От лица Элеоноры Лейвин.
Когда я услышала, как возбуждённое бормотание гномов становится всё громче, я скользнула глубже в тень и спряталась в открытой комнате неподалёку. Охранники, стоявшие в конце коридора перед лабораторией Гидеона, не покинули своих позиций, но они приоткрыли дверь лаборатории, чтобы попытаться подслушать волнение внизу, что сработало в мою пользу.
С моей активной звериной волей я смогла услышать, что Деймор Сильвершейл получил своё посвящение. Повышенная чувствительность не только улавливала звук издалека, но и передавала мне тонкую вибрацию их движений и расходования маны через камень.
Деймор и три других гнома ворвались в зал мгновением позже, болтая, как кучка девочек-подростков на рынке.
«Ах, я не могу дождаться, чтобы увидеть лицо старика Эртборна, когда он увидит мои новые силы», — говорил Деймор. «И моих старших братьев тоже. Как только они не превозносили своё присутствие на заседаниях совета над моей головой… Что ж, давайте посмотрим, кому теперь есть о чем кукарекать!»
Другой голос поспешил добавить: «Двухэлементальный Усилитель, первый среди трёх поколений Сильвершейлов. Ваш отец будет в восторге, сэр».
Их разговор мало что значил для меня, и поэтому, несмотря на то, что я могла бы продолжать слушать их по крайней мере пару минут, даже когда они удалялись все дальше и дальше, я вместо этого попыталась заглушить шум и сосредоточиться на моем брате и тех, кто с ним — Гидеоне, Эмили Уотскен и женщине, которую я приняла за плененную им Слугу, Лире, — которые всё ещё скрывались в комнате подо мной. Мне пришлось сосредоточиться сквозь две двери и десять футов сплошного камня, но только затаив дыхание, я смогла разобрать слабые вибрации их разговора.
«Как ты себя чувствуешь?» — мой брат спросил Эмили.
«Хорошо, просто нужно немного отдохнуть», — последовал её слабый ответ.
«Дайте ей, по крайней мере, час или два, прежде чем повторить ритуал», — сказала Слуга.
Ответ Гидеона был громче остальных. «Но мне нужна третья точка данных, иначе то, что мы видели до сих пор, ничего не стоит! Кто-то, с кем Артур провел много времени, большую часть времени, часы за часами. Никаких „провёл довольно много времени“ и прочих компромиссов, нужен именно…»
«Гидеон, прекрати активировать свою магическую форму», — сказал мой брат, его тон был одновременно раздраженным и покорным.
Забавный старый изобретатель прочистил горло и пробормотал что-то, чего я не расслышала, потому что в то же время что-то тяжелое упало на землю несколькими этажами выше, и низкий гномий голос выругался.
Я сменила позу, следя одним глазом за открытой дверью в эту комнату, и наклонилась ближе к земле, пытаясь лучше слышать.
«Мне нужно подумать, а Эмили нужно отдохнуть», — твёрдо сказал мой брат.
«Хорошо, хорошо, но не занимай весь день. Сделай свой выбор и приведи этого человека сюда сегодня днем», — потребовал Гидеон.
Они попрощались, и я услышала, как когти Реджиса заскребли по камню, когда они начали двигаться в моём направлении.
Я окинула быстрым взглядом комнату, где я пряталась, которая находилась прямо по коридору от лаборатории Гидеона. Она была похожа на заброшенную школьную комнату, полную столов карликового размера, пустых полок и нескольких столов, покрытых пятнами сажи. Там, где раньше была дверь, теперь был просто открытый дверной проем.
Насколько я могла судить, я была довольно близка к тому, чтобы оказаться прямо над камерой, где Гидеон проводил свои эксперименты.
Артур и его спутник двигались молча, но я знала, что они могли общаться без слов. Мне было интересно, о чем они говорили… или, возможно, о ком они говорили.
Им нужен был кто-то, с кем мой брат проводил много времени — был близок — для следующего этапа их эксперимента…
Я сразу же захотела, чтобы это была я. Не потому, что я хотела алакрийскую руну — или форму заклинания, как их называли Гидеон и Артур, — хотя внезапный прилив моей силы и прояснение моей сути звучали неплохо. Но чего я действительно хотела, так это быть вовлечённой, быть полезной. Между долгим совместным путешествием по пустыне, нашими тренировками и медитациями, едой и даже сном в одном помещении я не могла вспомнить никого, кто проводил бы с ним больше времени, даже маму.
