От лица Артура Лейвина.
Мои детские годы пролетели незаметно, жизнь протекала как бы на автопилоте, пока мой разум был сосредоточен на проблеме камня-ключа и моих пропавших спутниках.
В этой альтернативной реальности, представленной артефактом, даже небольшие изменения, казалось, накапливаясь как снежный ком, приводили к совершенно новой жизни, которую мне предстояло прожить. Но по мере того как симулированная жизнь становилась все более далекой от реальности — или, возможно, по мере того как человек, в которого я превращался внутри камня-ключа, становился все более далеким от того, кем я был на самом деле, — часть моего сознания, осознававшая события за пределами ключевого камня, словно засыпала, заставляя меня забыть о своей цели и даже о том, что я веду ненастоящее, симулированное существование.
Всплыли воспоминания о том времени, когда я рос в Тэгрин Кэлуме. Было трудно разобраться во всем: я помнил все отчетливо, но человек, которым я стал в тех обстоятельствах, казался настолько далеким от того, кем я был на самом деле, что это было похоже на чужой сон. Но откуда, спрашивается, взялся этот сценарий? Неужели царство камня-ключа просто придумывает ответы на мои действия, или в этом как-то замешана Судьба? Может ли артефакт знать, что произошло бы на самом деле… или что произойдет в будущем? Я подумал об эфире и Судьбе и понял, что не могу полностью игнорировать этот факт.
Старейшина Риния могла перебирать возможные временные линии и потенциальные события с помощью своей магии. Разумеется, джинны могли делать то же самое, обладая усиленным контролем над эфиром, включая ветвь эвума. И все же по сравнению с механизмом, лежащим в основе каждого из предыдущих ключевых камней, эти разворачивающиеся миры и временные линии казались немыслимо сложными. Неужели для того, чтобы понять Судьбу, нужно увидеть, как все эти реальности реагируют на каждое небольшое изменение?
Я почувствовал, как у меня свело желудок от мысли о том, сколько раз мне придется пережить свою жизнь в разных вариантах, чтобы получить это понимание, и эта нервная мысль привела меня к еще одному тревожному размышлению.
Как долго я уже здесь нахожусь?
Если мир ключ-камня двигался в том же масштабе времени, в котором я жил, то я уже пробыл в нем несколько десятилетий. Я должен был предположить, что время, проведенное в артефакте, не совпадает с временем, проведенным во внешнем мире. Казалось, что время в ключевом камне не движется с постоянной скоростью, а пролетает мимо с невероятной быстротой, когда я не фокусируюсь на мире, который он представляет. Это наводило на мысль, что время очень субъективно, а возможно, даже является иллюзией.
А что, если это оно? Я вдруг вспомнил, как в детстве листал энциклопедию по манипулированию маной. Оглядевшись вокруг в замешательстве — мне казалось, что я родился всего несколько минут назад, — я попытался отстраниться от жизни и позволить ей просто проходить у меня перед глазами.
Волнение, казалось, приковало меня к этому моменту. Я зажмурил глаза, сосредоточившись на том, чтобы отключиться от самого себя. Казалось, что-то тянет меня за грудину, словно в грудь впился рыболовный крючок, и кто-то тянет за него. Глаза распахнулись, и я огляделся вокруг, гадая, что это могло быть за ощущение, но не увидел и не почувствовал ничего определенного.
Осознав, что позволяю себе излишнее беспокойство и возбуждение, я заставил свое маленькое тело сделать несколько глубоких вдохов. В комнату вошла мама, болтая о том, что я постоянно смотрю на эти книги и как это мило, и время начало ускользать от меня.
Через несколько мгновений я пришел в себя, и мы уже поднимались по горной тропе, которая должна была привести нас к засаде. Все происходило так же, как и в моей жизни, и вдруг я оказался рядом с Сильвией. Хотя у меня были мысли о том, что время, проведенное с ней, могло сложиться иначе, я избегал менять что-либо, даже самые незначительные детали, чтобы проверить свою теорию.
Время, проведенное с ней, закончилось, а затем часть моего детства, проведенного в Эленуаре, стала стремительно проноситься мимо. Не успел я опомниться, как снова увидел свою семью, а затем мы с Жасмин вместе отправились в путешествие по Звериным Полянам. Началось мое пребывание в Ксайрусе, которое привело к Склепу Вдовы, нападению на академию и моему обучению в Эфеоте. Сама война уже закончилась, кульминацией стала моя битва с Нико.
Когда мое тело начало отказывать от чрезмерного использования звериной воли Сильвии, а перед глазами замаячила предстоящая жертва Сильви, ко мне пришло новое осознание.
