От лица Артура Лейвина.
К тому времени, как я вышел из портала в комнату моей семьи в Вилдориале, остальные уже разошлись по комнатам. Бу был на кухне, поглощая что-то из чугунной кастрюли, а Элли была завернута в объятия нашей матери. Мика развалилась на диване, не обращая внимания на то, насколько она была грязной и перепачканной кровью. Лира стояла у маленького камина в дальнем конце гостиной, скрестив руки и глядя вдаль.
Мама отстранилась от Элли ровно настолько, чтобы взять лицо моей сестры в руки и внимательно осмотреть ее. «Ты вернулась в целости и сохранности…»
«Мама, ты позоришь меня перед Слугой и Копьём», — жаловалась Элли, тщетно пытаясь вырваться из маминой хватки. «Я в порядке, говорю же. То есть, конечно, я умирала раз десять, но…»
«Что?» — воскликнула мама, недоверчиво переведя взгляд с Элли на меня, а затем обратно.
«Она цела, как я и обещал», — сказал я, бросив на сестру предупреждающий взгляд. Когда это не заставило маму сразу же унять яростное беспокойство, я улыбнулся и обнял её. «Как долго нас не было? В Реликтовых Гробницах всегда кажется, что время идёт иным образом».
«Несколько дней», — ответила мама, бросив на Элли взгляд в сторону, который говорил о том, что она ещё не закончила разговор о “десятикратной смерти”. «Хотя здесь было много работы. Лорд Байрон приходил несколько раз, чтобы узнать, вернулся ли ты. Видимо, какой-то очень важный гость ждет тебя во дворце. А Гидеон, если честно, немного сводит меня с ума. Он совершенно отчаянно пытается изучить все достижения Элли».
Сестра рухнула в любимое мамино кресло и начала было ставить сапоги на подставку для ног, но замерла, когда мамины брови взлетели вверх. С досадой улыбнувшись, она сняла грязные сапоги с ног и аккуратно поставила их в сторону, затем откинулась назад и подтянула ноги. «Он просто обалдеет, когда увидит всё, что я научилась делать. Держу пари, он будет так удивлен, что у него снова выпадут брови».
Я покачал головой на выходки сестры, но всё ещё был сосредоточен на том, что мама сказала до этого. «Кто этот важный посетитель? Ты что-нибудь знаешь?»
Мама вздохнула и пожала плечами. «Нет, генерал ничего особенного мне не сказал, просто настоял, чтобы ты отправился во дворец сразу после возвращения». Её рот сжался в тонкую линию, выдавая её раздражение. «Я сказала ему, что хоть и являюсь твоей матерью, но я не собираюсь приказывать тебе. Я также напомнила ему, что ты, скорее всего, устал и нуждаешься в хорошей домашней еде после того, как проплутал неизвестно сколько времени в…»
«Мама», — сказал я, слегка рассмеявшись. «Все в порядке. Спасибо. Я немедленно пойду к нему». Я повернулся к своим спутникам. «Мика, ты вольна делать всё, что пожелаешь. Элли, тебе следует привести себя в порядок и немного отдохнуть. Не позволяй Гидеону давить на тебя, но разыщи его и Эмили, когда будешь готова проинформировать их о Восхождении».
«Так точно, капитан», — саркастически сказала она, салютуя мне двумя пальцами у виска.
«Генерал», — сонно пробормотала Мика.
«А я, регент Лейвин?» — спросила Лира, опустив руки и выпрямившись, в её позе чувствовался вызов. «Вы будете сопровождать меня обратно в тюремную камеру?»
Напряжение повисло в воздухе, как электрический заряд. Конечно, это было бы безопасно. Разрушить её ядро и отдать под суд за её преступления было бы совершенно оправданно. Ее навсегда запомнят, как алакрийку, которая из города в город провозила трупы короля и королевы Дикатена, восхваляя клан Вритры за их великодушие и добрую волю.
«Чтобы ты отдохнула? Нет, я не отпущу тебя так просто», — заявил я. «Я отправляю тебя за Стену, чтобы ты проведала свой народ и узнала, в чем он нуждается. Считай это наказанием и компенсацией за твои преступления против этого континента». Мике я сказал: «Организуй транспорт туда и обратно. Лира из Высококровного Драйде может свободно перемещаться между пустошами Эленуара и Вилдориалом». Мой взгляд вернулся к Лире. «Только там, понятно? Это не свобода».
