От лица Сесилии.
Всё идет по плану.
Генераторы щитов сдерживали драконов, благодаря чему Инстиллеры могли свободно работать и поддерживать кольцо разрушающих артефактов, которые вмешивались в работу разлома между Эфеотом, и Дикатеном и искажали его. В то время как генераторы щита защищали нас от драконов в Дикатене, эти артефакты не позволяли Индрату посылать поддержку из Эфеота, эффективно отрезая два мира друг от друга.
Плотная мана самого разлома питала оба массива. Если Индрат каким-то образом сможет остановить поток маны, у нас будет достаточно энергии в батареях, чтобы осуществить следующий этап плана. А если это не удастся, источником маны станут сами Фантомы.
Инстинктивно я ждала осуждающей оценки своих мыслей от Тессии, которая витала на поверхности моего сознания.
‘Ты уже обдумала свои оправдания необходимости столь жестокого поступка’, — сказала Тессия в ответ на мое пристальное внимание. ‘Все, что я могу сказать, это то, что ты проделала долгий путь, Сесилия, если чувствуешь вину за свою жестокость по отношению к этим солдатам, ведь до этого ты смотрела на них только как на инструменты’.
Я вздрогнула, но знала, что нет смысла спорить с чувством вины, прокладывающим себе путь через мои внутренности. Не тогда, когда личность, с которой я спорила, уже была в моей голове. Это может быть неприятно, но от этого не становится менее необходимым. Кроме того, это план Агроны, а они — его солдаты, с которыми он может делать все, что пожелает.
Я вздохнула, даже когда слова просто сложились у меня в голове, зная, как они звучат. В любом случае, мне не нужно твое одобрение.
‘И все же в последнее время ты все чаще заглядываешь в мой разум, чтобы узнать, о чем я думаю’.
Твой взгляд на эти события очень ценен, — признала я, с силой отгоняя более честную, но и более постыдную причину моего поведения.
‘Я рада, что ты признаешь этот факт’.
Голос Тессии, проецируемый в моей голове, был ровным и без сарказма.
Отмахнувшись от короткого, но разочаровывающего разговора, я вернула свое внимание к ближайшему окружению.
Драконы еще час продолжали обстреливать внешний щит, но с появлением их предводителя остановились. Я узнала Шарона из клана Индрат по описанию: большой, костяно-белый, покрытый боевыми шрамами ящер с фиолетовыми глазами и изодранными крыльями. Он некоторое время совещался с другими присутствующими драконами, которых теперь было немало.
Похоже, они собрали всех драконов в Дикатене, — размышляла я.
В конце концов Шарон приблизился к барьеру, летя в своей драконьей форме. Его крылья медленно бились, а голос издавал глубокий, пробирающий до костей, гул.
«Наследие, главная надежда безумного василиска, который возомнил себя богом».
Я холодно посмотрела на него, но не поддалась на его провокацию.
«Тогда сразу к делу», — хмыкнул он. «Чего хочет Агрона? Он захватил разлом в Эфеот, но не может им воспользоваться, как и ты не можешь надеяться его сохранить, а значит, он хочет договориться. Расскажи мне о предложении твоего хозяина, и я посоветуюсь с лордом Индратом».
Я приподняла бровь. «Не лги мне, дракон. Путешествие между мирами требует, чтобы этот разлом был доступен, даже с помощью твоих артефактов телепортации. Ты отрезан. У Верховного Владыки нет для тебя ни послания, ни просьбы. Ты не имеешь значения ни в этом, ни во всем остальном».
Краем глаза я увидела, как один из Инстиллеров на земле просматривает сообщение, его глаза перебегают на меня через каждые пару строк.
«Не стесняйтесь, если нужно, изнурять себя в попытке пробиться через щиты. Или не делайте этого. Шум раздражает меня настолько же, насколько тщетны ваши усилия».
Повернувшись спиной к Шарону Индрату, я полетела к земле, радуясь короткому разговору. Победа в словесном поединке мне ничего не дала, но я уже начала испытывать раздражение от своей роли неподвижного стража непроницаемого щита, и, выпустив часть этого разочарования в виде колючих слов, я почувствовала себя немного лучше.
«В чем дело?» — спросила я, когда мои ноги коснулись земли.
Инстиллер, краем глаза наблюдавший за моим приближением, заметно сглотнул.
«Срочное донесение от Косы Нико».
Он протянул магический свиток, на котором были начертаны слова, написанные на соответствующем свитке, который был у Нико.
Я быстро прочла его, затем заставила себя просмотреть еще раз, помедленнее.
«Эманация… мощная мана, каким-то образом поддерживаемая, обернутая вокруг аметистового кармана магии, который может быть только эфиром».
Я нахмурилась, стараясь понять все, что Нико пытался объяснить в коротком послании.
