От лица Алдира.
Воздух Небесной Саванны, родины клана Тиестес, был теплым и сухим, но над лугами всегда дул легкий ветерок, заставляя высокие сине-зеленые стебли танцевать, как океанские волны. Мы назвали это “Ветром Воина”, магическим явлением, созданным тысячелетия назад, чтобы гарантировать, что у пантеонов, тренирующихся в жаркой саванне, всегда будет ветерок, охлаждающий их.
Со своего насеста, поверх голубых черепичных крыш Батлз-Энда, я мог видеть саванну на много миль в каждую сторону. Наша раскинувшаяся деревня, выросшая в оттенках красного и синего из самого центра Небесной Саванны, была местом, которое все пантеоны считали своим домом, даже те из других кланов, которые никогда здесь не жили. Это было сердце всей нашей расы.
«То, как твои глаза впитывают вид саванны, можно было бы счесть за то, что ты думаешь, что никогда больше её не увидишь, старый друг».
«Делиться такими новостями не приносит мне утешения, лорд Тиестес», — сказал я, отводя взгляд от горизонта, чтобы сосредоточиться на многоглазом лорде пантеона, — «но я боюсь, что это может быть так».
Все четыре обращенных вперед глаза Адемира сосредоточились на мне, в то время как глаза на других сторонах его головы быстро двигались, отслеживая даже малейшее движение вокруг нас. «Тогда ты готов рассказать мне, почему ты покинул замок Индрат?»
Я выровнял дыхание и поправил свою позу, которая ускользала. Признак моего внутреннего смятения, подумал я.
Мы с Адемиром оба были высоко над землей, тщательно балансируя на высоких шестах, не больше моего мизинца. Спираль из таких шестов заполняла центральный двор Баттлз-Энда. Самые короткие и толстые были на внешней стороне спирали, и они становились все тоньше и выше, пока не достигли центрального стержня, который был тонким, как игла.
Мы были на нескольких полюсах от центра, напротив друг друга. Адемир взял немного более высокий и тонкий шест, чем я, и, хотя я мог бы подняться выше, было бы актом неуважения говорить свысока с моим господином.
По традиции, более высокопоставленный пантеон также выбрал тренировочную позу. Адемир выбрал относительно простую позу “Танцора с Клинком”. Следуя за ним, я балансировал на одном носке, вытянув левую ногу под углом вниз позади себя, пальцы ног указывали на землю. Мои руки были жестко прижаты к телу, одна ладонью вниз на уровне моего ядра, вторая ладонью вверх перед моим животом.
«Моя служба Кэзессу закончилась», — сказал я наконец. За этим заявлением последовала ещё одна долгая пауза, пока я обдумывал свои слова. «Я не меч, которым можно размахивать без оглядки».
Адемир изменил форму ровно на столько, чтобы сбить с ног ядовитого охотника, а затем без усилий вернулся в позу “Танцора Клинка”. «Немногие из ныне живущих асур могут вспомнить то время, когда Кэзесс Индрат ещё не создал Великую Восьмерку и объединил кланы. Эфеот был местом бесконечных войн и смертей, диким и необузданным миром, полным ходячих катастроф, таких как живая гора Геолус. Говорят, что сама Небесная Саванна была сровнена с землей пантеонами, владеющими техникой “Пожирателя Миров” в битве с драконами и гамадриадами.
«И Кэзесс уже давно приписывает себе заслугу в том, что он положил конец этой эпохе, запретив использование техники “Пожирателя Миров” из-за её истории. Её использование почти уничтожило наш клан, нашу расу и весь Эфеот. Она разрушает не только мир, но и заклинателя, и поэтому пантеоны той эпохи поняли, что лучше жить в рабстве, чем умереть среди разрушенных останков нашего мира».
Внезапная правда открылась мне, и это знание оставило горько-холодную тошноту в моих внутренностях. «Лорд Индрат отказался позволить нашему клану забыть эту технику. Он потребовал, чтобы по крайней мере один из пантеонов Тиестеса всегда носил знание техники “Пожирателя Миров”, чтобы он мог использовать её в случае необходимости».
Адемир не ответил. Ему и не нужно было этого делать.
Я вспомнил своё обучение, сокрушительный груз моей гордости, когда я десятилетиями работал, чтобы усвоить знания моего учителя об этой технике. Нетерпеливый молодой пантеон, которым я был, считал себя праведным стражем, защитником священного запретного знания и своего клана, своего народа, всего Эфеота.
