От лица Артура Лейвина.
Я отстраненно наблюдал, как Фантомы падают, как заклинания, которые защищали их, покидали безжизненные тела, пока они стремительно неслись к земле. В воздухе повисла тонкая дымка крови, отмечая места их гибели, словно бесплотные надгробия. Когда красный туман рассеялся, я вцепился пальцами в грудину: неприятный зуд в ядре стал напоминанием о моих неудачах, хотя я должен был почувствовать прилив победы.
Позади меня Виндсом сопроводил двух раненых драконов на землю, а Шарон все еще преследовал трех Фантомов на север.
‘Может, нам пойти за ним?’ — спросила Сильви, ее голос звучал неуверенно в моем сознании.
‘Нет, за Виндсомом’, — подумал я, стараясь не выплеснуть на нее свой гнев. Обращаясь к Реджису, я добавил: ‘Состояние Владыки?’
‘Раздраженное’, — ответил Реджис, мысленно представив связанного Вритру с подавленной маной, поднимающегося с земли.
Сильви грубо приземлилась, ее когти вонзились в мягкую почву низменной долины. Я спрыгнул с ее спины, с влажным хлюпаньем ударившись о землю, и направился к Виндсому и остальным драконам.
‘Артур…’ — предостерегающе подумала Сильви.
«Кто из вас здесь лидер?» — спросил я, хотя мои глаза искали ответа у Виндсома, а не в двух потрепанных в боях драконах.
Большой черный дракон трансформировался, вернув себе человекоподобный облик: высокий, широкогрудый, с темными, растрепанными в бою волосами, и короткой бородой. Вокруг глаз и на шее у него виднелись слабые зеленые следы обесцвечивания.
Он выпрямился, немного вздрогнув от тона моего вопроса, и уверенным шагом прошел мимо Виндсома, чтобы встретиться со мной взглядом. «Это я. А ты, должно быть, лессер, который… уф!»
Тыльная сторона моей руки ударила по его лицу с треском, похожим на раскат грома. Асура отшатнулся назад и, споткнувшись, упал.
Последовавшая за этим тишина была оглушительной. Виндсом бесстрастно посмотрел на меня, лишь слегка приподняв брови, что свидетельствовало о его удивлении. Рот женщины-асуры приоткрылся, а покрасневшие глаза в недоумении смотрели на своего капитана. Сам чернобородый асура выглядел ошарашенным, одна испачканная грязью рука была прижата к лицу в том месте, куда я его ударил, а взгляд никак не мог сфокусироваться на мне.
Женщина, чьи белые доспехи были испачканы кровью, вышла из оцепенения и сделала агрессивный шаг ко мне, в ее руке появилось длинное копье.
«Как ты смеешь, лессер! Моя сестра только что отдала свою жизнь ради достижения ваших целей, а ты проявляешь такое неуважение к одному из членов клана Матали?»
Виндсом положил руку ей на плечо, удерживая ее. «Спокойно». На мгновение он замолчал. «В чем смысл этого нападения, Артур?»
«Я слишком хорошо осведомлен об обстоятельствах и решении, которое необходимо было принять здесь», — сказал я, четко выделив каждое слово. «Я знаю, что нужно было сделать, каковы были ставки. Но неужели мысль о спасении тех, кого вам доверили защищать, не приходила вам в голову? Когда десятки лессеров гибли от одного лишь столкновения ваших атак, значила ли их смерть для вас что-то большее, чем статистическая жертва, которую вы посчитали выгодной?»
«Спасти их?» — повторил упавший асура. Вместо того чтобы встать, он взлетел и завис так, чтобы смотреть на меня сверху вниз. «Ставки были слишком велики, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме битвы. Поимка Вритры, уничтожение этих лессерских ублюдков изменит облик мира. Смерть этих лессеров, к лучшему или худшему, ничего не изменит».
«И сколько еще жизней ваших лессеров может спасти то, что мы здесь сделали?» — проворчала женщина, отворачиваясь. «Мне нужно найти останки моей сестры. Никто из клана Матали не останется гнить здесь».