Но я также сразу поняла, что он не хотел бы подвергать меня риску.
Итак, мне просто нужно убедить его, что я — единственный выбор, подумала я, готовясь к этой задаче.
Я наблюдала за Артуром и большим теневым волком, проходящими мимо того места, где я была тщательно спрятана за большим столом, но вышла не сразу. Вместо этого я сосредоточилась на их следах, ожидая, пока они не уйдут далеко вперед, чтобы последовать за ними. Коридор был пуст, за исключением двух охранников, и, если бы я осталась у дальней стены, я могла бы использовать опорные колонны, которые окаймляли гладкие стены коридора, чтобы оставаться вне их поля зрения, точно так же, как я делала, когда пробиралась сюда с самого начала. Охранники всё равно были сосредоточены на себе, оживлённо болтая о Дейморе Сильвершейле и о том, что эксперименты Гидеона будут означать для Вилдориала.
Поскольку моя звериная воля всё ещё была активна, я была чувствительна даже к малейшему шуму, особенно к своему собственному, что помогало мне красться в полной тишине. Я не думала, что у меня будут неприятности только из-за того, что я была в этих туннелях, но я не хотела, чтобы Артур знал, что я шпионила за ним после того, как он выбежал в такой спешке. Он был бы недоволен мной, сказал бы, что я постоянно пренебрегаю собственной безопасностью и иду на неоправданный риск, совершенно не обращая внимания на то, как лицемерно звучали его лекции.
Я заставила себя перестать идти по этому пути мышления, развивать эту тему. Мне нужно было подумать о том, как я собираюсь убедить его позволить мне участвовать в «эксперименте» Гидеона.
Артур двигался медленно, без сомнения, глубоко задумавшись и никуда не торопясь, но я должна была предположить, что он направлялся домой. Выбрав немного более длинный маршрут, я тихо поспешила назад, используя свои обостренные чувства, чтобы избежать пересечения путей с кем-либо из охранников, магов или других жителей, которые часто посещали эти туннели.
Однако вместо того, чтобы войти внутрь, я прислонилась к стене рядом с дверью и стала ждать. Когда пару минут спустя я услышала характерный скрежет когтей, я высвободила свою звериную волю и тщательно изобразила на лице невинную улыбку.
Когда Артур вышел из-за угла, я слегка помахала ему рукой и спросила: «Там внизу всё в порядке?»
Артур остановился, на его лице ясно читалось удивление. «Да, это не было чрезвычайной ситуацией. Что ты здесь делаешь?»
«Жду тебя», — честно ответила я, упираясь носком ботинка в пол. «Тебя не было какое-то время».
«Гидеон», — сказал он просто в качестве объяснения, и я улыбнулась.
Артур прислонился к стене напротив меня в приземистом коридоре и молча наблюдал за мной. Я почувствовала, как чувство вины покрылось мурашками на тыльной стороне моих рук, когда я подумала о том, как лучше убедить его выбрать меня, не выдавая мою шпионскую экспедицию.
«Что-то не так?» — спросил он через мгновение.
«Что? Ничего…», — поспешно ответила я, заправляя прядь волос за ухо.
Его глаза сузились, а затем выражение его лица смягчилось. «Как много ты услышала?»
Я открыла рот, и он приподнял бровь. Вместо того, чтобы пытаться солгать, я порывисто выдохнула. «Как ты узнал?»
«С таким же успехом это могло быть написано у тебя на лбу», — сказал он, посмеиваясь.
Я застонала, убирая волосы, которые только что убрала с лица, чтобы скрыть глаза. «Прости, я просто…»
Он отмахнулся от моих извинений. «Я понимаю это. Всё в порядке».
Несмотря на его прощение, молчание, воцарившееся между нами, было кислым и неловким. «Я хочу помочь с испытанием посвящения», — выдавила я.
Он серьёзно кивнул. Не было ни удивленной ухмылки, ни недоверчивого смеха, отчего я почувствовала себя лучше. Казалось, он действительно обдумывал это. Затем он сказал: «Я уже выбрал Жасмин. Она старше и более испытана в боях, и провёл я с ней почти столько же времени, сколько и с тобой».
Я ожидала такого ответа, но промолчала.