И всё же, из-за моей гордости, мной было легко манипулировать.
Совсем как юный Таки.
Потому, что Кэзессу нужно было, чтобы мы были готовы использовать технику “Пожирателя Миров”, если он так прикажет.
«Боюсь, я должен покинуть Эфеот», — сказал я, и слова прозвучали так же устало, как я внезапно почувствовал.
«Я знаю», — ответил Адемир. Его голова слегка повернулась, и один ярко-фиолетовый глаз прекратил своё быстрое движение, сосредоточившись на чем-то. Я проследил за направлением его взгляда. Врен* спешил к основанию балансиров, махая рукой, чтобы привлечь мое внимание.
# Прим. Пер. — Прошу прощения, так как ранее, из-за долгого отсутствия этого персонажа в повествовании, я перевёл его как Рен, по ошибке, но всем привычнее Врен, поэтому с этого момента так и будет.
Адемир вышел из позы “Танцора Клинка” и принял позу отдыха. «Я не буду останавливать тебя, действуя так, как будто у меня есть мудрость, которой я мог бы поделиться с тобой, Алдир. Ведь ты — идеальный образец нашего вида».
«Благодарю тебя, лорд Тиестес». Затем, видя, как взволнован Врен, я добавил: «Извините меня», прежде чем соскочить со своего насеста и упасть. В последний момент я поймал инерцию и мягко приземлился на плотно утрамбованную землю. «Врен, в чем дело?»
У Врена была каменная челюсть, и он говорил сухо, когда сказал: «Мои големы видели отряд драконов, движущийся через саванну, во главе с твоим старым приятелем Виндсомом. Что-то в их бледных, хмурых лицах и в том, как дрожат их колени при каждом шаге, говорит мне, что их миссия не из мирных, но они также не кажутся слишком взволнованными тем, что им предстоит сделать. Как ты думаешь, может быть, это как-то связано с тобой?»
«Драконы? Маршируют к Батлз-Энду?» Адемир зарычал, приземляясь рядом с нами, угроза в его словах была безошибочной. «Именно сейчас? Если он думает, что я позволю этому безобразию продолжаться…»
«Мир, старый друг», — сказал я, коснувшись своих закрытых глаз, а затем положил руку ему на сердце. «Я прошу твоей клятвы, Адемир. Не вовлекай клан, что бы ни вышло из этого вторжения. Они здесь не из-за Тиестеса».
«Они могут прийти за одним, но, в итоге, прийдут ко всем нам, Алдир», — твердо сказал он, начиная отворачиваться от меня. «Ни один член клана Тиестес не будет…»
«Тогда ты должен изгнать меня».
Адемир был настолько застигнут врасплох этим вмешательством, что ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать мои настоящие слова. Он усмехнулся, но не пошевелился и не заговорил.
«Лорд Тиестес, я отдал каждое мгновение своей очень долгой жизни — пожертвовал всем, что не входило в мои обязанности, — чтобы защитить мой клан и людей». Переместив руку на его затылок, я осторожно потянул его вперед, пока наши лбы не соприкоснулись. «Теперь я готов добровольно отправиться в изгнание, чтобы сделать то же самое. Но ты должен позволить мне».
Его рука на мгновение задержалась на моем предплечье, затем он отстранился. Резкие морщины боли исказили его обычно спокойные черты. Прошло несколько секунд, и я почувствовал, как он собирается с силами.
«Тогда иди. Ты… изгнан, Алдир, из этого места и этого клана».
Когда он произнес эти слова, обжигающий огонь пронзил плоть на моей шее. Клеймо Изгнанного. Физический символ того, что мне нет места в Батлз-Энде или Небесной Саванне. Боль не была похожа ни на что, что я когда-либо испытывал раньше, и все же я не позволил себе выразить её как-либо, кроме скрежета зубов.
«Ни один пантеон в Эфеоте не поможет тебе». Его голос стал грубым и эмоциональным, когда он произнес последнее. «Но знай, что ты всё ещё можешь найти помощь, если она тебе понадобится. Если вы оба действительно ищете передышки в мире лессеров, отправляйтесь в место, известное как Звериные Поля на их континенте Дикатен. Древние подземелья там все еще хранят много секретов и, возможно, даже помощь для любых заблудших сыновей и дочерей Батлз-Энда».