Грея не было на Стене. Как и следовало ожидать, он тщательно скрывал свое настоящее местонахождение даже от собственных людей. А вот явление эманации эфира было интересным. Сигнатура маны, которую я почувствовала перед битвой…
Это был камуфляж. Ложный сигнал, имитирующий присутствие его связи и искажения, вызванные эфиром, мог быть предназначен только для того, чтобы скрыть его настоящее местоположение, разумеется. И я была единственным человеком на Дикатене, который мог это почувствовать. Если только он не скрывается и от своих собственных союзников-драконов…
Далее в сообщении подробно рассказывалось об усилиях, предпринятых в Вилдориале, и о новом оружии дикатенцев, о котором стало известно. Слияние органических частей мана-зверя с магическими и механическими компонентами? Я не могла представить себе то, что описал Нико, но была уверена, что даже Агрона не мог предсказать подобное.
Бывшая Коса Серис нашла способ положить конец боевым действиям в Вилдориале и уберечь свой народ от проклятия, которое Агрона спрятал в их крови и рунах, но Нико выразил твердую уверенность, что Артур не спрятался в городе. Кроме того, скрытая цель — захватить его сестру или мать — провалилась, и Коса Мелзри пропала.
Когда я перечитала все это во второй раз, мое внимание снова привлекло то, что касалось эфирной эманации у Стены.
Прикусив губу, я напрягла мозг, пытаясь понять, что еще это может означать, но не смогла придумать ничего другого, кроме первого, что пришло в голову: Грей напрямую обращался ко мне. Это заклинание должно было ослепить меня, срывая его настоящее местонахождение, и он хотел, чтобы я понимала это.
Мне захотелось, чтобы здесь был Нико, а не только его записка. Я подумывала написать ему и подождать ответа, но не хотела, чтобы у него сложилось впечатление, что я не способна думать самостоятельно.
Кроме того, я уже точно знала, каковы задачи моей миссии. Вопрос заключался в том, буду ли я и дальше слепо следовать им. В конце концов, разлом запечатан. Мне незачем здесь находиться.
Внутри защищенной зоны было мало места, чтобы уединиться. Фантомы, запертые здесь, как и я, летали по периметру, глядя на драконов, а десятки инстиллеров следили за тем, чтобы оборудование продолжало исправно работать. Но я нашла укромный уголок и опустилась на землю между двумя генераторами щита. Закрыв глаза, я позволила себе сосредоточиться на окружающей обстановке.
Сбалансированного потока маны в разломе и из него больше не существовало, атмосфера вокруг щита была насыщена ею, хотя и приглушена ослепляющим присутствием стольких сигнатур маны асур. Но, как и прежде, я продолжала расширять свой охват все дальше и дальше, пока мои чувства не достигли Стены. Там я снова почувствовала намек на ману его связи, а также то самое искажение, которое выдавало мощный источник эфира.
Но я не остановилась на достигнутом. Вместо этого я продолжала пробиваться, достигать, чувствовать даже за Великими Горами и через пустошь Эленуар на севере.
Словно Зевс, смотрящий вниз с вершины горы Олимп, я видела, как прилив маны волнами распространяется по всему континенту, раскинувшемуся передо мной. Затаив дыхание от его красоты, я погрузилась в этот океан, позволяя своему сознанию толкаться и тянуться не под влиянием моей цели, а под влиянием самой маны. Мне казалось, что я уже понимаю ману лучше, чем кто-либо другой в этом мире, но я никогда не испытывала ее так. У меня не было слов, чтобы описать чудо этого явления.
‘Ты все еще считаешь этот мир… ненастоящим?’
Тессия задумалась, ее голос был похож на камень в спокойном океане.
‘Некий лимб*, который перестанет существовать, когда ты вернешься в свой прежний мир?’
# Прим. Пер. — термин, использовавшийся в средневековом католическом богословии и обозначавший состояние или место пребывания не попавших в рай душ, не являющееся адом или чистилищем.
Что?
‘Этот твой дар… возможно, ты единственная во всем мире, кто может это видеть’. Она помолчала, размышляя, затем продолжила. ‘Я смотрю вниз и чувствую, как разрывается мое сердце, когда я знаю, какие беспорядки и страдания происходят под этими просторами. Мне просто стало интересно, повлияло ли это зрелище на тебя… но какое воздействие это может оказать на того, кто не верит в окружающую реальность и, что еще важнее, в свое влияние на нее?’
Я не ответила, потому что, по правде говоря, у меня не было ответа. Я использовала мысль об этой жизни как о своего рода временном чистилище, чтобы успокоить свою вину за то, что меня попросили сделать, но я не была ребенком, который убедил себя в том, что этот мир не существует.
Эта мысль вывела меня из задумчивости и заставила вернуться к своей цели. Я больше не плыла по течению постоянно движущейся поверхности этого океана маны, а боролась с ним, давя на него, расширяясь, чтобы охватить своими чувствами все большую и большую часть континента. Ощущение покоя улетучилось, и я снова почувствовала драконов, сгрудившихся вокруг щита, моих напряженных солдатов и ученых, находящихся в небольшом пространстве внутри, и сообщение от Нико у меня в руках.
