От лица Артура Лейвина.
Я плыл в знакомом неопределенном аметистовом море пустоты.
Пустое пространство простиралось в бесконечность во всех направлениях. Отсутствие чего-либо реального и осязаемого было одновременно источником и комфорта, и беспокойства. Плавая в нем, я чувствовал себя ребенком, завернувшимся в одеяло и боящимся монстра под моей кроватью, в несуществовании которого я был уверен, но недостаточно, чтобы позволить страху исчезнуть.
Не то, чтобы у меня когда-либо было такое детство, но здесь, в царстве эфира, было легче представить все разные жизни, которые у меня могли быть.
Впервые, с тех пор, как я был маленьким ребенком на Земле, я мог представить себе жизнь, в которой я знал своих настоящих родителей, тех, кто воспитал меня с любовью. Кем бы я тогда мог быть, если бы не вырос сиротой с этой отчаянной потребностью в привязанности и любви, с этим душераздирающим желанием доказать свою ценность, чтобы кто-то заботился обо мне?
Я увидел жизнь, в которой я никогда не встречал ни Нико, ни Сесилию, ни директрису Уилбэк, ни леди Веру. Я бы выучился ремеслу, открыл успешный бизнес, завел собственную семью и, в конце концов, умер, будучи счастливым в своей единственной мирной, ничего не значащей жизни.
«Нет», — сказал мягкий голос, физическая вещь, в которой было больше энергии, чем шума.
Я вращался в пустоте. Вдалеке ярко-белая звезда горела на темно-фиолетовом фоне.
«Даже если бы ты прожил тысячу жизней, ни одна из них не была бы “неважной”».
Моя грудь сжалась, и я с усилием воли приблизился к источнику этого сияющего света. Он излучал серебристое тепло, которое заставляло меня чувствовать уверенность, страх, защиту и любовь одновременно, и эти чувства становились все более сильными и сложными по мере того, как я приближался.
Звезда выросла и затвердела, превратившись в силуэт, который, в свою очередь, проявил изысканные черты молодой девушки с волосами и глазами, идентичными по цвету моим.
Я остановился прямо перед ней, жадно упиваясь её видом, целой и невредимой. Осторожно протянув руку, я ткнул в кончик одного рога, и она подавила радостный смех.
«Сильви…»
Моя связь улыбнулась, и этот вид наполнил меня покалывающим теплом.
Мне так много хотелось ей сказать: как мне жаль и как я благодарен, как сильно я сожалею обо всем, что произошло, как сильно я скучал по ней…
Но я чувствовал, как наши умы соединяются, и я чувствовал в ней понимание всего, о чем я думал.
«Тем не менее, иногда приятно слышать такие вещи, сказанные вслух», — сказала она, слегка склонив голову набок, когда рассматривала меня. «Не забывай об этом».
«Я сплю, не так ли?»
«Да».
«Тем не менее, …приятно видеть тебя, Сильв». Я потер затылок, движение, за которым мой старый товарищ наблюдал с явным удовольствием. «Мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы вернуть тебя».
«Не беспокойся обо мне. У меня есть всё время в мире». Её улыбка превратилась в ухмылку, как будто она только что сказала что-то, что показалось ей очень смешным.
«Я спасу тебя, Сильв».
«Я знаю. На данный момент, однако…» Она протянула руку и ткнула меня пальцем в грудь. Как только она это сделала, в сон начал вторгаться глухой гул далёких голосов. «Пора просыпаться, Артур».
Мои глаза открылись. Я лежал на жесткой кровати в маленькой комнате и смотрел в низкий серый каменный потолок.
«Ай! Проклятье, эта штука острая», — воскликнул ворчливый голос Гидеона.
Я слегка повернул голову, обнаружив старого изобретателя, стоящего ко мне спиной. Прислонившись к дальней стене, Эмили наблюдала за ним с уникальной смесью веселья, нежности и раздражения, присущей старому изобретателю. Она заметила небольшое движение и встретилась со мной взглядом, выражение её лица сменилось выражением чистого облегчения.
«Разве ты не должен быть своего рода гением?» — спросил я, вызвав смех Эмили.
Гидеон развернулся и бросил на меня оскорблённый взгляд, эффект которого был несколько ослаблен тем фактом, что он сосал указательный палец, как обиженный ребенок. Убрав блестящий от слюны палец, он уставился на пятнышко крови, которое тут же набухло, а затем на меня.