Сосредоточившись на моменте, я попытался вернуться в свое тело и взять ситуацию под контроль, зная, что хочу изменить.
Но я не смог.
Время теперь пролетало еще быстрее: смерть Сильви, мое первое непреднамеренное восхождение в Реликтовых Гробницах, а затем и пребывание в Алакрии — все это пролетело на одном дыхании. Внезапно я попрощался с Элли, солгав ей о том, где буду находиться во время доступа к четвертому камню-ключу, а Сильви, Реджис и я снова активировали и вошли в ключевой камень.
Я ждал в темноте, затаив дыхание и не понимая, что только что произошло. Снова свет вдалеке. Снова слова: «Поздравляю, сэр и мадам, у вас здоровый мальчик».
Моё сознание было пустым довольно долгое время. Время не ускользнуло от меня и не начало цикл заново, но я ощущал, как шок захватывает контроль над всеми моими чувствами, но вместо того, чтобы бороться с ним, я просто всё отпустил.
Возможно, я думал, что урок этого места будет каким-то банальным, например, что моя жизнь сложилась так, как и должна была сложиться, или что я не могу изменить прошлое. Я, конечно, не ожидал, что потеряю контроль над собой и буду тащиться по течению, пока моя жизнь будет повторяться в точности такой, какой она была, не имея возможности повлиять на неё своей волей.
Это было всё равно, что попасть в стремительную реку, удивленно подумал я, когда шок начал проходить. Но какой в этом смысл? Как это может привести к пониманию Судьбы?
Я пытался осознать, как этот новый факт согласуется с моими предыдущими теориями. Очевидно, он разрушил идею о том, что ничего нельзя изменить. На самом деле этот вихревой эффект свидетельствовал об обратном: о том, что я должен исследовать многочисленные возможности этой жизни или жизней, чтобы получить представление об аспекте Судьбы.
Я прокручивал эту идею довольно долго, но не добился никаких новых озарений. В конце концов я отвернулся от неё, снова задумавшись о каком-то моменте из ранее прожитой жизни. Когда я приближался к самопожертвованию Сильви, мне пришла в голову дикая мысль. Как я смогу существовать в этой жизни, если Сильви не пожертвует собой ради меня, не разделит свою сущность, чтобы перенестись через Вселенную, где затем будет наблюдать за моей жизнью в качестве Грея? Ведь если она этого не сделает, то как сможет вырвать меня из цепких лап Агроны во время реинкарнации и поместить в это тело?
Я огляделся по сторонам в поисках призрачного облика Сильви, который, как я знал, должен был наблюдать за мной. После того как Сильви пережила мою жизнь в качестве Грея, она последовала за моим духом через всю Вселенную, пока его тащил в этот мир Агрона. В последний момент она перехватила меня и привела к Лейвинам. Там и началась эта симуляция моей жизни.
Это был парадокс. Несмотря на то что жизни в камне-ключе всегда начинались с момента рождения, в действительности моя собственная жизнь началась задолго до этого, с моего появления на свет в качестве Грея на Земле. Я крепко держался за этот факт. Наличие потенциального парадокса было точкой отсчета, изъяном в системе, который я мог выявить и потенциально экстраполировать информацию.
‘Полагаю, в этом месте мое присутствие при твоём рождении, а также всё, что я делала до твоего рождения… это как фиксированная точка’, — сказал искаженный голос. Я повернул свою слишком большую голову на шее, которая всё ещё не поддерживала её, и уставился в сторону набитого соломой матраса, чтобы увидеть ту же самую слегка прозрачную, более молодую версию Сильви, с которой я сталкивался раньше. ‘Ты не можешь изменить то, что уже было предначертано до твоего появления’.
‘Я искал тебя‘ — сказал я, встретившись с её прозрачными золотистыми глазами.
‘Я знаю’, — ответила она.
‘У меня есть идея’ — подумал я, инстинктивно засовывая пухлый кулак в рот. ‘Не поможешь ли ты мне кое с чем?‘
‘В контексте нынешней жизни я только что наблюдала, как Грей прошёл путь от отчаянного детства до несчастного царствования. Затем я пересекла непостижимое пространство между мирами и временем, чтобы не дать Агроне захватить тебя’, — подумала она. ‘Я уже пожертвовала всем ради тебя, Артур, и сделаю это снова. И еще раз. Столько раз, сколько потребуется. Так что да. Конечно, я помогу тебе. Просто скажи мне, что тебе нужно’.
Я тихо собрался с мыслями, прежде чем поделиться ими с ней. ‘Ты — часть Сильви. Раньше ты называла себя проекцией Сильви, как я понимаю, существующей в данный момент, верно?‘
‘Верно’, — подтвердила она, с любопытством наблюдая за мной.