Когда мой свободный разум охватил Сапин, Дарв и Эленуар, я почувствовала, как те места, где мана была искажена эфиром, задевают поверхность моих чувств. В каждом месте ощущалось сильное присутствие эфира, смешанного с маной, характерной для драконьей связи Грея. Судя по тому, что сказал Нико, каждое из них, скорее всего, являлось иллюзией — оболочкой из маны, в которой находилось ядро из плотно упакованного эфира.
Ближе всего была Стена, а за ней — уединенное место в глубине Пустошей Эленуара. По сравнению с ними это был крошечный всплеск, едва различимый на фоне серой пустоты из-за отсутствия маны в атмосфере. Окраины пустоши были похожи на штормы, когда новая мана устремлялась в пустоту, но внутренняя часть Эленуара по-прежнему была почти пуста.
Третий сигнал обнаружился в центре Дарва, где, как я полагала, должно было находиться убежище дикатенских повстанцев, обнаруженное после побега Артура с Викториады. Он был сильнее и ярче, чем на Стене. Не с большим отрывом, но разница была очевидна.
Стали видны и другие — возле города Этистин и на острове у юго-восточного побережья Звериных Полян, а затем еще и еще, когда мое сознание расширилось и охватило весь континент.
Но большинство из них по интенсивности соответствовали Стене, и я быстро списала их на приманку. У нас уже были войска, двигавшиеся в эти районы, которые идеально совпадали с теми, где мы наблюдали повышенную военную активность, и они без моей помощи проверили бы, действительно ли Грей находится в каждом из этих мест.
Однако сигнатуры в Пустошах и в Дарве отличались. Одна почти скрыта, другая горит ярче и сильнее всех остальных. Ни одна из них не была центром сосредоточения дикатенских войск или укреплений, как Стена. Обе находились достаточно далеко от цивилизации, чтобы избежать побочного ущерба в случае нападения.
И оба, как я знала из общих воспоминаний Тессии, были важны для него.
Эманация, которую я чувствовала в Эленуаре, была очень близка к тому месту, где раньше находилась столиц Зестиер. Он прожил там вместе с Тессией большую часть своего детства. А погребенная деревня под Дарвом была тем местом, куда он отправился, когда дикатенцы проиграли войну, и где он воссоединился с матерью и сестрой после того, как Агрона едва не захватил их в плен.
Либо Грей пытается спрятаться там, где, как он думает, я не смогу его почувствовать, — в Эленуаре, где мало маны, чтобы выдать его, — либо он не смог идеально воспроизвести свою собственную эфирную сигнатуру, которая вызывает более сильное нарушение маны, чем эти ложные маяки, которые он создал. В любом случае он совершил ошибку. Но в какую сторону эта ошибка направлена?
Я пыталась вспомнить все, что знала о Грее из нашего мира, и совместить это с тем, что узнала о нем в его жизни в качестве Артура Лейвина.
Деревня древних магов имеет смысл, если Артур был уверен в своей способности маскировать свое настоящее положение. Отводить внимание на фальшивки, чтобы спрятаться там, где его настоящая сигнатура вообще не может быть обнаружена в Эленуаре, было бы поистине поступком труса.
‘Артур не трус’, — спокойно заявила Тессия.
‘И все же, так или иначе, он прячется, пока его союзники сражаются и умирают, чтобы скрыть его местоположение’, — ответила я.
Тессия трезво обдумала мои слова и не ответила сразу.
‘Я согласна с тобой’, — подумала я, обращаясь к Тессии. ‘Он не трус. Но он слишком уверен в своих силах’.
Как только я определилась с выбором, передо мной появилась другая проблема.
Встав, я покинула скудное прикрытие из артефактов и осмотрела гладкий щит, который они создавали, окутывающий наше местоположение и уходящий высоко в воздух, чтобы отрезать дорогу к разлому. Второе кольцо артефактов проецировало искажающую ману прямо в разлом, не позволяя никому пройти с другой стороны.
Но я была защищена щитом так же эффективно, как орда драконов сдерживалась снаружи. Разумеется, я могла прорваться сквозь барьер, но это открыло бы меня перед армией Шарона и даже на мгновение позволило бы атаковать находящееся внутри оборудование. Это было неприемлемо. Я проигнорировала тот факт, что Агрона наверняка сочтет мой уход с поста столь же неприемлемым; впрочем, если приведу к нему Грея, то уверена, что он меня простит.
Я подозвала Лоркана, Фантома, которому было поручено поддерживать меня и доносить мои приказы до остальных. Иссеченный шрамами, бледный, с зазубренными рогами неестественной формы, Лоркан выглядел неприятно, но он был настоящим солдатом. Ему не хватало самомнения, присущего многим другим Фантомам, и он лихорадочно и беспрекословно преследовал цели Агроны.
«Наследие?» — обратился он, в его рубиновых глазах не было ничего, кроме ожидания.