Дорога моей жизни была долгой и напряженной, но раньше я всегда знал, что она закончится здесь, в Батлз-Энде. Теперь это будущее исчезло. Несмотря на то, что именно я просил об этом, это заставило меня на мгновение почувствовать себя дезориентированным и плывущим по течению, отрезанным от своего собственного будущего и судьбы.
По крайней мере, это освобождает меня от необходимости когда-либо обучать технике Пожирателя Миров другого человека, понял я запоздало.
Затем Врен переместился, его умные глаза читали меня так ясно, как если бы я был одним из сюжетных гобеленов в замке Индрат, и я выбрал новое направление. Для такого старого существа, как я, понятие «новое» было трудным для понимания.
Но я не был безруким. Я знал, куда направляюсь дальше, даже если не понимал, что может получиться из этого путешествия.
И вот, в последний раз поклонившись Адемиру, который не мог встретиться со мной взглядом, поскольку я больше не принадлежал к Тиестесу, я развернулся на пятке и зашагал с площади по широким, утоптанным улицам Батлз-Энда. Глаза следили за мной, притворяясь, что не замечают, когда я проходил мимо домов, тренировочных площадок и торговых прилавков, каждый из которых теперь был закрыт для меня. Никто не пожелал мне ни прощания, ни удачи, ни пожелал мне крепкого здоровья и сил в моих путешествиях, как это было принято по традиции.
Это было больнее, чем я себе представлял. Мое неуважение к Кэзессу и его решениям в тот момент переросло в ненависть. Когда я использовал технику Пожирателя Миров, я пожертвовал своей честью и гордостью. Это было достаточно плохо. Но теперь он забрал мой дом и наследие, и за это я никогда не прощу Повелителя Драконов.
Именно с этим горьким, подпитываемым яростью огнем, пылающим внутри меня, я шагнул за границы Батлз-Энда, но именно страх удерживал меня от того, чтобы оглянуться назад, страх, что потеря выбьет у меня ноги из-под ног, если я это сделаю.
Травы саванны росли по плечи по обе стороны хорошо протоптанной тропинки, их аквамариновые, синие, бирюзовые и лазурные оттенки бесконечно колыхались взад и вперед на “Ветру Воина”. Луга больше не казались мягко перекатывающимся океаном, а десятью миллионами копий, марширующих рядом со мной к моему самому старому и дорогому другу среди драконов. Это было что-то особенное — думать, что только саванна всё ещё была со мной.
Прошло совсем немного времени, прежде чем я нашёл их. Я получил небольшое мстительное удовольствие, увидев, как дюжина солдат-драконов внезапно остановилась, как будто их ноги не хотели нести их ближе ко мне. Виндсом, который вёл их, поднял подбородок и натянул на лицо свою самую властную маску, ожидая, когда я подойду.
«Алдир из клана Тиестес, меня послали, чтобы…»
«Часть про “клан Тиестес” лишняя», — сказал я официально, прерывая его надменную речь. «Я был изгнан».
Глаза Виндсома сузились. «Удобный щит для членов вашего клана, но он также упрощает ситуацию для лорда Индрата».
«Вы здесь, чтобы арестовать меня и отвезти обратно, чтобы выслушать приговор Кэзесса», — сказал я, делая шаг ближе, магия, соединяющая меня с моим оружием, Сильверлайтом, покалывала кончики моих пальцев.
Руки солдат крепче сжали оружие.
Выражение лица Виндсома оставалось бесстрастным. «Только если ты заставишь нас. Лорд Индрат требует твоего немедленного присутствия, и мы здесь, чтобы добиться твоего согласия». Его брови изогнулись, и он выпрямился еще больше, его мана набухла в плохой имитации “Силы истинного Короля”. «С применением насилия, если потребуется, хотя лорд Индрат и я, оба верим, что ты придёшь с миром».
Я вгляделся в лица солдат. Я знал их всех. Мускулистый Тассос, которого я спас от огненного всадника феникса во время стычек после исчезновения принца Мордейна. Близнецы Алкис и Ирини обучались у Кордри с тех пор, как были еще детьми. Я был удивлен, увидев Кастора, который был одним из личных охранников леди Майр. Но также я был совершенно не удивлен, увидев сердитого Спироса, которого я понизил в должности за его чёрствое и ожесточённое отношение к другим кланам, и который с тех пор ненавидел меня.