«Самое время тебе проснуться. Прошло полтора дня, парень. Разве ты не должен быть каким-то неубиваемым супергероем?» Он усмехнулся. «Наш последний разговор был очень грубо прерван группой алакрийцев, намеренных убить нас всех, если ты помнишь».
Я приподнялся на локтях и подвинулся так, чтобы сесть, прислонившись спиной к стене.
Первое, что я заметил, был рог Валески, лежащий на подставке рядом с кроватью.
Во-вторых, всё тело болело.
Посмотрев вниз на свое тело, я понял, что с головы до ног покрыт бинтами. Культя моей руки выросла до запястья, но моя рука ещё не полностью сформировалась. Обеспокоенный, я проверил свое ядро, но оно, похоже, не было повреждено, просто эфира почти не было. Нахождение в бессознательном состоянии в течение столь длительного периода, без сомнения, препятствовало моей способности эффективно собирать и очищать эфир. Учитывая это, я действительно исцелился намного быстрее, чем следовало бы.
Что-то еще было странным — ощущение пустоты, как будто чего-то не хватало.
«Реджис?» — спросил я, волнение ускорило мой пульс.
Он едва держался, когда я очнулся на земле в туннеле, ведущем в портальную комнату, и у меня не было времени проверить его, кроме как признать, что он ещё не умер. У меня едва хватило эфира, чтобы вызвать свою броню и накопить достаточно эфирного резерва для одного Шага Бога, но уже от этого я был на грани. Если бы Косы не повелись на мой блеф…
Маленький шар фиолетового пламени и страха запрыгнул на кровать, устало глядя на меня. «Что? Я дремал. И видел очень приятный сон о…»
Я наклонился и здоровой рукой взъерошил щенячью голову Реджиса. «Я думал, с тобой покончено».
Реджис фыркнул, плюхнулся на землю и положил подбородок на свои слишком большие лапы. «Про тебя можно сказать тоже самое. Ты там реально перестарался. У тебя было так мало эфира, что я не мог воплотиться в твое ядро, потому что впитывал слишком много, и я боялся, что ты съёжишься, как какая-нибудь изголодавшаяся по мане мерзкая личинка».
«Что ж, спасибо, что не дал мне умереть», — сказал я, ошеломленный.
«Тебе тоже спасибо», — ответил Реджис, прежде чем закрыть глаза и сразу же снова заснуть.
«Вы двое такие милые», — сказала Эмили, растаяв от милоты Реджиса. «Я должна признать, что таким он мне нравится намного больше». Она внимательно посмотрела на Гидеона. «Артур, как ты думаешь, есть какой-нибудь способ, которым мы могли бы…»
«Я не твой питомец, девочка!» — огрызнулся Гидеон, скрестив руки на груди и вообще выглядя очень обиженным. «И в любом случае, все эти нудные эмоции начинают вызывать у меня сыпь. Артур, нам нужно закончить наш разговор, чтобы я мог вернуться к работе».
Я долго смотрел на него, пытаясь вспомнить какой-нибудь намек на наш последний разговор, но ничего сразу не пришло на ум. «Прости, это были тяжёлые дни…»
«Огненная соль!» — воскликнул он, размахивая руками. «Пушки, это… это… все это!»
Моменты, предшествовавшие нападению Фантомов, укрепились в моем сознании, и идея, которая у меня была, вернулась, почти полностью сформировавшись. «Точно. То оружие. Вообще-то, у меня действительно была одна мысль».
Глаза Гидеона загорелись, и он махнул рукой в сторону Эмили. «Девочка, записывай».
Её брови возмущенно приподнялись, но она вытащила свиток, ручку и чернила из сумки на плече и занялась приготовлениями, бросая раздраженные взгляды в спину Гидеона каждые несколько секунд.
«Итак, вот в чём дело», — начал я, зная, что вот-вот расстрою старого изобретателя. «Никаких пушек».
Его лицо вытянулось, колеблясь между замешательством и разочарованием. «Никаких… пушек?»
Я покачал головой и одарил его извиняющейся улыбкой. «Но нам действительно нужно укрепить боевые возможности наших солдат, не являющихся магами, и технология, над которой ты работал, является основой для того, что мы можем сделать».
Хоть поначалу он и колебался, но когда я полностью объяснил своё предложение, разочарование Гидеона превратилось в прилежное любопытство, а затем переросло в откровенное возбуждение. Тем временем Эмили лихорадочно строчила, чтобы запечатлеть всё, что мы обсуждали, лишь изредка вставляя свои собственные предложения.