Реджис, который расхаживал взад и вперёд по коридору, пока мы разговаривали, остановился. «К тому же, я жил в её ядре несколько дней. Это тоже может иметь значение».
«Когда я была в лагере со всеми этими алакрийцами, некоторые из них были действительно молоды», — отметила я, приводя контраргумент, который я подготовила. «Они получают свои первые посвящения очень рано, верно? Я намного моложе Жасмин, ближе к тому возрасту, когда должно произойти посвящение».
«Очко, Элли», — сказал Реджис, переводя взгляд с меня на Артура, а затем обратно.
«Дело не только в том, что ты моя сестра», — сказал Артур, отталкиваясь от стены и делая шаг ближе. «Правда в том, что у тебя есть много переменных, которых нет у Жасмин. Ты маг чистой маны без родства со стихиями, ты укротитель зверей, и у тебя есть происхождение джинна. Переменные в данном случае означают опасность, Эл».
«Тем не менее, я…» — я замолчала, не уверенная, как ответить. У меня не было аргументов против его доводов, но я была уверена, что, несмотря на риск, я была лучшим выбором.
«Почему ты так настаиваешь на этом?» — спросил Артур, внимательно изучая меня своими ярко-золотыми глазами. «Это не единственный шанс, который ты получишь. Как только процесс будет тщательно протестирован, ты дождёшься своей очереди, я обещаю».
«Ты не поймешь», — сказала я в направлении своих ног. Напряжение прокралось в мои плечи и шею, и инстинкт скрыть то, что я чувствовала, затруднял разговор. «Тебе не нужно прятаться вместе со своей матерью каждый раз, когда в дверь стучатся Слуги или Косы, говоря себе, что ты защищаешь её, когда вы оба прекрасно знаете, что не можете, что вы бессильны против такого врага…» — я отвернулась от Артура, слепо уставившись в пустой коридор, ведущий прочь от наших комнат. «Просто… так неприятно чувствовать себя такой беспомощной…»
Я прислонила голову к стене и испустила долгий вздох, похожий на стон. Я чувствовала, как взгляд Артура прожигает мне лицо, но я не хотела смотреть на него, не хотела видеть жалость, неодобрение или разочарование.
Раздался скрип петель, и голос моей матери сказал: «Ты должен выбрать Элли».
Я резко обернулась, чтобы посмотреть на маму, разинув рот от удивления её вмешательством. Даже если бы я убедила Артура, я ожидала, что с ней снова начнётся ссора.
Артур, казалось, был так же застигнут врасплох, и он неловко потер затылок, но ничего не ответил.
«Ты все слышала?» — я спросила её.
Она криво улыбнулась мне. «Ты совсем не тихая».
Она некоторое время наблюдала за нами, грустная, но решительная, прежде чем продолжить. «Мы, все мы, находимся в постоянной опасности. Возможно, риск — это единственный путь прогресса. Может быть… мы были слишком осторожны, слишком надеялись на твою защиту. Но нет никакого способа узнать, когда появится один из наших многочисленных врагов и обрушит на нас адский огонь. Тебя может не быть здесь, когда они это сделают — если наш враг умён, он позаботится об этом. Но, похоже, это может помочь нам подготовиться, и если твоя сестра — лучший выбор в качестве испытуемого, то так тому и быть». В её глазах было что-то затравленное и несчастное, усталость, от которой у меня чуть не разорвалось сердце.
Прикусив дрожащую нижнюю губу, я уставилась в землю, не говоря ни слова…
«Все, чего я когда-либо хотел — даже до войны, до того, как всё это началось, — это иметь возможность защитить вас», — сказал Артур низким и печальным голосом. Я взглянула на него, но его лицо было скрыто за завесой пшенично-светлых волос. «Я думаю, что даже сейчас, после всего, что произошло, я не могу быть уверен в этом», — закончил он, его подбородок приподнялся, чтобы показать болезненную улыбку за волосами.
Мама пересекла коридор, её рука провела по волосам Артура. «Нам никогда не обещали другого дня», — мрачно сказала она. Затем она полуобернулась, чтобы посмотреть на меня. «Но у нас есть сегодняшний день, и мы можем с ним сделать так много всего…»
Эмили ждала нас в лаборатории Гидеона, большой комнате, битком забитой столами, полками, жужжащим оборудованием и стопками заметок, и все это нагревалось большой соляной печью. Она бросила на меня насмешливый взгляд, который затем вопросительно переместился на Артура. Он только кивнул, поэтому она пожала плечами, развернулась и повела Артура, маму и меня через арочный проем напротив нас, вниз по лестнице и к определенной двери.
