От лица Артура Лейвина.
Сквозь какофонию неразличимых звуков я услышал приглушённый голос.
«Убей её».
«Нет».
Яркое пятно посреди тьмы. Эхо десятков тысяч разбитых вдребезги фрагментов разума, вытеснены за пределы возможностей и здравого смысла.
Под моими закрытыми веками эфир, подобно крови, вытекал из пористых границ между мирами. На это видение накладывалось другое: золотые нити, простирающиеся за пределы одного мира в другой, пересекающие разлом и расходящиеся вдаль и вширь от точки соприкосновения, представленной одним человеком, чьи руки были запятнаны кровью прошлых цивилизаций. В видении я разорвал нити судьбы и стал свидетелем краха империи. В видении я смотрел на свои собственные руки, и они были такими же красными, как у него.
Но это не так. Я отбросил видение. За ним начало появляться маленькое пятнышко света.
Я попытался заговорить. Слова прозвучали как крик.
Затем другое видение. Я рассматривал его тщательнее и дольше: я с короной из света, парящей над моей головой, нити судьбы окутывают меня подобно защитным доспехам, Агрона бессилен против меня. В этом видении я поражаю его десятью различными способами, однако каждый роковой удар отражается во времени и пространстве, гарантируя неудачу и разрушение. В результате десять различных видений рушатся вокруг меня, оставляя стоять в эпицентре своей неудачи.
С некоторым трудом я отбросил и это видение.
Свет становился всё ближе, ярче.
Я размышлял о последнем видении, о единственном пути. Это была дверь, которую я мог открыть, но не мог заглянуть за неё. Но это был единственный путь.
Видения слились в яркое пятно. Я попытался закрыть глаза, но они уже были закрыты.
Неразборчивые звуки били по ушам.
«Убей её».
«Нет».
«Артур-Грей».
Перед моими глазами вспыхнула молния. У меня перехватило дыхание. Мир, написанный огнём, виден сквозь закрытые веки.
Мои глаза резко открылись, и слабый крик сорвался с моих губ.
Я увидел себя сверху, поскольку сознание вышло из тела. Настоящий я сидел, скрестив ноги, в бассейне с насыщенной эфиром жидкостью, которая слегка пульсировала и отбрасывала неровный сине-фиолетовый свет на внутреннее пространство большой подземной пещеры, где так давно пряталась Сильвия. Рядом со мной в такой же позе сидела Сильви. Её лицо хмурилось от напряжения, глаза по-прежнему закрыты, веки дергались, а глазные яблоки под ними метались из стороны в сторону, как будто она видит мучительный сон.
Я ничего не почувствовал, когда увидел то, что было передо мной. Сцена всё ещё была слишком отстранённой от меня, слишком далёкой и нереальной.
Тессия — нет, Сесилия — стояла на четвереньках рядом с бассейном. Её серебристые волосы закрывали лицо. Миндалевидные бирюзовые глаза сузились и сквозь серебристые пряди смотрели на стоящего над ней мужчину. Кровь запеклась вокруг её пальцев и вылилась в бассейн, окрашивая тусклый голубой свет.
Мне не нужно было искать источник, чтобы понять, что это не её кровь, но мой взгляд всё равно переместился на Нико. С каждым слабым ударом его умирающего сердца по неестественному, ветвистому, чёрному шипу, торчащему из спины, вытекало всё больше крови, которой у него почти не осталось.
Не нужно было гадать и о том, как это произошло. Мана, из которой было сотворено смертельное заклинание, всё ещё витала вокруг Агроны, едва контролируемая. Он уже забыл о Нико, я знал. Всё его существо было сосредоточено на Сесилии, и он встретил её свирепый взгляд с выражением жестокой, выжидающей властности.
Между ними протянулось множество золотых нитей. Те, что окружали Нико, начали обрываться одна за другой. Большинство из них вели от него к Сесилии, обвиваясь вокруг неё, и меньше — к Агроне. Пара нитей связывала Нико со мной, но и они подрагивали от напряжения, готовые вот-вот оборваться.
Хотя Нико и Агрону связывало совсем немного нитей, от самого Агроны расходилось такое большое их количество, что я не мог сосчитать.
И всё же я был покрыт ещё большим числом золотых нитей, чем остальные. Обёрнутые вокруг каждого сантиметра моего тела, так что я почти скрывался под ними, золотые нити соединяли меня со всеми остальными, а затем распространялись по всему миру, как и у Агроны. Нити были намотаны так густо, что я почти походил на…
«Артур-Грей».