Лира подняла подбородок, глядя на меня. «Я поняла, регент. Я признаю это наказание и принимаю возможность помочь как вашему народу, так и моему».
«Я хочу, чтобы ты представляла свой народ на этом континенте», — сказал я, несколько смягчившись. «Те солдаты в Пустошах должны знать, что о них не забыли. Но и то, что не все прощено».
Мика сидела, наблюдая за этим разговором, и все больше хмурилась.
«Что-то не так?» — спросил я, обращаясь к своему товарищу Копью.
«Нет, просто размышляю. Все могло бы быть немного скучнее, если бы мы действительно убили эту тощую алакрийку, когда держали её в плену в Звериных Полянах».
Лира фыркнула и закатила глаза. «У этого континента много положительных сторон, но опыта мучителей и тюремщиков вам явно не хватает». Она задумчиво поджала губы. «Полагаю, это не так уж и плохо».
Они перешли к привычным препирательствам, направляясь к входной двери в комнаты моей матери. Перед тем, как она снова закрылась за ними, Лира встретила мой взгляд. Она отвесила небольшой поклон, а затем позволила двери закрыться.
Элли ухмыльнулась. «Великое Копьё Годспелл показывает врагу свою мягкую изнанку, кто бы мог подумать».
«Это наказание», — сказал я, глядя на сестру.
Мама положила голову мне на плечо. «Со всеми твоими многочисленными обязанностями у тебя, возможно, есть имидж, который ты должен поддерживать перед обществом, но здесь только мы. Не нужно создавать видимость перед своей семьей».
Элли разразилась хихиканьем, но я проигнорировал её, когда мама отстранилась от меня и направилась через кухонную арку. Ей пришлось обойти Бу, который занимал почти всю комнату.
«Ты хочешь что-нибудь поесть? Или ты сразу помчишься?».
Я подумывал проигнорировать просьбу Байрона хотя бы на час или два, чтобы побыть с ней, но тот факт, что он приходил сюда, в наш дом, несколько раз в мое отсутствие, заставлял меня чувствовать себя неловко.
«Мне пора идти», — сказал я. «Надеюсь, я скоро вернусь. Я бы не отказался от чего-нибудь горячего, если ты сможешь вернуть свою кухню».
«Если там останется хоть немного еды, когда я это сделаю», — сказала она, вставая на цыпочки, чтобы заглянуть Бу за спину. «Ну, давай. Мир может рухнуть, если он останется без тебя на час, но твоя семья выдержит».
Помахав рукой, я направился к двери. По дороге я осторожно выбил подставку для ног из-под ног сестры, заставив её наполовину вывалиться из кресла.
«Эй!» — проворчала она, бросив в меня искру маны, которая с шипением ушла в эфир, окутавший мою кожу.
Я рассмеялся и открыл дверь.
«Арт?»
Я оглянулся. У Элли было серьезное выражение, несмотря на легкий румянец на лице.
«Спасибо тебе за то, что… позволил мне пойти с тобой, защищал меня и всё такое. Это было… здорово».
«Я тоже тебя люблю, Эл», — ответил я, подмигнув ей, и ушел.
Прогулка до Института Эртборнов прошла без происшествий. ‘Ты вёл себя тихо’, — сказал я Реджису, пока шёл. Обычно он любил выбираться из меня при первой же возможности, но с момента выхода с Последних Руин он оставался в форме полусферы возле моего ядра.
‘Я просто задумался’, — заметил он, его тон был более серьезным, чем обычно. ‘Этот мир — полный пиздец’.
Я усмехнулся. «Это действительно так, не правда ли». Воспоминания о суде над Джиннами пронеслись у меня перед глазами, задержавшись на охваченном пламенем городе.
«Просто такие моменты, как этот, с твоей семьей, с Каэрой в Алакрии… всё это то немногое что делает его лучше».
Всё, что я мог сделать, это согласиться, и мы продолжили путь в молчании.
