.
У меня перехватило дыхание, а разум заколебался, и я заставил себя вернуться на землю. Десятки ядовитых кислотных дротиков со свистом рассекали воздух в мою сторону.
Моя рука поднялась слишком медленно, моя ментальная сила была исчерпана. Дротики разлетелись, их траектория изменилась, когда они окружили меня с обеих сторон, и я выдохнул, одновременно полный удивления и усталости. Я мог чувствовать, где взаимодействует каждая частица маны и эфира, как эфир захватывает ману и перенаправляет её, создавая мгновенную симпатическую связь двух сил.
Но я также использовал всю силу всей этой маны, пытаясь удержать каждое из отдельных заклинаний отдельно в своем сознании, и, когда дротики изогнулись, чтобы избежать меня, я был вынужден ослабить хватку над шипами и паутиной молний, которые другие Фантомы использовали, чтобы прижать меня.
Поле черных шипов бешено выстрелило в сторону, едва не пронзив Ифиока и врезавшись в щит Ульрики. Молния, в которую она продолжала вливать ману, пока на нее не стало больно смотреть, сконденсировалась в один разряд и ударила в землю, взорвавшись ослепительной вспышкой.
Зал содрогнулся.
Быстро переключив свое внимание на маленькую клетку молнии, я поискал место, где две силы переплетались, чтобы позволить друг другу существовать, и потянул, отбирая контроль над маленькой клеткой у Ульрики. Она затрещала и пронзила воздух, когда я оттащил ее от Реджиса. Шарик эфира пьяно покачивался, поднимаясь вдоль моих лодыжек. Протянув руку, я сжал его в кулаке. Он погрузился в мою плоть и поплыл к ядру.
Реджис никак не отреагировал на моё внезапное присутствие, но я мог чувствовать его присутствие, далекое и неосознанное, но живое. Я мог только надеяться, что он поправится, если мы переживем эту битву.
Мана вырвалась из коридора, когда варп-телепорт активировался.
Яркая мана была прозрачной, как и ободок атмосферного эфира, который двигался, чтобы окружить ее. Валеска задрожала, когда наклонилась к мане, её рука вытянулась, кончики пальцев коснулись поверхности портала, когда он проявился.
Я протянул руку, моя рука в перчатке сжалась в коготь, когда я попытался схватить портал. Эфир подскочил по моей команде, уплотняясь вокруг портала и сжимая ману. Магия варп-телепорта схлопнулась, оставив полусформированный портал слегка колеблющимся в воздухе.
«Я не могу пройти», — закричала Валеска, царапая поверхность портала.
«Отвлеките его!» — низкий голос Ричмала надломился, когда он взревел, и заклинания посыпались на меня со всех сторон.
Металл и огонь разбивались о мою броню и эфирную оболочку. Молнии и кислота отскакивали в сторону, взрываясь или прожигая землю, разрушая камень яростью и адским огнем моих врагов.
Но поскольку большая часть моего внимания была сосредоточена на принудительном искажении варп-портала, то всё, что я мог сделать с оставшимся вниманием — отразить хотя бы половину их атак. Ожоги от кислоты и молнии оставили шрамы на моем лице, а металлические шипы пробили броню и плоть. Мое лицо и череп горели там, где металлический шип пробил их ранее.
Слишком много эфира было сосредоточено через Сердце Мира, чтобы защититься от заклинаний Фантомов и портала.
Но я знал, что не могу позволить Фантомам уйти живыми. Ни одному из них.
Любая информация становилась оружием в руках Агроны. Я не мог отдать ему её. Я не мог позволить им сбежать, чтобы сообщить о моих способностях.
Они все должны были умереть.
Ульрика переместилась так, чтобы встать между мной и наполовину сформировавшимся порталом. Её нога, покрытая слоем чистой маны, которая искрилась и подпрыгивала при каждом малейшем движении, безвольно волочилась за ней. Рука Ричмала была прижата к огромной открытой ране в боку, где броня, плоть, кости и органы были начисто удалены, из-за чего показывались острые куски ребер, торчащие сквозь мясистую красную массу, рану, нанесенную последним отчаянным взрывом Разрушения Реджиса.