Сквозь сплетённые нити, тускло светящиеся вокруг меня, как покровы древнего мумифицированного короля, я увидел его. Аспект Судьбы, находящийся во мне и вокруг меня, связанный со мной, сидящий прямо за мной и надо мной — не в трёхмерном пространстве, а во времени и в спрессованных слоях ткани вселенной, разделяющих физический мир и эфирное царство, в котором он был заперт.
«Я принимаю предложенное тобой видение будущего как находящееся в рамках естественного порядка, как необходимое продвижение стрелы времени», — продолжал аспект, его голос предназначался только для моих ушей. «Но я также хочу предостеречь».
Моё видение вновь изменилось, пройдя сквозь потолок пещеры и почву над ней на открытый воздух. Вместо того чтобы смотреть вниз на Звериные Поляны, я оказался над Этистином, как и в тех видениях, которые Судьба показывала мне о событиях прошлого.
Теперь она показывала мне будущее.
Как и прежде, появились белые размытые пятна, изображающие драконов, и Этистин, каким я его знал, был стёрт с лица Сапина. Без города бухта выглядела одинокой и заброшенной, но время шло, и вскоре здесь зародилась новая цивилизация. Простые строения, которые они возвели, просуществовали недолго, прежде чем их тоже стёрли с лица земли. Скорость видения, казалось, увеличивалась, так что я улавливал лишь вспышки строительства каждого нового города, прежде чем он был разрушен.
Я отдалялся всё дальше, пока весь мир не стал лишь отдалённым пятном на фоне бескрайнего тёмного неба, пустого, если не считать далёких звёзд. Вся широкая вселенная предстала передо мной в утрированных цветах: звёзды казались яркими точечками света на фоне бурлящего, как масло на воде, фона пурпурных, синих и серых тонов.
А прямо под поверхностью, давя на стены реальности, гудело нарастающее давление эфирного царства. Из эфирного царства, подобно биению сердца, стал раздаваться равномерный ритм, и с каждым ударом звёзды становились всё ярче и ярче. Удары становились всё сильнее, быстрее, и я вдруг понял, что сейчас произойдёт.
Как будто моё понимание вызвало это в реальности, мир раскололся. Это было похоже на то видение, которое я видел раньше, — будущее, которое Судьба пыталась воплотить через меня, — но катаклизм, который произошёл в результате, не имел глобального масштаба.
С глубоким, неясным ужасом я наблюдал, как эфирный взрыв пронёсся по небу, стирая звёзды и оставляя после себя лишь бесконечную пустоту.
Сцена померкла, и я снова смотрел вниз на себя и на аспект Судьбы, сидящий внутри и вокруг меня.
С исчезновением видения исчез и мой ужас. То, что он оставил после себя, было похоже на далёкий сон, лишь полузабытый в глубокой темноте ночи. Но, несмотря на это, сновидец не хочет возвращаться ко сну, опасаясь, что кошмар повторится.
«Убей её». Холодные слова вырвались из уст Агроны, и он с убийственным намерением надавил на Сесилию, прижав её к земле на четвереньках.
Она закрыла глаза, её боль была написана на золотых нитях, соединявших их. Одна за другой нити, связывающие её с Агроной, обрывались и исчезали.
Скрипя зубами, она произнесла единственное слово. «Нет».
Мои глаза распахнулись, и с губ сорвался слабый крик.
Агрона повернул голову в мою сторону, и его намерение заострилось, превратившись в смертоносный клинок. Глаза Сесилии, находящейся у его ног, переместились на меня, и сквозь них я увидел, как глубоко в её сердце распускается и тянется наружу дрожащая Тессия. Узелки золотых нитей, протянувшихся между ними, представляли собой мутную, хаотичную путаницу прошлого и будущего, которая связывала их вместе.
Ещё одна нить, связывающая Нико с Сесилией, оборвалась, и я почувствовал, что дыхание, покинувшее его лёгкие, было последним, которое он сделает в этом мире.
«Нико!»
Бассейн всколыхнулся, когда рядом со мной Сильви вскочила на ноги. Её руки взметнулись, и вокруг меня начал образовываться серебристый наполовину сформированный щит.
Коса намерения Агроны ударила по нему, и он лопнул со звуком, похожим на звон колокола. Сильви подняло вверх, её тело закружилось в воздухе, как тряпичная кукла.
Тепло хлынуло в моё пустое ядро, когда Реджис в отчаянии выпустил весь свой эфир, пропуская его через врата вокруг моего ядра. Сила потекла по моим каналам, как лава, обжигающая и неумолимая.
Агрона отшатнулся назад от щита Сильви, споткнувшись.