«Это… ну, это определенно может сработать!» Сказал Гидеон, уставившись на длинный свиток, полный наших заметок. «Не так броско или впечатляюще, как идея с пушкой, но», — он преувеличенно пожал плечами, — «я полагаю, это немного практичнее».
«Но приоритетом остаётся открытие того, как управлять артефактами посвящения…»
«Да, да, да», — сказал Гидеон, не глядя на меня, когда он отвернулся и начал медленно двигаться к двери, всё ещё уткнувшись носом в свиток. Следовательно, он также не смотрел на открытую дверь и столкнулся лицом к лицу с неподвижной фигурой Байрона, который остановился в дверном проеме.
«Уф! Тьфу, из тебя получается громоотвод лучше, чем дверь, Копьё», — проворчал Гидеон, вызвав кислый взгляд Байрона. Широкоплечее Копьё не двинулся с места, и Гидеону пришлось протиснуться через узкое отверстие, чтобы уйти. Эмили неловко присела в реверансе перед Байроном, который подвинулся, позволяя ей поспешить за Гидеоном.
Байрон проводил взглядом уходящую пару, затем посмотрел на меня, приподняв бровь. «Приятно видеть, что ты проснулся, Артур. Мы были… обеспокоены».
Я спустил ноги с кровати и сел прямо. «Беспокоишься? Обо мне?» Я протянул свою культю руки, которая уже заживала быстрее теперь, когда я пришел в сознание. «Всего пара незначительных телесных повреждений».
Губы Байрона дрогнули, но брови опустились, как будто он не мог решить, улыбаться ему или хмуриться. «Я не буду притворяться, что понимаю, что с тобой произошло, Артур, и я сомневаюсь, что даже ты всё ещё осознаешь всю полноту своих способностей. Что я знаю точно, так это то, что Дикатену повезло, что ты вернулся вовремя, и что, после всего, ты всё ещё способен сражаться за этот континент».
Я посмотрел на свои ноги, не зная, что сказать. Мои отношения с Байроном всегда были враждебными, и я еще не был уверен, как воспринять это внезапное изменение в динамике между нами.
«Я… хочу, чтобы ты кое-что знал, Артур». Я поднял глаза и увидел, как Байрон сложил руки, его взгляд стал пристальным. «Может быть, для тебя это не будет иметь большого значения, но я прощаю тебя… случай моего брата. Лукаса». Наконец, он встретился со мной взглядом. «И я прошу прощения за то, что напал на тебя, за то», — он снова отвел взгляд, часть краски сошла с его лица, — «что угрожал твоей семье».
«Байрон, это…»
Он поднял руку, чтобы отложить мой ответ. «Моя гордость ослепила меня от зла моей семьи. Моя ярость была даже не из-за Лукаса, а из-за твоего оскорбления нашего дома. Я был дураком, Артур. И мне очень жаль».
Я подождал мгновение, чтобы убедиться, что он закончил говорить, затем сказал: «Я принимаю и то, и другое. И я давным-давно перестал винить тебя в этом. То, как ты отреагировал, ничем не отличалось от того, что я сделал с Лукасом. Я думал, что в тот момент это было оправдано — что я был прав, — но на самом деле, то, каким образом я решал проблемы, создавало врагов, и это было неразумно со стратегической точки зрения».
Байрон наблюдал за мной с отстраненной, беспристрастной настороженностью, и в выражении его лица была холодная официальность, которая напомнила мне старого Байрона. Затем, покачав головой, он исчез. «Похоже, даже Копья совершают ошибки. Но… я здесь не поэтому».
Он отступил в сторону от дверного проема, открывая фигуру, которая была скрыта в коридоре позади него. Все мысли об огненных солях, оружии и даже артефактах посвящения вылетели у меня из головы.
Вирион нерешительно вошел в комнату, на мгновение положив свою старую, усталую руку на руку Байрона. Затем Байрон попятился из комнаты, закрыв за собой дверь.
Вирион отодвинул от стены деревянный стул и аккуратно сел. Его взгляд блуждал по комнате в течение нескольких очень долгих секунд, прежде чем остановиться на мне. Он прочистил горло.