У ворот института Эртборнов я оглядел толпы людей на улице. Моё присутствие всегда привлекало внимание, но в данный момент у меня не было желания быть объектом их пристальных взглядов. Вместо этого я направил эфир в Шаг Бога.
Появилась паутина из соединяющихся фиолетовых линий, накрывшая город передо мной, каждая линия соединяла две точки, создавая сеть, которая, казалось, соединяла каждую точку с каждой другой.
Сейчас, глядя на них, я понимаю, что произошёл тонкий сдвиг в моём понимании, скорее осознание потенциала, чем видимые изменения в самих эфирных путях. Когда я научился переставать просто “видеть” пути, а стал слышать и чувствовать их под руководством Три Шага, это казалось более значительным улучшением моего понимания. Теперь же я чувствовал, что мне необходимо сделать нечто большее, чем просто видеть и слышать их. Я хотел постичь их.
Эфирные пути были не просто дверьми, а инструментами, которые можно было использовать для простой навигации.
Я поднял руку, влекомый потоками аметистового света, которые представляли другое измерение. Мои пальцы подергивались, приближаясь к путям, и я почувствовал притяжение от Божественной Руны, когда она отреагировала на мои намерения.
За пределами эфирных путей нисходящее давление послало ледяную дрожь по моей спине.
Моя рука метнулась к источнику энергии, эфир свернулся вокруг моих пальцев и ладони, когда я выпустил Шаг Бога.
Эфир вокруг моей руки потускнел, когда я увидел смутно знакомые оливково-зеленые перья.
Когда тени отступили от летящей фигуры, я смог разглядеть её птичье тело и единственный рог, растущий из головы совы.
Авьер, вспомнил я.
Эта сова была связью Синтии Гудскай, директора Академии Ксайрус. Но она исчезла после её заключения в тюрьму и последующей смерти.
«Я ждал твоего возвращения», — сказала сова, покачивая рогатой головой, когда приземлилась на столб.
«Значит, ты можешь говорить», — сказал я. Большинство связанных животных могли общаться со своим укротителем, но очень немногие могли говорить с кем-то еще. «Ты тот, кто ждал меня?».
«Ты в замешательстве», — сказал Авьер. «Я понимаю, что моего появления не ждали, и ты, возможно, сомневаешься».
Я поднял бровь. «Это подозрительно, так что я просто насторожен».
Авьер наклонил голову, глядя на меня широкими умными глазами. «Если перейти сразу к делу, то меня послал Алдир».
Я мгновенно протрезвел, но упоминание имени Алдира вызвало ещё больше вопросов. «Ты был связью Синтии. Почему ты работаешь с Алдиром?» — спросил я, озвучив самый насущный вопрос.
Сова взъерошила свои зеленые перья. «Я не работаю с ним. Но я уже слишком долго жду, Артур. Мне нужно, чтобы ты пошел со мной. Мы сможем обсудить всё по дороге».
Движение привлекло моё внимание к дороге, по которой к нам спешили два дварфа, сопровождаемые отрядом стражников. Присмотревшись внимательнее, я узнал лордов Даглуна Сильвершейл и Корнелиана Эртборна. Я мог только смотреть, как Корнелиан машет рукой их охранникам, а два лорда дварфов замедлили шаг, чтобы пройти последние пятнадцать метров. Оба тяжело дышали, когда подошли, поклонившись сначала мне, а затем сове.
Даглун прочистил горло. «Ах, лорд Авьер, вы так быстро ушли, что мы не успели закончить наш разговор. Прежде чем вы уйдете, я хотел бы выразить вам уважение этого великого города и приветствовать вас в нём в любое время, когда вы пожелаете».
Корнелиан не преминул добавить: «Действительно, Институт Эртборнов», — он махнул мозолистой рукой в сторону ворот позади нас, — «был бы очень заинтересован в том, чтобы в следующий раз принять вас у себя подольше. Мы могли бы многому научиться друг у друга, я полагаю».
Кустистые брови Авьера поднялись, когда его голова повернулась вполоборота, чтобы встретиться с ними взглядом. «Боюсь, этого не произойдет, но я благодарю вас обоих за гостеприимство. Прощайте».