‘Но здесь есть и другая часть Сильви’ — продолжил я. ‘Её настоящее сознание, отделённое от внешнего мира. Вот только она… спит, она и Реджис.‘
‘Это правда’.
Моё детское личико сосредоточенно сморщилось. Её разум ещё не проснулся. Думаю, возможно, это потому, что для этого не было ни времени, ни места внутри ключевого камня. Даже в тех жизнях, где я соединялся с ней, эта версия Сильви сохраняла свою индивидуальность, соответствующую тому, кем она была в тот период, без воспоминаний о нашей жизни за пределами этого места. Это не оставляет места для того, чтобы моя Сильви, настоящая Сильви, проснулась.
Призрачное лицо выжидающе смотрело на меня.
‘Но ты уже лишь её часть. И через несколько лет ты будешь втянута обратно в своё яйцо и реинкарнируешь в ту версию Сильви.‘
‘Это тоже правда’.
‘Если бы ты… каким-то образом привязалась к сознанию Сильви — настоящей Сильви — то, возможно, она смогла бы проснуться и действовать через тебя, а затем возродиться самой собой.‘
Наступила долгая пауза, и мне пришлось очень сильно сосредоточиться, чтобы удержать свой разум и тело младенца в сознании и сосредоточиться на моменте.
‘Как?’ — спросила она в конце концов.
Я не знал, как это сделать, но был убежден, что пробуждение Сильви и Реджиса необходимо для достижения прогресса в работе с камнем-ключом. Они представляли различные аспекты эфира, которые вместе со мной формировали более полное представление о спатиуме, вивиуме и эвуме в целом. Я надеялся, что, будучи внешними сознаниями, они не будут страдать от тех же последствий отклонения от моей обычной жизни и смогут каким-то образом привязать меня к самому себе.
Пока это только догадки, но я чувствую разум Сильви внутри своего собственного. ‘Ты можешь… войти в моё тело? Может быть, я смогу стать чем-то вроде моста между вами.‘
Призрачный образ кивнул в знак понимания, а затем пронёсся вперёд, пройдя сквозь кровать и войдя в мою плоть. По моему крошечному телу пробежала дрожь, и я почувствовал новое, успокаивающее присутствие, плавающее прямо под поверхностью.
Покачивая своим младенческим телом, я поудобнее устроился на соломенном матрасе и закрыл глаза.
Её разум где-то внутри меня. Нужно только найти его.
Я сосредоточился на теплом присутствии призрака, пытаясь следовать за ним внутри себя, пока он искал её настоящую. Такая внутренняя медитативная практика была бы лёгкой в те годы, когда я был квадроэлементальным магом, или позже, когда у меня появилось эфирное ядро. Я практиковал поиск внутри себя с помощью маны и эфира больше часов, чем мог бы сосчитать.
Но сейчас, в теле крошечного младенца без собственного ядра маны, я понимал, что мне не хватает тех средств, на которые я обычно полагался.
‘Ты чувствуешь её? Резонанс, притяжение или что-то еще?‘
‘Нет, но не отчаивайся’, — заверила она меня.
Когда я сфокусировался на поисках Сильви и установлении связи между двумя её частичными версиями — одной реальной, а другой проявленной с помощью артефакта, — я потерял ощущение внешнего мира. Даже когда моё младенческое тело спало, мой взрослый разум продолжал искать связь между призраком Сильви и её спящим разумом. Время текло беспорядочно: казалось, что внешний мир проносится мимо, в то время как в моём сознании проходили лишь минуты или часы.
И всё же я не ощущал в себе ничего конкретного, кроме маны, медленно концентрирующейся в грудине, где в итоге должно было сформироваться моё ядро.
‘Это не работает’, — подумала призрак Сильви, и её голос прорезал туман моей гиперконцентрации. ‘Нам нужно сделать что-то ещё, но что? Я ничего не знаю об этом процессе’.
Я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с нарастающим напряжением. ‘Через несколько лет твой дух естественным образом воссоединится с твоим нерождённым телом, удерживаемым в стазисе магией твоей матери. А ещё позже ты возродишься благодаря естественному процессу, который я не до конца понимаю, — комбинации магической реакции на твою жертву и огромного количества эфира, направленного во второе яйцо.‘
‘Значит, для обоих перерождений требовалось яйцо…’ — размышляла она, её мысленный голос тихо звучал в моей голове, почти погребенный под биением моего сердца. ‘Но на оба возрождения также повлияла внешняя магия, связанная с жертвой моего тела для восстановления твоего. Нам нужен катализатор, чтобы пробудить настоящую меня и связать меня с этой симуляцией себя’.