То же самое было и со всеми остальными. Я знал их. Я обучал их, сражался вместе с ними, командовал ими.
Вот почему он выбрал этих драконов. Не из-за их силы — хотя каждый из них был силен по-своему, — а потому, что они служили и сражались бок о бок со мной.
И теперь эти годы службы ничего не значили. Как и Виндсом, они были полностью преданы Кэзессу, и они носили свою преданность как повязку на глазах, гарантируя, что не видят ничего, кроме того, что он хотел, чтобы они видели.
Прямо сейчас он посеял среди них страх, я видел это в их глазах. Эти драконы были готовы сразиться со мной, но боялись это сделать. Как и должно быть.
Гнев снова поднялся во мне, как змея аида. Я думал, что покончил с убийствами. После Эленуара у меня не хватило ни духу, ни смелости лишить жизни ещё больше людей, по крайней мере, так я себе сказал. Теперь, глядя на этих некогда друзей и союзников, каждый из которых был готов отдать свою жизнь, чтобы защитить ложь Кэзесса, я принял решение.
Если бы они не ценили свою жизнь, то и я бы не ценил.
«Я не вернусь, ни по собственному желанию, ни силой».
Виндсом не смог полностью скрыть своего удивления. Его глаза расширились, а правая нога отступила на полшага назад. Аура, исходящая от него, дрогнула. «Ты изменился, старый друг. Я не вижу в тебе ничего от некогда великого полководца Алдира». — Повернувшись к Спиросу, он кивнул. «Живым, если возможно, но лорд Индрат предпочел бы иметь его труп, чем ничего».
«Но, лорд Виндсом, вы уверяли нас, что…»
Вопрос Ирини был прерван, когда Спирос выставил вперед своё короткое копьё и крикнул: «Убейте его!» Затем солдаты начали двигаться, разбиваясь на группы по четыре человека, причем Спирос, Тассос и еще двое замыкали строй впереди.
Сильверлайт замерцал в моей руке в форме изогнутого кописа*, и я шагнул на встречу атаке Спироса. Изогнутое лезвие зацепило его копье, которое я поднял, чтобы блокировать нисходящий удар огромного двуручного меча Тассоса. Длинное копье, вонзившееся мне в спину, зацепило ткань моей туники, когда я развернулся, и горящий хлыст хрустнул, прежде чем обернуться вокруг моего предплечья.
# Прим. Пер. — Копис (др.-греч. «рубить, отсекать») — разновидность холодного оружия с лезвием на внутренней части клинка, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов.
Извернувшись, я отбросил Спироса и Тассоса назад, одновременно сбивая дракона с ног.
Длинное копье снова вонзилось, но Сильверлайт вырвался и поймал древко чуть ниже кованого наконечника, разрубив его надвое.
Время начало замедляться.
Один из солдат объединился с Алкисом, а Ирини засветилась золотыми рунами, которые бежали по её загорелой плоти. Другой стоял между ней и мной, два коротких лезвия в форме листьев были подняты в защитном жесте. Алкис и Ирини стояли по обе стороны от пары, подняв оружие, но их внимание было сосредоточено друг на друге, поскольку они обменивались каким-то безмолвным общением.
Напротив них, покружившись вокруг меня, трансформировались последние четыре дракона. Их физические формы раздулись, натыкаясь друг на друга, чешуя покрыла их тела, когда гуманоидные черты растаяли, они превратились в рептилий и чудовищ.
Я увидел только всплеск цветов: белый и золотой, сине-черный, изумрудно-зелёный и пылающий оранжевый далекий огонь, прежде чем вернуться к более непосредственной угрозе.
Отрубленный наконечник копья все еще кувыркался в воздухе. Я схватил его, развернул и пустил в левый глаз дракона, покрытый рунами. Защищающиеся двойные клинки поднялись и отбили снаряд в сторону, но не раньше, чем покрытые рунами глаза дракона закрылись.
Моя сигнатура маны растаяла, когда я использовал «Миражный Шаг». Прежде чем её заклинание Эвума смогло полностью принять форму, я влил ману в каждую клеточку своего тела и вышел из-под нападавших, мимо дракона с двумя клинками и прямо рядом с покрытым рунами солдатом. Её глаза распахнулись как раз в тот момент, когда Сильверлайт пронзил её сердце.
Медленно нарастающий вес заклинания остановки времени лопнул, как перетёртая веревка.