Рядом с ним поднялась Сесилия.
Подобно тому как Судьба витала надо мной и за мной, словно золотая тень, вместе с Сесилией поднялась серебряная тень. Изумрудные лианы извивались в серебряном свете, когда Сесилия и Тессия стояли вместе. Связывающие их золотые нити разматывались. Не разрывались, а разматывались, каждый потрёпанный узел развязывался и быстро распрямлялся.
Серебряная тень, которой была Тессия, подняла руку. Через полсекунды Сесилия сделала то же самое.
Изумрудные лианы вырвались из рук Тессии и, словно зелёные молнии, пронеслись по воздуху между ней и Агроной. Они врезались в него, отбросив ещё на полшага назад и вцепившись в запястья и рога.
Рука Сесилии сжалась в кулак, а нити вокруг неё напряглись и завибрировали, пульсируя золотым светом. Её челюсти сжались, глаза закрылись, и из них потекли слёзы. Её рука опустилась на дюйм.
Агрона усмехнулся, и Сесилию подбросило в воздух. Она летела, пока не ударилась спиной о потолок пещеры, осыпавшийся градом мелких камней, а затем упала обратно на землю, тяжело приземлившись передо мной. Между Сесилией и Агроной вспыхнуло и сгорело не меньше дюжины нитей.
Серебряная тень, которая была Тессией, исчезла, втянутая обратно в тюрьму своего тела.
Алые глаза Агроны задержались на Сесилии, его губы скривились в разочарованной гримасе.
Я поднял руку. Глаза Агроны переместились на меня и расширились.
Сесилию и Агрону по-прежнему связывало множество нитей. Эфир затвердел между большим и указательным пальцами, и я сжал золотую связку, разрывая нити Судьбы так, словно они были не более чем прядильной шерстью.
Ударная волна прокатилась в обоих направлениях от разрыва, врезавшись в Агрону и перекинувшись на лежащую Сесилию, отбросив её в бассейн у моих ног.
Агрона споткнулся и упал, опустившись на одно колено. Его глаза потеряли фокус, и в ряби пространства и времени я увидел, как сгорают всё возможные варианты будущего, в которых Агрона мог использовать Наследие — как оружие в виде Сесилии или как свою собственную силу. Ударная волна продолжала пронизывать его, поражая снова и снова, пока каждое потенциальное будущее рушилось в его сознании.
Наклонившись вперёд, я притянул Сесилию к себе, удерживая её лицом вверх на поверхности густой жидкости, которая теперь была лишена эфира и излучала слабый фиолетовый свет. Множество нитей всё ещё связывали её с окружающим миром. Я потянулся к ним, но даже слабую режущую кромку эфира вокруг моей руки было трудно удержать.
Снова почувствовав пустоту в ядре, я потянулся к реликтовой броне.
Чёрные чешуйки начали проступать на моей коже по мере того, как формировалась броня, распространяясь от моей груди и покрывая всё тело.
Но по мере того, как броня распространялась, на ней начали появляться блестящие белые пластины и гребни, превращаясь в панцири и поножи поверх чёрной чешуи. Тяжёлые пластинчатые сапоги органично вписались в поножи, а на руках, между моей кожей и кожей Сесилии, выросли изящные перчатки.
У меня не было времени размышлять о последствиях этой перемены, и, когда доспехи начали втягивать эфир из окружающей атмосферы, я переключил своё внимание на поглощение того, что мог. Эфирные края вокруг моих испещрённых перчатками пальцев снова стали твёрдыми, и я снова потянулся к золотым нитям, исходящих от Сесилии.
Время словно остановилось. Кровавая лужа подо мной начала подниматься вверх, превращаясь в мечи, топоры и копья. Чёрный ветер ударил в меня, как таран, и я притянул Сесилию к себе, прикрывая её, как мог. Ветер начал подхватывать оружие и вращать его, оставляя меня в центре смертоносного вихря.
Когда жидкие мечи и топоры обрушились на меня, доспехи потянулись к моему скудному эфирному резерву, пытаясь восстановиться, но каждый удар разрывал их на части.
Сквозь бурю мечей я встретился взглядом с Агроной, чьи глаза теперь были цвета запёкшейся крови.
Дрожащей рукой я потянулся к золотым нитям. Мои пальцы сомкнулись вокруг горсти нитей Судьбы, и эфир вгрызся в них.
По нитям снова прокатились ударные волны, распространившиеся по всему миру. Я чувствовал каждую из них, видел перед глазами сотни различных каскадных эффектов, навсегда изменивших жизнь алакрийцев и дикатенцев во всём мире. Мои ноги дрожали, а руки тряслись под тяжестью всего этого.