Два лорда дварфов только и могли, что изумленно смотреть, как сова подпрыгнула в воздух и вспорхнула ко мне на плечо. «Уходите через третьи восточные ворота. Думаю, так мы быстрее всего попадем на поверхность».
Подумав, я понял, что у меня действительно нет выбора. Если был шанс встретиться с Алдиром, я должен был им воспользоваться. Обращаясь к лордам, я сказал: «Пожалуйста, сообщите Вириону, другим Копьям и Элис Лейвин, что я покину город для…» Я запнулся, вопросительно подняв брови к сове на плече.
«На несколько дней, по крайней мере», — ответил он.
«Конечно, Копьё», — быстро сказал Корнелиан.
«А что с алакрийкой, генерал?» — спросил Даглун, шагнув вперёд, чтобы быть на несколько сантиметров ближе к нам, чем Корнелиан.
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
«Генерал Мика выслушала мои инструкции и может взять на себя ответственность за пленника до моего возвращения», — сказал я, не понимая, почему Даглун решил спросить об этом.
Два лорда дварфов обменялись растерянными взглядами, но я уже двигался мимо них к дороге. Скарн Эртборн, кузен Мики, был среди стражников, и мы обменялись молчаливым кивком.
В голосе моего спутника промелькнуло любопытство. ‘Интересно, где все это время был Алдир? Он ведь не такой уж незаметный, верно? Но Виндсом притворялся лавочником, так что, может быть, Алдир, например, работает в каком-нибудь баре’.
Авьер повел меня по шоссе и вывел в один из многочисленных боковых туннелей. Дальше он летел впереди меня, ведя меня к ближайшему проходу на поверхность. Мы достигли бесплодной пустыни в сумерках, когда солнце садилось за дюны.
«Как мы будем идти?» — спросил я, когда Авьер закружился надо мной.
«Я понесу тебя на своей спине, если ты позволишь», — сказала сова, остановившись и зависнув передо мной. «Это будет самый быстрый способ».
Я внимательно осмотрел оливково-зеленую сову. Она была больше, немного больше, чем обычная сова, но все же достаточно маленькой, чтобы с комфортом разместиться на моем плече. «И как именно это будет выглядеть?»
‘Неудобно. Балансируя на носочках’. Реджис хихикнул над собственной шуткой.
Сова издала звук, который был скорее рептильным, чем птичьим, а затем начала расти.
Её крылья стремительно расширялись наружу, оливково-зелёные перья превращались в чешую того же оттенка. Когда короткая шея удлинилась, вдоль позвоночника выросли шипы, похожие на завитки. Толстая бесчешуйчатая плоть крыльев и перьев стала тускло-золотистого цвета. Клюв удлинился и расширился, превратившись в морду рептилии с зияющим ртом, полным опасных клыков, и двумя длинными рогами, взметнувшимися назад с задней части черепа. Толстые мощные лапы заканчивались изогнутыми когтями, похожими на лезвия косы, а тяжелый хвост болтался прямо над песчаником.
«Ты Виверна…» сказал я, вспоминая, что я о них слышал. Они были чрезвычайно редки, предполагаемые потомки драконов, которые почти никогда не общались с людьми, эльфами или дварфами. И все же этот был связан с человеческой женщиной, да ещё и алакрийкой. «Я никогда не знал».
«Синтия держала мою истинную форму в секрете по моей просьбе», — сказал Авьер, его голос был более глубоким и величественным, чем в совиной форме. Биение его крыльев подняло песок вокруг нас, но через мгновение он приземлился, когтистые выступы на его крыльях загнулись внутрь так, чтобы он мог ходить на них, как на передних лапах. «Теперь нам предстоит долгое путешествие».
«Куда мы идем?» — спросил я, не двигаясь, чтобы забраться ему на спину.
Он вздохнул, и сила его дыхания отбросила мои волосы назад. «Если ты не доверяешь мне, тебе не стоило заходить так далеко. Но я скажу тебе. Алдир находится в Звериных Полянах. Я могу ответить на любые другие вопросы, которые могут возникнуть у тебя по дороге, но есть вещи, которые ты должен узнать в подходящее время и из надлежащего источника».