«Ситуация изменилась, и я нужна на поле боя», — поверхностно объяснила я. «Я оставляю тебя за главного у разлома. Следи за тем, чтобы Инстиллеры выполняли свои задачи, а экранирующие массивы функционировали, и я не сомневаюсь, что все будет развиваться так, как задумано».
Если Лоркан и был удивлен, то никак этого не показал. «Конечно, Наследие. По воле Верховного Владыки».
Я кивнула, отпуская его, и он вернулся в воздух, чтобы оповестить командиров каждой боевой группы Фантомов.
Вернувшись в относительное уединение между двумя артефактами щита, я села, скрестив ноги, и стала ждать. С момента прибытия Шарона прошло около тридцати минут, и периодические атаки на щит прекратились. Я не думала, что они будут ждать слишком долго, прежде чем предпринять атаку в присутствии своего лидера.
Пока я ждала, я прощупывала землю, в поисках места, откуда исходит щит и где он закрывается под нами, а также места, где почва наиболее мягкая. Если я собираюсь уйти, то должна сделать это незаметно, если хочу искать Грея, не преследуемая драконами.
Еще пять минут прошли в относительной тишине, а затем атмосфера за пределами щита разом превратилась в бурю маны, воздух побелел, словно мы попали в сердце молнии. Волосы на моих руках встали дыбом от заряда, витавшего в воздухе, а кожа покрылась мурашками. Земля и небо раскололись, когда десятки заклинаний асур обрушились на щит.
Я ухватилась за ману атрибута земли, и почва потекла, как вода, позволяя мне погрузиться в нее. В то же время я крепко сжимала свою ману, не допуская даже малейшей утечки, которая могла бы быть воспринята как мое передвижение. Чтобы лучше замаскироваться, я сгладила любые движения атмосферной маны, которые могли бы дать чувствительным драконам хоть какой-то намек на мое местонахождение.
Шум битвы сменился резким раскатом грома и глубоким грохотом лавины. Мана атрибута земли направила меня вперед сквозь саму землю, которая расходилась, а затем снова заполнялась за моей спиной, словно я плыла по плотно утрамбованной грязи.
Ощутимая сила, составлявшая барьер, возникла передо мной. Потянувшись к ней, я ухватилась за нить маны и потянула. Словно шов в сшитой ткани, она разошлась, и я прошла сквозь нее. Несколько мгновений я ждала по ту сторону, пока барьер не исцелится сам, подпитываемый постоянным давлением массива артефактов сверху, а затем продолжила путь.
Даже при моем почти идеальном контроле маны рассекать землю и сеть корней, сплетенных в ней, было все равно сложнее и медленнее, чем лететь по воздуху. Но поскольку драконы могли так быстро перемещаться на большие расстояния, а со всего континента их прибывало все больше, я хотела быть уверенной, что меня не обнаружат, и поэтому долгое время скрывалась глубоко под землей. Подземелья и пещеры усеивали ландшафт Звериных Полян, но я лавировала вокруг них, не желая замедлять свое продвижение.
‘Если Артур действительно не в состоянии защитить себя, то ему остается только скрываться. А его друзья — все те, кто его любит, — охотно его защищают’, — неожиданно сказала Тессия.
Мне потребовалось мгновение, чтобы связать ее мысли с нашим предыдущим разговором. ‘И ты одна из них? Я имею в виду, ты действительно влюблена в него?’. Я не думала, что мне нужно спрашивать, поскольку наши разумы были связаны, но эмоции Тессии по отношению к Грею были сложными и неподатливыми анализу, даже когда она не пыталась изолировать их от меня.
‘Я люблю его с тех пор, как была совсем маленькой девочкой’, — сказала она после очень долгой паузы. ‘Думаю, он был моей первой любовью’.
‘Но теперь ты знаешь, кто он. Кто он такой на самом деле. Что он лгал тебе все время, что ты его знала. Несмотря на все это, ты все еще можешь любить его по-настоящему?’
‘Я не думаю, что Артур когда-либо притворялся кем-то, кроме того, кем он был на самом деле’, — медленно ответила она, тщательно выстраивая каждое слово. ‘Я могу только представить, как ему было тяжело… одиночество, чувство вины за то, что ему пришлось хранить такой секрет’.
‘Он солгал тебе, потому что был вынужден’, — продолжила я, мой мысленный голос смягчился.
Читайте ранобэ Начало после конца на Ranobelib.ru
‘А какой еще выбор у него был?’ — спросила она. ‘Я не стану притворяться, что понимаю, что значит строить эмоциональные отношения поверх всего этого. Любовь к ребенку? Навряд ли. Но я знаю, что забочусь о нем, уважаю его и хочу, чтобы после всего этого у него была счастливая жизнь. Если это не основа для настоящей любви, то я не знаю, что это такое’.
Ее слова помогли мне придать смысл моим собственным сложным эмоциям. ‘Я почти так же отношусь к той лжи, которую Нико с помощью Агроны вложил в мою голову. Это было сделано с определенной целью, и Нико чувствовал, что должен это сделать. Это было для моего же блага, как Грей для тебя’.