«Вирион, как ты себя чувствуешь…»
«Послушай, Артур, мне нужно было…»
Мы оба начали говорить одновременно, а потом оба сразу же замолчали. Вирион наклонился вперёд, сжав кулаки, и молча уставился в пол, его тело было напряжено, кипящая враждебность проявлялась в каждом неподвижном движении.
Я тоже понял, насколько я был на взводе. Сделав глубокий вдох, я заставил себя расслабиться. Рядом со мной Реджис перевернулся на другой бок и продолжал спать. По крайней мере, я думал, что он спит, пока один глаз не приоткрылся, поймал мой взгляд и быстро снова закрылся.
«Рад тебя видеть, дедуля. Как… ты?» Мой тон был неуверенным, почти неловким. У меня не было времени заняться этим после моего возвращения в Дикатен, но было ясно, что Вирион держался от меня на расстоянии, и я не был уверен, почему.
Вирион долго смотрел на свои руки, потом сказал: «Прости, Артур».
Я открыл рот, чтобы немедленно прервать его, спохватившись, я медленно закрыл его, ожидая продолжения Вириона.
«Я избегал тебя. Потому что…» Он прочистил горло, и в его взгляде снова появилось удивление, как будто он не хотел смотреть на меня. «Когда я увидел, как ты вернулся через тот портал, один, всё, что я почувствовал, это горечь от осознания того, что Тессии не было с тобой. Ты вернулся из мёртвых, в то время как её тело забрали в Алакрию, как марионетку. И… я не хотел ненавидеть тебя за это».
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
Я с трудом сглотнул.
Я ожидал, что он разочаруется во мне из-за того, что я прибыл так поздно, возможно, даже обвинит меня в том, что я не смог спасти Ринию или Айю… или даже Фейрита.
Я даже не подозревал, что он знал, что случилось с Тесс. Мне вдруг захотелось, чтобы он не знал, что с ней происходит. Вирион потерял своего сына, свои Копья, свою родину… этого было достаточно, чтобы сломать кого угодно. Зная, что тело Тессии находится где-то там, под контролем врага, не уверенный, что она всё ещё существует внутри неё… ему не следовало взваливать на свои плечи и это бремя.
Гнев пересилил мое чувство вины, когда я подумал о том, что Виндсом и Кэзесс манипулировали Вирионом и использовали его в своих интересах, заставляя его лгать своим людям, подкидывая ему крупицы информации о Тессии, ровно столько, чтобы держать его в отчаянии и неуверенности.
Ещё одна вещь, за которую им придется ответить, — подумал я, комкая одеяло в кулаке.
После долгого молчания, когда мы не смотрели друг другу в глаза, Вирион продолжил. «Мне нужно было скорбеть, но я не знал, с чего начать. Потерять Ринию и так много других эльфов, когда нас осталось так мало… Я так долго сдерживал всё это, после Эленуара… после Тессии… а потом вдруг почувствовал, что снова потерял свою внучку…» Голова Вириона поникла, и слеза упала на его сцепленные руки.
«Мне жаль, что я не смог спасти её, Вирион. Я пытался, я…»
Мои слова оборвались, когда образ покорной улыбки Тессии вторгся в мои мысли. Эфирный клинок прижался к её грудине, мшистые зеленые вены расползлись по её лицу, её слова… Арт, пожалуйста…
«Она жива», — сказал я вместо этого. Вирион быстро поднял взгляд и моргнул своими сияющими глазами. «Ее тело может и находится под контролем Агроны, но Тессия жива, спрятана под личностью существа, известного как Наследие».
Вирион пошевелился, колеблясь, затем, наконец, спросил: «Ты уверен? Виндсом, он подумал, что, возможно… но…»
«Я уверен», — подтвердил я кивком, который послал импульс дискомфорта по всему моему телу. «Я посмотрел в её глаза, Вирион. Тесс все ещё была там».
Вирион долго искал мой пристальный взгляд, затем его лицо сморщилось, и он сломался, рыдания сотрясали его плечи, когда ещё больше слез хлынуло безудержно.
Я соскользнул с кровати и опустился перед ним на одно колено, потянувшись к его рукам. Для таких моментов, как этот, нет слов, и поэтому я хранил молчание. Вирион наклонился и прижался лбом к моей руке, и мы сидели так некоторое время. Его скорбь успокоила меня, и моё присутствие поддержало его, когда он излил свое давнее горе.
Через несколько минут рыдания Вириона прекратились, и большая часть напряжения покинула его. Мы задержались ещё на минуту или две. Первым заговорил Вирион.