‘Мы не можем просто отказаться от этой возможности’, — подумал я, пытаясь узнать мнение Реджиса.
‘Если это ловушка, то посылать странного мана-зверя, которого ты не видел с тех пор, как тебе было лет четырнадцать, — необычный способ её устроить’, — заметил он. ‘В худшем случае, я уверен, что ты сможешь превратить опыт поедания тридцатифутовой летающей ящерицы в своего рода тренировку’.
Я подавил желание закатить глаза, осознавая, что золотисто-огненный взгляд Авьера пристально смотрит на меня. Через секунду я сдался и вскочил на спину Виверны, устроившись между двумя отдельными гребнями.
Авьер не терял времени даром: подпрыгнув в воздух, он расправил крылья, чтобы поймать горячий ветер пустыни. Развернувшись, он отвернулся от заходящего солнца и, как стрела, устремился на запад*.
# Прим. Пер. — у меня нет другого объяснения этому, если только в этом мире восход и запад не поменялись местами.
Несмотря на то, что он сказал, что ответит на мои вопросы, мы почти не разговаривали, пока летели. Он двигался со скоростью, не уступающей даже Сильви, и ветер, проносящийся мимо его хребта, завывал в моих ушах, заглушая все мысли, кроме моих собственных. Я почувствовал, что погружаюсь в меланхоличную задумчивость: полет на спине Виверны привлек к моим мыслям недавнюю неудачу с Сильви.
Я стал уделять больше внимания на местность, когда мы перелетели через горы в Звериные Поляны. Когда скалистые склоны сменились густыми лесами, я активировал Сердце Мира, бдительно следя за всем, что было достаточно мощным, чтобы представлять угрозу. Чем дольше мы летели, тем больше менялся пейзаж; мы пролетали над бесплодными, безжизненными пустошами, гнилыми болотами и гладкими озерами. Мы направлялись в самое сердце Звериных полян, где обитали звери S-класса, пугавшие даже Ольфреда Уоренда*.
# Прим. Пер. — бывшее Копьё дварфов.
Однако нас ничто не беспокоило, и я приписал этот факт самому Авьеру. Бывшая связь Синтии снова удивила меня, заставив усомниться в моей оценке его силы, когда он начал испускать огромную защитную ауру, отпугивая всех хищных мана-зверей, которые подходили слишком близко.
«Что ты делал здесь после смерти Синтии?» — крикнул я сквозь ветер, наконец-то озвучив вопрос, который хотел задать с тех пор, как Авьер показал свою истинную форму в Дарве.
«Когда она была в тюрьме, она освободила меня от нашей связи», — ответил он, его голос легко разносился по ветру. «Она не хотела, чтобы я рисковал собой, нападая на замок, в попытках освободить её. Я думаю, она предчувствовала свою судьбу и не хотела, чтобы я был связан с ней, когда это случится. По её просьбе я сбежал в Звериные Поляны».
«Мне жаль», — сказал я, достаточно тихо, чтобы он меня не услышал. «Она заслуживала лучшего, чем то, что случилось».
Авьер издал резкий рев, который, казалось, разрезал воздух, как лезвие. Когда он утих, он сказал: «Она очень любила тебя».
Я подождал, но он больше ничего не сказал, и я снова погрузился в задумчивое молчание.
Вскоре после этого он начал спускаться к лесу внизу. Деревья высотой в десятки метров, с такими же широкими навесами и стволами, толстыми, как сторожевые башни, поднимались нам навстречу. Горящие оранжевые листья колыхались от постоянного ветра, отчего лес был похож на ложе из тлеющих углей.
Но когда мы спустились под кроны деревьев, тени стали глубокими, как пасмурная ночь, а мое зрение было почти подавлено обилием частиц маны. Листья, деревья, сама земля — каждый аспект естественного роста был оживлен маной. А вдалеке притаились мана-звери впечатляющих размеров и силы, каждый из которых обладал мощной сигнатурой маны.
Но даже этих мана-зверей S-класса отпугивала защитная аура Авьера.
Внезапно мы снова резко спикировали, и я подумал, что мы врежемся прямо в землю. Глубокая черная тень в тусклом свете под пологом стала ясна только за мгновение до того, как мы вошли в неё, и Авьер выбросил крылья, поймал легкий восходящий поток и завис. Медленно мы спустились в естественную трещину, достаточно широкую, чтобы две Виверны могли лететь бок о бок.