Разрушение.
Я колебался, даже когда заклинание за заклинанием обрушивались на меня, отклоняя то, что я мог, и принимая на себя остальное, всеобъемлющая боль стала пустяком, когда я сосредоточился на том, что дремало в жалкой форме Реджиса.
Я не пытался использовать божественную руну самостоятельно со времен зеркальной зоны, но даже тогда Реджис был в сознании, и направлялся к моей руке, чтобы помочь мне сконцентрировать весь мой эфир в одном определенном направлении. Я слишком хорошо знал, чем рискую, используя его сейчас, без Реджиса, который помог бы мне сосредоточиться и контролировать его. С избытком эфира в моем двухслойном ядре я мог бы выжечь весь Вилдориал.
Заклинания становились все более случайными и непоследовательными, их движения были отрывистыми и за ними было трудно уследить, и я понял, что Ульрика вкладывала свою молниеносную ману в заклинания других. Получившееся в результате слияние магии было более быстрым, диким и гораздо более трудным для противодействия.
Когда наполненные молниями разряды огня души ударили в меня, как пушечный огонь, и мой измученный болью разум попытался сохранить концентрацию, я понял, что другого выбора не было. Я не мог одновременно защищаться от бомбардировок, сохранять контроль над порталом и сражаться с остальными.
В конце концов, мое внимание ослабнет, портал откроется, и один или несколько Фантомов убегут.
Даже тогда мне все равно пришлось бы победить остальных. Но что заставило бы их сражаться? Если они отступят в город, заставят меня сражаться в огромной пещере…
Я представил себе силу этих полукровок Вритры, обрушившуюся на беззащитных жителей Вилдориала. Если бы это произошло, все остальное не имело бы значения.
Я сжал кулаки. Божественная Руна, содержащаяся в сущности Реджиса, ожила от голода и силы, и фиолетовое пламя вспыхнуло в моих руках, испуская яркую, зазубренную, смертоносную ауру.
Спазм боли пронзил мою спину, где руна Сердца Мира горела золотым светом, и мое зрение и чувство маны дрогнули. Я обнаружил, что застигнут врасплох сложностью поддержания обеих рун, но я ещё не мог освободить Сердце Мира. Пока нет.
Где-то в глубине души я считал, что голодная, жаждущая Разрушения сила — это все, что мне нужно.
Я поднял руку.
Разрушение рванулось вперед, дикое, неконтролируемое пламя разрасталось и пожирало, проливая свой яростный свет по всему залу.
Железные шипы Ифиока устремились навстречу. Пурпурное пламя пробежало по черному металлу, разрушая магию, когда она перепрыгивала с шипа на шип, возвращая их к их источнику. Освобожденное от более подходящего понимания Реджиса, Разрушение понеслось дико, как стадо жеребцов в огне, и Ифиок начал кричать. Оно пробежала по его руке и груди, превращая его плоть, кровь и ману в фиолетовый свет, а затем вообще в ничто.
Моё зрение помутнело, появилось плохо подавляемое чувство головокружения, пока я беспорядочно распространял волну Разрушения во всех направлениях.
Ричмал оттащил себя и Ульрику с пути Разрушения своими водянистыми щупальцами, посылая поток зеленого ила, чтобы погасить мой огонь, но Разрушение съело и его.
«Агрона действительно думает, что полукровки будут убивать асур за него?» — спросил я, обращаясь к пламени, мой голос был приглушен силой Разрушения, вибрирующей в нем. «Жалкое зрелище».
Я схватил копье из черного металла из воздуха и наблюдал, как Разрушение разрывает заклинание и поедает его.
Ядовитые испарения вырывались из кожи Ричмала, окрашивая воздух зеленоватым мраком и наполняя то немногое, что осталось от комнаты, запахом смерти и гнили в слабой попытке отрезать меня от портала.
Надо мной снова формировалась та же электрическая «гильотина», которая уничтожила физическое тело Реджиса.
Я вложил в неё всю свою волю, и мана задрожала, оказавшись зажатой между моей силой и силой Ульрики. Там, где Сердце Мира вызывало пурпурные руны, я почувствовал жжение и пот, но я только надавливал сильнее, Разрушение поглощало мою боль и страх, пока заклинание Ульрики не рассеялось.