Развернувшись, я швырнул умирающего дракона в её защитника, заставив их обоих рухнуть на землю.
Я выпустил Сильверлайт из моей руки, когда его кончик полоснул горящим хлыстом врага, который упал в грязь и скорчился, как умирающая гадюка. В то же время на поле боя упала тень.
Теперь уже полностью трансформированные драконы кружили в небе над головой. Самый крупный, чья чешуя светилась белым и золотым, открыл пасть и выдохнул конус голубого огня с фиолетовым оттенком эфира.
Сильверлайт выстрелил обратно в сторону моей руки, и я рассёк воздух, призывая силовые искусства маны моего рода. Пламя было разрезано на две отдельные половины, и солдаты вокруг меня были вынуждены уклоняться, когда атака выжгла землю по обе стороны от меня. Бело-золотой дракон быстро закрутился в воздухе, складывая крылья и ныряя, чтобы избежать моего удара.
Сделав пируэт, я описал вокруг себя широкую дугу, выпуская косящую силу. Саванна зазвенела от звука, похожего на удары кузнечных молотов по раскаленной стали, когда сила обрушилась на наполненное эфиром оружие солдат.
Всех, кроме человека с двумя крыльями в форме листьев.
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
Наполовину приподнявшись, не сводя яростного взгляда со своего умирающего товарища, он слишком поздно занёс клинки, и моя атака поразила его прямо в грудь, разорвав броню и вскрыв плоть. Я почувствовал, как его мана замерцала и умерла ещё до того, как его тело коснулось земли. Мгновение спустя женщина, покрытая рунами, тоже исчезла.
Всё это. Это была еще одна жестокость, которую я бы возложил к ногам Кэзесса. Эти смерти были в такой же степени его работой, как и моей.
«Генерал Алдир, пожалуйста, прекратите это безумие!» — крикнула Ирини с обочины дороги. Она бросилась в траву саванны, чтобы избежать огня дракона, и кровоточила из порезов на руках и ногах, когда Ветер Воина трепал траву вокруг. «Мы только хотели… *кашель крови*…»
Стебель голубой травы вонзился ей под подбородок, вонзившись в череп. Её затуманенные розовые глаза быстро заморгали, когда она уставилась на меня с зарождающимся ужасом, затем трава вокруг неё начала резать и кромсать, разрывая её на куски.
Я понял, что саванна горит. Драконий огонь поджёг её. На неё напали, и поэтому она сопротивлялась. Защищая себя и пантеонов.
«Ирини!» — крикнул её брат срывающимся голосом. Он бросился к ней, не представляя для меня угрозы, и я отвлекся.
Два трансформированных дракона нырнули с противоположных сторон, один выпустил из пасти шар синего огня, другой — луч белой молнии. Скрытый в водовороте заклинаний, я почувствовал, как короткое копьё Спироса просвистело в воздухе, а с другой стороны хлыст щелкнул и ударил меня по ногам.
Поскольку “Миражный Шаг” уже был активен, я мог мгновенно переходить с места на место, легко избегая атак. Вернее, я должен был бы это сделать, но когда я попытался, то почувствовал, что натыкаюсь на какой-то невидимый барьер. От силы удара моё плечо вырвалось из суставной впадины*, и я, спотыкаясь, отлетел назад.
# Прим. Пер. — с анатомией у меня всё плохо, поэтому, пожалуйста, не вините меня если ошибусь в чём-то подобном.
Копье попало мне чуть ниже груди. С фиолетовым мерцанием эфир, заключенный в нем, пробил мою ману. Боль от того, что она прошла по моему телу и уперлась в ребра рядом с позвоночником, была ничем по сравнению с клеймом, все еще горящим на моей шее.
Опустившись на одно колено, я взял древко копья в одну руку, а другой поднял Сильверлайт над головой.
Прозрачная сфера холодного света обернулась вокруг меня как раз в тот момент, когда оружие и дыхание дракона сошлись.
Огонь и молния врезались в барьер, и Сильверлайт задрожал в моём кулаке, отчаянно высасывая мою ману. По щиту пробежала сильная рябь.
Он разбилась вдребезги.
Я рванул вверх, пробегая вдоль луча молнии. С визгом сине-черный дракон, выдохнув его, сомкнул челюсти и резко отклонился в сторону.