Странно, но я не чувствовал маны внутри трещины, но на мои барабанные перепонки давила неприятная тяжесть, что заставило меня насторожиться.
Когда мы приблизились ко дну, в фонарях, расположенных вокруг расщелины, вспыхнули огоньки, освещая пол под нами, предположительно для того, чтобы Авьер случайно не врезался в него.
Пол покрывали мелкие белые кусочки, и когда Авьер коснулся пола, его когти хрустнули в щебне. Кости сотен мана-зверей устилали пол.
Однако Авьер не обратил на это внимания, беспечно перешагнув через костяной сад, и вошел в пещеру, открывшуюся из оврага. Пещера казалась тусклой и пустой, если не считать нескольких разбросанных костей, пока на противоположной стороне не зажглось несколько фонарей, открыв большие двери, вырезанные из черного матового дерева.
«Темница», — сказал я, соскользнув со спины Авьера и подойдя к двери. Едва заметная в тусклом свете, в дереве была выгравирована какая-то сцена, но было слишком темно, а гравюры слишком блеклые, чтобы разобрать их. Я снова посмотрела в золотые глаза Авьера, которые слабо светились в темноте. «Алдир здесь?»
«Да», — подтвердил Авьер. «Хотя, возможно, нам придётся пробиваться к нему». Протянув одно крыло, он послал в дерево сложную серию импульсов маны: какой-то код или комбинацию.
Двери бесшумно распахнулись, и на нас хлынуло тяжелое дыхание подземелья, пропитанное смертью и гнилью. Реджис проявился рядом со мной, пламя его гривы напряглось, как у волка, поднявшего холку.
Бок о бок мы с Реджисом шагнули в подземелье. Авьер, его крылья сложились сами собой, когда он шёл, опираясь на костяшки пальцев, последовал за нами. Когда двери закрылись позади нас, ещё больше факелов зажглись от магии, открывая широкую камеру, вырезанную из тёмной скальной породы. Вдоль стен лежали кости и даже несколько недавних трупов. Пол был покрыт тёмными пятнами, которые хрустели под нашими ногами. Как только зажглись факелы, тень метнулась по высокому, широкому туннелю, открывшемуся перед нами.
«Что это за место?»
«Никто из искателей приключений не дошел до этого подземелья, чтобы назвать его. Мы называем его просто Край Пустоты», — ответил Авьер. «Его обитателей называют Чёрными Бедствиями. Я рассчитывал вернуться до перезагрузки подземелья, но ты слишком долго не возвращался».
В голосе Авьера звучала настороженность, от которой у меня зашевелились волосы на затылке.
В тёмном туннеле впереди нас что-то зашевелилось.
Послышался хруст камня, и из темноты выскочил черный мана-зверь размером с медведя. Он бежал на четырех мускулистых конечностях, как горилла, и был гораздо быстрее, чем можно было предположить по его размерам. Его тело было блестящим, чёрным, как обсидиан, с лопатообразной безглазой головой, которая торчала перед ним, как оружие. Три изогнутых рога выступали вперед: два с боков плоской головы и один снизу, где обычно располагался подбородок или нижняя челюсть. Между тремя рогами зияла пасть, полная желтых зубов размером с кинжал.
Авьер пронёсся мимо меня, скользя на расправленных крыльях. Один коготь вонзился в шею Чёрного Бедствия, защищённую костяными наростами, отходящими от верхней части черепа на половину длины тела. Мана-зверь, несмотря на свои размеры, рухнул на землю под весом Авьера, но его когти лишь поцарапали твердую поверхность черепа.
Вытянув крылья для равновесия, Авьер использовал свободный коготь, чтобы разорвать бока и брюхо Бедствия, пока тот боролся с ним, извернувшись так, что одна огромная трёхпалая рука обхватила лодыжку Авьера. Каждый коготь был четыре дюйма в ширину и вдвое больше в длину, и после мгновения борьбы между силой Бедствия и маной Авьера Бедствие пронзило чешую Виверны, в то время как когти Авьера пытались ранить его.