Виндсом встал между нами. «Эти драконы только что пожертвовали одним из своих, чтобы задержать Фантомов здесь достаточно долго для нашего прибытия. Тебе не мешало бы помнить о нашей главной цели, Артур».
«Я не закрываю глаза на вашу жертву», — сказал я, адресуя свой ответ женщине. «Но ваши сегодняшние действия были холодны и противоречили той миссии, которая привела вас сюда. После того как вы сегодня бездушно пренебрегли человеческой жизнью, неужели вы думаете, что семьи погибших будут оплакивать вашу собственную потерю?»
Ее голова слегка наклонилась, взгляд скользнул по мне, а затем она улетела прочь.
Чернобородый асура покачал головой. «Ты можешь сколько угодно притворяться асурой, Артур Лейвин, но очевидно, что у тебя все еще недальновидный взгляд лессера».
«К счастью, это так», — ответил я, чувствуя, как немного остывает мой гнев, вытесняемый горькой меланхолией.
Правда заключалась в том, что эти стражники не несли всей ответственности за то, что здесь произошло. Только один человек мог претендовать на эту сомнительную честь, и я скоро с ним поговорю. Но сначала нужно было разобраться с другими важными деталями.
Чернобородый асура полетел за своим спутником, а я, повернувшись спиной к Виндсому, зашагал прочь по болотистой трясине. Сильви трансформировалась и присоединилась ко мне. Виндсом ничего не сказал, но пристроился сбоку от Сильви.
Неподалеку, на берегу небольшой реки, которую практически задавило камнепадом с рухнувшей горы, Лилия Хелстиа собрала несколько человек — выживших из группы, попавшей под перекрестный огонь этого конфликта. Они пытались собрать раненых и начать двигаться, но все это прекратилось при моем приближении.
Лилия выглядела так, словно находилась на пороге смерти. Ее длинные каштановые волосы были в грязи и крови, большая часть видимой кожи была покрыта рваными ранами и разрастающимися темными синяками, а на правой руке, к моему ужасу, отсутствовала большая часть кожи. Я внезапно перенесся в свое детство в Ксайрусе, где жил в поместье ее семьи, учил ее и Элли магии бок о бок, следил за тем, чтобы они обе пробудились и сформировали ядро. Тогда Лилия была мне как сестра, и я был обязан ей большим, чем той слабой защитой, которую она получила от драконов.
И все же я не пошел к ней.
Когда взгляды всех присутствующих устремились на меня, я понял, что моя роль здесь не в том, чтобы утешить ее одну, а в том, чтобы обратиться ко всем как Копье Дикатена.
«Для тех, кто меня не знает, меня зовут Артур Лейвин», — начал я. «Я искренне сожалею о том, что вам пришлось пережить здесь сегодня, но я также рад видеть так много выживших в этой ужасной битве».
«Генерал?..»
Посмотрев налево, я увидел человека, ужасно изуродованного действием какого-то заклинания. Он выглядел так, словно может умереть с минуты на минуту, но каким-то образом он все еще стоял на ногах. «Да! Ты Копье!»
Он оглядел остальных, усталый, но оживленный. «Это Копье Годспелл!»
Чары, которые мое прибытие наложило на других выживших, рассеялись, и несколько человек бросились к нам с Сильви, одни благодарили меня, другие умоляли вытащить их отсюда, спасти или исцелить. Хуже всего было тем, кто умолял меня найти их близких среди обломков горного прохода.
‘Сильв, мне нужно, чтобы ты осталась с этими людьми. Помоги им, чем сможешь’.
Моя связь немедленно шагнула вперед, казалось, сияя внутренним светом, который привлек к ней все внимание и заставил замолчать оставшихся в живых.
«Спокойствие, друзья, пожалуйста. Мы хотим увести вас всех отсюда к эмиттерам. А теперь давайте проверим состояние каждого. Виндсом, останься и помоги мне. Действуй эффективно, но тщательно, мы должны…»
Мое внимание снова переключилось на Лилию. Она слабо, почти незаметно кивнула мне, и я попытался одними глазами выразить свою скорбь по поводу того, что ей пришлось пережить. Затем, отойдя на несколько шагов, так как Сильви и Виндсом оказались в центре внимания, я активировал Шаг Бога и по эфирным путям вернулся в пещеру под обломками.