Вихрь утих, и наколдованное оружие брызнуло обратно в бассейн, теперь уже окрашенный и моей собственной кровью. Агрона стоял на четвереньках, его тело вздымалось при каждом вдохе, а лицо выражало гримасу боли и отчаянного упорства.
Вокруг Сесилии осталось всего несколько нитей, а золотые линии, исходящие от Агроны, были бесчисленны. Я видел так много возможностей в ключевом камне, когда искал путь вперёд, чтобы Судьба освободила меня от своих пут. Я не знал, что бы я сделал, если бы встретил этот момент раньше. Даже сейчас мне было трудно принять это решение. Оно казалось неправильным. Оно казалось несправедливым.
От Агроны не тянулась нить, которую я мог бы перерезать, чтобы одержать здесь победу. Ни один удар, который я мог бы нанести ему напрямую, не привёл бы к тому, чтобы в мире наступило то будущее, которое я показал Судьбе.
Я снова посмотрел на Сесилию. Её глаза распахнулись. В них не было и намёка на Тессию; она исчерпала свои силы и была погребена глубоко под сильным духом Наследия, связанная магией Агроны и формами заклинаний, начерченными в её плоти.
Ещё одна нить между Тессией и Нико оборвалась. Осталась лишь одна тонкая золотая линия.
Мана начала вытекать из ядра Нико и подниматься от его кожи, как пар.
Некоторые желания были сильнее других. Некоторые видения будущего были настолько сильны, что переписывали вероятность и потенциал, заставляя реальность меняться, чтобы воплотить это будущее в жизнь. Теперь я знал, что это правда о том, как можно изменить Судьбу: с помощью действий, воли и неоспоримой веры. Это не была ещё одна сила, которой можно манипулировать или управлять. В ключевых камнях никогда не говорилось о контроле над Судьбой, а только о её понимании. А понимая, на неё можно было влиять.
Но не только моя воля влияла на Судьбу.
«Мне очень жаль», — сказал я, и все мои сожаления о том, как я справлялся со всем, что было между нами, выплеснулись наружу вместе с этими тремя словами.
Сесилия ничего не ответила, только смотрела на меня. В её взгляде не было ни отчаяния, ни надежды, ни страха. Но и доверия тоже не было. Заглянув в эти бирюзовые глаза, я увидел только принятие. Она знала, что это её конец, и у неё больше не было сил бороться с ним.
Я не признавал своих собственных чувств. Я чувствовал вину за свои поступки, но не считал, что Сесилия или Нико заслужили моё милосердие. Ни одному из моих бывших друзей не была уготована справедливая жизнь ни на Земле, ни в этом мире, и я не винил их за это. Но оба они предпочли относиться к этому месту — к этой жизни, ко всему этому миру — как к чему-то неважному. Если для меня Земля была не более чем дурным сном, то для них она стала чем-то неотъемлемым, как прошлым, так и будущим, а к моему миру, к моей семье они относились как к бессмысленной ступеньке для перехода от одной жизни на Земле к другой.
Я не признавал своих чувств. Но если бы я это сделал, то знал, что найду горечь и гнев. И ненависть. Я не признавал своих чувств, потому что не хотел реагировать эмоционально. Я не хотел повторять их ошибки, позволяя прошлому разрушить возможность лучшего будущего. Они не заслужили моего милосердия и уж точно не заслужили искупления.
Но и наказывать их тоже не имело значения. Не в масштабах всего мира. Судьба показала мне это.
Грохот потряс пещеру, и сверху посыпались камни и пыль. Из тени, пурпурный свет которой плясал на чёрной чешуе, над нами пронеслась Сильви. Земля задрожала, когда её когти сомкнулись вокруг Агроны, прижав его к земле.
Коса из прозрачной чёрной маны прорезала бассейн рядом со мной, едва не оторвав мне руку и голову Сесилии.
Я потянулся к золотой нити, которая вела от Сесилии вверх через потолок пещеры. Я ухватился за неё, но не стал перерезать. Вместо этого я направил в неё Реквием Ароа, усиливая потенциал и вызывая резонансный гул, распространяющийся в обоих направлениях. Все остальные нити вокруг Сесилии начали распускаться, лопаясь, как паутинки, и превращаясь в золотистый свет, а затем в далёкую, недоступную возможность.
Последние узлы, связывающие Сесилию с Тессией, развязались. Когда узлы исчезли, исчезли и эти нити.