Мгновение спустя Сильверлайт рассек воздух, описав широкую дугу режущей силы. Из подбрюшья дракона хлынула кровь, и он завалился набок, прежде чем рухнуть в саванну, где трава ожила, превратив голубые и зеленые тона в темно-малиновые.
Изогнутые когти, похожие на ятаганы, сомкнулись вокруг меня, прижимая мои руки к бокам. Массивная туша изумрудно-зеленого дракона заслонила небо надо мной, и мы с драконом начали дрожать.
«Вперёд, Кастор!» — крикнул бело-золотой дракон, и я понял.
Дрожь перешла в вибрацию, и черные чешуйки приобрели аметистовый блеск.
Кастор телепортировал нас к подножию горы Геолус.
Я отпустил Сильверлайт и нащупал конец одной из больших когтей. Когда я нашел нужную кость, я вывернул запястье, в результате чего раздался треск, когда коготь сломался в моей хватке. Кастор вздрогнул, и его оставшиеся когти крепко сомкнулись вокруг меня. Тупая боль перекрыла все ощущения в моей левой руке, которая отделилась от моего тела и выпала из когтей дракона, забрав с собой Сильверлайт.
Когда меч вырвался на свободу, она развернулась и взлетела прямо надо мной, а затем полоснула по покрытой изумрудной чешуей лодыжке Кастора.
Все ещё частично удерживаемый хваткой отрубленного когтя, я начал падать.
Спирос бросился мне навстречу. Он частично трансформировался, так что его плоть покрылась блестящей черной чешуей, а из спины выросли широкие крылья. Его глаза горели обжигающим фиолетовым, а между удлиненными клыками мерцал огонь.
Я освободился от отрубленной клешни Кастора, развернулся и поплыл вокруг дикого выпада Спироса. Сильверлайт снова был в моей руке, и он провёл грубую, красную, окровавленную линию от плеча Спироса до бедра.
Тем же движением я нанес короткий, резкий удар, сила которого пронзила все, что находилось между мной и землей, включая Уриена из клана Сомат с хлыстом, который разлетелся на части в потоке крови.
Яростным рывком я втянул руку обратно в сустав как раз перед тем, как ударился о землю. Я сильно ударил, используя силу, чтобы поднять облако пыли, чтобы скрыть меня, хотя бы на мгновение, пока я отслеживал сигнатуры маны оставшихся драконов.
На земле Тассос и Оррин, дракон с длинным копьем, оба из клана Индрат, стояли плечом к плечу слева от меня. Справа от меня, вдалеке, Виндсом сильно отошел от боя. Алкис, близнец Ирини, исчез. Захваченный саванной, я был уверен.
В небе я слышал, как Кастор проклинал свою боль, в то время как два других трансформированных дракона продолжали кружить над полем битвы.
«Пусть это закончится», — прогремел я, не обращаясь ни к одному из драконов в частности. «Нет никакой необходимости, чтобы остальные из вас тоже умирали».
«Предатель!» — крикнул Тассос, и это слово подобно грому прокатилось по саванне.
Сквозь холодную ярость моего гнева я почувствовал, как болезненно забилось мое сердце. Это исходило от воина, чью жизнь я когда-то спас, который поклялся когда-нибудь отплатить мне тем же, ухмыляясь сквозь боль от того, что его плоть отрастала на обожженных конечностях…
Неужели никто из них не видел того, что видел я?
Но нет, конечно, они не могли. Даже я не видел этого, пока Кэзесс не заставил меня использовать технику Пожирателя Миров. До тех пор контроль Кэзесса над моим мировоззрением был абсолютным, завеса была настолько тонкой и неземной, что её нельзя было увидеть или потрогать.
Было бы лучше, если бы я мог им показать. Возможно, когда-нибудь другой сможет разрушить чары Кэзесса. Но поскольку я не мог, для этих драконов было бы слишком поздно.
Распространяя свои чувства вокруг себя, на этот раз я ощутил стены, прежде чем использовать “Миражный Шаг”. Искажения в самом пространстве, невидимые для всех чувств, кроме моего тщательно отточенного инстинкта пантеона. Один из драконов использовал эфир, чтобы блокировать почти мгновенные всплески скорости, допускаемые “Миражным Шагом”, секретной техникой клана Тиестес.
Но, конечно, когда все кланы подчинялись Кэзессу, от драконов не было секретов.