‘Но какой катализатор подойдёт?‘
Призрачная симуляция моей связи не ответила. Она исчезла.
Я не спеша обдумывал свои дальнейшие действия, пока не добрался до обрыва и снова не увидел её. Но разразилась битва, и я последовал за необходимой последовательностью событий, которая привела бы меня к Сильвии. Я искал время или способ пообщаться с наблюдающим призраком, но такой возможности не представилось, и тогда я снова упал со скалы.
К тому времени, когда я очутился на дне длинного обрыва, лежа рядом с изуродованным трупом бандита, которого я утащил с собой, Сильви уже не было.
Я подумывал о том, чтобы просто перемотать симуляцию вперед к её началу, чтобы продолжить попытку разбудить Сильви, но мысль о том, чтобы потратить целую жизнь на то, чтобы просто наблюдать, как она пролетает мимо, не давала мне покоя. Теперь было очевидно, что моя цель — разбудить настоящую Сильви в призрачном проявлении её духа — займет не одну жизнь, но я всё ещё многого не понимал в испытаниях, и не хотел упускать возможности узнать больше.
Я продолжал, пока Сильви не возродилась, но у неё не осталось никаких воспоминаний ни о её жизни за пределами краеугольного камня, ни о наших беседах перед её рождением. Она была младенцем-Асурой, быстро растущей и в интеллекте, и в силе, но это была Сильви, какой она была тогда, а не моя спутница, которая сейчас спала.
Время, проведенное в Эленуаре, а затем в качестве искателя приключений и ученика, прошло без существенных изменений, но я по-прежнему следил за каждым принятым решением, чтобы избежать эффекта вихря, который снова затянет меня в конец. Когда я снова переживал те же события, мне было трудно не пересматривать многие решения своей жизни. Что я мог выбрать по-другому? Какую силу я мог бы обрести или какое знание мог бы получить, если бы пошел немного другим путем?
Прошли годы, прежде чем наступил долгожданный момент, и я погрузился в себя, полностью отдавшись разворачивающимся событиям.
Вирион кивнул мне, копаясь во внутреннем кармане своей мантии. «Есть ещё одна вещь, о которой тебе нужно подумать».
Я уже знал, что он собирается достать, когда он раскрыл передо мной ладонь и показал черную монету размером с ладонь. Монета мерцала при малейшем движении, привлекая мое внимание к сложным гравировкам, выгравированным по всей её поверхности.
«Это один из артефактов, которые были переданы мне по наследству. Я отдал их оба своему сыну, когда покинул трон, но после смерти Алеи он вернул мне этот, сказав, что я должен выбрать следующее Копьё».
Я на мгновение замолчал, внимательно рассматривая овальную монету, которая, казалось, пульсировала в руке Вириона.
«Это артефакт, который был у Алеи».
«Да. Если соединить его с твоей и моей кровью, он сработает и даст тебе тот толчок, который позволил всем остальным Копьям прорваться на белую стадию. Я знаю, что ты не эльф, но для меня будет честью, если ты будешь служить под моим началом в качестве Копья».
«Я буду сражаться за тебя даже без этой связи, но я не могу принять её. Я могу пожалеть об этом, но мне кажется неправильным обманом прокладывать себе путь на белую стадию. Я доберусь до неё сам».
Эти слова эхом отозвались в моей памяти, казалось, целую вечность назад. Это было правдой, я самостоятельно добрался до стадии белого ядра, но это заняло так много времени… и когда я наконец встретился лицом к лицу с Каделлом в летающем замке, этого всё равно оказалось недостаточно.
И вскоре я потерял все, над чем так долго работал, когда моё ядро было разрушено.
«Для меня будет честью служить твоим Копьём», — произнес я, склоняясь перед Вирионом в поклоне.
Церемонии посвящения в Копьё — фактическое соединение крови и службы — всегда проходили тайно, так было и со мной. На церемонии присутствовали только Вирион, его сын Алдуин, Копье Айя Грефин, лорд Алдир и Сильви. Все они собрались в неукрашенной комнате в глубине летающего замка.
Я стоял на коленях в центре комнаты, Сильви сидела рядом со мной в своей маленькой, кошачьей форме, прижавшись боком к моей ноге. Вирион стоял передо мной, а остальные полутенью окружали нас. Он протянул черную овальную монету. Ее рельефная поверхность отражала тусклый свет, как звёзды в ночном океане. Через несколько секунд он отпустил монету. Вместо того чтобы упасть на землю, она осталась на месте, зависнув в воздухе между нами, на уровне моих глаз.