‘Я… не это имела в виду’, — неуверенно сказала Тессия. Она сделала паузу на несколько секунд. ‘Артуру нужно было защитить себя ложью. Правильно это или нет, но это не было сделано для того, чтобы контролировать меня’.
Нетрудно было уловить невысказанный подтекст в ее словах, которые я некоторое время обдумывала молча. Ты считаешь себя вправе простить ложь Грея, а я глупа, что простила Нико и Агрону.
Словно предвидя мои слова, она тут же ответила.
‘Я думаю, ты все еще пытаешься понять, кто ты, Сесилия, и тебе трудно принимать решения, в которых ты уверена, потому что ты постоянно сомневаешься в источнике любой своей мысли. Это ты или Агрона? Или даже я? Я не хочу быть голосом, что вечно шепчет тебе на ухо, заставляющим тебя поступать по-моему’.
И снова у меня не нашлось ответа, и мы обе замолчали, наши мысли были похожи на два мутных облака, смешивающиеся лишь по краям. Я позволила разворачивающейся передо мной почве затянуть меня в себя и вытеснить все оставшиеся мысли о Грее, Нико… или о себе.
Я поднялась из земли, есдва убедившись, что драконов нет на очень большом расстоянии, и полетела над Великими Горами. Холодный воздух был приятен после моего подземного “полета”.
Горы, а затем и пустыня за ними пронеслись мимо, напомнив мне о телепортационных вратах, используемых дикатенцами. Они были реликвиями древних магов, как и подземная деревня, которую я обнаружила, спустившись через зияющую дыру в пустыне, где потолок пещеры частично обрушился. Внизу скопились огромные кучи песка, засыпавшие половину пещеры. То, что я смогла разглядеть, было полностью разрушено.
По слухам, которые пронюхали наши шпионы, Грей сражался здесь с настоящим асурой. Глядя на повреждения, я могла в это поверить.
Находясь так близко, я могла ощущать эманацию эфира и маны снизу, даже не напрягая свои чувства. Несмотря на извилистую сеть туннелей, расходящихся от разрушенной деревни, эманация была как компас, указывающий, куда мне нужно идти. Кроме нескольких огромных грызунов, похожих на мана-зверей, я ничего не видела, пока мчалась по темным туннелям, а мои глаза были усилены маной, чтобы видеть в темноте.
Я уже почти добралась до цели, когда на меня внезапно нахлынул ужас, заглушив предвкушение, как ветер пламя свечи. Мои ноги коснулись земли, а затем я инстинктивно попятилась назад, ища в квадратном коридоре источник своего ужаса. В воздухе висели какие-то миазмы, неосязаемое нечто с очень реальными когтями, которые хотели вцепиться в мои глаза, легкие и сердце, но не было ни заклинания, ни маны, которую я могла бы…
Эфирное намерение, — поняла я. Страх, который невозможно преодолеть или отбросить. Идеальный слой защиты.
Хотя я продолжала колебаться, сомневаясь в своем решении прийти в Дарв, а не в Эленуар, я поняла, что сделала правильный выбор.
Стиснув зубы, я вытолкнула наружу ману — как свою собственную очищенную, циркулировавшую в моем лишенном ядра теле, так и атмосферную, находящуюся в туннелях глубоко под землей. По стенам побежали трещины, пол покрылся паутиной, а в воздухе замерцали видимые искажения света и тепла. На стенах скопился лед, затем он разлетелся на куски и превратился в воду, стекая по полу, а затем с шипением превратился в пар и вернулся в воздух, где его снова вытолкнуло наружу давление, которое я источала.
Испытываемый ужас ослаб, а затем отступил, все еще присутствуя, но отдаленный и лишенный силы. Я не могла управлять эфиром, не могла разрушить заклинание и прекратить его действие, но, направив достаточно мощный поток маны, я на мгновение нарушила его. Не теряя времени, я помчалась вперед, быстро оставляя зону ужаса позади.
Повернув за очередной угол, я резко остановилась.
Стена из живого камня разделяла туннель, постоянно перемещаясь слева направо поперек тропы. Несмотря на тонны и тонны быстро перемещающегося камня, она почти не издавала шума.
«Какой еще трюк у тебя есть в рукаве, Грей?» — спросила я, и мой голос громко зазвенел в приглушенном шуме заклинания.
Наблюдая за его движением, я обратила внимание на мелкие детали. Это была не сплошная каменная стена, а множество мелких пластин, скрепленных между собой, как кусочки головоломки, и все они входили в паз, идеально подогнанный под механизм. Она излучала мощный и чужеродный аромат маны. Это, как ничто другое, наводило на мысль о происхождении, которое не было ни дикатенским, ни алакрийским.
Я надавила на ману своей силой, и она отхлынула назад с такой силой, что я споткнулась и была вынуждена искать равновесие. Я нахмурилась. Подняв одну руку, чтобы помочь себе сосредоточиться, я ухватилась за быстро перемещающийся камень с помощью маны земли, пытаясь остановить его.