Сильверлайт изменил форму, превратившись в богато украшенное серебряное длинное копье, и я ударил по невидимому барьеру. Хотя способность драконов влиять на эфир сделала их сильнейшими из всех рас, они не контролировали его. Создание чего-то прочного, такого как невидимый барьер, было тонким использованием их влияния, которое даже самые сильные из владеющих эфиром с трудом удерживали бы от применения чистой силы.
Барьер рухнул. Высоко вверху, бело-золотой дракон взвыл от удивления и боли.
Тассос уже двигался, его двуручник излучал черно-фиолетовое свечение, которое, казалось, черпало свет из самого воздуха. Справа от меня Кастор перешел в пикирование, устремившись к нам, как темная звезда.
Тассос был силен, один из самых физически сильных драконов, которыми я когда-либо командовал. Его способность превращать эфир в свое оружие сделала его по-настоящему смертоносным бойцом. Но я тренировался и сражался рядом с ним, командовал им, и я знал его способности, возможно, лучше, чем он сам.
Вся его сила была вложена в замах, направленный прямо мне в шею с силой, достаточной, чтобы разрушить любую защиту. Я задержал свой выпад вперед, направил “Миражный Шаг” и сделал выступ вперёд.
Подобно атакующей кобре, Тассос изменил положение своего клинка, туго втянув его и проведя поперек тела впечатляюще быстрым маневром. Если бы я шагнул к нему, его клинок был бы идеально расположен, чтобы нанести смертельный удар.
Но я этого не сделал. Мой шаг был чуть правее, едва ли на полшага, но этого было достаточно, чтобы вывести меня из зоны его первоначального размашистого удара. Однако этот короткий шаг произошел с такой скоростью и инерцией, что, когда я выпустил Сильверлайт, он полетел так, как будто был выпущен из божественного лука.
Рот Кастора открылся, чтобы выпустить вспышку молнии, и Сильверлайт устремился в его горло. Дракон застыл, как старое ископаемое, и рухнул на землю, темно-зеленые крылья раскололись, а шея неестественно изогнулась, когда рассеянный свет саванны отразился от обломков изумрудной чешуи.
Тассос зашипел от гнева и разочарования, его клинок сверкнул. Рядом с ним Оррин Индрат поднял сжатые кулаки, и между ними начала набухать мана.
Тошнотворно-сладкий дым поднимался над тропинкой от тлеющей саванны.
В небе взревел дракон.
Земля содрогнулась.
Кольцо земли вокруг меня рухнуло, проваливаясь в бесконечную пустоту внизу. Вопящий ветер вскипел из пустоты, как один из древних зверей стихий, которые когда-то бродили по Эфеоту, превратив узкий столб земли, на котором я стоял, в тюремную камеру.
В бушующем урагане, рвущемся вверх из разлома в мире, можно было просто увидеть грубо очерченные, почти невидимые плоскости пространственного эфира, как стекло в воде.
Сквозь ветер и эфир я мог видеть пот, блестящий на лбу Оррина, и как его кулаки дрожали от усилий.
Заклинание пустотной тюрьмы не было подлым подвигом. Открывать дыру в пустоту было опасно и в лучшие времена, но направлять её силу было опасно для всех, кроме самых талантливых манипуляторов маной. Оррина Индрата всегда раздражала его должность охранника и солдата. Он стремился прежде всего к большей магической силе, чтобы выделиться среди своего клана, величайшего из всех кланов.
Дракон должен был тянуться высоко, чтобы выделиться на вершине горы Геолус. Этот, казалось, зашёл слишком далеко.
Протянув руку, я вызвал Силверлайт из глубин трупа Кастора. Крутанув копьё, я вонзил его в круг утрамбованной земли под моими ногами, посылая волну силы глубоко-глубоко в землю.
Колонна, вырезанная заклинанием Оррина, раскололась и разлетелась на куски, прежде чем рухнуть в пустоту. Я полетел вверх, паря, борясь с растущим притяжением, в то время как пустота жадно гудела, пожирая всё, что к ней прикасалось. Ветер поднимался всё выше и выше, и продолжать полет становилось всё труднее и труднее. Но ситуация обострялась за пределами действия заклинания гораздо быстрее.
Рев ветра был слишком громким, чтобы я мог что-либо расслышать, но то, как два трансформированных дракона в панике кружились вокруг, и то, как все тело Оррина сотрясалось, очень ясно указывало на то, что он изо всех сил пытался контролировать заклинание, но безуспешно.