Реджис сидел на корточках и смотрел на Владыку сверху вниз. «Тебе следовало вмазать этому уроду пригоршней эфира», — сказал он, повернувшись и посмотрев на меня через плечо.
‘Мне нужно было послать сообщение, а не затевать драку’, — подумал я ответ. Вслух же я сказал: «Ты прибыл в Дикатен с волной крови, Олудари. Как дикатенской, так и алакрийской. Я здесь не для того, чтобы вести с тобой переговоры или торговаться, Вритра, и я еще не уверен, не будет ли лучшим вариантом просто убить тебя. Убеди меня, в том я ошибаюсь».
«Возможно, если бы ты освободил меня, мы могли бы поговорить в более удобной обстановке…»
Мое эфирное намерение сжало связанного асуру, как тисками, выбивая воздух из его легких.
«Не лучшее начало».
«Хорошо, хорошо. Ты так же кровожаден и холоден, как и предполагалось по твоему выступлению на Викториаде». Он вздохнул немного легче, когда я ослабил давление. «Ты достаточно умен для лессера, разве ты не должен был уже во всем этом разобраться? Разве ты лично не видел останки Владыки Экзегеза? У меня не было намерения стать жертвой той же участи».
«Ты думаешь, что Агрона убил Экзегеза», — сказал я, опираясь на те небольшие подробности, которые смогла сообщить Лира Драйде. «Зачем ему это делать?»
Глаза Олудари сузились. «Возможно, менее умен, чем меня заставили поверить». Он прочистил горло, бросив на меня нервный взгляд. «По той же причине, по которой ты выкачал всю ману из рога Слуги Уто!»
Я опустился на колени рядом с ним, не пытаясь скрыть своего раздражения.
«Говори без загадок, Вритра. Ты, похоже, не понимаешь. Ты враг и угроза, пока не докажешь обратное. То, что ты не попал в руки Агроны, уже само по себе является победой, и я убью тебя, если ты не докажешь своих намерений».
Нахмурившись, он быстро взял себя в руки, а затем сказал: «Прежде всего, Агрона стремится к концентрации власти. Он думал найти ее в Реликтовых гробницах, среди костей джиннов, но все, что они оставили после себя, — это старые безделушки и их проклятый лабиринт утомительных головоломок. Однако он не остался с пустыми руками, поскольку обнаружил руны, с помощью которых он смог создать свою собственную нацию магов, питающихся кровью василиска».
«Я и так это знаю», — язвительно заметил я, чувствуя, что Вритра танцует вокруг того, что он хотел сказать.
«Конечно, конечно», — прохрипел он, с каждой секундой меняя тактику разговора, пытаясь успокоить меня. «Контролируя таким образом столько лессеров и магов, он сконцентрировал их силу, сделал ее своей, понимаешь? Они подчиняются ему во всем, они даже не могут предать его, если захотят. Я давно подозревал, что медленное сокращение нашей численности в Алакрии как-то связано с жаждой Агроны к личной силе, но теперь я знаю наверняка: он высосал Экзегеза, забрал его ману себе, чтобы укрепить себя. Он знает…»
Он замолчал, его глаза слегка расширились.
Я приподнял бровь и наклонился ближе. «Что знает?»
Вритра перевернулся на спину, стараясь выглядеть бесстрастным, но ему удалось только почувствовать себя еще более некомфортно в своих путах. «Знаешь, мне трудно поддерживать этот разговор. Если бы мне было удобнее, я бы…»
Не успел он закончить фразу, как моя рука обхватила его горло, и я ударил его об один из шипов из кровавого железа, которыми была укреплена эта пещера. Взяв меч в левую руку, я прижал острие к его щеке, пока по бледной коже не потекла капля крови. «Последний шанс, Вритра».