Остались только две: нить силы, вибрирующая во вселенной, и истёршаяся нить, связывающая её с Нико, который уже испустил свой последний вздох в этом мире. Последние остатки маны вырвались из его ядра и растеклись по венам маны. Из него выплыл узел ярких аметистовых мотыльков энергии.
Маленький узелок золотой нити, неуверенный и мерцающий, протянулся обратно к Сесилии.
«Ступай», — сказал я, мой голос был хриплым и слабым.
Из глаз Сесилии потекли слёзы, а её губы задрожали. На мгновение я не увидел ни Сесилии в теле Тессии, ни самой Тессии. Вместо этого я увидел девочку-сироту, которая изо всех сил старалась завести друзей, боясь причинить им боль. Слегка кивнув, она перевела взгляд на нить. Хотя я знал, что она не видит её, она чувствовала, как та тянет её за собой.
Глаза девушки закатились, и её сущность ярко вспыхнула в золотом свете нити Судьбы… которая возвращала её на Землю. Эфирные частицы, поднявшиеся от Нико, тоже растворились в нити, и вместе с ними сквозь золото поднялись два маленьких фиолетовых огонька. Позади них нить растаяла.
Последняя ударная волна вырвалась из Агроны, отбросив Сильви, словно сухой осенний лист. Сила волны обрушилась на нити Судьбы, связывающие Агрону с миром, и вместе с ней из пещеры вырвался мой разум.
Я увидел Звериные Поляны под рябящим порталом в небе. Устройства явно алакрийской конструкции окружали разлом, отрезая его от мира и обрушивая на него волны разрушительной силы. Десятки Фантомов парили в воздухе внутри щита, защищавшего их от небольшой армии драконов снаружи.
Ударная волна прокатилась по золотым нитям и обрушилась на Фантомов и Инстиллеров, как физический удар. Словно насекомые в урагане, они заметались в воздухе.
Когда первый Фантом врезался в один из генерирующих щит артефактов, из устройства полетели искры, и щит начал мерцать. Затем второй, третий и четвёртый Фантомы приземлились среди хрупкого оборудования, и взрыв потряс укрепление алакрийцев. Начиная с одной точки, щит вокруг них начал разрушаться. Отверстие становилось всё шире и шире, пока не стало больше самого щита, а затем щит исчез.
Драконы зависли по краям, потрясённо глядя на них. Шарон, парящий впереди в своей покрытой шрамами драконьей форме, издал оглушительный крик, и драконы обрушились на распростёртых алакрийцев.
В это же время по всему континенту прошла ещё одна ударная волна, поразившая сотни заключённых алакрийцев. В их камерах раздались крики, эхом прокатившиеся по подземному городу. Спины людей выгнулись дугой, и они бросились на пол, вцепившись пальцами в формы заклинаний и ядра. Среди них я увидел Корбетта Денуара и воина Ариана, защитника Каэры, а также молодого высококровного из Ксайруса, Августина Рэмсиера и многих других, с кем я был знаком.
Я видел, как Сэт Милвью и Майла из города Маэрин прижались друг к другу, их лица исказились от боли и страха, когда они содрогнулись от удара. Серис, Лира Драйде и Каэра двигались среди них, похоже, единственные трое из всех алакрийцев, кто не пострадал от столкновения с силой, изменившей Судьбу.
В другом месте я оседлал ударную волну, когда она пронеслась над Этистином. Я нашёл косу Мелзри, которая рыскала по ужасному замёрзшему полю боя. Коса наклонилась, чтобы проверить, не подаёт ли признаков жизни бледнокожая женщина с короткими белыми волосами… Слуга Мавар.
Копьё Варай лежала неподалёку, слегка шевелясь. Мелзри настороженно смотрела на неё, а затем выхватила клинок как раз в тот момент, когда ударная волна настигла её, подняв с земли и швырнув через поле ледяных шипов.
Через широкий океан к Алакрии протянулись новые нити. Там моё понимание происходящего начало разрушаться, поскольку последствия взрыва были слишком масштабными, чтобы мой уставший разум мог уследить за всем сразу.
Вместо этого, то ли по собственной воле, то ли по какому-то ухищрению Судьбы, я сосредоточился на Тэгрин Кэлуме, далёкой горной крепости Агроны. Множество нитей Судьбы соединялись с точками по всей крепости, и ударная волна была такой силы, что гора содрогнулась и камень начал трескаться. Высокая башня разорвалась у основания, обрушив лавину осколков камня на нижние уровни, а крыша башни погрузилась в разрушающееся основание в облаке пыли.