Взаимосвязанные каменные плиты задрожали, когда сила, управляющая ими, стала сопротивляться моей. Не ослабляя давления, я потянулась к этой силе и попыталась притянуть ее к себе. Она держалась, тяжелая и неумолимая, такая же неподвижная, как корни мира. Я потянула сильнее, напрягаясь под тяжестью этой силы, пока плиты, образующие движущуюся стену, не разлетелись на куски, не раздробились и не остановились, заполнив коридор осколками камня. Стены задрожали, и страшный грохот грозил разнести в клочья само основание Дикатена.
Затем, так же внезапно, как это и началось, тряска и скрежет прекратились.
Я наклонилась, чтобы осмотреть кусок камня. Он слегка блестел, чуть тусклее обсидиана, и на нем не было заметных гладких полос в местах разломов. Вместо них были слои спрессованной породы, почти как кольца дерева.
Трудно было определить, что это за камень, но в нем чувствовалась какая-то жизнь. Когда я провела пальцем по шероховатой поверхности перелома, по коже побежали мурашки, и я отстранилась.
За стеной из движущегося камня коридор уходил в темноту. Выпрямившись, я уставилась в щель.
«Я знаю, что ты здесь, асура. Уверена, ты меня слышишь. Полагаю, угрозы или обещания будут встречены равным молчанием, поэтому я не стану оскорблять тебя, пытаясь сбить с пути. Но через десять минут, когда ты будешь делать последние вздохи, вспомни этот момент и то, что ты мог бы поступить иначе».
Из темноты донесся глухой смешок, и мужчина вышел из тени в поле моего зрения, усиленного маной. Его спина слегка горбилась, подчеркивая хрупкость его телосложения. Темные усталые глаза смотрели на меня из-под завесы сальных черных волос.
«Показная смелость. Вот что происходит, когда даешь ребенку безграничную власть. Ты тратишь слишком много сил на то, чтобы убедить себя, что ты действительно такая великая, как тебе говорят, несмотря на то, что чувствуешь себя самозванкой в чужой шкуре». Он слегка наклонил голову, позволив сальной копне волос свеситься вниз. «Ну, если не считать того, что ты действительно самозванка в чужой шкуре, но это неважно».
Мои челюсти болезненно сжались, и с треском грома и копьем молнии бросилась вперед. Удар пришелся асуре в грудь, и он разорвался на части, а его плоть и кости с грохотом разлетелись по гладкому полу. Вот только это были не плоть и кости, а лишь еще больше изрезанный камень.
«Не ожидала, что асура будет играть в детские игры», — сказала я, стараясь сохранить ровный голос и, в основном, преуспевая в этом. «Если я не так могущественна, как говорят, зачем бегать и прятаться?»
В ответ я не услышала ни одного слова, только собственный голос, мягко звучащий в тесном пространстве.
С опаской я шагнула через щель в коридор. Туннель почти сразу же разделился надвое, а затем снова коротко повернул в обе стороны, ограничивая расстояние, на которое я могла видеть. Стены были сделаны из того же камня. Проведя рукой по стене, я обнаружила, что она теплая на ощупь, а затем отдернула руку, когда она запульсировала, гораздо медленнее, чем биение моего собственного сердца, но не менее реально.
Эфирная сигнатура Грея резонировала слева от меня, совсем недалеко.
Молчаливое напряжение Тессии засело в глубине моего черепа, как надвигающаяся мигрень.
Я пошла налево, и низкий узкий туннель через двадцать футов снова повернул налево, а вскоре после этого — направо. Когда я дошла до следующего поворота, я все поняла. Лабиринт…
Закрыв глаза, я сосредоточилась на искажениях в мане, которую, как я знала, была Греем. Когда я потянула за ману атрибута земли, влитую в каменную стену в том направлении, весь лабиринт затрясся. Я обрушила на нее всю свою волю, и стена взорвалась.
Лабиринт превратился в молотилку из каменных плит, движущихся во все стороны вокруг меня. Пригнувшись под острым куском, напоминающем гильотину, я окуталась маной и, затаив дыхание, наблюдала за происходящим.
Это казалось диким хаосом, но это было не так. Это был вращающийся камень, состоящий из тонн скрепленных между собой пластин, движения которых контролировались, как ход часов, и идеально подходили друг к другу, скользя почти вплотную. Это было настоящее произведение искусства, использование маны, настолько необъяснимо прекрасное, что я никогда не могла надеяться воссоздать его.
Словно камень в часовом механизме, я прервала его, и несколько пластин треснули от моей маны, но другие плавно сдвинулись, заменяя их.
За несколько мгновений весь лабиринт перестроился вокруг меня, оставив меня стоять в тупике, а на месте разрушенной стены появилась совершенно новая.
Закрыв глаза, я ощупала все вокруг, прослеживая линии маны. Лабиринт был густо пропитан атмосферной маной земного атрибута, словно тяжелая пыль, которая прилипала ко всему и забивала воздух. Из центра лабиринта исходила сигнатура Артура, но яркость маны была такова, что я не могла точно проследить за ней только с помощью своих чувств.