Лицо бесстрастного Олудари растаяло, обнажив скрывающийся за ним ужас. Когда я отпустил его, он рухнул на пол лицом вниз, его конечности были стянуты цепями в неестественное положение.
«Хм. Из тебя получился бы неплохой Вритра…», — пробормотал он в покрытый илом каменный пол. Его голова слегка повернулась, и он покачнулся, пока не завалился на бок. «Когда мы покинули Эфеотус, среди клана Вритра и наших союзников были сотни асур. Кэзесс долго играл с существами вашего континента как со своими небольшими экспериментами, но он уступил Алакрию для исследований Агроны еще до того, как мы порвали с Восьмеркой».
«Некоторые стали сожалеть о своем поспешном бегстве из нашего дома и попытались вернуться. Возможно, некоторым это удалось. Других выследили как предателей. Многие погибли, сражаясь с войсками Кэзесса, когда те напали на них, а несколько были принесены в жертву на скотобойне, известной тебе как Реликтомбы, когда Агрона испробовал все, чтобы прорваться через них с помощью чистокровных асур».
«Но даже эти смерти так и не смогли объяснить сокращение нашей численности. Однако по мере того, как Вритр становились все меньше, население Алакрии росло в геометрической прогрессии. Ох, ранние дни этого эксперимента. Представь себе, что ты создаешь целый вид по своему образу и подобию…»
Он остановился, тоскливая улыбка смягчила его суровое лицо.
«Агрона был благосклонным лидером, и мы были вольны экспериментировать, как нам заблагорассудится. У кого было время задумываться о том, почему половина нашего рода исчезла в течение одного-двух столетий, когда были такие великие тайны, которые нужно было разгадать?»
Улыбка померкла, и он с горечью покачал головой.
«Проклятие разума василиска. Трудно увидеть то, что находится прямо перед тобой, когда твой взгляд постоянно устремлен на двести лет в будущее».
«И ты думаешь, что он… что? Убивал и поглощал свой народ с самого начала?»
«О, нет, не совсем так», — продолжал Олудари, копошась, как червяк в грязи. «Нет, для этого ему нужно было что-то особенное».
«Наследие», — сказал я без колебаний.
«Да, она». Олудари произнес это как проклятие. «Наследие — дух, несущий свой потенциал из одной жизни в другую. Одна личность за другой, связанных в одном существе. Ацугрона предполагал, что такое существо может свободно использовать ману, раздвигая границы как магии лессеров, так и асур. Но такие индивидуумы встречаются крайне редко. За все время существования цивилизации асур был зафиксирован лишь один случай. Поэтому, чтобы изучить одну из них, Агроне нужно было доставить ее сюда и убедиться, что она будет сотрудничать».
Я кивнул, зная остальное. «Итак, изучая Наследие, он научился поглощать ману непосредственно у своего рода. Но это все еще не объясняет мне, зачем?»
«Я уже говорил», — просто ответил Олудари. «Концентрация силы. В этой вселенной есть слои, наложенные друг на друга, как место, где покоятся Реликтовые гробницы».
«И Эфеотус», — уточнил я.
«Хм», — хмыкнул Олудари, нахмурившись. «Не совсем. Эфеотус — это… что-то другое. Он больше не здесь, но и не совсем там. Проекция физического мира, помещенная в другое измерение. Возможно, в том же, что и гробницы, но я не могу сказать точно. Это интересно, но ты, сам того не подозревая, заметил связь».
«Что ты имеешь в виду?»
Олудари вздохнул и закрыл глаза, выглядя смирившимся. «Я не знаю всего… Агрона оказался весьма искусным в отвлечении внимания и разделении знаний… но я расскажу тебе то, что могу. После того, как ты освободишь меня и поможешь выбраться отсюда. Отведи меня к Кэзессу. Я расскажу вам обоим все, и ты сможешь убедить его позволить мне вернуться в мой дом. Я могу быть полезен другим кланам василисков, я могу…»
«Нет», — прервал я его, сделав шаг назад и повернувшись, чтобы посмотреть на плавно текущую черную воду подземной реки.