«Я не чувствую в тебе волю дракона».
Я прижал пальцы к груди, над своим эфирным ядром, которое я сформировал из разбитых остатков ядра маны, которое когда-то содержало волю Сильвии. Откинувшись на жесткую кровать, я начал рассказывать Вириону обо всем, что со мной произошло: моё поражение и близкая смерть в битве с Каделлом и Нико, жертва Сильви, пробуждение в Реликтовых Гробницах, Реджис, эфирное ядро и всё, что было после этого.
Вирион оказался внимательным слушателем, наклонившись вперед, поставив локти на колени, и почти не моргая. Однако, когда я приблизился к концу своего рассказа, он откинулся назад, скрестил руки на груди и кисло нахмурился. «Так ты говоришь мне, что я потратил четыре года своей жизни, обучая тебя быть укротителем зверей, только для того, чтобы ты пошёл и потерял свою связь?»
Мой рот открылся, пока я пытался найти ответ, но, хмуро глядя, Вирион рассмеялся, и он криво улыбнулся мне.
«Это чертовски интересная история, сопляк. Но… Я рад, что ты вернулся. И…» Он сделал паузу и прочистил горло. «Спасибо, Артур».
«И спасибо тебе, Вирион, за то, что убедился, что моя мама и сестра были в безопасности», — сказал я в ответ.
Он издал веселый смешок. «Эта твоя сестра, она такой же магнит для неприятностей, как и ты когда-то. Её раздражает даже мысль о “безопасности”». Выражение моего лица, должно быть, выдало, что именно я чувствовал по поводу безрассудства Элли, потому что Вирион усмехнулся. «Кстати говоря, я уверен, что тебе не терпится увидеть свою семью. Они обе были здесь в первый день, но Копьё Варай в конце концов заставила их уйти, чтобы немного отдохнуть».
Я одарил его натянутой улыбкой. «Да».
Он встал и потянулся, издав стариковский стон. «Однако, прежде чем я уйду, есть еще одна вещь. Байрон!» — громко сказал он, поворачиваясь к закрытой двери.
Дверь открылась, и снова вошел Байрон, на этот раз неся три одинаковые шкатулки из полированного черного дерева, каждая в мягко светящемся серебряном переплете.
«Артефакты, которые дал тебе Виндсом», — задумчиво произнёс я, глядя на коробки так, как будто они могли взорваться в любой момент. «Ты сохранил их. Я подумал…» Вспоминая моменты после того, как я изгнал алакриёцев из Святилища, я вспомнил, как Вирион бросился прочь и исчез на некоторое время. «Это то, что ты делал, пока остальные из нас искали другие группы».
Вирион взял у Байрона верхнюю коробку из стопки, открыл крышку и протянул её мне. Внутри покоился богато украшенный стержень. На рукояти из красного дерева через равные промежутки времени были намотаны золотые кольца, а вершину украшал светящийся лавандовый кристалл. Эфир, казалось, притягивался к кристаллу, кружась вокруг него, как множество любопытных пчел.
Я активировал Сердце Мира. Последовал резкий рывок, от которого по моему позвоночнику пробежала боль, когда загорелась “Божественная Руна”, а затем от нижней части спины к конечностям и глазам разлилось тепло.
Я увидел Ману. Мое дыхание участилось.
Артефакт в форме стержня превратился в сверкающую радугу сияющей маны, кольца, стержень и кристалл не только наполнялись маной, но и постоянно черпали её из нашего окружения, так что вся поверхность, а также коробка, в которой она хранилась, буквально сверкали синим, зелёным, жёлтым и красным.
«Я не совсем уверен, что с ними делать», — признался Вирион, протягивая коробку. «Мы не можем их использовать. Не сейчас, после всего, что произошло. Не после того, как Риния…»
Я осторожно взял его у него, держа шкатулку на сгибе моей поврежденной руки, в то время как другой рукой я вытащил артефакт, поворачивая его так, чтобы грани кристалла отражали свет и искрились сквозь свечение маны.
«Элли рассказала мне о видениях Ринии», — сказал я, используя Сердце Мира и мою собственную врожденную способность видеть эфирные частицы, чтобы отслеживать поток магии через артефакт. «Гидеон видел их?»
Вирион разразился фырканьем. «Взглянул на них и сказал, что согласен со “старой летучей мышью” и пообещал проголосовать против их использования».