Мучительно медленно меня начало затягивать обратно в пустоту. Моя атака нарушила форму заклинания, сделав его нестабильным. В конце концов, власть Оррина над ним рухнет, но это не помогло бы мне, если бы я уже был уничтожен в забвении внизу. И вот я встал на дыбы вместе с Сильверлайтом. Он превратился в тонкую, прекрасно выкованную рапиру и оставил в воздухе серебристую дугу там, где нанёс удар.
Подо мной бурлила пустота, черно-фиолетовое ничто вздрагивало и смещалось, поглощая силу моей атаки. Я рубил, колол и резал, каждый удар достигал далеко за пределы мерцающего острия Сильверлайта, вливая все больше и больше силы и маны в пустоту.
Стены ветра становились все более неустойчивыми. Очертания Оррина стали расплывчатыми, его края расплылись.
Чары рассеялись.
Магия разорвала физическую форму Оррина на части вплоть до клеточного уровня, не осталось ничего, кроме облака его очищенной маны, и даже это быстро растворилось в атмосфере.
Я остался висеть над глубокой круглой ямой, которая заканчивалась неровным участком разбитой скалы в нескольких сотнях футов ниже.
Тассос, разинув рот, уставился на то место, где перестал существовать его двоюродный брат. Сильверлайт рванулся вперед, и его шея открылась, брызнув артериальной кровью. Обе руки метнулись к его горлу, но они не могли остановить кровь, текущую сквозь пальцы. Его меч упал на землю, эфирное свечение, наполнявшее его, мигнуло и погасло. Мгновение спустя он последовал за ней.
Летающие драконы отступили, один красивый золотисто-белый, другой оранжево-красно-желтый, как восход солнца, оба излучали мощную ауру страха, когда они плотно кружили в небе над Виндсомом. «Что нам делать?» — крикнул бело-золотой дракон вниз.
«Я думаю, мы увидели достаточно», — сказал Виндсом, изображая грусть. «Очевидно, что некогда могущественный и верный Алдир Тиестес был потерян из-за безумия. Мы вернемся с большей силой».
Я полетел к Виндсому, медленно поднимаясь, чтобы мне было удобно смотреть на него сверху вниз. «Мы никогда не должны были продолжать следовать за Кэзессом после истории с Джиннами, старый друг».
Виндсом сморщил нос. «Лордом Индратом».
«Мы оба видели, каким он был тогда. У нас есть шанс покончить с этим сейчас. Сделай правильный выбор».
Виндсом качал головой и хмурился. «Ты просто оказался слишком слаб, чтобы выполнить возложенный на тебя долг».
Я не ожидал, что Виндсом проявит раскаяние или изменит свою преданность, но я всё ещё чувствовал острую боль сожаления и потери, зная, что теперь мы действительно враги.
Больше мы не обменялись ни словом. Виндсом вызвал портал и шагнул через него. Два уцелевших дракона развернулись и на большой скорости улетели прочь. Я отпустил их.
Движение справа от меня застало меня врасплох, но это был всего лишь Врен на своем парящем земляном троне.
«Это то, чего хотел Кэзесс», — сказал я со вздохом, обращаясь скорее к себе, чем к Врену. «Чтобы пролилась кровь, чтобы он мог изобразить меня монстром и подорвать любую поддержку, которую я мог бы иметь, оставшись в Эфеоте».
«Вполне уместно для этого высокофункционального социопата использовать тех самых солдат, которых ты помогал обучать, в качестве корма, чтобы изобразить тебя монстром».
«Хм».
«Знаешь, я думаю, что, возможно, пришло время убираться отсюда к чёрту», — продолжил он, наблюдая, как драконы исчезают за горизонтом. «Стоимость недвижимости в Небесной Саванне наверняка упадет, учитывая недавнее нашествие драконов. И чёрные дыры. И убойную траву». Он скептически посмотрел на меня. «Кстати, ты знал об этом? Небольшого предупреждения было бы достаточно. Что, если я наступлю не на ту травинку, а все остальные разозлятся и превратят меня в гигантское конфетти?»
«Сейчас не время для шуток», — ответил я, слишком холодный внутри, чтобы найти какое-либо веселье в его словах.
Он поёрзал на стуле, откинулся на спинку и закинул одну ногу на другую. «Я позволю себе не согласиться. Нет лучшего времени для юмора висельников».