Я отпрянула назад и вновь ударила в стены. Они снова взорвались, и образовавшие их пластины закружились в воздухе, соединяясь и образуя новые стены, а затем плавно скользнули на место.
Я попыталась увидеть сквозь дыру, прежде чем она закроется, но хаос ослепил меня, пока лабиринт не восстановился.
Дав себе время подумать, успокоиться и впитать побольше маны, ища кусочки маны асуры, которые я могла бы забрать из большого облака, я начала следовать за лабиринтом, вместо того чтобы снова пытаться пробить себе путь.
Осторожно пробираясь через повороты и изгибы, я старалась быть терпеливой и методичной. К сожалению, это не было моей сильной стороной.
«Черт бы побрал это место», — выругалась я, наткнувшись на очередной тупик.
Постепенно пробираясь по лабиринту, я улавливала намеки на ману этого асуры, и мое понимание его особых свойств росло. Это было не то же самое, что лишить феникса Доун всей ее маны, но я чувствовала, как с каждым мгновением чаша весов склоняется в мою сторону.
«Твой контроль действительно поразителен», — раздался голос у меня за спиной, и я обернулась, обнаружив хрупкого асуру в тридцати футах от себя. «Постигать ману титанов, черпая ее напрямую и отталкивая от себя? Такое мастерство я и представить себе не мог».
Я внимательно осмотрела фигуру, ища хоть что-нибудь, что могло бы подсказать мне, настоящий ли это асура или просто очередной голем. Раньше я этого не замечала, но тонкий рисунок его кожи и четкость черт повторяли текстуру каменного лабиринта.
«Точно так же довольно невероятно, что ты можешь сделать такую убедительную копию самого себя».
Я резко выбросила вперед обе руки, и по коридору с шипением пронесся шквал градин, каждая из которых вибрировала ядром сгущенной девиантной маны атрибута звука. Между мной и асурой возникла стена из движущихся каменных плит, и по коридору разнесся звук, похожий на выстрелы пушки с Земли, когда градины и стена взорвались.
Наколдованная стена рухнула, обнажив асуру, половина лица которого была снесена. Оставшаяся часть его рта улыбалась, а затем голем опрокинулся назад, ударился об пол и разлетелся на тысячу острых осколков.
Мгновенно я обратила гравитацию против камней, заставив их кувыркаться по полу ко мне. Мана все еще струилась с их поверхности, словно мягко дымящиеся угли. Я потянулась к мане, втягивая в себя как можно больше.
Что-то встало на место.
Я встала лицом к стене лабиринта, обращенной к сигнатуре Артура. Я не спеша собрала свою силу, позволяя очищенной мане вытекать из меня, собираться на поверхности каменной стены и просачиваться в мельчайшие трещинки, где пересекались соединительные пластины.
Вместо того чтобы направить всю свою волю на магию, удерживающую стены на месте, я решительно, но последовательно наращивала давление, начиная с небольшого толчка и постепенно прилагая все большую и большую силу. Вскоре стены снова задрожали, противоположные силы, действующие на ману, сжимали отдельные частицы, словно зажатые в тиски, каменные плиты деформировались, обнажая трещины между ними.
Вдавливая когтистые пальцы в трещины, я раздвигала их, пробивая себе путь сквозь стену. На этот раз, когда всплеск магии начал восстанавливать лабиринт, а я все еще оставалась внутри него, я ухватилась за заклинание. Многие тысячи каменных плит разделились, сместились, а затем застыли в воздухе, вися вокруг меня в разобранном виде, как отдельные снежинки в снежном шаре.
Пыль и камень закружились передо мной, вновь явив асуру. Он рванулся вперед, и каменный кулак ударил меня в грудину, оторвав от земли и отправив в полет назад. Когда моя концентрация нарушилась, я ослабила контроль над его заклинанием, и каменные плиты закрутились и встали на место, преобразуя лабиринт.
Я врезалась в прочную стену, которая прогнулась, а затем пролетела сквозь нее. Навстречу мне поднялась еще одна стена, потом еще, и меня вбивало в них как будто я была гвоздем.
Борясь за то, чтобы сохранить свои чувства, я заставила гравитацию тянуться ко мне со всех сторон, насильно удерживая себя в центре сокрушительного гравитационного колодца. Я скрежетала зубами, стараясь не обращать внимания на кричащую боль, сжимавшую каждую часть моего тела. Выпустив все это напряжение, энергию и боль в виде дикого крика, я рванулась наружу.
Лабиринт разорвало на куски, стена гравитации, ветра и чистой силы, рожденной маной, унесла от меня целый арсенал каменных плит в приливе кровавого насилия.
Я присела, упираясь руками в колени, не в силах удержаться в вертикальном положении. Сопротивление, казалось, уменьшалось, ослабевало. Взглянув сквозь завесу серебристо-серых волос, я увидела, что вокруг меня открылась большая плоская камера. Она оказалась меньше, чем я могла себе представить, и почти пустой, если не считать разбросанных вокруг обломков.