«Что?» — недоуменно спросил он. «Но почему…»
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
‘Шарон уже в пути’, — передала Сильви в тот самый момент, когда я почувствовал приближение сигнатуры маны дракона.
Снова приняв человекоподобную форму, дракон пронесся по туннелю, оставленному убегающим Фантомом, и легко приземлился передо мной. Казалось, что он излучал свой собственный холодный белый свет в тусклой пещере.
«Я бы предпочел, чтобы ты удержался от разговора с пленником до моего прибытия», — сказал он без предисловий.
Я подождал мгновение, чувствуя, что Виндсом идет за ним. Ноги Виндсома с шорохом коснулись пола, и он прошел мимо Шарона, чтобы осмотреть Владыку.
«Он отчаянно хочет, чтобы его привели к Кэзессу», — сказал я. Виндсом начал было соглашаться, но я перебил его: «Именно поэтому мы не будем этого делать».
Виндсом нахмурился и посмотрел на Шарона в поисках поддержки. Асура со шрамом нахмурился, но не сразу возразил мне.
«Неужели этот лессер говорит от имени великих драконов клана Индрат?» — огрызнулся Олудари, в гневе сплюнув на землю. «Воистину, жалкий…»
Нога Виндсома надавила на шею Вритры, выбивая слова из его горла.
«Пока мы не узнаем больше, Олудари не получит того, чего хочет», — продолжил я. Разумеется, это была лишь половина правды. На самом деле я не хотел сообщать Кэзессу никаких дополнительных сведений о планах Агроны до тех пор, пока не буду уверен, что этими сведениями можно будет поделиться, или, по крайней мере, пока мне самому не удастся их получить.
«Это не тебе решать, парень», — выпалил Виндсом. «Олудари Вритра — слишком ценный пленник, чтобы оставлять его здесь, где его могут снова искать, что приведет к новым нападениям и новым жертвам».
«Именно поэтому я прошу Шарона взять на себя ответственность за охрану Олудари. Сделайте его слишком сложной мишенью, чтобы не стоило беспокоиться, или, еще лучше, выставите его тело на всеобщее обозрение и заявите, что он погиб вместе с тремя боевыми группами Фантомов, элитными войсками Агроны, при попытке вторжения на наш континент».
Шарон взял паузу, чтобы обдумать свой ответ, прежде чем заговорить.
«Чтобы шпионы Агроны доложили о смерти Владыки… а мы, драконы, смогли представить это как победу перед народом. Умно. А куда тогда направишься ты?»
«Виндсом отведет меня к Кэзессу», — твердо сказал я. «Сейчас же».
Виндсом бросил взгляд сначала на Шарона, затем на меня.
«Когда я впервые встретил тебя, я знал, что ты будешь упрямым существом. Но жизнь в центре внимания на этом маленьком континенте дала тебе ложное убеждение, что весь мир — даже вселенная — вращается вокруг тебя. Правда в том, что ты — очень маленькая фигура на очень большой доске, и игра не зависит от каждого твоего шага, Артур».
Невозмутимый, я устремил на асуру пристальный взгляд.
«Хорошо», — сказал он, выпрямившись и смахнув пыль с формы. «Я с нетерпением жду, когда ты объяснишь эти решения лорду Индрату».
Послав несколько мысленных указаний Сильви и Реджису, которые должны были остаться, я повторил свои ожидания Шарону — в том числе, чтобы дикатенцы больше не подвергались опасности, — а затем наклонился перед Олудари.
«Если ты хочешь снова увидеть Эфеотус, Вритра, я бы посоветовал тебе очень постараться вспомнить все к моему возвращению».
Наконец, я встал и выжидающе посмотрел на Виндсома.
Виндсом смотрел то на меня, то на Шарона, раздражение было отчетливо написано на его лице. Он раздраженно хмыкнул. «Тогда пойдем, Артур. Похоже, я превратился в простого таксиста между мирами».