«Артур Лейвин, сын Рейнольдса и Элис Лейвин, квадроэлементальный маг серебряного ядра. Неожиданный защитник и нежданный внук, выросший среди людей и эльфов в Сапине и Эленуаре, дитя двух миров. Титул Копья не может быть ограничен ни рождением, ни статусом, ни даже расой, его можно заслужить лишь упорным трудом, талантом и силой. В этом ты можешь оказаться непревзойдённым».
Вирион сделал небольшую паузу, давая своим словам дойти до меня. «Артур, клянёшься ли ты служить и защищать меня как командующего вооруженными силами Тройственного Союза, семью Эралит и, соответственно, всех жителей Эленуара, эльфов и других, и никогда не обращать эту силу против меня, моей семьи или моего народа?»
«Клянусь», — твердо и честно ответил я.
‘Я тоже’, — яростно произнесла Сильви в моем сознании.
«Как Копье Эленуара, клянешься ли ты стоять между мной, а значит, и всем Эленуаром, и нашими врагами, независимо от их силы и происхождения?»
«Клянусь», — снова ответил я.
В хриплом голосе Вириона слышались подавленные эмоции. «Готов ли ты кровью и телом подчиниться моему делу?»
«Я подчиняюсь».
«Итак, эти слова произнесены», — Вирион достал нож и провел им по краю ладони, — «и они скреплены кровью». По мере того как он произносил эти слова, его кровь начала капать с руки, попадая на черный металл мелкими брызгами.
Он протянул мне нож, который я принял. Я попытался представить, что бы я чувствовал в этот момент, если бы это действительно произошло. А разве это не происходит на самом деле? Мысль вернулась ко мне так неожиданно и сразу, что мне пришлось остановиться и обдумать её, напомнив себе, что я нахожусь в камне-ключе и работаю над решением проблемы испытания и пониманием самой Судьбы.
«Продолжай, Арт», — сказал Вирион, его тон был доброжелательным. «Я верю в тебя».
Встав, я стиснул зубы и рассек свою ладонь, как это сделал Вирион. «Итак, эти слова произнесены, и они скреплены кровью».
Сильви повторила эти слова в моих мыслях, только её речь была обращена ко мне, а не к Вириону.
Когда моя кровь соединилась с кровью Вириона, поверхность овальной монеты пошла рябью, и кровь втянулась в нее. Монета запульсировала огромными колебаниями маны, а затем начала падать. Я схватил её, прежде чем она пролетела больше нескольких дюймов, и внимательно осмотрел.
Артефакт был тяжелым, гладким и теплым на ощупь. Под черным блеском виднелся намек на глубокий красный цвет. Между маной, заключённой в монете, и моей собственной очищенной маной возник странный резонанс, словно они взывали друг к другу. Я жаждал выпустить ману на свободу.
Вирион сиял, его глаза светились гордостью. «Я нарекаю тебя Годспеллом, копьем Эленуара. Добро пожаловать на службу, Копье Годспелл».
Копье Айя шагнула вперед, выражение её лица было непроницаемым. «Для следующего шага тебе понадобится тихое место… вдали от других».
Вирион издал низкий хмыкающий звук своим носом. «Это займет время, но тебе следует посвятить этому процессу следующие несколько дней. После этого ты можешь возвращаться к этому на досуге, хотя, судя по тому, что я видел в прошлом, большинству Копий трудно остановиться, когда процесс уже начался».
Лорд Алдир впервые заговорил. «Надеюсь, вы оба знаете, что делаете. Я не могу не задаться вопросом, не лучше ли было бы Артуру самому добраться до белого ядра».
«У нас нет на это времени», — вмешался Алдуин.
По выражению лица Вириона я понял, что он раздумывает. «Посмотрим».
С пересохшим ртом я отвесил глубокий поклон Вириону, затем поклонился лордам Алдуину и Алдиру, после чего мы с Сильви последовали за Айей в комнату, которая больше походила на лесную поляну, чем на помещение, погребённое глубоко в недрах летающего замка.
«Удачи», — сказала она, застенчиво подмигнув нам, и удалилась обратно по коридору плавной походкой.
‘О, это так волнующе’, — сказала Сильви, обходя комнату и обнюхивая растения. ‘Ты станешь магом белого ядра. Как думаешь, сколько времени это займет?’
«Сейчас узнаем», — сказал я вслух, садясь, скрещивая ноги и держа перед собой овальную монету.
Все в зале затаили дыхание, когда я появился в поле зрения, и молча ждали, что я скажу.
Я безмолвно стоял и осматривал открытую галерею с высоты сцены. Все присутствующие казались очарованными, но я вряд ли мог их в этом винить. Залитый светом и эффектно позирующий рядом с двумя ледяными глыбами, я знал, что выгляжу довольно героически.