Неподалеку на одном колене стоял асура. Его тело покрывали кровавые порезы… настоящее, я была уверена. Он повернул голову к центру комнаты, где на толстой подушке покоилась вторая фигура, сидевшая, скрестив ноги под собой и положив руки на колени, с закрытыми глазами.
«Артур, проснись!» — прохрипел асура, тяжело дыша.
Адреналин и чувство победы заглушили боль, и я направилась к Грею. По взмаху моей руки каменные плиты рассекли воздух, сбив асуру на землю. Когти маны потянулись к Артуру, сопровождаемые всплеском страха и неверия со стороны Тессии.
Глаза Артура распахнулись, и он криво ухмыльнулся.
Мой желудок скрутило, когда земля подо мной просела. Всплески маны взрывались перед глазами, как фейерверки, и эхом разносились по камере, врезаясь в мои чувства со всех сторон. Мысленно пошатываясь, я окутала себя маной и отчаянно пыталась приглушить чувства и остановить падение.
Сверху на меня давила внешняя сила, увлекая вниз.
С яростным криком я вырвала контроль над гравитацией и зафиксировала себя на месте. Мои глаза распахнулись. Темная комната в основном терялась под морем белых пятен, искрящихся в поле зрения, но прямо под собой я увидела маслянистую, тускло поблескивающую непрозрачную поверхность в резной рамке… портал.
Еще один заряд маны обрушился на меня сверху, толкая вниз, к порталу, который открылся подо мной, как пасть какого-то огромного зверя маны. Поняв это, я толкнула вниз, в сам портал, искривляя его поверхность и отталкивая от себя, пока я дюйм за дюймом приближалась к нему. Моя мана обволакивала раму, и я напряглась, пытаясь разорвать ее на части и уничтожить портал внутри.
Но на меня давило все больше и больше маны, приливные волны маны. Извернувшись, я оглянулась через плечо.
Грей летел надо мной. Там, где был он, теперь возвышался каменный постамент, увенчанный светящимся эллипсоидом из серебристо-белой маны и аметистового эфира. Его лицо, обрамленное развевающимися пшенично-русыми волосами и золотистыми глазами, было острым, а язвительное выражение — горьким и жестким.
Одной рукой я вцепилась в портал. Другой рукой я потянулась назад и попыталась схватить его. Если я смогу утащить его за собой в портал…
Когти Тессии в панике вонзились в заднюю часть моего сознания, когда она изо всех сил пыталась напрячься. ‘Прости, Сесилия, но я не могу позволить тебе сделать это’. Изумрудные лианы обвились вокруг моих рук и горла.
Но после того, что случилось с Мордейном, я была готова.
Внутри меня лианы чистой маны подражали ее собственным, находя ее духовную сущность и обвиваясь вокруг нее, связывая ее, удушая и раздавливая.
Мое внимание было слишком разделено. Я не могла бороться с Греем, Тессией и порталом одновременно.
Я встретилась взглядом с золотистыми глазами и отпустила свою власть над порталом. Крутанувшись на месте, я вырвала лианы из-под контроля Тессии и направила их вверх. Они обвились вокруг рук, ног и шеи Грея и рывком притянули его ко мне. Лианы плотно сомкнулись вокруг зажатых конечностей, шипы впились в плоть и пустили по телу маленькие капельки крови.
Я поймала его! И что еще лучше, я помешала ему сосредоточиться на камне-ключе. Он никогда не сможет управлять судьб…
Меня охватило облегчение, но не мое собственное. Отвлекшись, внутри себя я посмотрела в сторону Тессии. Она отступила, больше не сопротивляясь мне.
Сверху, там, где лианы сжимались вокруг конечностей Грея, расходились трещины. Там, где бежали капли крови, они стирали цвет его кожи, обнажая ровную серую поверхность.
Мои глаза расширились, перескочив с Грея на эллипсоид, состоящий из маны и эфира, стоящий на постаменте. Я подумала о тяжелой мане земли, покрывавшей всю пещеру, о слегка несовершенных големах и явном отчаянии асуры, который бросился на меня, когда я контролировала его заклинание. Слой за слоем обман, и он был выполнен безупречно.
Грей, который не проявлял ни малейшего напряжения между маной и эфиром, которое я должна была почувствовать, подмигнул мне одним золотистым глазом, а когда открыл его снова, с серого лица смотрел лишь серый камень. Одна рука разлетелась на куски, и вместо крови и костей заискрился камень, обнажив те же плотные кольца уплотнения, которые я заметила в каменных плитах.
Когда я прижалась спиной к порталу и почувствовала, как он обхватывает меня и втягивает внутрь, Грей рассыпался в пыль. Асура сидел на парящем земляном троне, презрительно подняв одну тонкую бровь и глядя на меня, прижав руку к потемневшему от крови боку.
Затем мир стал фиолетово-серым, и портал забрал меня.