Сокрушительная ударная волна чистой силы, созданная сбоем статического искажения, отбросила обоих Фантомов назад к стене. Я отпрянул от силы взрыва, и Разрушение подпрыгнуло, окутав мое тело неровной аурой пламени, фиолетовое пламя извивалось между чешуйками моей реликтовой брони, пожирая ее изнутри.
Инстинктивно и без лишних раздумий я отбросил броню, и она дематериализовалась. Она мне всё равно не была нужна. Разрушение было лучшей броней, чем любая старая реликвия джиннов.
Ульрика спряталась за своим щитом, когда Разрушение настигло её, но это ничего не дало. Разрушение уничтожило руны, затем щит, затем Ульрику, слой за слоем исчезали ее доспехи, плоть, а потом и кости.
Ричмал отшатнулся, но бежать через портал не пытался. Вместо этого он бросился к выходу, и стена дымящейся, вонючей жидкости поднялась, преграждая путь.
«Валеска, Блейз, вперед!» — крикнул он, и я с удивлением услышал в его голосе что-то похожее на искреннюю заботу.
«Слабак», — прорычал я, слово горело, как заклинание, от его силы по телу моего врага пробежала дрожь.
Сквозь полупрозрачную стену я мог видеть, как Блейз и Валеска сражаются с искривлением портала, вливая в него магию в попытке отобрать у меня контроль над маной портала.
Бесформенный светящийся овал задрожал, и по его поверхности побежали полосы искажения, но я полностью удержал его, апатия Разрушения защитила меня от растущей боли от сосредоточения на обеих Божественных Рунах.
Валеска повернулась и встретилась со мной взглядом. Теперь в них было что-то похожее на настоящий ужас. Эти существа были обучены вести тихую, скрытую войну против божеств. Но они были детьми, игравшими в богов. Они ничего не понимали. Они были ничем.
Всё ещё удерживая её взгляд, я послал Разрушение прокатиться по Ричмалу. Мана вытекала из него в виде густого, плотного пара, на мгновение сдерживая пурпурное пламя, которое вместо него поглощало его силу.
С помощью Сердца Мира я поискал занавес, разделяющий свет и тень, и отодвинул его в сторону. Его заклинание погасло, как пламя свечи, а затем его плоть загорелась почти так же, после чего он исчез.
Где-то глубоко внутри меня что-то треснуло.
Мое зрение и чувство маны отключились, и мне пришлось зажмуриться от внезапного головокружения и тошноты. Когда я снова открыл их, над варп-устройством появился светящийся овал портала. Блейз кричал и подталкивал Валеску к нему, но она все еще смотрела на то место, где всего несколько секунд назад был Ричмал.
Я споткнулся. Посмотрев вниз, я понял, что яростное пламя горело вдоль тыльной стороны моих рук и предплечий, и моя кожа разваливалась под огнем. Я терял контроль.
«Иди!» — закричал Блейз, сильно толкая Валеску.
Ее руки взмахнули, и её рука, вторая рука, а затем и лицо исчезли в портале.
Стон сорвался с моих губ, когда я заставил эфир вернуться в руну Сердца Мира, и он ожил с волной тошнотворной агонии. Я сильно вывернул эфир вокруг портала, буквально сминая его.
Портал задрожал, сильно пульсируя. Частицы маны сжались, и сила, связывающая их, разрушилась. Портал погас с гротескным хлюпающим звуком, и то, что осталось от Валески по эту сторону портала, рухнуло на землю.
Я содрогнулся, когда руна Сердца Мира снова отключилась, во второй раз разорвав мою связь с маной. Я выплевал полный рот крови и желчи.
Блейз взвыл. Огромная змея огня души заполнила туннель, мчась ко мне. Фиолетовый огонь поглотил черный, а затем впился в глаза, нос и рот Блейза, прежде чем сжечь его изнутри.