Далеко за Тэгрин Кэлумом, из кальдеры* горы Нишан вырвался гейзер ярко-оранжевой лавы. Чёрный дым вырвался наружу и окутал горы Клыка Василиска непроницаемым чёрным облаком, а земля задрожала.
*Прим. ред. unger: Кальдера (испанское слово обозначающее котёл) — обширная котловина вулканического происхождения, образующаяся на вулкане после извержения кратера или обрушения его стенок.
Словно в один голос, закричало всё магическое население континента, а затем я снова оказался в пещере Сильвии, лёжа в неглубоком, почти пустом бассейне рядом с Тессией.
Аспект Судьбы больше не маячил за спиной и надо мной. Он исчез, а вместе с ним исчезло и моё видение нитей Судьбы, связывающих нас всех.
Я перекатился на спину и посмотрел на Агрону. Он лежал на животе, его спина плавно поднималась и опускалась, а глаза бесцельно смотрели вперёд, пустые и безжизненные.
Отрывистый стук по мокрой земле вернул моё внимание к Тессии: она билась в конвульсиях, всё её тело сотрясалось с такой силой, что каблуки дико стучали о камень. Я притянул её к себе на колени, прикрывая голову от конвульсий её тела.
Золотые глаза блеснули в темноте, и Сильви, спотыкаясь, направилась к нам, обхватив одной рукой другую, которая безвольно повисла у неё на боку. «Что происходит?»
Ответ был очевиден.
Мана высокой плотности, спрессованная в теле Тессии, начала выплёскиваться из неё, создавая некую радужную ауру, которая мерцала и танцевала в воздухе, как полярное сияние.
«Она не может контролировать это».
Из моей груди вылетел Реджис, который теперь был не более чем тёмным сгустком с яркими глазами. Он на мгновение завис перед моим лицом, затем опустился и исчез в теле Тессии.
‘Она пытается, борется. Сесилия учила её, или пыталась, но… этого было недостаточно. Она… умирает’.
Я провёл руками по её рукам и шее, где татуировки форм заклинаний помогали привязать Сесилию к телу и сохранить контроль над душой Тессии, а также другие тёмные узоры, которые Агрона вплёл в них для своих целей. Но их больше не было. Формы заклинаний были уничтожены в процессе извлечения Сесилии из её тела.
«У неё нет ядра, и она не Наследие», — сказал я, крепко прижимая её к себе, чтобы унять дрожь. «Именно Сесилия прошла через процесс Интеграции».
‘Арт…’ — мысль Реджиса на мгновение прервалась — ‘Она говорит… что всё в порядке. Она хочет, чтобы ты знал… что поступил правильно’.
Я сглотнул и провёл рукой по волосам Тессии. Было странно снова думать о волосах Тессии. О её теле. О ней.
Я вздрогнул, когда моё ядро сжалось. Раны, нанесённые атакой Агроны, затягивались с трудом. Несмотря на жертву Реджиса и реликтовую броню, моему телу не хватало эфира. Веки отяжелели, каждое движение казалось вялым и болезненным. Я чувствовал себя слабым, слабее, чем когда-либо за долгое время.
Моё рассеянное внимание вернулось к Тессии. Мана всё ещё вытекала из неё, создавая танцующие огни вокруг неё.
Без аспекта Судьбы, связывающего меня непосредственно с ключевым камнем и всем, что я видел внутри него, многие потенциальные варианты будущего, которые я рассматривал, используя комбинацию Королевского Гамбита, Судьбы и самого ключевого камня, казались размытыми и далёкими. А ведь раньше всё было так ясно, вплоть до того момента, когда я отрезал Сесилию и Наследие от нашего мира…
Только будущее эфирного царства сохраняло ясность. Это я понимал. И знал, как с этим поступить. Надеюсь, я смогу сделать то, что должно быть сделано…
«Артур», — произнесла Сильви совсем близко, заставив меня вздрогнуть. Я не заметил, как она опустилась на колени рядом со мной. «Мы должны что-то сделать».
«Я знаю, я…»
Я закрыл глаза, крепко зажмурившись, а затем снова расслабившись.
«Прости, мне просто трудно… сосредоточиться».
Придя в себя, я заставил себя выпрямиться и поправил Тессию у себя на коленях.
‘Она говорит… ах, твою мать, Арт. Я бы не хотел быть здесь посредником’. Реджис поморщился, и это мысленное выражение вызвало судорогу на моём лице. ‘Она говорит, что понимает. Всё в порядке. Ты сделал всё, что мог. Она хочет, чтобы ты знал, что после всего… ну, в конце концов, она рада, что ты здесь. Ты и Сильви. И я, но это она добавила как бы в конце, и я… ладно, ладно. Она, э-э… она любит тебя, Арт. И она хочет, чтобы я сказал тебе… проща…’
«Стой», — сказал я, внезапно полностью очнувшись. «Не надо. Это не прощание».