Я оглядела ничем не выдающийся зал, пытаясь сопоставить его с классной комнатой наверху, любопытствуя о силе моих звериных чувств.
Дверь открылась от лёгкого прикосновения Эмили, и она провела нас в простую, тускло освещенную комнату. Круг из рун был вырезан на полу и заполнен серебристым металлом, который слабо светился, и какой-то артефакт был построен прямо за пределами круга. Единственный стол был придвинут к одной стене, и на нём лежал, казалось бы, случайный набор предметов.
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
Мастер-ремесленник Гидеон возился с оборудованием, в то время как слуга, Лира Драйде, сидела, прислонившись спиной к изогнутым стенам, и просматривала какую-то старую книгу.
«Как раз вовремя», — пробормотал Гидеон, бросив на меня лишь беглый взгляд. «Сестра, да? Что ж, я полагаю, есть люди и похуже, с которыми ты мог бы проводить всё свое время. Однако она не совсем идеальный кандидат, не так ли? Темно-оранжевое ядро, укротитель зверей — понятия не имею, как это взаимодействует с посвящением, если вообще взаимодействует, — и едва ли ребенок. Более зрелым испытуемым был бы…»
«Я — Лейвин», — твердо сказала я, пресекая его критику. «Мы с братом оба должны были быстро повзрослеть». Конечно, была небольшая деталь о том, что Артур уже был достаточно взрослым в ментальном плане, когда он родился в нашей семье, но я не знала, сколько людей знали об этом факте. «Я готова к этому».
«О-хо, это ты?» — спросил Гидеон, отрываясь от своей работы и наклоняясь ко мне. «Готова к тому, что потенциально мощное заклинание, написанное на твоей плоти неизвестной и враждебной магией, заклинание, которое, безусловно, будет отличаться от любой магии, которую твой маленький разум мог придумать ранее, и вполне может убить тебя, если ты не будешь делать в точности то, что тебе говорят?»
Мои губы приоткрылись, чтобы заверить его, что я действительно готова именно к этому, но я подавилась словами. Всё это было хорошо, аргументируя это безопасностью наших комнат наверху, но теперь, здесь, внизу, в темноте, видя Эмили, одетую в её странные церемониальные одежды, её пальцы бессознательно обводили линии черного посоха, я внезапно занервничала.
«Она готова», — сказал Артур, подходя ко мне и кладя руку мне на плечо.
Прилив теплой гордости успокоил мои нервы и размотал узел, образовавшийся в задней части моего горла.
Эмили подошла, ободряюще улыбнувшись мне, и взяла меня под руку. «С тобой всё будет в порядке, я уверена. Артур уже сказал тебе, что должно произойти?»
Я кивнула, когда она повела меня к центру рунического круга. Она указала на землю, и я села, скрестив ноги и положив руки на колени, и посмотрела на неё снизу вверх. Она только снова улыбнулась, прежде чем подойти к столу, где надела на запястье что-то вроде браслета, затем взяла посох.
«Миссис Лейвин, отойдите подальше, пожалуйста», — почтительно попросила она. Мама казалась нерешительной, и я была уверена, что она начинает сожалеть о том, что поддержала это, но она сделала, как просила Эмили.
Мой брат, с другой стороны, опустился на колени рядом со мной, сразу за пределами рун. Его золотистые глаза встретились с моими, и он подмигнул. «Максимальное воздействие эфира», — тихо объяснил он.
Гидеон вытащил блокнот и ручку из кармана мантии и яростно писал. Слуга молча стояла у стены напротив моей матери.
Тень Эмили пересекла меня, когда она обошла вокруг, чтобы встать за моей спиной. Я чувствовала, как она маячит там, и в моей голове вспыхнуло желание двинуться или повернуться, заставляя мурашки покрывать кожу моих рук и шеи.
«Элли, скорее всего, это будет очень болезненно», — сказала Эмили кислым тоном, как будто ей не понравилось то, что она должна была сказать. «Метка была легко получена опытным магом, но даже Герб поразил мастера Гидеона как удар, выбив у него дыхание. Если ты получишь более сильную форму заклинания…»
«Тогда воздействие на моё тело тоже будет сильнее», — закончила я за неё, уставившись на мерцающие руны передо мной.