Реджис пошевелился, больше не притворяясь спящим, и жадно уставился на артефакт. ‘Если мы не собираемся делать с ним ничего другого, я всегда могу поглотить этот эфир. Ну, знаешь, отключить его, для безопасности или ещё чего-нибудь’.
Любопытствуя, что произойдет, я попытался привлечь эфир, окружающий артефакт. Артефакт, казалось, воздействовал своей собственной силой на частицы эфира, которые стекали по рукоятке к моей руке только для того, чтобы дрогнуть и снова приблизиться к кристаллу. Сосредоточившись, я потянул сильнее. Эфир задрожал, и мана, казалось, задрожала и покрылась рябью, маленькие струйки маны вырвались из артефакта и рассеялись в атмосфере.
‘Если мы заберем эфир, артефакт сломается. С таким количеством маны взрыв может быть довольно сильным. Кроме того’, — задумчиво добавил я, — ‘я еще не уверен, что мы не можем ими воспользоваться’.
«Они сопротивляются помещению в устройство измерения любого рода», — сказал Вирион, наблюдая за мной, нахмурив брови, явно смущенный тем, что я делаю. Я понял, что для него это, должно быть, выглядело так, будто я устраиваю соревнование в гляделки с удочкой. «Я не хочу просто таскать их с собой, но я не уверен, что ещё с ними делать».
Крутя артефакт, как жезл, я вернул его в футляр, закрыл и защелкнул крышку, затем влил эфир в мою руну измерения.
Шкатулка исчезла, втянутая во внепространственное хранилище, контролируемое руной на моем предплечье.
«Но, как…?» Вирион вопросительно взглянул на Байрона, но Байрон только пожал плечами.
«Вот», — сказал я, потянувшись за двумя другими коробками. Байрон с радостью отказался от них. Через мгновение они тоже исчезли, и я почувствовал их во внепространственном пространстве вместе с предметами, которые я собрал в Алакрии.
Я поднял предплечье, чтобы показать Вириону руну. «У меня есть оригинал, а не старая реликвия, которую разрубали на части десять раз. Естественно она отличается».
Вирион снова усмехнулся, его брови поднялись до самой линии роста волос. «В один прекрасный день, я полагаю, ты перестанешь меня удивлять, сопляк».
«Будем надеяться, что нет, дедуля», — искренне сказал я, затем посмотрел на Реджиса. «Я думаю, что я достаточно долго валялся без дела. Готов убраться отсюда?»
Он зевнул и потянулся, задрав свой зад вверх, как настоящий щенок. «Я готов найти настоящий источник эфира, потому что мне не нравится идея застрять вот так на неделю, пока мы будем питаться из атмосферы здесь, внизу».
С Реликвией Компаса я мог вернуться в Реликтовые Гробницы по своему желанию и мысленно согласился, что мы должны пойти пополнить наши запасы эфира как можно скорее, но сначала мне нужно было проверить маму и Элли.
Добавив рог Валески к моей растущей куче артефактов в руне измерения, я попрощался с Вирионом и Байроном, а затем направился по лабиринту залов Института Эртборнов.
Реджис оставался внутри моего тела, пока мы шли, паря рядом с обрубком моей руки, а не с моем ядром. Это облегчило боль в отрастающей конечности, но заживление шло медленно — по крайней мере, медленно для меня. Я так привык терять целые конечности, что это заставляло меня искренне беспокоиться за свое здравомыслие. Было что-то явно нечеловеческое в том, чтобы наблюдать за отрастанием моей руки в режиме реального времени.
‘Ты действительно больше не человек?’ —Реджис сказал, зная, что сказать, чтобы еще больше взволновать меня, как всегда.
‘Я не знаю’, — ответил я, затем отбросил эту мысль в сторону, когда подошел к двери в комнаты, где была моя семья.
Она открылась прежде, чем я до неё добрался, и Элли прошла половину пути, прежде чем заметила меня и резко остановилась. Её лицо просветлело, затем её внимание переключилось на мою руку. «О, Арт, это выглядит…»
Я взял её за подбородок и повернул её лицо к своему. «Я в порядке, Эл. Я исцелялся и от худшего».