Мои длинные русые волосы были свободно завязаны в узел, а одет я был в шелковую мантию свободного покроя в эльфийском стиле. Завершала мой изысканный ансамбль богатая меховая шкура, белая как снег, перекинутая через одно плечо.
Казалось, только вчера я предстал перед всем Дикатеном в экстравагантных доспехах, ослепивших людей. Теперь же, стоя в колонне света в своем элегантном наряде, я понимал, что не просто ослепителен: я излучал потустороннее очарование, не уступающее даже такому Асуре, как лорд Алдир.
Хорошо рассчитав время, я повернул голову сначала налево, пристально вглядываясь в Слугу Вритры, заключенную в ледяную оболочку, а затем направо, повторяя действия со вторым Слугой.
В галерее, и без того тихой, воцарилась глубокая, затаившая дыхание тишина, когда я снова повернулся лицом к присутствующим. Сохраняя низкий и ровный голос, я начал свою заготовленную речь.
«Выставлять трупы наших врагов на всеобщее обозрение как трофеи или сувениры — это то, что я глубоко не одобряю, но те из вас, кто присутствует на этом мероприятии сегодня вечером, не обычные простолюдины. Каждый из присутствующих знает, что рабочие, мирные жители и обитатели ваших земель с нетерпением ждут новостей об этой войне. До сих пор единственным, что вы могли им сообщить, были смутные предположения и необоснованные теории».
Я сделал паузу, давая притихшей толпе успокоиться в ожидании, когда я заговорю снова.
«Родившись в скромной семье, я смог подняться до того уровня, на котором нахожусь сейчас, благодаря своей семье, а также друзьям, которых я встретил на этом пути. Сейчас я Копьё, причем самое молодое, но не самое сильное».
Я тепло улыбнулся, чтобы скрыть свою ложь. На самом деле я был сильнейшим со значительным отрывом, но повествование требовало альтернативного взгляда на события.
«Копья, некоторые из которых сражаются в данный момент, намного превосходят меня по силе, и все же даже я смог победить не одного, а сразу двух Слуг, так называемых «высших сил» алакрийской армии».
Я сделал еще одну паузу, позволяя возбужденному ропоту прокатиться по толпе. «Как видите, я не получил никаких повреждений в битве с этими якобы могущественными силами и достаточно здоров, чтобы вот так болтать среди толпы дворян».
Моя улыбка стала еще шире, когда мои комментарии вызвали смех в зале.
Положив одну руку на ледяную гробницу, в которой покоился труп Уто, я осторожно перевел взгляд на место, где сидел Совет.
«Это не только моё подношение Совету, который предоставил мне эту роль, но и подарок, который, я надеюсь, вы все сможете забрать домой и разделить со своим народом… конечно, в переносном смысле».
Когда я поклонился, раздались аплодисменты и смех, означающие окончание речи. Подсвечивающие артефакты снова включились, когда я бодро спустился со сцены, и Вирион занял моё место. Люди хлопали меня по плечу или по спине, когда я проходил мимо них, кричали мне вслед или пытались уговорить остановиться и поговорить с ними.
Однако когда Вирион заговорил, все взгляды толпы обратились к нему, и шум немного утих.
«Совет благодарит Копьё Годспелла за этот дар. Он в одиночку изменил ход этой войны, доказав, без сомнения, что силы Алакрии не являются несокрушимыми, как пытался убедить вас наш враг». Вирион сделал паузу, когда толпа одобрительно зашумела в ответ. «Уже сейчас наши союзники дворфы помогают нашим величайшим умам в разработке технологии телепортации, которую использовали алакрийцы, чтобы достичь наших берегов, и вскоре мы нападём уже на них!»
Толпа заревела ещё громче, дворяне на мгновение забылись, увлекшись речью Вириона. Вскоре по галерее разнеслось скандирование
«Копьё Годспелл, Копьё Годспелл».
Сквозь толпу я заметил пару прекрасных бирюзовых глаз, сияющих от восторга, и не смог не улыбнуться в ответ.
Серебряные колокольчики наполнили Зестиер сладостным звоном, смешиваясь с щебетанием птиц и шёпотом легкого ветерка в кронах деревьев. Яркие розы, пионы, лилии и гиацинты осыпали красными, оранжевыми, розовыми и голубыми цветами толпу, собравшуюся по обе стороны улицы, и наполнили воздух букетом сладких ароматов. Эльфийские дети бросали конфетти из лепестков на улицу впереди нас, превращая тротуарную плитку в мистическое цветное шоссе.