Ухмыляясь и сгорая, я рассмеялся. Один долгий, веселый, безумный смех, когда последний из Фантомов, предполагаемых «убийц асуров» Агроны, пал передо мной, вся сущность их существ была стерта моей силой, не осталось даже пятен их испорченной маны.
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
Смех оборвался, и я опустился на одно колено.
Пальцы моей левой руки начали распадаться. Теперь в моем ядре было так много эфира, что Разрушение могло питаться им. Это было прекрасное зрелище. Я мог просто представить, как он горит, и горит, и горит, и…
Вдалеке я смутно ощутил вспышку мощных сигнатур маны и бурю маны, бушующую по всей пещере Вилдориала.
Я мог бы сжечь город. Весь Дарв, если бы я захотел. Дикатен, Алакрия и Эфеот…
Я почувствовал, как мое лицо расплылось в широкой, злобной, победоносной ухмылке, как раз в тот момент, когда плоть на моих руках начала трескаться и кровоточить под силой Разрушения.
Я подумал о лице и руке Валески, кувыркающейся через портал где-то в Алакрии. «Я полагаю, это будет совсем не то послание, которое она намеревалась передать Агроне», — сказал я вслух, мой голос потрескивал от огня.
С некоторым весельем я осознал, что мои руки обгорели до локтей. Разрушение теперь было в камнях, разъедая камеру и туннель, ища больше топлива, больше, больше, добираясь до города, где было так много вещества, так много жизни…
‘Арт…’
Голос Реджиса, далекий, глухой.
‘АРТ!’
Более настойчивый, с нотками паники, просачивающийся сквозь апатию и величие Разрушения.
Это был голос, который достаточно скоро умолкнет. В конце концов все придёт к Разрушению. Всё, абсолютно всё.
Я выставил вперед свои изуродованные руки. Разрушение вскипело, поглощая стены, потолок и пол под моими ногами.
Образ пронзил мой разум, как арбалетный болт. Я чувствовал, как Реджис держит его там, проецируя в мое сознание из последних сил. Элли и мама. Они держались друг за друга, дрожа от страха, когда они сбились в кучу с массой безымянных, безликих гномов, а земля под ними дрожала и прогибалась, когда её пожирало яркое аметистовое пламя…
Всё и вся.
Надо мной рухнул потолок, и где-то еще я смутно слышал грохот камней, когда часть пещеры обрушилась сама на себя, но все в пределах видимости было только фиолетовым огнем.
Всё и вся.
Нет, это неправильно, подумал я. Усилие удержать даже простую мысль — все равно что идти по битому стеклу. Мама. Элли. Все, что я сделал…
«Но это победа», — ответил голос, неприятно похожий на мой собственный. «Это и есть окончательная победа. Это конец нашим врагам».
И всему остальному.
Стиснув зубы, я наклонился вперед и отчаянно ударился головой о грубый камень кратера, в который погружался, пытаясь ослабить власть Разрушения надо мной.
Когда это не удалось, я попытался захлопнуть врата, которые контролировали поток эфира из моего ядра, и перекрыть доступ эфира к руне Разрушения, но я не смог.
Я потянул Реджиса, намереваясь вытолкнуть его из моего тела, разорвав мою связь с руной, но слабая форма огонька дрогнула, и я остановился, боясь, что отделение его от моего эфира уничтожит его.
Мои руки исчезли до бицепсов. На их месте горело разрушение. Вскоре оно полностью заменит меня, оставив только пустоту.
Пустоту…
Я снова подумал о зеркальной комнате, о пустоте за ней, о том, как я исчерпал весь свой эфир, послав Разрушение туда, чтобы спасти Каэру. Вот только я не был в Реликтовых Гробницах. У меня не было роскоши сжечь весь свой эфир в ничто. Здесь всегда было что сжечь, что поглотить.
Резкий всплеск адреналина частично прояснил мой разум, когда появилась идея. Я не тратил время на то, чтобы обдумать, что я делаю или что это будет означать, если это сработает. Я не мог позволить чувству вины остановить меня, если это означало спасение моей семьи.
Двигаясь так быстро, как только могла моя слабеющая форма, я выбрался из кратера, а затем, спотыкаясь, вышел в туннель к Вилдориалу.