Я обвёл взглядом пещеру, пытаясь найти решение, лежащее где-то на виду.
Агрона по-прежнему лежал в коматозном состоянии. Мутный пурпурный свет бассейна потускнел, его эфир был израсходован. По щеке Сильви скатилась слеза, она прислонилась к моей руке, её дыхание было прерывистым.
Свет маны, взаимодействующей с атмосферой вокруг Тессии, начал угасать.
Я попытался поднять Тессию и встать, но не смог. Сильви всё же встала, но её шатало. «У меня сейчас нет сил на трансформацию. Я… не могу вытащить нас отсюда, Артур».
Не имея сил даже поднять Тессию, я стал мысленно перечислять все имеющиеся в моём распоряжении средства, которые могли бы ей помочь. Я мог общаться с ней через Реджиса, я…
«Мне жаль», — внезапно сказал я, осознав, что не ответил ей должным образом. «Это не прощание, Тессия. Это добро пожаловать обратно».
Даже произнося эти слова, я не был уверен, что они правдивы. У меня был только один вариант, но я не знал о нём достаточно, чтобы быть уверенным, что он сработает. Её тело не было сильно изранено. Может ли эликсир дать ей силу, чтобы управлять телом без ядра?
С помощью того небольшого количества эфира, что у меня оставалось, я наполнил форму заклинания на своей руке и вытащил две маленькие ярко-синие жемчужины из своей руны измерения.
«Помоги мне удержать её».
Я вылез из-под Тессии, которая больше не билась в конвульсиях, но всё ещё изредка подёргивалась. Мы с Сильви уложили её так, чтобы она лежала на спине, и Сильви изо всех сил старалась стабилизировать Тессию, чтобы та не дёргалась. Держа жемчужины в одной руке, я наколдовал небольшой эфирный клинок в другой. Боль пронзила мои виски и ядро, когда я заставил его проявиться. Лезвие слегка замерцало, затем затвердело.
С большой осторожностью я прорезал верх её одежды, затем гладкую кожу рядом с грудиной. Лезвие рассекло хрящи и кости так же легко, как и кожу, открыв место, где должно было находиться её ядро.
Хотя её глаза были закрыты, тело Тессии задрожало, когда я протолкнул одну из траурных жемчужин в полость. Она засела там, как крошечное ярко-голубое ядро в её груди. Ядро младенца-левиафана, у которого не было шанса прожить свою жизнь… жизнь, подаренную теперь Тессии. Я почувствовал, как у меня сводит челюсти, когда я стиснул зубы, напряжение стало ощутимым, и заставил себя расслабиться.
По моей команде Реджис отстранился от её тела; до её разума уже было не добраться. Она была полностью без сознания, пульс едва бился.
И Реджис, и Сильви разделяли мои воспоминания об использовании другой траурной жемчужины на Чхоле, но я чувствовал их ожидание и тревогу, когда секунды продолжали тикать, а ничего не происходило.
«Нужно время», — заверил я их.
Я почувствовал, как внимание Сильви переключилось, и проследил за её взглядом, вернувшимся к её отцу. «Наследие было так же неотъемлемо от его планов, как вены маны для заклинателя. Устранение его — даже возможность этого — вызвало в Судьбе ударную волну, прокатившуюся по всему нашему миру. Это было всё равно что заглянуть ему в грудь и выдернуть половину каналов, проходящих через его тело».
Сильви сфокусировалась на коматозном состоянии своего отца. «Я видела некоторые части этого. Я… не могла уследить за всем. Что мы будем с ним делать?»
«Я никогда не мог видеть дальше этого», — сказал я, замявшись. Попытки говорить отнимали у меня последние силы. «Ударная волна… я не уверен. Она подействовала как вспышка молнии, ослепив меня от всего последующего. Я видел множество других возможностей, но это не было похоже на видение будущего. Скорее… как если бы я разработал план и убедил себя, что ничего не произойдёт, кроме того, что запланировал. Но я так и не нашёл способа нанести прямой удар Агроне — или Кэзессу, если уж на то пошло, — который бы сработал». Я покачал головой. «Мне жаль. Я не могу объяснить это без участия аспекта Судьбы, который связывает меня со всем этим».