«Именно». Последовала пауза, затем: «Ты готова?»
Я стиснула зубы и заставил себя сесть прямо. Я не боюсь боли. «Да».
Позади меня я услышала, как Эмили начала двигаться, ткань тяжёлых одежд задевала сама себя, рукоятка посоха стучала о камень, долгий выдох…
Свет в комнате изменился. Было слабое свечение, вероятно, от кристалла в верхней части посоха.
Затем каждый мускул в моём теле напрягся.
Я дернулась, моя спина изогнулась в неудобной дуге, мой рот открылся, стон был на полпути к моим губам, мои пальцы вцепились в мои бедра, мои глаза расширились, так широко, что они горели и наполнились слезами.
Это было похоже на клеймо, на раскаленное железо, прижатое к основанию моего позвоночника, которое воспламенило каждый нерв во всём моём теле.
Боль лопнула, как чрезмерно сильно натянутая тетива лука, паралич прошёл по всему телу, стон превратился в слабый крик, когда я рухнула на холодный пол, делая слабый вдох, борясь с собственными лёгкими, которые отказывались пропускать воздух.
Мама что-то сказала, паническое бормотание, которое то появлялось, то исчезало из фокуса, сопровождаемое командным баритоном Артура.
Мои веки сами собой закрылись, и в темноте всё стало ещё хуже. Нет, не хуже, просто давление всё росло и росло. Я попыталась открыть глаза, но не смогла. Я хотел попросить о помощи, но мой язык не слушался меня. И тяжесть этого ощущения росла, нарастающее давление сосредоточилось на пояснице.
Сильная рука схватила меня за плечо, возвращая в сидячее положение, но я лишь смутно осознавала это, как будто это происходило в последних остатках сна, как раз перед тем, как я проснулась.
Мана обрушалась на меня, волна за волной, как ничто из того, что я когда-либо чувствовала раньше.
Мои глаза резко открылись. Два золотых шара, похожих на маленькие солнца, парили прямо надо мной, быстро двигаясь крошечными вспышками.
Мое сердце задрожало, и я подумала, что меня может стошнить.
Затем, произошло то, для чего у меня нет слов, и я поняла, что умираю, потому что даже когда клинок асуры пронзил меня насквозь, я всё ещё чувствовал себя самой собой, сознание всё ещё присутствовало при боли в моём теле, но теперь, с ошеломляющей внезапностью, боль ушла, и я почувствовала ничего, кроме его отсутствия.
«У неё шок», — твердо произнёс мелодичный, медовый голос, и золотые глаза исчезли, сменившись огненно-рыжими локонами. «Элеонора, сосредоточься на моём голосе. Внимательно обдумай значение моих слов. Твоё ядро быстро проясняется, и твоё тело изо всех сил пытается приспособиться. Это скоро закончится, но ты должна оставаться здесь. Твоё разум и твои мысли руководят процессом. Оставайся здесь, с моим голосом»
Я почувствовала, как моё лицо сморщилось в замешательстве, поскольку мой мозг боролся не со значением слов, а с тем, чтобы понять абсурдность ситуации: Алакрийская Слуга, женщина, ответственная за смерть десятков тысяч дикатенцев, теперь искренне проводила меня через процесс, который мы украли у её народа…
И я думаю, что именно это вырвало меня из холодной спирали, по которой я шла. Моё дыхание стало легче, и ощущения вернулись. Я почувствовала, как холодный камень соприкасается с моими ногами, пот, прилипший к моему лицу, и глубокую боль в мышцах из-за внезапного сжатия и исчезновения давления, и, наконец, руки, крепко держащие меня по обе стороны от лица, заставляя меня смотреть в глаза Слуге.
Лёгкая улыбка появилась на её лице, и она отпустила меня. Я наклонилась вперёд, прижимая руки к земле и делая медленные, ровные вдохи. Чья-то рука нежно погладила меня по спине, между лопатками.
«Элеонора, нам нужно посмотреть», — сказала Слуга. Я могла только кивнуть в ответ.
Я почувствовала, как кто-то задрал подол моей рубашки, когда Лира обошла вокруг меня, затем рядом оказалась мама, её руки легли поверх моих. Сначала её взгляд проследил за Слугой, но затем остановился на моём собственном. Они были полны слез, готовых вот-вот пролиться, но на её лице была дрожащая улыбка.