Рядом со мной Тессия хихикала, наблюдая, как маленькая девочка, которой было не больше трёх-четырёх лет, опрокинула корзину, полную лепестков роз, рассыпав их, а затем торопливо стала перебирать пухлыми ручками, чтобы вернуть их назад, оглядываясь по сторонам и проверяя, не видит ли кто. Когда мы проходили мимо, Тессия протянула руку и легонько погладила девочку по голове.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, и я почувствовал, что растворяюсь в этих бирюзовых глазах, сияющих в солнечном свете.
«Я люблю тебя, король Артур», — тихо сказала она, едва слышно произнеся мое имя.
«И я люблю тебя, королева Тессия», — ответил я. Больше всего на свете мне хотелось наклониться вперед и поцеловать её накрашенные губы, но я сдержался, подчиняясь принятым в этот день правилам. По правде говоря, я бы предпочел полностью отказаться от церемоний и помпезности и провести этот день только вдвоём, изолировавшись от нужд окружающего мира.
Я любовался своей королевой, облаченной в приталенное свадебное платье из белого кружева, длинный шлейф которого тянулся сквозь цветы, увитые изумрудными и золотыми лианами, собирающими лепестки при движении. Её серебристые волосы волнами ниспадали по спине, приколотые золотыми цветами с вставками из сапфиров и изумрудов, а лицо было слегка накрашено, добавляя тень к глазам и яркий румянец к щекам.
Но пока я смотрел на неё и фантазировал о жизни вне общества, я думал и о своей новой роли короля. Моим первым действием в качестве нового правителя всего Дикатена стала эта самая свадьба, о которой договорились её мать, отец и дед. Наш союз более полно объединил человеческую и эльфийскую расы, но для меня он стал кульминацией двух прожитых жизней. Реинкарнация в Дикатене дала мне шанс узнать, кто я на самом деле, обрести семью, которая меня любила, а также найти ту поддержку и романтическую любовь, которую я никогда не испытывал, будучи Греем на Земле.
Здесь я стану королем, каким никогда не мог быть, будучи Греем, подумал я, проводя пальцами по руке Тессии, которая переплеталась с моей собственной. И это произойдет благодаря тебе.
Я закрепил эти слова в своем сознании, пообещав себе рассказать ей об этом позже, в безопасности и тесноте наших собственных покоев во дворце Эралит в Зестиере. Летающий замок станет нашим постоянным домом, но я согласился провести два полных дня на родине Тессии в знак поддержки и доброй воли к её семье и её народу; хотя я был Копьём Эленуара и женился на их принцессе, для эльфийского народа всё равно было шоком склониться перед человеческим королём.
Я заставил себя отвести взгляд от жены. Улыбаясь и махая рукой рядам зрителей, я не видел ни малейшего напряжения, которое, как я знал, кипело под поверхностью. Наоборот, этот народ приветствовал меня радостными возгласами и бросал цветы. День за днем мои колебания по поводу принятия королевской власти исчезали. Я готовился к этому в течение двух жизней, напомнил я себе.
‘Ни в одной из трех стран, которыми ты сейчас правишь, нет никого, кто бы лучше подходил для этой роли’, — подумала Сильви, шагая позади меня, и я понял, что, должно быть, позволил своим мыслям ускользнуть в нашу связь.
Спасибо, Сильв. Если то, что ты говоришь, правда, то только потому, что в моей жизни есть ты. Без тебя я не стал бы тем, кем являюсь сейчас. Я тщательно скрывал свое беспокойство за нее. Моя связь, которая была для нас с Тессией как дочь, была заражена ядовитой магией её отца. Я ещё даже не сказал ей, что он может завладеть её телом и говорить через неё.
Наша процессия продолжила путь через город Зестиер и завершилась на балконе, возвышавшемся в ветвях одного из великих деревьев. Тысячи зрителей собрались на платформах, расставленных вокруг нас. Мы с Тессией стояли бок о бок, окруженные её родителями и моими, Вирионом, Копьём Айей и ещё целой свитой.
Фейрит Ивсаар III вышел вперед из свиты и взял бирюзовый полуплащ, висевший у меня на плече. Я кивнул ему и улыбнулся, думая о том, как забавно и странно сложилась жизнь, что мой некогда соперник стал таким близким другом и советником.
Шагнув вперед, я спроецировал свой голос с помощью маны, чтобы он легко донёсся до раскинувшихся платформ, вросших в ветви массивных деревьев. С легкой улыбкой и баритоном, полным теплой уверенности, я впервые обратился к своим подданным как женатый мужчина.