«Но ведь в конце концов он проснётся, верно?» — спросил Реджис, покачиваясь вверх-вниз и гневно сверкая своими яркими глазами. «Я знаю, что, используя твою технику «Ножницы Судьбы”, мы не получим желаемого будущего, но почему бы просто… не отрубить ему голову сейчас, пока он без сознания? А другую жемчужину используй, чтобы восстановить силы, если понадобится».
Я посмотрел на нас троих, затем на последнюю жемчужину, всё ещё зажатую в моей руке. Болезненным импульсом эфира я отправил её обратно в руну измерения. «Не знаю, поможет ли мне эта жемчужина. Признаюсь, сейчас мне не хватает сил даже на то, чтобы призвать эфирный клинок, но я не стану рисковать, тратя последнюю траурную жемчужину».
Сильви с трудом поднялась на ноги. Она справилась с задачей, но выглядела так, словно в любой момент могла упасть. «Возможно, у меня хватит сил… задушить его, пока он без сознания. Может, Судьба ценит… иронию».
Реджис издал одобрительный смешок, а я невольно устало улыбнулся. Сильви выглядела очень серьезной… как будто она всерьёз пыталась забрать жизнь у раненой хищной белки. Выражение её лица изменилось, и тогда она тоже рассмеялась над собой. Я присоединился к ней, и каждое движение моих плеч отдавалось болью во всём моем теле, но в основном в висках и основании шеи.
Однако была одна часть меня, которая не болела.
Заглянув внутрь, я понял, что шрам, оставленный Сесилией на моём ядре, зажил, а зуд утих.
Внезапно из пореза на грудине Тессии хлынул сине-белый свет, такой яркий, что мне пришлось отвести взгляд. Сначала это была лишь струйка, но она быстро превратилась в поток. Из пореза полилась мана и смыла все царапины и ушибы. Внутри неё эта мана превратилась в тёмную воронку вокруг маленькой голубой жемчужины. По мере того как всё больше и больше маны просачивалось сквозь твёрдую чёрную оболочку, она светлела, становясь красной, затем оранжевой, жёлтой и серебряной. Наконец вновь образовавшееся ядро стало снежно-белым.
Её дыхание успокоилось, напряжение в бровях и губах ослабло. Она не сразу проснулась, но на её спящем лице играла довольная улыбка, как будто она видела приятный сон.
Я пригладил её волосы, желая лишь одного — заключить её в свои объятия и не отпускать. Но какая-то часть меня тоже колебалась, возможно, даже боялась. Она жила в голове человека, который хотел только одного — убить меня. Она наверняка узнала обо мне много интересного… и, возможно, подверглась океану лжи. До сих пор наша история была совсем не простой, и было бы неразумно думать, что мы можем вернуться к тому, на чём остановились в начале войны.
Внезапное появление гнетущей сигнатуры маны отвлекло мои мысли от столь обыденных вещей, как романтика.
Она приближалась с абсурдной скоростью, нечто среднее между полётом и телепортацией, и её сопровождала целая группа менее мощных, но всё равно нечеловечески мощных сигнатур.
Её вес был слишком велик, и я, не удержавшись, опустился на землю и лёг на спину. Реджис укрылся в моём ядре, и мелкая дрожь пробегала по его форме виспа. Сильви опустилась на колени и уставилась на основание длинной шахты, соединявшейся с поверхностью.
Пыль взметнулась в воздух с приближением сигнатуры, и мне пришлось отвернуться и закрыть глаза от жгучего облака. Когда я наконец обернулся, то без удивления обнаружил, что там стоит Кэзесс. Мгновение спустя прибыли Виндсом, Шарон и… тот, кого я не видел уже очень давно.
Шарон поспешил мимо Кэзесса, не обращая на нас внимания, и направился к Агроне, который всё ещё не двигался. «Жив», — сказал он, слегка приподняв голову Агроны за один рог, а затем с грохотом опустив её на пол.
Леди Майр, жена Кэзесса и давным-давно моя наставница, стояла рядом с мужем со всей грацией, которую я помнил. Её взгляд, казалось, проникал сквозь Агрону к чему-то более глубокому. «Он… неправильный внутри. Сломленный».
Легко коснувшись руки Майр, Кэзесс сделал несколько шагов вперёд, двигаясь в непринуждённой, неторопливой манере, которая меня не раздражала, поскольку я был слишком слаб. Его лавандовый взгляд скользнул по мне и Тессии, затем остановился на Сильви.
«Заберите его. Заберите их всех с собой. Призовите всех асур немедленно вернуться в Эфеот. Там мы закроем разлом и навсегда покончим с этой войной».