У одной из гладких, изъеденных Разрушением стен стоял «варп-портал».
Я рухнул перед устройством в форме наковальни. Оно было наполовину разрушено.
Закрыв глаза, я сосредоточился на руне Реквиема Ароа. Она была далекой, и даже когда в нее вливался эфир, никакой прилив энергии не объявлял об активации руны. Разрушение затмило все остальное, и мое тело отказывало, но я надавил сильнее. Эту силу нельзя было стереть, даже если бы мое тело отказало.
Тепло разлилось по моей спине, и я начал неудержимо дрожать.
Разрушение перепрыгивало с меня на каменные стены и пол, стремясь поглотить еще больше материи. Мерцающие пылинки фиолетовой энергии начали струиться от меня к варп-устройству. Я сосредоточился на том, чтобы держать Разрушение подальше, посылая его повсюду, кроме варп-портала, но мне это удалось только наполовину.
Разрушение и Реквием Ароа толкались между собой, артефакт растворялся в одних местах, а в других восстанавливался.
Сделав глубокий вдох, я втянул в себя Разрушение.
Эфирные пылинки заплясали по рябой металлической поверхности варп-телепорта, и артефакт восстановился перед моими глазами, дыры и выбоины снова заполнились, руны появились снова.
Мое дыхание стало прерывистым, когда огонь добрался до моей груди и легких. Я чувствовал, как Разрушение обволакивает мое ядро, вытягивая из него все больше и больше эфира. Слабая фигура Реджиса скорчилась рядом, бессвязно сжавшись в оболочке ядра.
Реквием Ароа закончил свою работу, и я с благодарностью переключил свое внимание на контроль. Пылинки превратились в ничто. Над искривлением варпа вновь загорелся портал, серо-сине-пурпурно-белый овал, сквозь который я мог видеть только тень того, что было на другой стороне.
Реквием Ароа вернул устройство в то же состояние, в котором оно было непосредственно перед тем, как его настигло Разрушение.
Что-то горячее и влажное хлынуло из моих глаз и потекло по лицу, когда я пополз на когтях Разрушения и обожженных ногах в портал.
Мир вокруг меня тошнотворно завертелся. Пустое пространство пронеслось мимо. Я мчался сквозь размытое ничто. Не имея другой материи, которую можно было бы зажечь, Разрушение пировало моим эфиром в теле.
Потом я оказался… где-то в другом месте.
Порыв холодного воздуха. Твердая земля под моими коленями. Смутное очертание острых, похожих на клыки вершин вдалеке.
Вокруг меня были люди, десятки и десятки людей, удивленные лица отворачивались, цветные вихри, когда щиты были брошены из дюжины разных источников, бессвязные крики — вопросы, команды, мольбы — и с земли на меня смотрела часть лица Валески, бестелесная и лежащая в луже крови.
Острые языки фиолетового пламени вырвались из меня, и я почувствовал только облегчение, когда Разрушение нашло что-то еще, чтобы полакомиться.
«Э-это он! Грей!» — закричало несколько голосов, и люди — маги, солдаты, алакрийские солдаты — отскочили назад.
«Отступаем! Отступаем!»
В меня полетело несколько заклинаний, но Разрушение выхватило их из воздуха и поглотило.
«Отойди в сторону!» — прорычал смутно знакомый голос.
Лихорадочное замешательство, которое я чувствовал, остыло, и мой разум, казалось, снова сфокусировался. Я находился в закрытом дворе, окруженном тяжелыми серыми зданиями. Вдалеке блекло-голубые очертания гор Клыка Василиска упирались в небо. Я был на какой-то военной базе или в лагере, вероятно, на восточной окраине Вечора, судя по расположению гор и брутальному военному стилю лагеря.
Все солдаты и маги во дворе были одеты в красно-черную униформу и доспехи алакрийцев. Мужчина в чистых одеждах с лазурной подкладкой протиснулся сквозь очередь и уставился на меня с мстительной ухмылкой.