Не теряя времени, он достал круглый плоский предмет и аккуратно положил его на пол. Взяв каплю крови с кончика пальца, он дал ей упасть на диск. Диск расширился, проецируя столб света, как тогда, много лет назад, когда он впервые взял меня на обучение в Эфеотус.
‘Будь осторожна’, — подумал я, обращаясь к Сильви. ‘Шарон все еще играет роль разумного лидера, но я пока не знаю, можно ли доверять его намерениям’.
‘Ты тоже’, — подумала она в ответ. ‘События развиваются стремительно, а мы еще так многого не знаем’.
Глубоко вздохнув, я шагнул в портал.
Воздух стал прохладным, и я, как и в первый раз, оказался на вершине горы. Надо мной возвышался замок Индрата, величественный и зловещий, высеченный из самой земли и сверкающий тысячей драгоценных камней. Разноцветный мост, как и прежде, был перекинут через две вершины, и легкий ветерок колыхал розовые лепестки деревьев, покрывающих вершину горы.
Когда меня привели сюда в первый раз, меня охватило чувство потустороннего благоговения. Но теперь холодный огонь моего подавляемого гнева выжег все, кроме желания покончить с этим.
Виндсом не стал дожидаться меня, а пошел прочь по мосту, даже не оглянувшись. Я последовал за ним, но не переставал ощущать прощупывающие усики магии, пронизывающие меня насквозь, пока я пересекал мост из драгоценных минералов.
Мы подошли к входной двери, которую открыл сам Виндсом. Когда я переступил порог, обширный холл за дверью неприятно дернулся, а затем, казалось, рухнул сам по себе, увлекая меня за собой.
Спотыкаясь, я вышел в гораздо меньшую круглую комнату. Я крутанулся на месте, пытаясь сориентироваться, эфирный меч уже был зажат в моем кулаке с побелевшими костяшками пальцев.
Виндсома рядом со мной уже не было, но через секунду я узнал свое окружение.
В центре башенного зала доминировал хорошо протертый Путь Прозрения*.
*Прим. ред. unger: Путь Прозрения упоминался в главе 404 “Битва слов”. С помощью него Кэзесс пытался выяснить способности Артура.
Мощное присутствие сжало эфир в моем кулаке и вытолкнуло его силой.
«Здесь это не понадобится», — раздался в комнате голос Кэзесса.
Я огляделся по сторонам, сначала не заметив его. Затем, с ошеломляющей внезапностью, он оказался на противоположной стороне вычерченного в полу круга.
Я понял, что он играет в игру власти, пытаясь вывести меня из равновесия и поставить в неудобное положение. Я взял себя в руки, мое дыхание стало спокойным, сердцебиение замедлилось. Небрежно обращаясь к нему, я тихо вздохнул.
«Ты уже знаешь, что произошло?»
Кэзесс слегка наклонил голову, отчего по его светлым волосам пробежала волна движения. «Кое-что Виндсом уже объяснил. Остальное, как он сказал, мне расскажешь ты».
«Не слишком приветливо с твоей стороны. Сколько я уже здесь нахожусь? Уверен, ты понимаешь важность моего скорейшего возвращения в Дикатен».
Он рассматривал свои ногти, демонстративно не глядя на меня. «Возможно, ты бы так не торопился, если бы взял с собой мою внучку и Олудари из клана Вритра».
Я позволил себе лишь слегка нахмуриться. «Ты обещал защиту Дикатену, гарантировал, что конфликт между асурами не выплеснется на континент, но я только что прибыл с места битвы, в которой погибло более двухсот дикатенцев, и я понятия не имею, сколько алакрийских беженцев пострадало ранее. Как я могу доверить тебе Сильви или Олудари, если ты не собираешься выполнить свою часть нашего договора?»
«Да, Фантомы и их нападение… нападение, о котором ты предупредил Шарона за несколько дней до этого», — размышлял Кэзесс, не двигаясь, его ярко-аметистовые глаза были остры и серьезны, как лезвие меча. «Виндсом так и не смог прояснить для меня этот вопрос. Как именно ты узнал, что Фантомы собираются напасть на Этистин?»