Она одарила меня единственным решительным кивком, затем отстранилась. «Я просто шла проведать тебя, так что ты избавил меня от этого. Мама спит». Она продолжала говорить, когда повернулась и повела меня в комнату. «Она не спала около тридцати часов подряд, и она подвергла себя негативной реакции, пытаясь исцелить тебя». Она вздрогнула и посмотрела мне в глаза. «Прости, я не имела в виду…»
«Всё в порядке», — сказал я, взъерошив её волосы, как я делал, когда она была маленькой. Это напомнило мне, какой она была высокой, как сильно выросла. И как много я пропустил.
«Артур?» — произнёс тонкий голос откуда-то из глубины номера. Я услышал, как ноги коснулись земли, и быстрые, но неровные шаги. В коридоре появилась мама с растрепанными волосами и тёмными мешками под глазами.
И всё же, увидев меня, она улыбнулась. «О, Арт, я была так…»
Мама пошатнулась, её глаза потеряли фокус. Я мгновенно оказался рядом с ней, поддержал её и повел к ближайшему дивану.
«Я… в порядке», — пробормотала она, когда я опустил её на диван, но было достаточно легко сказать, что это не так.
Активировав Сердце Мира, я присмотрелся повнимательнее, увидел частицы маны, движущиеся в её теле, и почувствовал её основную силу.
«О, ты сияешь», — сказала она, её глаза скосились, когда она попыталась и не смогла сфокусироваться на мне.
Она явно перешагнула грань полного изнеможения. Её ядро было настолько напряжено, что изо всех сил пыталось снова начать обрабатывать ману, оставляя её в утомленном бреду, не говоря уже о сильной боли во всём теле, которую она чувствовала бы при такой сильной обратной реакции.
Я позволил Сердцу Мира снова исчезнуть.
«У тебя крайне сильная негативная реакция. Тебе нужно быть более осторожной. Ты…»
«Удачливая?» — сказала она неуклюже, прерывая меня. «Знаешь, я действительно чувствую себя очень удачливой. Не все получают столько, сколько у нас сейчас шансов. Четыре? Пять? В любом случае, не у всех есть второй, третий, четвёртый шанс всё исправить».
Я вздрогнул при упоминании о прошлом.
Сожаления, которые я испытал, рассказав родителям правду обо мне, и утешение, которое я почувствовал, наконец, признавшись во всем… Все эмоции вернулись, образовав комок в горле, который я с усилием проглотил.
Одарив маму мрачной улыбкой, я натянул свободное одеяло ей на колени. «Что ты имеешь в виду? Ты давным-давно всё исправила, помнишь? После смерти отца…»
Она посерьезнела, покачала головой и слабо сжала мою руку. «Возможно, я и сказала это, но я никогда не была в состоянии действовать в соответствии с этим. Я так и не могу… быть твоей матерью. Но я хочу её быть. Я буду». Её глаза закрылись, и она глубже погрузилась в диван. «Я полагаю, это примерно то, на что должно быть похоже быть тобой, да? Как… перерождение. Снова пытаюсь всё исправить».
Я знал, что она в бреду, но всё же, услышав, как она так небрежно и спокойно упомянула о моей реинкарнации, у меня внутри всё сжалось. «Да, может быть. Мы можем только… продолжать пытаться. Чтобы учиться и делать лучше».
Мягко, с придыханием в голосе, сказавшим мне, что она снова засыпает, она сказала: «Я приготовила тебе немного каши, Артур. Я знаю, что это займет время, но… Я надеюсь, ты сможешь медленно позволить мне снова стать твоей мамой».
Повернувшись в сторону кухни, я увидел маленький круглый стол, а на нём деревянную миску с аккуратно положенной рядом ложкой.
И внезапно броня бессердечия и апатии, которую я надел, чтобы пережить своё пребывание в Реликтовых Гробницах и Алакрии, рухнула.
Моё горло сжалось, а перед глазами все поплыло.
Часть меня сопротивлялась тому, чтобы встать и подойти к столу. После стремительной контратаки Агроны я понял, что долго здесь оставаться не смогу. Я знал, что он снова нападет, и я знал, что будет только хуже.
Но я позволил своим тяжелым ногам тащить меня к миске с кашей, едва заметив, как Реджис вывел мою сестру из комнаты.
Я медленно взял ложку и сделал глоток холодного, безвкусного пюре. Когда я это сделал, я сдался под тяжестью всего этого.
Слезы лились рекой, пока я кусал кусочек за кусочком. Один на этой маленькой кухне, вдали от всего, что я когда-либо называл домом, я тихо плакал, когда ел первое блюдо, которое моя мать приготовила для меня за многие годы.