«Чего вы все так боитесь?» — воскликнул он, его яркие нефритовые глаза сверкали на чисто выбритом лице, обрамленном тщательно уложенными каштановыми волосами. «Посмотри на него. От него почти ничего не осталось…»
Фиолетовый огонь начал расходиться от меня волнами, перекатываясь по твердому черному камню пола внутреннего двора к рядам алакрийских солдат.
Солдат схватил его за плечо и попытался оттащить за линию щитов. «Профессор Грэм, сэр, это не…»
Победоносная усмешка Януша Грэма исчезла, когда на его лице появилось осознание.
Разрушение настигло его, когда он повернулся и попытался перелезть через солдата, сбив молодого человека с ног. Они оба взлетели вверх, как куча сухих сосновых иголок, а потом исчезли.
Я рассмеялся. Бессмысленный лай чистого восторга, лишенный сочувствия или заботы. Этот звук мгновенно отрезвил меня.
Вспыхнуло еще больше щитов, когда десятки голосов слились воедино в концентрации страха и замешательства. Я выталкивал, и выталкивал, и выталкивал, все мое внимание вернулось к самому себе, когда я пытался вытеснить каждую частицу эфира из своего ядра, проецируя дикое, ничем не сдерживаемое Разрушение, как я это делал ранее.
Слезы или кровь — я не мог сказать, что именно — навернулись мне на глаза, когда я наблюдал, как шеренга за шеренгой алакрийских солдат исчезают внутри фиолетового огня. Затем пламя перекинулось на здания, окружавшие двор, и на все, что находилось внутри них, и на этом ещё ничего не кончалось.
Разрушение распространились за пределы моего поля зрения, но я чувствовал, как оно радостно перепрыгивает со строения на строение, не оставляя после себя ни черепицы, ни кирпича, ни досок, разрушая полностью всё подряд и без оглядки.
Но я пришел в себя, и я больше не чувствовал апатии и экстаза от разрушения, которое я причинил. Я чувствовал себя опустошенным, как будто пламя выжгло что-то неотъемлемое от моего существа, как будто я терял частичку своей человечности с каждым мгновением, пока фиолетовый ад распространялся и уничтожал всех на базе.
Я снова представил Элли и маму и собрался с духом. Выбора не было, не в этот раз. Не тогда, когда это было между моими близкими и людьми, которые пытались их убить.
Но я все равно не мог не представить себе кольцо силы, проносящееся по лесам Эленуара и не оставляющее после себя ничего, кроме опустошения.
Мое ядро в последний, окончательный, болезненный раз сжалось, и пламя погасло с внезапной законченностью. Мой запас эфира был исчерпан. Там ничего не осталось. И без эфира, который мог бы подпитывать его, руна Разрушения потускнела и затихла.
Я медленно повернулся кругом, оглядываясь на то, что я сотворил.
База представляла собой большой комплекс в центре целого города. Круг пепельной пустоты простирался на полмили во всех направлениях. Разрушение внезапно закончилось появлением простых, функциональных каменных зданий, многие из которых были частично разрушены или разрушены. На моих глазах трехэтажный комплекс просел и рухнул на землю, подняв высокий столб пыли.
Вдалеке я мог слышать гул человеческих криков, их были десятки, возможно, сотни.
Прямо позади меня парящий овал портала остался нетронутым, искривление портала на другом конце продолжало проецироваться.
Отвернувшись от запустения, я почувствовал, как что-то твердое повернулось под моим ботинком, и чуть не споткнулся. Защищенный моим собственным телом, единственный оставшийся рог Валески избежал худшего Разрушения. Я устало наклонился, чтобы поднять его, затем шагнул через портал.
Тошнотворный порыв телепортации на большие расстояния, а затем я, спотыкаясь, вернулся в Дикатен. Я отбросил варп в сторону, разорвав его связь с созданным порталом, который задрожал, треснул и исчез.
Мое тело и разум отказали, и я рухнул на колени, затем на бок. Настоящая боль от моих ран охватила меня, и без какого-либо эфира в моем ядре я не мог исцелиться.
Глубоко внутри меня огонек, который был Реджисом, пробудился, безмолвно подталкивая меня, единственное утешение, на которое у моего спутника хватило сил.
Я ответил на этот простой жест, а затем погрузился в беспамятство.