«Не меняй тему», — возразил я. «Мне нужны гарантии, что драконы, якобы охраняющие Дикатен, правильно расставят свои приоритеты. Нам не нужны бездушные пустышки».
Кэзесс раздул ноздри, что было единственным признаком его раздражения.
«Бездушные пустышки? Что дальше, ты снова будешь упрекать меня за мои действия против джиннов? Я уже говорил тебе, Артур, что без колебаний пожертвую одной жизнью лессера ради высшего блага, а то и двумя сотнями, и мои солдаты тоже. Но, впрочем, ты и сам это прекрасно понимаешь. Не ты ли говорил, что не станешь убивать миллионы алакрийцев, чтобы спасти тысячи дикатенцев? Ты проделал моральную арифметику точно так же, как и я.».
«Я здесь не для того, чтобы обмениваться колкими словами, хотя у меня их накопилось предостаточно», — сказал я после нескольких секунд молчания. «Что важно, так это наше соглашение. Твои солдаты не делают того, что ты обещал, а ты сам не говоришь мне всего, что знаешь. Я видел, как Шарон и Виндсом отреагировали на известие о бреднях Олудари. Они знали больше, чем хотели показать».
Поза Кэзесса смягчилась, он расслабился. «Ты прав. Твои познания в области эфира не принесут мне пользы, если Агрона выиграет войну в твоем мире. Я не могу позволить Агроне узнать все, что я знаю, или даже то, о чем я догадываюсь, и поэтому я изолировал тебя от определенной информации. Я буду продолжать это делать, но теперь я понимаю, что есть необходимость в том, чтобы некоторые вещи стали известны».
Я скрестил руки и прислонился к стене, слегка расслабившись. «Может быть, ты начнешь с того, что расскажешь мне, почему ты допустил, чтобы все зашло так далеко? Ты мог бы смыть Алакрию потоком крови много веков назад. Армия асур против одного клана?»
«Агрона покинул Эфеотус со всем его кланом на буксире, да, и это было частью проблемы. И не только Вритра, но и некоторые союзники». Кэзесс начал медленно обходить протертый круг, который представлял собой Путь Прозрения. «Эта акция представляла собой экзистенциальную угрозу для всех — и для лессеров, и для асур. Конфликт такого масштаба в вашем мире был бы разрушительным».
«Для лессеров, да, но для асур?»
Я нахмурился и покачал головой.
«О чем ты умалчиваешь?»
«Агрона практически осмелился начать с нами войну», — ответил Кэзесс, глядя вниз на тропинку, по которой он медленно шел по кругу. «Его клан и их союзники были расставлены очень стратегически, чтобы гарантировать, что любая битва почти наверняка приведет к разрушению вашего мира».
Я старательно контролировал свой тон и выражение лица, подавляя недоверчивую насмешку. «Если предположить, что это правда, то вы уже совершили геноцид против доминирующей в мире культуры. Где же грань? Что остановило вас с Агроной, но не остановило, когда джинн…»
«Все!» — огрызнулся он, и его маска полного самообладания на мгновение спала. «Все, что я делал, было направлено на то, чтобы сохранить этот мир, и было бы разумно, если бы ты поставил это во главу угла при любых дальнейших предположениях обо мне».
В тишине, наступившей после неожиданной вспышки Кэзесса, мне вспомнились слова, сказанные во время последнего испытания ключевого камня. Он сказал джиннам, что их использование эфира представляет опасность для мира. А леди Саэ-Ареум сказала, что он дал им какое-то предупреждение, что-то, что побудило их искать за пределами нашего мира, но что это было?
Несмотря на желание надавить на Кэзесса, я держал свои мысли при себе. Мне нужно было понять, но я должен был быть осторожен.
Кэзесс выпрямился во весь рост. Напряжение, казалось, разом исчезло из его позы, и он снова начал вышагивать. «Вместо того чтобы развязать катастрофическую войну, независимо от того, сможем ли мы победить, я послал убийц, в таком количестве и настолько сильных, насколько мог рискнуть. Многие Вритры погибли, но добраться до Агроны оказалось невозможно».