«Итак, это правда», — тихо сказала слуга, её голос был полон благоговения. «Регалия. Это… не должно быть возможно».
Высвободив одну руку, я потянулась за спину и потерла кожу нижней части спины, где всё ещё покалывала форма заклинания.
«И посмотри на это. Это подтолкнуло её к светло-жёлтой стадии», — сказал Гидеон.
Моё сердце бешено заколотилось в груди, и я обратила своё внимание внутрь себя. Он был прав!
Несмотря на боль и усталость, я знала, что будет дальше, и мне не терпелось начать. «Я… хочу проверить его», — сказала я, проглатывая сухой комок в горле.
«Мы можем подождать», — сказала мама, но Гидеон уже двигался.
Он отогнал всех остальных назад и активировал артефакт. Прозрачный пузырь маны, мерцая, ожил над кругом, отрезая меня от остальных.
«Гидеон», — сказал мой брат с ноткой предупреждения, но Гидеон проигнорировал и его.
Стоя передо мной, как раз по другую сторону щита, с блокнотом в руке и глазами, блестящими от любопытства, Гидеон сказал: «Ну, тогда продолжай!»
Слуга начала обучать меня этому процессу, объясняя, как нащупать руну, на что она должна быть похожа. Я осторожно последовала её указаниям.
Руна расцвела теплом и силой, когда мана потекла в неё из моего ядра, и я ждала какого-то откровения, какой-то силы, которая проявит себя.
И дело было не в том, что ничего не произошло; была определенная концентрация на мане, как будто я была более осведомлена о ядрах каждого и барьере маны, проявленном в щите, но это было все.
«Возможно, ты не в состоянии направить достаточно маны, чтобы должным образом активировать Регалию», — размышляла Лира, когда я объяснила, что я чувствовала.
«Вот, попробуй это», — сказал Гидеон, отключая куполообразный щит и вручая мне большой кристалл маны, затем снова активировал щит. «Нарисуй на нем».
Я взглянула на Артура, который внимательно за всем наблюдал, затем на маму, которая обеими руками зажимала рот и практически вибрировала от нервной энергии.
Закрыв глаза, я потянула ману, заключенную внутри кристалла, и направил её вниз, в форму заклинания. Ощущение осознанности вернулось, и рисовать на кристалле маны стало легче, чем я помнила, но никаких дополнительных эффектов не проявилось. Я со вздохом ослабила свой контроль как над кристаллом, так и над руной.
«Что я делаю не так…»
Эмили, которая прислонилась к столу, пока происходило всё остальное, издала тихий стон и рухнула. Артур двигался так быстро, что я едва заметила это, поймав её прежде, чем её голова успела удариться о твердый камень, а затем осторожно уложив её на землю.
Моя мать была там всего секунду спустя, прижимая обе руки к бледной коже Эмили. Мамины руки излучали серебряное сияние, когда она произносила какое-то исцеляющее заклинание, но оно быстро исчезло. Она обменялась взглядом с Артуром и объяснила: «Она привела себя в состояние ответной реакции. Я не могу вылечить её, но со временем с ней всё будет в порядке».
Гидеон переступил с ноги на ногу и прикусил губу, чтобы не шуметь. По-видимому, не задумываясь, он щелкнул выключателем, отключая щит, который удерживал меня внутри рун.
Я подошла к Эмили, опустилась на колени рядом с моим братом и взяла её за руку. Её глаза распахнулись, но она застонала от боли и снова закрыла их.
Было что-то… неудобное в том, чтобы находиться рядом с этим местом. Улучшенное осознание маны, которое я почувствовал при активации Регалии, осталось, и отсутствие маны в ядре Эмили выделялось как что-то неправильное или неестественное, что-то, что нужно было исправить…
Мана вытекала из меня белыми петлями, сияя на моей коже, как аура, а затем переместилась в тело Эмили, в её вены и через них, вплоть до её ядра.
Её прерывистое дыхание смягчилось, и её глаза затрепетали, открываясь. «О!» — взволнованно выдохнула она. «Д-доброе утро?»
Свет обмена маной померк.
Ручка Гидеона яростно строчила в его блокноте, но все молчали, когда все повернулись и уставились на меня широко раскрытыми глазами.
То, что я только что сделала, не должно было быть возможным.