Эфир принял форму меча, и я впечатал пятку в пол. Мир помутнел, когда Взрывной Шаг подтолкнул меня к мана-зверю, и полупрозрачное лезвие с хрустом пробило дыру в его толстом черепе.
Даже с дырой в черепе мана-зверь не желал отступать, замахнувшись рукой толщиной с мое туловище, как тараном.
Я опустил локоть, чтобы блокировать его удар, но сила удара застала меня врасплох.
Реджис в мгновение ока оказался сверху. Зажав один из рогов между челюстями, он повернул его голову. Чёрное Бедствие взревело в ярости и неповиновении, и шея Авьера метнулась вниз, подобно атакующей кобре. Его челюсти раскрылись, и в открытую пасть Бедствия хлынул поток изумрудного пламени.
Мана-зверь задрожал, его плоть треснула и разорвалась в нескольких местах, позволяя языкам зеленого пламени вырваться наружу.
Огонь Авьера продолжал извергаться несколько секунд, прежде чем его поток ослаб. Дымящиеся останки больше не двигались, и Авьер с Реджисом отступили назад.
Я отряхнулся и подошел поближе, чтобы рассмотреть труп.
Затвердевшая плоть была сформирована из плотного камня, больше похожего на экзоскелет, чем на шкуру.
Длинный тонкий язык Авьера высунулся и зализал кровавую рану на ноге. На месте раны свернулось пламя, и чешуя затянулась. «Продолжим».
В следующей части подземелья мы нашли камеру, которая расходилась в трех разных направлениях. Трупы чёрных Бедствий были разбросаны по полу и навалены у стен. Некоторые были раздроблены пополам, на каменных панцирях других были глубокие следы от когтей. У одного из них рог Бедствия был пробит через горло и вошел в череп, где, должно быть, разрушил ядро зверя.
«Часто ли эти мана-звери сражаются между собой?» — спросил я у Авьера, но его голова была повернута, и он не сразу ответил.
Из туннеля слева от нас по подземелью пронесся грохот, и мы заняли оборонительную позицию: Реджис рядом со мной, его пламя вздымалось, а Авьер кружил с другой стороны, из его пасти поднимался едкий дым.
Выхватив новый меч и укрепившись на ногах, я ждал, пока по коридору раздавались тяжелые, гулкие шаги.
Только это был не приземистый, звериный силуэт Чёрного Бедствия.
В слабом свете появилась громадная статуя человека, которую сопровождал медведеподобный мана-зверь размером в два раза больше Бу, с мехом цвета красного дерева и черными отметинами в виде шрамов на морде.
Авьер расслабился. «Эваскир. Рад тебя видеть».
Статная фигура, как я понял, на самом деле была завернута в слой камня, как управляемый голем. Как только я осознал это, каменное воплощение рассыпалось, и из него вышел мускулистый мужчина. Его голова была лысой, а кожа — цвета серого известняка. В глиняных доспехах его рост достигал трёх метров, но даже без них он был выше двух. Веса его ауры хватило бы, чтобы придавить большинство людей к полу.
Этот человек был Асурой.
«Вовремя, Авьер», — сказал мужчина, бросив взгляд на рану Виверны. «Поскольку ты еще не вернулся, я решил очистить подземелье. Похоже, я пропустил одного».
«Как бы то ни было, ты сэкономил нам время», — отмахнулся Авьер. «Спасибо, что пришёл».
Асура кивнул Виверне, а затем пристально посмотрел на меня. «Это тот, за кем тебя послали? Надеюсь, он так же силен, как и красив».
«Не зря я называю его принцессой», — усмехнулся Реджис.
«Твое первое суждение — это формальный тест или невежественное наблюдение?» — спросила я, встретившись с его немигающим взглядом.
Асура — титан, подумал я — разразился бурным смехом, чистым и радостным. «Нет, не тест, и, возможно, немного предвзятое, а не невежественное наблюдение». Он жестом указал на своего огромного медведя-компаньона, и тот отошел в сторону, уступая дорогу Авьеру, Реджису и мне. «Идем. Давайте покинем эти вонючие и убогие подземелья и вернёмся домой».