Я проснулся от резкой боли в грудине. Луна проливала серебристый свет в окно и на пол, но большая часть нашей спальни была погружена в кромешную тьму. Кончики пальцев уперлись мне в грудину, и я резко проснулся, почувствовав влагу. Взмахнув рукой, я попытался вызвать пламя, чтобы видеть. Комната оставалась во мраке.
Задыхаясь от боли и внезапного ужасного осознания, я в отчаянии потянулся к своей магии.
Но ответа не последовало.
Моё тело содрогнулось в тот самый момент, когда фонарь рядом с нашей кроватью вспыхнул оранжевым светом. Тессия спала рядом со мной, её волосы в беспорядке падали на лицо, руки и ноги были согнуты, наполовину спрятанные под одеялом, наполовину выглядывавшие из-под него. Её губы кривились в тайной, сонной улыбке, когда ей снилось что-то приятное.
Позади неё, у кровати, мужчина возился с осветительным артефактом, слегка убавляя яркость. Его мраморно-серую кожу, красные глаза и ониксовые рога, изогнутые по бокам головы и повторяющие линию челюсти, невозможно было перепутать.
‘Сильви, ко мне!‘
На мой испуганный зов никто не откликнулся, что только усилило мой страх и дезориентацию.
Вритра — тот самый, что убил Сильвию много лет назад, — поднёс палец к губам. Этот жест показался странным и нехарактерным ему, словно из какого-то сна.
«Не зови своих стражников, мой король», — сказал он, его голос был холодным и жестким. «В тебе горит огонь души, и я уничтожил твое ядро. Хотя ты всё ещё дышишь, на самом деле ты уже мертв».
Я открыл рот, чтобы закричать, но боль пронзила моё тело, сжимая горло и заставляя конечности содрогаться. Рядом со мной на лице моей жены появилось обеспокоенное выражение, и она судорожно перевернулась на бок.
«Ты стал жертвой собственного успеха, король Артур», — продолжал Вритра. «Если бы ты оказался менее успешным — менее могущественным, менее угрожающим — возможно, Верховный Владыка попытался бы с тобой договориться». Он слегка покачал головой, и на его лице появилось выражение, которое было почти, но не совсем, улыбкой. «Честно говоря, я бы хотел посмотреть, на что ты способен, но Верховный Владыка решил, что лучше всего будет просто избавиться от тебя».
Сквозь боль я снова потянулся к Сильви, но не смог почувствовать её разум. Я не знал, слышит ли она вообще мои мысли.
«Тем не менее ты выполнил свою задачу», — размышлял Вритра. «Путь для Наследия проложен».
Его рука потянулась к Тессии, и я оказался бессилен остановить его, когда он положил свои вытянутые пальцы ей на шею. Черное, призрачное пламя окутало его руку на мгновение, показавшееся мне вечностью, а затем, словно дым, потекло в неё через поры.
Прекрасные глаза моей жены распахнулись, рот широко растянулся в агонии, но из него вырвался лишь короткий придушенный вздох. Слезы полились из её глаз, затем они закатились обратно в голову, и она обмякла.
«Н-нет…» — застонал я, протягивая к ней дрожащую руку. Мир стал белым, затем черным, а потом снова стал серым. Кровать рядом со мной была пуста, и я больше не видел Вритру, даже не мог повернуть голову, чтобы осмотреть комнату. Смутно я осознавал, что теперь лежу в мокрой луже, а тонкие простыни моего королевского пухового матраса прилипли к моей коже.
«Не волнуйся, мальчик». Голос Вритры доносился откуда-то из-за пределов видимости. «Твоя королева жива и будет жить и дальше. Мне сказали, что она станет одной из самых важных персон в мире».
Я закрыл глаза, сделал дрожащий вдох и не смог сделать еще один. Оставшись один в постели, залитой кровью, я почувствовал, как огонь души сжигает последние остатки моей жизненной силы, и все вокруг потемнело.
А затем в черноте появился далекий свет.
Свет становился всё ближе, ярче, а затем превратился в яркое пятно, заставив меня закрыть глаза. Неразборчивые звуки доносились до моих ушей. Когда я попытался заговорить, слова вырвались в виде крика.
«Поздравляю, сэр и мадам, у вас здоровый мальчик».
Мои глаза с трудом открылись, и я заплакал. Я завыл от отчаяния, когда проснулся и понял, что вся жизнь, которую я прожил, была сном. Прекрасным, чудесным, ужасным сном.
Оплакивая ту версию себя, ту любовь, которой мне было позволено делиться и которую я скрывал от себя в своей реальной жизни, я мог лишь умолять камень-ключ.
Хватит, — взмолился я. Я не хочу продолжать это делать. Пожалуйста. Хватит. Отпусти меня.