Это, по крайней мере, соответствовало тому, что мне говорили раньше, но слова Саэ-Ареум и Владыки Олудари все еще беспокоили меня. «Так чего же, в конце концов, хочет Агрона? Для чего все это?»
Кэзесс перестал шагать и повернулся ко мне лицом. «Позволь мне поделиться с тобой частью нашей истории, Артур, чтобы ты мог лучше понять».
«Когда Эфеотус был еще третьим континентом в океане между Дикатеном и Алакрией, асуры были очень похожи на эльфов Эленуара. Наши предки были народом, подчиненным окружающему миру природы и находящимся в равновесии с ним. Но равновесие означает борьбу, а через постоянную борьбу — рост».
«Мы росли так, что наша магия превзошла пределы наших физических форм. Когда это произошло с джиннами, они стали использовать формы заклинаний, расширяя свои тела и усиливая связь с маной и эфиром с помощью рунических татуировок. Но для асур все было совсем по-другому».
«Мы искали новые формы. Физические проявления тех необработанных магических способностей, которые мы оттачивали на протяжении многих веков. Мы стали драконами, гамадриадами*, пантеонами. И еще через много веков эти черты стали неотъемлемым аспектом наших рас, которые отдалялись друг от друга, каждая ветвь родословного древа асур со временем становилась все более уникальной».
*Прим. ред. unger: Гамадриады — скорее всего подразумевается разновидность крупных змей, зеленовато-оливкового цвета с белыми полосами, а не нимфы деревьев из древнегреческой мифологии (как мы заметили — деревья они изничтожают с большим удовольствием).
«Мы стали хозяевами мира, подчинив себе и магию, и природных зверей — существ куда более страшных, чем те, что сейчас населяют ваши Звериные Поляны. А потом, когда наши ресурсы иссякли, а постоянное стремление к росту расширилось, мы стали подчинять друг друга. Фантомы — не лессуранские солдаты Агроны, а древняя ветвь родового древа асур — были самыми страшными преступниками. Они были расой войны и строили себя на костях тех, кого завоевывали. В конце концов, все расы, все кланы были втянуты в войну, которая опустошила мир, затопив континенты и испепелив моря. Мы забыли о том, что когда-то находились в равновесии с землей, а конфликты подталкивали нашу магию к все большим и большим разрушениям».
«И только когда пал последний из Фантомов, остальные асуры увидели, во что они превратились».
Кэзесс сделал паузу, оценивая мою реакцию.
Я внимательно перебрал в голове все части его рассказа. «Это история или аллегория?»
Кезесс одарил меня довольной улыбкой. «Полагаю, и то, и другое. Это то, что произошло, как сказано в наших записях, но я не просто даю тебе урок истории. Агрона создал для себя народ, полностью подчиняющийся ему. Он устранил всех соперников в Алакрии. И со своими армиями — магами, покрытыми рунами, Фантомами и даже Наследием — он стремится подчинить себе твой мир, а затем придет за моим. Вот чего, Артур, хочет Агрона: забрать то, что построил твой народ и мой, завоевать наши миры и присвоить их себе. Он хочет править всеми, контролировать всех любой ценой».
Я понимающе кивнул, обдумывая его слова и скрывая растущее сомнение. Олудари был ясен в одном: Агрона стремится к личной силе, лишая себя при этом самых могущественных союзников. За время, проведенное в качестве короля, мне пришлось понять, насколько важны те, кто тебя окружает. И если предположение Олудари верно, то даже Наследие было задумано не просто как оружие Агроны, а как инструмент, позволяющий ему впитывать ману своих сородичей.
Агрона снова и снова показывал, что опережает меня на три шага, обращая любую ситуацию себе на пользу. И тогда я понял, что мне всегда не хватало чего-то главного для победы в войне: понимания.
Того самого, от чего меня уберегал сам Кэзесс.
Я тщательно обдумал его ложь, и выражение моего лица смягчилось до благодарной улыбки.
«Спасибо тебе за откровенность, Кэзесс».
